Глава VIII

  Фаина и Юхан беззаботно нежились в постели, как было уже много раз. Неожиданно юноша осторожно коснулся волос девушки, а затем ее лица и произнес:
 - Как же мне с тобой хорошо, любимая! И я так хочу, чтобы это продолжалось всегда!
 Фанни внезапно смущенно отвела глаза в сторону.
 - Но ты же знаешь: личные рабыни полагаются мужчинам лишь до момента выбора супруги. И когда ты встретишь ту, на ком женишься… Я уже перестану занимать значимое место в твоей жизни.
 Услышав печальный вздох девушки и понимая, что она искренне сожалеет о своем временном положении, Юхан торопливо произнес:
 - Вот честное слово: я вообще для себя такого не представляю! Что однажды буду с кем-то другой, с той, кого мне навяжут родители скорее всего!
- Но ведь среди знатных девушек тоже есть и очень красивые, и образованные… - робко заметила Фанни.
Но Юхан не унимался.
- Мне не нужны они. Никто из них. О, Фаина, если бы только я мог… Ты знаешь, я обладаю властью даровать тебе свободу, но в этом случае я уже не смогу тебя защитить в чужом городе. Тебе придется покинуть наш дом. Если только…
 Заметив, что юноша нахмурился, напряженно о чем-то размышляя, Фанни нежно обняла его за плечи.
 - В любом случае, знай: то, что ты стал моим господином – это лучшее, что со мной произошло за последние несколько лет.
 Юхан пристально посмотрел девушке в глаза, а затем еще больше оживился.
 - Да, решено, я должен попробовать! Знаю, это перевернет все устои нашей семьи, но поступить иначе я уже не могу! Фанни, уже скоро будет большой праздник – двадцать лет со дня свадьбы моих родителей! И в этот день я даю слово, что попрошу у них возможности не только даровать тебе свободу, но и стать твоим мужем! Законным. Мне безразлично, что у тебя ничего нет – нашего состояния вполне хватит, чтобы мы жили и как семья достойно. А позже я все же надеюсь получить место при дворе и хотя бы среднее жалование от императрицы. И вот тогда… Мы действительно сможем стать счастливы! Ты согласна?

 В первые мгновения девушка даже не могла ничего ответить от растерянности и неверия в происходящее. Но когда Юхан ласково провел рукой по ее лицу и добавил: «Я люблю тебя и хочу быть только с тобой, только твоим, моя дорогая», она заулыбалась. И потянулась к нему, чтобы поцеловать.
 Увы, их идиллия была резко нарушена каким-то шумом за дверью, громкими голосами, а потом и стуком. Удивляясь, что могло случиться, Юхан поднялся, торопливо одеваясь, и открыл дверь. На пороге стоял его отец. С очень суровым и в то же время грустным выражением лица. Чуть поодаль находилась и мать, на лице которой были следы от потекшей косметики. Очевидно, она только что сильно плакала.
 - Папа, что происходит? – непонимающе спросил юноша, краем глаза косясь на Фаину, сжавшуюся в угол кровати.
 - Увы, сын, в нашем доме случилось то, чего не было прежде никогда. В нем завелись воры! И не просто любители денег и украшений, а те, кто посягнул на наши семейные драгоценности, на честь нашего рода! Ты ведь знаешь, что скоро должно было состояться торжество по случаю двадцатилетия со дня нашей с твоей матерью свадьбы. И я решил что нужно достать те украшения, которые просто так на базаре не купишь, которые были изготовлены на заказ еще для твоей бабушки! Они были самой ценной вещью этого дома и дорогой памятью для меня… Но как только Антония велела рабыням принести заветную шкатулку, та оказалась пуста! И серьги, и кольца, и ожерелье – все пропало! Остальные ценности дома были на месте, но драгоценности моей матери и твоей бабушки… Их нет! И я хочу найти того кто сделал такую подлость, кто довел мою жену до слез и опозорил честь нашего рода перед важным событием. Видят боги, я переверну здесь все верх дном, допрошу каждого – но добьюсь правды и найду виновного! Подобной мерзкой крысе не место в этих стенах!
 Закончив свою грозную тираду, Медон приказал слугам обыскать все в комнатах Юхана и Фаины. Юхан попытался возразить отцу, что Фанни точно не могла совершить подобное. Но тот был непреклонен.
 - Я приказал проверить все и всех в доме, каждую половицу, каждый сосуд и ящик, значит, так тому и быть. У других рабов ничего не нашли, значит, остались лишь эти комнаты и чердак. Проверить необходимо все. Искать везде.
 Юхан пожал плечами, но не стал спорить. Поначалу и в его личных вещах, и в вещах Фаины не могли ничего найти, пока наконец при открытии одного из ящиков шкафа, где девушка обычно хранила ткани и вышивку, не заметили нечто странное. Помимо обычных предметов для рукоделия, на дне оказался странный сверток. Когда слуги его открыли, то невольно ахнули: там и были те самые фамильные украшения – самые драгоценные камни и золото, какие только можно было найти!
 Нужно было видеть как в тот момент побледнели лица Юхана и Фанни и как побагровело лицо Медона.
 - Я так и знал, - негромко произнес он, сжимая находку, - ведь все прочие рабы здесь уже живут давно  никогда не опускались до подобного. А вот она…
 Фаина бросилась мужчине в ноги, не сдерживая слез:
- Господин, я вас уверяю, я клянусь своей жизнью, что понятия не имею, откуда в моем ящике эти украшения! Я не то что никогда раньше их не трогала, о даже не видела! Я не захожу в покои госпожи без разрешения – все могут это подтвердить!
 - Но как-то же они попали к тебе, верно? – глаза Медона буквально впивались в девушку, - Признайся: хотела их продать и на вырученные деньги сбежать отсюда? Как будто здесь тебя плохо кормили и дурно обращались! Мой сын сделал тебя своей особой рабыней, держал отдельно от других, выполнял все, что ты попросишь! И вот она, твоя благодарность! И да, у тебя бы все равно не получилось их продать – в нашем городе все знают, что это драгоценности семьи советника императрицы! Сейчас таких уже не изготавливают! Какая же ты все-таки глупая…
 Презрительно глядя на Фаину и качая головой, Медон дал знак, и девушку грубо схватили, потащив по коридору. В слезах она продолжала уверять всех, что невиновна.
 - Клянусь перед всеми богами: я не брала у вас ничего! Это сделала не я! Мне от вас ничего не нужно! Я не собиралась никуда бежать! Юхан, скажи им! Юхан, не оставляй меня, ты же знаешь, что у меня не было повода… Юхан, спаси меня, прошу!
 Будучи не в силах бездействовать, юноша бросился к отцу.
 - Папа, прошу, пощади Фанни! Она не могла, ей и бежать-то некуда, ведь семья от нее отказалась, я говорил! Это не она, это кто-то другой ей их подбросил! Прошу, нужно узнать правду!
 Медон нахмурил брови еще больше:
 - Да, я не могу исключить и такую версию, но пока главная виновница именно Фаина. За подобный проступок я вправе лишить ее жизни или изгнать из дома после жестокого наказания, но… Я проявлю милосердие. Пусть пока посидит в подвале – подумает как следует, может сама в итоге честно во всем признается. Ведь спать на полу среди крыс и тараканов не то же самое, что на бархатных подушках рядом с тобой!
 - Нет, нет, - снова стал возражать Юхан, - Прошу, не надо ее заточать, это тоже слишком жестоко, она ведь заболеет от голода и сырости! Отец, не делай этого!
 - Это мое решение, сын. И оно не обсуждается больше, – закончил фразу Медон и обратился к слугам, - Запереть рабыню в подвале, пищи и воды сегодня не давать, посмотрим, что скажет нам завтра!
 Слыша уже издали жалобные крики Фанни «Нет, умоляю вас, не надо! Только не туда! Не в подвал!», Юхан не выдержал и впервые в жизни повысил голос на отца:
 - Думаешь, вся власть здесь принадлежит одному тебе, да! Только Фаина – моя личная рабыня, мое имущество и собственность, а значит, лишь я один вправе ей распоряжаться по своему усмотрению! И я запрещаю запирать ее в подвале, слышишь!
 Окончательно перестав собой владеть, юноша даже слегка замахнулся в сторону отца. Но Медон резко сжал его руку так, что от боли тот зажмурился и отступил.
 - Возможно, Фаина действительно твое имущество, вот только ты ее купил на мои деньги! И живешь пока что еще в моем доме, не получая лично от императрицы ничего! Да, она была права: ты еще мальчишка, который за свою жизнь палец о палец не ударил, но уже мнишь себя взрослым, способным дерзить отцу и поднимать на него руку! Пока ты живешь здесь, то обязан тоже подчиняться мне. А сейчас уходи, ступай к матери, пожалеете вместе друг друга! Как я понял, женское общество тебе всегда ближе, нежели мужское.
 Все еще с трудом сдерживая гнев, Медон ушел. Антония подошла к Юхану и хотела что-то сказать, но он ее не слышал. Только продолжал смотреть вглубь коридора, откуда еще недавно доносились крики той, кого он впервые в жизни по-настоящему полюбил, и кого теперь у него отняли.