Глава LIII

Глава LIII

Салала. Август. Хариф. Дождь. Не тот яростный, очищающий ливень северных широт, а нечто иное – вездесущая, липкая влага, просачивающаяся сквозь стены убогого общежития, пропитывающая одежду, набивку кукол, саму душу. Она висела в воздухе, тяжелая и соленая, смешиваясь с запахом дешевого риса, пота и безысходности. Как будто сам Оман выдохнул свое знойное отчаяние и оно сгустилось в эту бесконечную морось.

Рио и Рита вернулись позже всех. Их ноги, обычно послушные и легкие, гудящей свинцовой тяжестью впивались в грязный пол. Не просто усталость. Изнеможение. То самое, что приходит после того, как ты отдал сцене последние капли души, а взамен получил лишь тупые взгляды, звон монет в кармане Корсара и ощущение себя живой декорацией в чужом, бессмысленном спектакле. Они молча доели холодную кашу из жестяных мисок, не глядя друг на друга. Слова были роскошью, на которую не осталось сил. Только тихий стон ритма, еще пульсирующий в мышцах, да давящая пустота внутри.

Сон настиг их мгновенно, как удар обухом. И в этой беспощадной мгле подсознания явился кошмар. Яркий, унизительный. Не сцена. Не огни. Не музыка, в такт которой они могли выплеснуть все – ярость, тоску, мимолетную радость, саму суть своей внутренней свободы. Нет. Им снилось падение. Грубое, топорное. Их, Рио и Риту, грациозных, говорящих движением, разъединяли. Снимали сверкающие, пусть и потрепанные, костюмы. Одевали в уродливые, квадратные комбинезоны из дешевого плюша. Пришивали нелепые улыбки. И ставили… ставили у входа в детский аттракцион. «Человечки из конструктора». Идиоты. Махать. Просто махать рукой. Детям. Вечно.

Рио проснулся первым. Пот стекал по виску, смешиваясь с вездесущей сыростью. Он взглянул на Риту. Она спала, лицо искажено гримасой немого ужаса. Ирония судьбы била в виски, как молот. Их танец был языком, на котором они говорили с миром, с небом, с самими собой. Последним бастионом достоинства. А теперь… махать. Как заводным игрушкам.

Рита открыла глаза. Взгляд был пустым, как выгоревшее поле.
— Приснилось? — хрипло спросил Рио.
Она кивнула, не в силах вымолвить слово.
— Ну и что, — выдавил он, пытаясь поймать тень бравады, которая давно выветрилась. Голос звучал чужим, сдавленным. —
ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ