3

     Прошла неделя. Антон Иванович прижился, познакомился с мастерами, вник в суть и содержание работы ремонтно-восстановительной базы. Их, как оказалось, на территории Донбасса немало, каждая специализируется на определённом типе техники, хотя эта специализация носит условный характер. Порой, что привезут, то и ремонтируй.
     Война. По-другому не получится.
     За неделю авторитет его как специалиста вырос до небес – что значит практика и армейский опыт. В рембате он стал известной личностью. И звали его не иначе как «Полковник» или «Москвич». Ну, Москвич ладно, он действительно из Москвы приехал, но полковник, перебор. В эту неделю прибыли запасные части на тяжёлые грузовики. Оперативно сработали ребята. Попов даже прислал смс сообщение женщины, одного из руководителей московский организации занимающейся благотворительностью.

     «Я теперь знаю и очень хорошо понимаю что такое рессора для Урала (1 штука-
     80 кг), у нас их две, как выглядит усилитель руля для того же Урала и
     сколько он весит. Сколько весят колодки. Знаю теперь что нельзя наклонять
     аккумулятор – вытечет ядовитая жидкость… Знаю также, не для женских плеч
     всё это… Но ничего вытерпим…»

     Кроме улыбки это сообщение вызвало и горечь. Надо же, женщины рессоры переносят! И не только переносят, они и терпят, и терпеть будут столько, сколько надо.
     Такой уж  в России народ.
     И ещё о народе, русском народе. Базу свою ремонтники тылом называют. Какой  к чёрту тыл, если снаряды летают! А им не до того –  работа кипит!  Кипит и днём и ночью: разбирают, стучат, варят, закручивают, заливают, перебирают, крепят, собирают.
     Им всё нипочём!
     Глядя на этих чумазых, закопчённых людей, их искреннюю радость по поводу каждой удачи, восстановленной единички техники, понимаешь, это они Настоящие Русские Люди. Не Макаревичи, Галкины, Земфиры, Литвиновы, Хаматовы и прочие, «Элита», насосавшаяся денег в России и в одночасье её предавшая с началом СВО.
Нет! Именно эти простые мастеровые люди куют нашу общую победу.
     …
     Новый год Антон Иванович отметил в Донецке.
     Но празднества как такового не получилось, первого января нового года пришла информация о мощнейшем ударе украинских вооружённых сил в ночь на Новый год по Макеевке. В казарме российских военнослужащих, размещённых в здании ПТУ, погибло не менее 142 бойцов. Это был тяжелейший удар. Такой разовой потери в ходе СВО ещё не было.
     И сразу слухи, подленькие слухи, мол, всё это готовилось, не обошлось без укроагентов и прочее.
     Конечно, атака готовилась, кто бы сомневался,  СБУ её готовила. И насчет агентов правильно люди говорили, их по всему Донбассу напичкано достаточно. Но вот почему в казарме боезапас хранился, это же прямая угроза жизни военнослужащих. Вот это и есть реальная база слухов о вредительстве, о прямом предательстве.
     Шли дни. Про Макеевку стали меньше вспоминать, рядом многострадальная Горловка, Авдеевка, Соледар, да мало ли городов и посёлков на Донбассе и все они  ежечасно подвергаются обстрелам, гибнут люди, враг сжигает дома, уничтожает инфраструктуру. Русские солдаты мужественно бьются по всей линии фронта
     Жизнь продолжается.
     В начале января Антон Иванович убыл в Москву. На замену прибыл Павел. Приехал на своей машине и пригнал колонну из шести микроавтобусов с гуманитарной помощью. Команда Владимира Попова расстаралась – кроме зимних маскировочных сетей, привезли, консервы, лекарства, тёплое бельё, одеяла, буржуйки, свечи и ещё много нужных на передовой вещей. Гуманитарку выгрузили, а машины перегнали в ремонтную базу, для доработки в интересах воюющих подразделений.
     Антон кровать свою в общежитии внуку передал.
     Паша привёз кучу новостей от домашних. Главная новость – Герберт нашёлся. Елена позвонила из Аугсбурга и проинформировала, мол, все обвинения с мужа сняли, всё в норме. Герберт восстановился на работе.
И ещё новость. Но её Паша деду на ухо нашептал.
     – Скоро,  дедуля, повторно будешь прадедом. Только молчи, не дай Бог сглазить.
     Дед тут же съязвил.
     – Я же говорил, травма на продолжение рода не повлияет. Война идёт, значит, ещё пацан будет. Это хорошо! Кстати, как нога. День выдерживаешь? А то может зря приехал. Учти, народ здесь суровый, чуть слабину дашь, всё, не наш человек.
     Павел насупился.
     – Дед, сколько раз можно говорить, не инвалид я. Травма не мешает трудиться. Это, во-первых…
     Паша замолчал. Антон Иванович поторопил внука.
     – Ну, а во-вторых что?
     – Ты понимаешь, дед, я договорился с товарищем по училищу. Я о нём рассказывал, Слава Щербаченко. Сейчас он на Донбассе воюет, под Соледаром. Так вот, Ваня Николаев дал его координаты. Я связался с ним, рассказал о ранении и о том, что комиссован по состоянию здоровья. И мы договорились встретиться при случае в Донецке. Мой приезд сюда, это как раз и есть тот самый случай. Поговорю, может, здесь мои силы потребуются. Не могу я спокойной жизнью жить. Мои парни гибнут, а я на домашних харчах отъедаюсь. Ты должен меня понять.
     Седов задумался. Да, серьёзную задачку внучок преподнёс. Однако отвечать надо.
     – Послушай, ты ведь не просто так комиссован, есть законное для того основание: нога, сотрясение, рука… На совесть давить не надо. Не надо! И потом, у тебя будет второй ребёнок, ты подумал о нём?
     – Деда. Я с Татьяной разговаривал, она меня понимает. И мои переживания понимает.
     – Ну да, понимает. Небось, ревела, как белуга, когда ты с ней разговаривал.
     – Не без этого. Такова доля женская…
     Седов понял, парня не переубедить.
     – А от меня, что ты хочешь сейчас?  К чему этот разговор?
     – Переговори с Сергеем Петровичем. Скажи, что я постоянно у него работать не смогу.
     Антон Иванович усмехнулся.
     – Вот это да! Ехал в Донецк для работы на базе, технику ремонтировать собирался и прочее, а приехал на экскурсию по местам боёв, так что ли.
     Павел обиделся.
     – Дед, не надо куражится, не перевирай, ты же знаешь, что я хочу и о чём надо с Петровичем договориться.
     Седов встал, подошёл к внуку, обнял.
     – Ладно, переговорю. Только чур меня информировать о всех твоих перипетиях. Договорились?
     Этот разговор лёг тяжёлым грузом на душу Седова. Парень молод, горяч, но он то, старый прожжённый армейский волк, мог бы и уговорить поработать на базе и вернуться через месяц в Москву. Работа ремонтника не менее важна, чем дело, которым занимается штурмовик. Но что сказано, то сказано. Надо теперь думать, как дома объясняться.

     Продолжение следует