Огонь и железо 30

 
  ***1941***
  (мистическая повесть)
 
   30. МОЙ ВТОРОЙ БОЙ
 
  У бойцов убитого сержанта я разжился ППШ с запасным диском и двумя лимонками. Гранаты рассовал по карманам галифе. Сафьянов запасся патронами к своей трехлинейке. Наконец, мы сели и поехали. Но не по тракту, усеянному трупами, а по грунтовке, идущей через лес. Вместо тряского тракта мягкая грунтовая дорога была предпочтительна, чтобы не растрясти раненых. Но и то, когда под колесо попадал слишком разросшийся корень сосны, и машину встряхивало, сердце у меня сжималось - как они там, в кузове? Ехали мы медленно, километров 30 в час.
 
  Все было пока неплохо, лишь одно меня злило: водитель, орудуя рычагом передачи, как бы невзначай прижимал тыльную сторону кисти к круглому колену девушки. Уж она отстранялась, как могла, но водила лишь ухмылялся. У меня постепенно, что называется, закипало. Неужели я ревную? Если бы Фрося не отстранялась, я бы не реагировал - пусть, если ей нравится. Но она была явно недовольна. А я не люблю насилия в таких делах.
 
  Ехали мы просто наудачу, не зная, куда ведет дорога. Впрочем, дорога всегда куда-нибудь ведет. Ну не обрывается же она в тупике, не упирается в чащобу, хотя бывало и так. Но мы надеялись, что грунтовка выведет нас к какому-нибудь селению или к железнодорожной станции.
  Хотя солнце уже скрылось за горизонтом, было светло и стемнеет лишь к полуночи.
 
  Внезапно, как чертик из коробочки, на дороге возник человек. Одет он был в форму Красной Армии, на шее у него висел трофейный 'шмайсер'. Военный поднял руку, знак остановиться. Водитель подчинился, нажал на тормоз.
  Человек подошел к кабине нашей машины со стороны водителя. Я глянул на его петлицы - синие с желтой окантовкой и одной 'шпалой'. Одна шпала - это, скорее всего, капитан.
  - Куда едете? - спросил военный.
  - Не знаю, - ответил наш шофер и обернулся на меня.
  Остановим мгновение.
 
  Вы знаете, что такое интуиция? Нет? И я не знаю. Интуиция или, по простому, 'чуйка' есть у многих и особенно это шестое чувство проявляется в минуту опасности. Когда я еще смотрел на этого человека через лобовое окно кабины, когда мы к нему еще только приближались, у меня мелькнула мысль, что он похож на фрица, переодетого в советскую военную форму. Почему мне пришла в голову такая дичь? Ну, во-первых, я не помню, чтобы советский офицер закатывал рукава кителя или гимнастерки даже в самую жару. Это просто не положено по уставу. А у этого рукава были закатаны до локтя.
 
  Во-вторых, откуда у него трофейный 'шмайсер'? В начале войны это были редкие трофеи и выдавали их разведгруппам, идущим в немецкий тыл, либо каким-нибудь спецотрядам НКВД. А этому выдали, чтобы он шел в русский тыл?
  В третьих, когда я вышел с ППШ наперевес, военный сделал инстинктивное движение защиты - схватился за рукоять автомата и повернулся чуть боком - советский офицер не боится советского бойца.. Ну и наконец, в четвертых, когда я подошел к нему, отдал честь и отрапортовал по уставу, он козырнул в ответ и при этом движении от него пахнуло едва ощутимым запахом ароматного мыла.
 
  Я всегда помнил, как мама рассказывала (до войны она жила в Крыму), когда к ним в хату пришел немец, чтобы разжиться 'яйками', от него пахло душистым мылом. Так мне мать рассказывала. От нашего офицера, в лучшем случае, пахнёт шипром - резкий неприятный запах.
  - Нам нужна ваша машина, - сказал офицер.
  Я доложил, что везем раненых в дивизионный госпиталь.
  - Раненых придется выгрузить, нам нужна ваша машина, потому что наше средство передвижения вышло из строя. А у нас серьезное задание.
  - Будет исполнено, - сказал я, - мы пойдем по дороге... только не знаем, куда ведет эта дорога?
 
  Я затаил дыхание и ждал, расставив последнюю ловушку этому 'капитану'. И он в нее попался. Я много раз читал про эту байку, не особо ей верил, будто немец не может выговорить букву 'Д' и вместо 'Д' говорит 'Т'. А как же Дойчланд? Дойче Демократишен Републик? Дрезден? Зольдатен? и тд. Но именно в этом русском слове у них был затык. И немало шпионов попалось на слове 'дорога'.
 
  - Эта тарога ведет на железнодорожную станцию Белый Лог….
  - Простите, я немного контужен, не могли бы вы повторить громче?
  Русский офицер сейчас обложил бы меня трехэтажным матом, но этот вежливо повторил: - Эта тарога...
  Он не договорил, потому что я слегка ударил его в подбородок прикладом ППШ. Псевдокапитан упал, как палка. Офицерская фуражка слетела с его головы. Светлые волосы рассыпались на прямой пробор.
  - Ефрейтор Мельников, ты что, с ума сошел?! - вступился Сафьянов. Он выпрыгнул из кузова и наставил на меня ружье.
  - Спокойно, Сафьянов, это фриц.
 
  Тут подбежала Фрося, она тоже была в шоке от моей выходки.
  - Ты его убил! - вскричала девушка.
  - Ничего, оклемается, - ответил я, наклоняясь над поверженным фрицем
  Я снял с него автомат-пулемет, передал Сафьянову.
  Когда 'капитан' очнулся, я велел ему лечь на живот.
  - Вы пойдете под трибунал за нападение на... - прохрипел он.
  - Ну? На кого я напал? Говори, какое у тебя настоящее звание?
  - Моё звание капитан Красной Армии, и вы ответите...
  - Ляг на живот, сволочь.
  Он неуклюже перевернулся, я пинком раздвинул ему ноги. Стволом автомата коснулся его затылка.
  - Каждый немец, - сказал я, - знает эту поговорку, по-русски она переводится так: 'Завтра, завтра, только не сегодня, все лентяи говорят'.
 
  (Когда я, в свое время, поступал в универ на филфак, то учил много немецких поговорок. У меня была даже небольшая книжица с этими поговорками. Но из всех мне запомнилась только одна 'Морген, морген, нур нихт хойте, заген алле фаулер лёйте'. 'Morgen, morgen , nur nicht heute, sagen alle faulen Leute').
 
  - Я жду, говори быстро поговорку на немецком.
  - Я не знаю немецкий, - ответил 'капитан', повернув голову - вся правая щека у него была в песке и сосновых иголках, которые прилипли к его потному лицу.
  - Последний раз спрашиваю и запломбирую твою башку свинцом. Ну?!
  - Я не знаю..
  Я чуть отодвинул ствол от его головы и нажал на спуск. Глухо бахнуло. (Спусковой механизм у меня был поставлен на одиночные выстрелы). Пуля вошла в землю возле уха 'капитана'. И тогда он затараторил:
  - 'Morgen, morgen , nur nicht heute, sagen alle faulen Leute'.
  - Ну, вот видишь, - сказал я добродушно, - всё вспомнил. А теперь еще напрягись и вспомни свое настоящее звание.
  - Гауптман.
  - А по-нашему?
  - Это звание, соответствует капитанскому, если говорить про Красную Армию.
  - О! большая шишка!
 
  В это время на звук выстрела из подлеска выскочил еще один фриц, переодетый в форму красноармейца. У него тоже был 'шмайсер'. И он им угрожал нам - мне, Сафьянову и Фросе, но не стрелял, потому что я недвусмысленно показывал, что если он будет глупить, застрелю гауптмана.
  - Ком цу мир! - сказал я.
  Он недоуменно уставился на меня, откуда рус иван знает немецкий язык?
  - Ком, ком, шнеллер, - командовал я, всё-таки не зря учил немецкий. А плененному мной немцу сказал: "Прикажи своему камраду сдать оружие, иначе сам понимаешь..."

  Гауптман приказал: Obersch;tze, ;bergeben Sie die Waffe
  Обершутце (старший стрелок) подчинился и отдал мне свой 'шмайсер'.
  - Сафьянов, выдерните у них ремни из штанов и свяжите им руки. Пусть будут руки спереди - удобнее забираться в кузов. Там еще место найдется?
  - Найдется, - сказал Сафьянов. Он деловито и умело связал пленных.
  - Как вы здесь оказались? - спросил я гауптмана.
  Гауптман подумал, посмотрел на мой ППШ и ответил:
  - Unser Radiosender ist 100 Meter von hier entfernt maskiert (Наша радиостанция замаскирована в 100 метрах отсюда)
  - Там еще есть кто-то?
   - Радист.
   - Надеюсь, он стрелять не будет, - сказал я, впрочем, не совсем уверенно.
 
  Фельдфебеля-радиста мы взяли тепленького, когда он запрашивал какую-то 'Омегу драй'. Эфир не отвечал, гудел, шипел и булькал.
  Радиостанция оказалась ценным трофеем. Это был бронеавтомобиль, но особой конструкции - закрытая коробка с антеннами, раскрашенная в зелёный камуфляж. Как они проникли на этой машине в наш тыл, было не ясно. Хотя при теперешней неразберихе и всеобщего драпа, рейд по нашим тылам немецкой техники не удивителен.
 
  Однако хваленая немецкая техника отказала, что-то там с мотором. Вот зачем им нужна была наша машина, чтобы взять радиостанцию на прицеп и отвести обратно к движущимся частям Вермахта.
  Что ж, мы охотно возьмём на прицеп их Radiosender, но отвезем не на запад, а на восток.
 
 
 
   ------------------- Продолжение следует -------------------