Хочу бабушку, как у Светки!

Нина Андреевна всю жизнь привыкла быть главной. Почти сорок лет в школе, из них — больше двадцати завучем. А ещё она преподавала математику. Казалось, не предмет, а целая жизнь была под её контролем.
Теперь она жила в большом красивом доме, оставшемся от мужа. Дети давно выросли, разъехались, внуки приезжали по праздникам. Обожали её пирожки, слушали забавные истории, иногда даже советовались — но никто жить с ней не хотел и надолго не оставался. А она любила говорить, что «все сейчас избалованные, ленивые, убирать за собой не умеют, а советы слушать не хотят».
Соседка по улице слышала это каждый раз. Нина Андреевна любила заглянуть на чай, удобно разместиться в кресле-качалке и развернуть философскую беседу: как правильно воспитывать детей, почему нельзя запускать мужа, и зачем ставить обувь строго по линии. Словом — учила жизни.
А еще она считала, что её жизненный опыт обязан быть услышан. Ведь не зря же она воспитала не одно поколение! В автобусе, в поликлинике, в магазине — всегда найдётся кто-то, кому можно дать совет.

Когда внучке Алёнке исполнилось пять, Нина Андреевна решила навестить ее с утра, до праздника: ей предстоял заезд в санаторий, а оставить девочку без поздравлений она не могла. Подкралась мысль: приятно будет появиться неожиданно, увидеть, как они там, без предупреждения — вдруг что не так поставлено, не то приготовлено?
Она поднялась пешком на четвёртый этаж: лифт, как всегда, не работал. В тамбуре аккуратно сняла туфли, присев на скамеечку — коленки давно болели. Сумка с подарком упиралась в бок, но она сидела, переводила дыхание… И тут из-за двери донёсся детский крик:
— Почему я должна это всё убирать?! Почему тапки — по линеечке?! Они что, тапками быть перестанут, если стоят криво?!
Голосок был Алёнкин. Такой сердитый, что Нина Андреевна невольно замерла.
— Любимая, — устало вздохнула мама Алёнки, — ты же знаешь, бабушка Нина у нас… особенная. Ей важно, чтобы всё было идеально. Иначе начнётся: «грязь, беспорядок, как так можно жить». Мы просто заранее прибираем. Так проще.
— Я не хочу, чтобы она приходила! — почти взвыла девочка. — Хочу бабушку, как у Светки! Весёлую! Чтобы в аквапарк водила, а не про тапки рассказывала!

У бабушки Нины в ушах зашумело. Ей вдруг стало душно в тамбуре. Она не вошла в квартиру. Она просто… встала. С трудом, но встала. Поставила подарок на скамеечку. И ушла. Потихоньку спустилась вниз и позвонила дочке:
— Что-то я приболела… Не смогу сегодня. Но подарок будет — курьером. Он уже… там.
Дочь удивилась, но не стала расспрашивать. Ну, с мамой бывает. Она всегда была немного… непростая.

А Нина Андреевна вышла за дом, присела на лавочку. Потом позвонила Розе — подруге с юности:
— Вот скажи, Роза… Я им мешаю? Своими советами? Я же для них стараюсь…
— Ой, Нина! — вздохнула Роза. — Ну ты сама-то хотела бы, чтобы тебе каждый раз напоминали, что ты делаешь не так? Они ведь взрослые уже. Ты бы хотела, чтобы твоя мама тебя каждый раз учила, где полотенце вешать?
— Но я же умная… Я учитель. Я столько людей вырастила.
— Вот именно. Ты вырастила. А теперь отпусти. Пускай живут. А ты… начни радоваться. Не указывать — а любить. Ты же бабушка, а не инспектор.
Роза, сославшись на занятость – надо было сварить борщ к приходу ее большой семьи, положила трубку. А Нина долго сидела. Потом пошла домой. И впервые за много лет… задумалась. Глубоко задумалась.

…Прошло несколько недель, Нина Андреевна вернулась из санатория и снова решилась прийти в гости к дочке - с тортиком и книжкой сказок. И впервые не сделала ни одного замечания. Она просто села, улыбнулась и сказала:
— Пошли в аквапарк?
Алёнка на миг зависла, а потом воскликнула:
— Вот теперь ты точно настоящая бабушка!

И бабушка Нина искренне улыбнулась. В этот момент она вдруг почувствовала себя нужной. Не потому, что знает, как правильно. А потому, что умеет просто любить.