Разница между документальным исследованием и пропа

     Забавно, что Макфол, описывая жизненный путь Джонни Торрио, основное внимание уделяет крышеванию тем проституции, что чушь и явная ложь, как и в случае с тюремным сроком Чарли Лучано, ведь свидетельствовавшие против него проститутки чуть позже дали показания под присягой, что окружной прокурор Дьюи угрозами вынудил их повторить написанное его сотрудниками, но на то и американские свобода с демократией, чтобы правосудие отсутствовало в этой обители зла изначально и априори, а внедрившийся в головы двуногих миф о якобы законности, легитимности, свободе и той же демократии, буквально составляющих основу американской жизни, стоит ровно их никчемушной в плане необеспеченности вообще ничем серовато - зеленой бумажки, и являющейся истинным богом США, поганого Большого Сатаны, в хвост коему пристроилась уже наша Рашка, Сатана Малый, омерзительный, шестерошный, лакейский.
     - Это всегда было западло, - сурово произнес дон Каше Ферро, разряжая в командировочного барабан револьвера, - уж ты - то, тварь, пусть и неаполитанская, должен бы знать.
     Лейтенант Петроччио, корчась от невыносимой боли, раздирающей его грудь американского патриота, что - то хрипел, но приведший в исполнение приговор Суда Кенгуру сицилийский дон не слушал, так как знал заранее все, что полицейский, прибывший выяснять и шпионить на Сицилию по заданию американского истеблишмента, старающегося не допустить гангстеров к власти, скажет. Он обязательно пробуровит про возможности, про расцвет свобод, про демократическое устройство и полнейшее отсутствие коррупции, и составляющей самую основу их богатой стран, и ставшей богатой только благодаря ограбляемому ими остальному миру. Дон Каше Ферро наступил сапогом, позаимствованным у своего работника с фермы, колченогого Маурицио, польщенного оказанной ему честью, на горло поверженного пса режима республиканских демократов, сокрушая трахею, с наслаждением слушая хрипы и треск ломаемой гортани.
    - Больше ты ничего не скажешь, - с удовлетворением прошептал дон, шаря по карманам. Найдя десятицентовик, бросил его рядом с трупом, сел в пролетку и отправился продолжать ужин с депутатом Итальянского парламента, незаметно для себя обеспечившим твердое алиби не побрезговавшего испачкать руки главаря сицилийской мафии.
     - Овес нынче дорог, - заметил бородатый кучер, отказываясь от традиционного алтына на водку, - барин.
     Дон Каше Ферро удивленно уставился в широкую спину извозчика, не поняв ни слова из сказанного на каком - то плавном, ласковом, пластичном языке. Кучер медленно обернулся и яростно захохотал, погоняя лошадь.
     - Ё...й в рот ! - выл дон, видя по сторонам невыносимый пейзаж, невозможный для летней Сицилии. Скособоченные деревянные домишки, тусклые и покрытые пылью деревья, бородатые и пьяные прохожие, молодцеватые наездники на косматых лошаденках, еле удерживающиеся в седлах, опасно раскачивающиеся и горланящие хмельные песни.
     - Мы в России, - напугал невероятным признанием кучер, сворачивая на обочину. - Иди, гад.
     - Куда ? - взмолился дон, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в таратайку, более всего не желая куда - то идти.
     - В кабак, конечно, - усмехнулся кучер, ударив дона Каше Ферро кнутом.
     Дон Каше Ферро вскрикнул и проснулся. Депутат парламента участливо смотрел на него, покачивая лысеющей головой. У дверей стоял комиссар и три карабинера.
     - Так и запишем, - произнес комиссар, - что дон Каше Ферро в момент убийства американского лейтенанта полиции ужинал с многоуважаемым доктором, выслушивая его повествование о путешествии в Россию.
     - Такое правосудие им и не снилось, - непонятно сказал дон Каше Ферро, пожимая мужественную ладонь депутата.
     гандой не убралось.