Кровь на кимоно. Глава 3

Токийское лето обрушилось на Гарри Стоуна всей своей беспощадной влажностью. Воздух, густой и тяжёлый, как мокрое сукно, плавился над раскалённым асфальтом Синдзюку. Небоскрёбы, стальные гиганты, пронзали белёсое от зноя небо, а в их стеклянных гранях отражался нескончаемый поток людей — жужжащий улей в одинаковых костюмах, туристок с яркими зонтиками и вечно спешащей молодёжи. Для большинства это был просто полдень вторника. Для Гарри — очередной акт пьесы, в которой он играл совсем не ту роль, что привык.

Ему уже стукнуло сорок, не первой, что называется, молодости, седина слегка посеребрила виски, придавая лицу усталое благородство. Бывший детектив криминальной полиции Лондона, списанный на берег после одного особенно грязного дела, он носил свою прошлую жизнь как старый, но всё еще хорошо сидящий плащ. Высокий, широкоплечий, с фигурой, которая помнила сотни часов в спортзале и десятки уличных драк, он был чужеродным элементом в этом городе. Его глубокие голубые глаза, привыкшие выхватывать детали на месте преступлений, сейчас профессионально сканировали толпу. Он был здесь под личиной журналиста-фрилансера, пишущего очерки о ночной жизни Токио для издания The London Tribune. Легенда была надёжной, как и фальшивое удостоверение в кармане.

Здание редакции «Токио Синбун» в районе Чиёда неподалеку от полицейского управления было одним из многих стеклянных колоссов. Внутри царила прохлада и тишина, нарушаемая лишь мелодичным звоном лифта. Офис газеты занимал три этажа и представлял собой огромное открытое пространство, гудящее от стука клавиатур и тихих телефонных переговоров. Третий этаж. Специфичная смесь запахов бумаги, озона от работающей техники, кофе и сигаретного дыма. Гигантский улей без перегородок, где журналисты разных отделов — культуры, спорта, городских новостей и криминальных происшествий — сидели за компьютерами, сновали туда-сюда, брали интервью, болтали по телефону, копировали материалы, словом, суета сует и всяческая суета. И никто не жаловался на соседей: в тесноте, да не в обиде. Что сказать: так и должна выглядеть биржа новостей. Гарри прошел мимо отчаянно жестикулировавших репортеров, спорящих о свежих заголовках, и направился в кабинет главного редактора — господина Харуто Такахаси. Здесь тоже стоял запах бумаги, озона от работающей техники и едва уловимый аромат зелёного чая.

Это был невысокий, идеально подстриженный мужчина лет шестидесяти в безупречном тёмно-синем костюме. Он сидел в стеклянном кабинете, откуда ему открывался вид на весь ньюсрум, словно полководцу, обозревающему своё войско с высоты. Когда Гарри вошёл, Такахаси даже не поднял головы, продолжая изучать какие-то бумаги. Он уже был предупрежден о его приезде и редакционном задании.

— Стоун-сан, — произнёс он наконец, и его голос, ровный и лишённый эмоций, заставил Гарри внутренне подобраться. — Мне сказали, вы интересуетесь «изнанкой» нашего города. Необычный выбор для гайдзина.

Гарри слегка поклонился, копируя жест, который видел сотни раз за последние дни.
— Правда всегда интереснее глянцевой обложки, Харуто-сан. А в Токио, как мне кажется, особенно много и того, и другого.

— Лондонский журналист, значит? — голос редактора звучал ровно, но в нем чувствовалась скрытая усмешка, естественно, он понимал, кто стоит перед ним. — Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что здесь не место для новичка.

Гарри кивнул, стараясь не выдать волнения.
— Я готов работать, — ответил. — Мне нужно только первое задание.

Такахаси вздыхает. Его глаза были тёмными, почти чёрными, и смотрели так, будто проникали под кожу. Он молча указал на стул. Обмен визитками прошёл в строгом соответствии с этикетом, который Гарри заучивал по пути в самолёте.

— В Токио много всего, Стоун-сан. Главное — не заблудиться. — Он сделал паузу, выдвинул ящик стола, достал папку. — Район Кабуки-тё. В последнее время там стало слишком тихо. Несколько гейш-танцовщиц из дорогих клубов исчезли. Бесследно. Полиция считает, что они просто уехали, сменив работу. Мне так не кажется. Полиция не спешит раскрывать детали. Попробуйте узнать, что случилось. И вот еще что. При общении с полицией будьте проще. Задавайте вопросы вежливо, но без подобострастия и энтузиазма. И не лезьте в расследование. Они сами разберутся, что к чему и почему, и расскажут, если вам повезёт.

Первое задание. Наживка была заброшена.
— И вы хотите, чтобы я… написал об этом статью?
— Я хочу, чтобы вы использовали свой «свежий взгляд», — Такахаси чуть заметно скривил губы в подобии улыбки. — Походите там, поговорите с людьми, соберите слухи. Ваш куратор и помощник — Кэнджи Танака. Он введёт вас в курс дела. Танака!

Молодой японец, сидевший за ближайшим к кабинету столом, подскочил так, словно его ударило током. Он был полной противоположностью своему шефу: худой, сутулый, с вечно испуганным выражением на лице и в очках, которые он постоянно поправлял дрожащей рукой.

— Да, Харуто-сан! — пролепетал он, кланяясь так низко, что едва не коснулся лбом пола.

— Познакомься, это Гарри Стоун. Он будет работать с тобой над материалом по Кабуки-тё. Окажи ему всю необходимую поддержку. Ознакомьтесь с материалами. Теперь идите. У меня много работы.

Кэнджи, не смея поднять глаз на редактора, мелко закивал и боком попятился к выходу, жестом приглашая Гарри следовать за ним.

Выйдя из кабинета, Гарри открыл папку. На фотографии был запечатлён тускло освещённый вход в какой-то бар с неоновой вывеской, и молодая женщина, имя — Аяко Фудзимото. Последний раз ее видели в клубе «Красный Лотос». Он понимает, что без знания японского языка и знакомства в полиции будет сложно.

Они отошли в небольшой закуток с автоматами с напитками. Кэнджи тут же купил две банки ледяного кофе и протянул одну Гарри с очередным поклоном. Его руки всё ещё слегка подрагивали.

— Если хочешь выжить в Токио, вам нужно знать, где обедать, с кем говорить и как задавать вопросы. Я помогу. Добро пожаловать в «Токио Синбун», Стоун-сан, — пробормотал он, избегая взгляда детектива.

Гарри открыл банку, сделал глоток. Кофе был приторно-сладким.
— Такой же вкусный, как в Лондоне.
— Правда?
— Нет. Расслабься, парень, будем на «ты», — сказал он по-английски, решив, что так будет проще. — Он что, всегда такой?

Кэнджи вздрогнул от прямоты вопроса.
— Такахаси-сан… он очень требовательный. Он стремится к совершенству во всём.

— По-моему, он просто получает удовольствие, наблюдая, как вы все тут по струнке ходите, — хмыкнул Гарри, глядя в сторону стеклянного кабинета, где виднелся суровый силуэт редактора. — Он что, издевается над тобой?

Кэнджи побледнел и торопливо замахал руками.
— Нет-нет, что ты! Он великий журналист! Просто… строгий.

Гарри прищурился, в его глазах блеснул знакомый огонёк. Тот самый, что загорался на допросах. Он видел таких, как Кэнджи, сотни раз. Запуганных свидетелей, жертв домашнего насилия, мелких сошек, попавших под пресс большого босса.
— Слушай, Кэнджи. Там, откуда я родом, если кто-то пытается тебя сломать, есть одно простое правило.

— Какое? — прошептал Кэнджи, заворожённый спокойной уверенностью Гарри.
— Нужно дать ему сдачи. Прямо в зубы. Или убить.

Гарри усмехнулся, видя шок на лице японца, и решил добавить масла в огонь. Он дружески хлопнул Кэнджи по плечу, заставив того снова вздрогнуть.
— Если хочешь, я могу его для тебя прикончить. — Он подмигнул. — Шучу. Наверное. — Почему ты позволяешь издеваться над собой? Чтобы что?
— Чёрт… Гарри… Это не то, что ты думаешь.
— Я по своему опыту знаю: если ты позволишь кому-то нахамить тебе один раз, в следующий раз он захочет сесть тебе на шею, образно говоря. Знаешь, что я сделал бы на твоем месте? Я бы убил его.
— Ага, как просто.
— Разговор о тебе, как дальше жить будешь? Господь дал некоторым мозгов меньше, чем устрице. Почему ты позволяешь так с тобой разговаривать?
— Нет-нет, Гарри, он хороший начальник... Но я его боюсь.
— Когда спит, наверное. Однажды меня оскорбил один такой, давно, в детстве еще… Я помочился ему в бензобак. С тех пор его машина нормально не ездит. Он унизил тебя при людях, так? Твоя проблема в том, что ты живешь, думая, что есть правила, которые все соблюдают или должны соблюдать. А их нет. Кроме Заповедей. Только кто их соблюдает? Когда-то мы были обезьянами, неандертальцами. Мы имели то, что могли взять силой или хитростью. Сегодня ты человек. Вся жизнь — это давление на тебя внешних сил. Они на тебя давят, понимаешь: босс на работе, жена дома. И если не взбунтоваться, не показать, что ты все еще дикий, что ты можешь дать сдачи, что тебя надо бояться на уровне инстинктов… Если ты этого не понимаешь, тебя попросту сомнут, отбросят на обочину, как кожуру банана.
— Все не так, Гарри, как тебе кажется.
— Ладно. Ты говоришь, что он издевается над тобой? Да после этого он вообще недостоин дышать.
— Да, конечно, плохо, но дело в том…
— Нет, дело именно в этом. Не ищи себе оправдания.
— О, черт. Опять ругаюсь, когда злюсь. Но что же мне делать? Раз ты в этом так уверен, может, и убьешь его за меня?
— Ты просишь меня убить его? Повтори.
— Нет, я просто пошутил. Мы же просто разговариваем, так? Просто разговариваем, треплемся от нечего делать.
— Только одно твое слово: да или нет?

Глаза Танаки расширились от ужаса. Он уставился на Стоуна, и в его взгляде не было и тени понимания шутки. Он воспринял всё всерьёз. Каждое слово. В абсолютной, мертвенной тишине, нарушаемой лишь гудением кофейного автомата, Кэнджи Танака смотрел на своего нового коллегу как на явившегося из другого мира демона. Или спасителя. Он не мог понять, шутит гайдзин или нет. Тишина, повисшая между ними, была плотнее токийского зноя. Гарри мысленно выругался. Чёртов юмор копа. В криминальном отделе, где цинизм был главным средством защиты от ежедневного кошмара, такая шутка вызвала бы в лучшем случае кривую ухмылку. Здесь, в царстве вежливости и иерархии, она прозвучала, мягко говоря, некстати.

Он вспомнил промозглый ноябрьский день и лицо своего капитана, Джона О'Мэлли. Человека, которому он доверял, как отцу. Человека, который сдал его и всё их подразделение, чтобы прикрыть свои грязные сделки с мафией. «Иногда, Гарри, — говорил тогда О'Мэлли, пряча глаза, — нужно просто смириться с тем, как устроен мир». Гарри не смирился. Он выложил всё на стол внутреннему расследованию, разрушив карьеру капитана и свою собственную в придачу. Он ушёл, не дожидаясь увольнения, с привкусом горечи во рту. Он сбежал от этого «устройства мира», но здесь, на другом конце света, похоже, нарвался на его местный филиал в лице Такахаси.

— Эй, — Гарри смягчил голос, положив руку на плечо Кэнджи, который от этого прикосновения сжался ещё сильнее. — Это была плохая шутка. Очень плохая. Забудь. Я не убийца. Просто журналист. Как и ты.

Он намеренно поставил их на одну ступень, и это, кажется, немного подействовало. Кэнджи несколько раз судорожно моргнул, возвращаясь в реальность.
— Да… да, конечно. Шутка. Я понял, Стоун-сан. Простите.
— Просто Гарри, — поправил детектив. — А теперь показывай, где я буду сидеть и что у нас есть по этому делу.

Кэнджи кивнул и повёл его вглубь ньюсрума. Теперь, когда первый шок прошёл, Гарри смог рассмотреть редакцию более внимательно. Это был не просто офис, а безупречно отлаженный механизм. Десятки сотрудников сидели ровными рядами, их лица были освещены голубоватым светом мониторов, на которых плясали столбцы иероглифов. Разговоры велись вполголоса, телефонные звонки были короткими и по делу. Никакого хаоса, громкого смеха или яростных споров, как в редакциях, которые он видел в кино. Здесь царила атмосфера тотальной, почти медитативной концентрации на работе.

Но его намётанный глаз детектива видел трещины в этом монолите. Вон там, в углу, сидел седой ветеран, пальцы которого были жёлтыми от никотина. Он не печатал, а смотрел в окно, и в его взгляде читалась вселенская усталость человека, написавшего уже тысячу некрологов и репортажей с мест катастроф. Чуть дальше сидела молодая, амбициозная репортёрша в строгом деловом костюме. Её стол был самым чистым, а на экране светились графики фондовых бирж. Она была хищницей, ожидавшей своего часа. Большинство же были похожи на Кэнджи — прилежные пчёлы в огромном улье, работающие на износ из страха перед своей королевой-маткой в стеклянном кабинете.

Танака привёл его к свободному столу в дальнем конце зала, рядом с отделом культуры — явное указание на их второстепенный статус. Стол был стерильно чистым. Ни царапины, ни пылинки.
— Вот, это ваше место, — пробормотал Кэнджи. — В папке всё, что нам удалось собрать. Копии полицейских отчётов — только самые базовые. Имена, возраст, последнее место работы. Ничего существенного.

Гарри сел, кресло тихо скрипнуло. Фотографии трёх молодых японок смотрели на него. Улыбающиеся, полные жизни. Хостес. Девушки, продававшие мужчинам иллюзию внимания и обожания за огромные деньги. Работа на грани, всегда рядом с опасностью. Он видел десятки таких дел в Англии.

И снова память подбросила ему образ из прошлого. Не лицо О'Мэлли, а лицо другой девушки. Свидетельницы по его последнему делу. Она тоже исчезла вот так, бесследно, за день до дачи показаний. Её так и не нашли. Гарри был уверен, что это дело рук людей капитана. Эта беспомощность, это чувство вины были тем самым грузом, от которого он бежал.

Он поднял взгляд от фотографий и посмотрел на Кэнджи, который мялся рядом, не зная, сесть или продолжать стоять.
— В полиции сказали, они уехали, — тихо произнёс Гарри, больше для себя, чем для напарника. — Но они не уехали. Верно, Кэнджи?

Кэнджи нервно сглотнул и посмотрел в сторону кабинета Накахаси, словно боясь, что тот может услышать их разговор.
— В Кабуки-тё говорят… — он понизил голос до шёпота, — … говорят, что их забрал Демон. Конечно, это просто слухи.

Гарри закрыл папку. Демон. Как ни называй, суть была одна и та же. Старые досье догнали его и здесь, в городе неоновых огней и древних традиций. Но на этот раз он не был связан правилами, долгом службы и коррумпированным начальством. На этот раз он мог копнуть глубже.
— Что ж, — сказал он, поднимаясь. — Похоже, нам с тобой предстоит познакомиться с этим демоном поближе. Если не возражаешь, конечно.

Репортер провёл пальцем по экрану смартфона, снимая блокировку. Нелишняя в наше время предосторожность, учитывая масштабы хакерства.
— Прошу прощения за беспокойство…

Звонил заведующий отделом городских новостей Томита. Он был просто потрясающим начальником. Всегда жизнерадостный, вежливый, в хорошем настроении, независимо от того, напивался он накануне вечером или нет, готов ли был немедленно опубликовать сенсацию или, наоборот, выбрасывал ее в корзину для мусора и советовал подчиненному доработать материал.

— Я вас слушаю, Томита-сан.
— Танака, я тебя искал… Что-то случилось с Акио Тории.

Тории заведовал отделом криминальных происшествий, и он пользовался дурной репутацией: был несдержан, втихомолку давал волю рукам, не исключая женщин, подчиненные старались не попадаться ему лишний раз на глаза. Его имя всплывало всякий раз, когда заходила речь о том, кого послать на место происшествия, переговорить с полицией, выудить конфиденциальную информацию для эксклюзива.

— Накахаси-сан просил немедленно выехать на место происшествия.
— Почему именно я? Может быть, кто-то другой свободен…
— Он назвал тебя.
— И что, других вариантов нет?
— Нет. Выполняй.
— Можно взять с собой новичка, Гарри? Пусть понюхает пороху. И мне легче. Заодно посмотрим, на что он способен. Газете не нужен кот в мешке, да еще из Лондона, так?
— Можешь взять. Главный уже в курсе.

Воздух в парке Уэно был густым и влажным, пах мокрой землей и прелыми листьями даже в этот поздний час. Далекий гул никогда не спящего города тонул в стрекоте цикад. Силуэты Гарри и Кэнджи растворялись в полумраке под кронами старых деревьев гинкго. В круге холодного света от полицейских фонарей, виднелась желтая лента с иероглифами ;;;;; (Тачи-ири кинши — Вход воспрещен). За ней, на аккуратно подстриженном газоне, работала группа криминалистов в синих комбинезонах. Один из них, склонившись, методично фотографировал тело.

Кэнджи на мгновение замер, его лицо в свете огней стало пепельным.
— Это он… Тории-сан… — прошептал он, словно не веря глазам. Затем его взгляд метнулся к Гарри. — Это твоих рук дело, Гарри? Ты… ты это сделал?

Гарри не ответил сразу, его взгляд был прикован к месту преступления.
— Что ты чувствуешь сейчас, Кэнджи? — его голос был ровным, почти безразличным.
— Я… Это чудовищно. Трагедия.
— Тогда зачем ты отдал приказ?

Кэнджи вздрогнул, оглядываясь по сторонам.
— Секунду, это не… Я не…
— Помнишь, я задал тебе простой вопрос. «Да или нет?». Ты выбрал молчание, Кэнджи. А в нашем мире молчание — это «да».
— Но я не говорил этого! — зашипел он. — Если это всплывет в суде…
— Кто сказал, что будет суд? — спокойно парировал Гарри.
— У него жена… двое сыновей…
— Теперь это лишь детали его биографии.

Они подошли к ленте. Молодой офицер преградил им путь, но, узнав Кэнджи, почтительно поклонился и пропустил обоих.

Старший детектив, мужчина лет пятидесяти в безупречно сидящем, хоть и помятом костюме, оторвался от разговора с экспертом и преградил им путь. На его лацкане был значок в виде цветка сакуры. Он приветствовал Кэнджи коротким кивком, а затем впился взглядом в Гарри.

— Инспектор Сато, — почтительно произнес Кэнджи.
— Кэнджи-сан, — отозвался инспектор, не сводя глаз с Гарри. — Надеюсь, у вас веская причина приводить сюда… туристов.

Его голос был вежливым, но холодным, как сталь катаны.

— Это мой коллега из Лондона, — вмешался Кэнджи. — Помогает мне с одним частным делом.
— Я не спрашивал, кто он. Я спросил, что ему здесь нужно, — инспектор сделал шаг к Гарри. Его английский был почти идеальным, с легким британским акцентом, выдающим учебу в Оксфорде или Кембридже. — У нас труп, гайдзин-сан. Не лучшее место для вечерней прогулки.

Гарри чуть склонил голову в знак уважения, но не уступил напору полицейского.
— Иногда работа приводит в самые неожиданные места, инспектор. Просто хотел осмотреться: что и как.

Инспектор Сато усмехнулся краешком губ.
— Посмотреть? Вы видите мужчину. На нем только нижнее белье. Ни документов, ни следов борьбы. Одежда словно испарилась. Что еще вы хотите увидеть?
— Оружие, — кивнул Гарри в сторону собранных улик, лежащих на пластиковом листе. — Нечасто встретишь в ваших краях Ingram MAC-10.

Глаза инспектора чуть сузились.
— Вы разбираетесь в оружии?
— Разбираюсь в жестокости, — поправил Гарри. — Эта «игрушка» создана не для самообороны. Она для зачистки соперников. Грязной и быстрой. Вы ведь знаете, что в Японии почти невозможно легально владеть даже обычным пистолетом. Откуда тогда у простого человека такая вещь?

Сато молча изучал его лицо. Молчание затягивалось.
— Мы это выясним, — наконец произнес он. — А пока мой вам совет: Лондон далеко, а Токио может быть очень негостеприимным для тех, кто сует нос в чужие дела. Слово за патологоанатомом.

— Разумеется, — не стал спорить Гарри. Он сделал шаг ближе к телу, насколько позволяло приличие, и, понизив голос, спросил, словно делясь секретом. — Один последний вопрос, инспектор. Вы не заметили ничего странного на коже? Никаких узоров, родимых пятен необычной формы? Может быть, крошечный ожог… скажем, на шее, под линией волос? Едва заметный, словно от укола раскаленной иглой.

Инспектор Сато нахмурился. Он не смотрел. Да и зачем? Причина смерти казалась очевидной — пулевые ранения. Обнаруженный на сиденье автомобиля кухонный нож не в счет. Но вопрос этого странного англичанина засел в голове. Он бросил взгляд на эксперта, который как раз упаковывал свои инструменты, и тот отрицательно покачал головой.
— Кожа чистая, — отрезал Сато. — Причина смерти — множественные огнестрельные. Все очевидно.

«Для тебя — да», — подумал Гарри, отступая назад в тень. Он знал, что они ничего не найдут. Демон всегда был чистоплотен. Но он оставлял свою метку. Не для полиции. Для тех, кто умеет смотреть. И теперь Гарри знал — Демон здесь, в Токио.

Кэнджи подошел к нему, когда полицейские начали укладывать тело в машину. Его лицо все еще было бледным.
— Я отвезу тебя в отель, — предложил он.
Гарри покачал головой.
— Спасибо. Мне нужно пройтись. Проветрить голову.

Он оставил Кэнджи и инспектора Сато и, не оглядываясь, вышел из парка. Ночной Токио принял его в свои неоновые объятия. Он шел без определенной цели, погружаясь в лабиринт улиц Синдзюку. Толпы людей текли мимо, как разноцветная река, их лица — непроницаемые маски в свете рекламных вывесок. Высотки, словно лезвия, пронзали темное небо. Но за всей этой яркой, пульсирующей жизнью Гарри чувствовал холодное дыхание, дыхание невидимого хищника.

Он остановился у витрины магазина электроники, делая вид, что разглядывает телеэкраны. В отражении, среди мелькающих лиц и огней, он на мгновение уловил фигуру. Кто-то стоял в тени аркады на другой стороне улицы. Фигура была неподвижна, просто наблюдала. Когда Гарри резко обернулся, там уже никого не было. Только обычные прохожие, спешащие по своим делам. Привкус металла во рту. Инстинкт, отточенный годами службы в криминальном отделе, предупреждал об опасности. Охотник и добыча поменялись местами.