Из Разных Миров

- Жизнь за пару веков изменилась во всём и совершенно; от буржуазного Барокко, с мягкой вычурной мебелью, до топчана на циновке; от грациозной туберозы до приплюснутых суккулентов; от признательных писем, присыпанных ароматной пудрой, до эсэмэсок без знаков препинания. И как жить тем, кто по воле судьбы затесался в эту новую атмосферу и засиделся в этом минимализме повседневности…, захватив с собой, можно сказать из небытия, только оставшиеся, никому ненужные кусочки памяти…

- Вы это мне…, простите, или мысли вслух…

- И то и другое, - со вздохом сказала Зинаида Николаевна Стрельникова, внучка командира и создателя Донской авиации, участника белого движения на юге России. 

- Не обращайте на меня внимания молодой человек, - добавила она, поправив аккуратную шляпку.

У Алексея в тот день было замечательное настроение, его душа пела, улыбка не сходила с лица, он весь светился и ему так хотелось с кем-то поделиться своей радостью, и эта серая от дождей деревянная скамейка, случайно соединила их души из разных миров... 

Посмотрев на Алексея сбоку, вполоборота, не заостряя особого внимания, Зинаида Николаевна, не обращаясь, а как бы констатируя сказала: 

- Лицо Ваше преисполнено радости…-  и задумчиво повторила, - да, только любовь имеет такой оттенок восторга…

Голос у неё был низкий и глухой, звонкий - привилегия молодости…, у молодости вообще одни привилегии, только понимаешь это тогда, когда все привилегии проходят…

- У Вас всё написано на лице, - пояснила она.

Алёшу заинтересовала дама в шляпке, как он её мысленно назвал, своей необычностью, да, и по правде говоря, больше не с кем было поделиться своим счастьем… Самому же было неудобно обратиться, - знаете, мне так нужно поделиться, не послушаете ли Вы про моё счастье…

Поэтому, он был искренне рад, что дама сама разговорилась, похоже, что сама с собой, но смотрела определённо в его сторону.

- Вы правы, я так счастлив, что не передать.

- Как раз это внутреннее свечение у Вас на лице отражено и это не скрыть, только ликование души даёт этот оттенок счастья, словно маленькое солнце светится внутри Вас и отражается в глазах, и улыбка играет на Ваших устах. Поздравляю Вас молодой человек с чувством взаимной влюблённости.

- Простите, как Вас зовут, а то мне, как-то неловко обращаться к Вам безлично.

- Зинаида Николаевна Стрельникова.

- Фамилия известная…

- Любопытно, Вы так молоды и Вам известна моя фамилия?

- Я не сказал, что Ваша, а про Стрельникова, участника Белого движения читал, в моём любимом романе “Доктор Живаго”.

Давно немолодые глаза Зинаиды  Николаевны округлились, теперь уже она повернулась всем своим худеньким телом и посмотрела с неподдельным любопытством на Алексея.

Алексей хотел представиться, но ожидал её руки, право за женщиной, независимо от её возраста, так учила его Петербургская бабушка, он скучал по ней, по её изумительной речи, по тому с какой нежностью она произносила Алёша, ведь она в день моего рождения настояла на этом имени… Только сейчас он почувствовал эту связь времён… И вспомнив бабушку, ожидал руку Зинаиды Николаевны и она, получив сигнал, протянула свою маленькую ручку, с тяжёлыми вздутыми венами запутанных в мелких морщинках, но тёплую, открытую и не жеманно предложенную для поцелуя…

- Рада познакомиться...

- Взаимно, Алексей, - и он порывисто открыл свою ладонь, словно распахнул душу.

- Красивое имя Алексей, как Вронский. Ну рассказывайте, делитесь своей радостью, переполняющую Вас.

- Вы сразу это заметили… Действительно у людей всё на лице написано…

- Не у всех, только у светлых, добрых, без червоточинки, у других всё покрыто пеленой безразличия, пренебрежения, мнимого величия… Но Вы, к счастью, не из тех, иначе я бы уже давно поднялась и ушла бы в свою светлицу, - так она скромно называла свою маленькую комнатушку на шестом этаже, без лифта… И это после всего, чем её семья когда-то владела в Петербурге...

- Если позволите, я начну сначала, а закончу сегодняшним днём.

- Прекрасно, я вся во внимании Вашего романа девятнадцатого столетия…

- А Вы зря смеетесь, если бы Вы её увидели, Вы бы очень удивились, что она не в кринолине… Она так хороша и так прекрасна, что трудно даже передать, трудно представить её современной девушкой, она словно сошла со старинной гравюры. В Таврическом дворце, в Петербурге прошёл бал, посвящённый окончанию школы, я тоже был выпускник этой школы пятью годами раньше и каждый год мы отмечаем последний звонок приглашая выпускниц, так я познакомился с Линой.   

Зинаида Николаевна усмехнулась сходству имён, но не перебивала.

- Это было в конце мая, она была в числе приглашённых и увидев её я потерял голову от этого совершенства; высокая, тонкая, само изящество, волосы длинные, густые, тёмные, красиво прибраны под гребень и глаза, красоты которых не передать, блестящие и лучистые звезды, само небо отражалось в её серых глазах.

Говорил горячо, подбирая слова и очень старался передать красоту этих удивительных глаз…

Зинаида Николаевна, которая не только поняла, но и увидела себя молодую на том портрете, что висит в её комнатушке, подумала:

- Надо же, как описал, как нашёл слова, знакомые слова, которые она не раз слыхала про свои удивительно блестящие серые глаза…

И со вздохом печали, прикрыла совсем другие, маленькие сморщенные пуговки…

- А как она умна, как образованна, - продолжал Алексей, - она в свои восемнадцать лет читает Шекспира на его родном языке, это мне понятно, но как она Серебряный век знает, это меня сразило. От Блока до Белого и всё наизусть…, когда только успела… Так вот, я так в неё влюбился в тот момент, когда мы танцевала на балу… Вы не поверите, мы были лучшей парой, аплодисменты не прекращались, нас вызывали на бис несколько раз… В конце вечера я спросил её:

- Сколько тебе лет…

Она ответила просто, без всякого кокетства:

- 15 сентября исполнится восемнадцать.

На этих словах Зинаида Николаевна уже так растрогалась, что глаза не удержали слезу, но Алексей этого не заметил, он увлечённо продолжал свой рассказ.

- И вот представьте, я встал на одно колено посреди нарядного пурпурного зала, с бесчисленными колонами и осмелился, зная её, можно сказать совсем недолго, сделать предложение.

Она не растерялась или не подала виду, без смущения спросила:
 
- Вы когда возвращаетесь в Москву…

- Скорым ночным, завтра в 9:30 лекция, я Вам ещё не сказал, Зинаида Николаевна, я скоро буду врачом, кардиохирургом, я третий курс закончил…

Лина ответила быстро:

- Я позвоню Вам, мне нужно с мамой по душам поговорить…

- Прошло почти четыре месяца, мы ежедневно разговаривали, я будил её и желал ей дорого утра, а поздно вечером рассказывал про свой день, пока она не засыпала…, но я её не торопил, я понимал, что она очень молода, а я ещё студент, боялся торопить… И вот сегодня, Вы помните в котором часу мы с Вами встретились, - но вопрос этот был праздный, Алексей поспешил сам на него ответить и как можно скорее… - Это был час дня и она ответила, что согласна стать моей женой, даже мама её сказала, что не встанет на пути к её счастью.

Закончив свой рассказ, Алексей взял осторожно руки Зинаиды Николаевны в свои и нежно их целовал, причитывая:

- Спасибо, спасибо, что согласились меня выслушать, я ведь тут один, никак к этому не привыкну, моя мама осталась в Петербурге, а бабушка не так давно от нас ушла, а я знаете, так скучаю, по её голосу..., по тому, как она называла меня Алёша, милый мой мальчик, меня так никто больше не назовёт, - и глаза повзрослевшего мальчика сдержали слёзы.

Зинаида Николаевна всё понимала, длинная жизнь преподносила разные сюрпризы, и она дружелюбно сказала:

- А знаете что, приходите ко мне 15 сентября к полудню, я рано теперь не встаю, мы чай с Вами душистый выпьем и эклером полакомимся, - и медленно поднимаясь сказала, — вот тут я и живу в последнем подъезде, на шестом этаже, - и откланялась, пожав мою руку.



Дверь мне открыла молодая женщина в чёрном платке:

- Проходите, - тихо сказала она, - меня предупредила Зинаида Николаевна, что Вы зайдёте, - и с этими словами передала мне письмо и маленькую овальную коробочку потёртого синего бархата.
 
Взяв из её рук письмо и коробочку, мой взгляд остановился на каком-то вроде знакомом портрете с переброшенной наискосок чёрной широкой лентой…

Девушка, заметив мой испуганный взгляд, молча кивнула и прошептала:

- Она ушла сегодня на рассвете, душа её нетленна, ушла спокойно в мир иной. Я попросила Господа смиренно, чтоб принял он её и дал покой.

Выйдя, я сел на ту же самую скамейку, которая соединила две души разных миров и нежно погладил рукой то место, где в прошлую неделю сидела она и тут уж не удерживая слёзы, читал её письмо.

- Алёша, милый мальчик с нежной ранимой душой, я была рада нашей короткой встрече, счастлива была видеть твоё доброе влюбленное лицо, твои искренние глаза с нескрываемой радостью, смотрящие на меня. Ты с такой нежностью описал мне свою любовь… и я, радуясь за тебя, почувствовала, что Лина не предаст тебя, не предаст вашу любовь.

Алёша, передай эти серьги Лине, она абсолютная моя копия и моей тётушки, посмотри на портрет, написанный Валентином Серовым в 1900 году моей тётушки в её дворце на Мойке, Княгини Юсуповой Зинаиды Николаевны, чьё имя и я ношу по сей день и если доживу, как говорят все мы под Богом, то 15 сентября мне исполнится девяносто восемь лет. Княгиня Юсупова тоже родилась в этот же день и что меня ещё поразило, кроме портретного сходства, описанного тобой и почти что одинакового имени, так это то, что и Лина тоже родилась 15 сентября, это меня тогда ещё изумило…, когда ты мне о ней рассказывал…

Пусть это будет Лине мой свадебный подарок, считайте от крестницы.

Зинаида Николаевна Стрельникова.
15 сентября, 2023 года.


P.S.  В маленькой, потёртой временем овальной коробочке, в синим бархате лежали две огромные жемчужные серёжки, те же что на портрете Зинаиды Николаевны, написанные В. Серовым в её дворце на Мойке.


Наташа Петербужская © Copyright 2025. Все права защищены.
Опубликовано в 2025 году в Сан Диего, Калифорния, США.