Блуждающая душа. Глава 2. Булгаковская девушка

Я не родился в Ярославле. Моя родина – небольшой, но уютный городок на Урале, где прошло все мое детство. О, как я ностальгирую по тем временам начала нулевых, когда интернет только начинал входить в нашу жизнь, а новые знакомства происходили на улицах и во дворах. Лето было особенно чудесным временем: целые дни мы проводили на свежем воздухе, возвращаясь домой лишь для того, чтобы перекусить. Мир вокруг нас был наполнен невероятными открытиями и беззаботными моментами. Каждый день приносил новых друзей, а отношения строились легко и непринужденно. Ничто не разделяло нас – ни границы интернета, ни социальные сети. Дворовые игры представляли собой отдельный, захватывающий мир, где ребята из соседних дворов объединялись, чтобы весело проводить время. Мы были далеки от понятий сексизма и национализма: мальчики дружили с девочками без предрассудков, а среди нас были дети разных национальностей. Это было время, когда мы не задумывались о микробах: мы пили из одной бутылки и лакомились чипсами грязными руками. Двор научил нас преданности и «моральным законам». Мы, конечно, могли драться друг с другом, но через пять минут снова играли вместе, словно ничего и не произошло.
Знакомиться в то время было проще простого: достаточно было просто подойти к кому-то и начать разговор. Однажды, когда мне было девять лет, я вышел на улицу в надежде найти компанию. Бродя по двору, я заметил девочку своего возраста, которая скучала на качелях. Подумав, что делать все равно нечего, я решил познакомиться с ней. Подойдя ближе, я заметил, как она пытается быстро соскочить с качелей, заметив мой пристальный взгляд, и в тот момент мне стало интересно, что же у нее на уме.
– Привет, что ты тут делаешь? – спросил я, как бы на автомате.
Она сошла с качелей и посмотрела на меня с недоумением:
– Я… ничего.
– Как тебя зовут? – настойчиво продолжал я.
– Оля… – смущенно произнесла она.
– А я – Саша.
Между нами возникла пауза. Я не понимал, смутил ее мой вопрос или сам я. Но я был решителен и продолжил разговор:
– Ты давно тут гуляешь?
– Нет.
– А сколько тебе лет?
– Девять.
– Мне тоже. А когда у тебя день рождения?
– Семнадцатого ноября.
– А у меня двадцать девятого октября.
Так, слово за словом, мы разговорились, переместившись на качели-весы. Наша детская непосредственность свела меня с Олей, и с этого момента началась наша дружба.
Каждое утро я выходил на улицу с надеждой снова увидеть Олю. Она тоже с любопытством выходила на прогулку. Мы встречались у качелей и придумывали различные развлечения. Ближе к вечеру к нам присоединялись другие ребята, и мы вместе проводили время. Несмотря на большую компанию, мое внимание принадлежало только Оле. Я обращал внимание, как ее русые волосы переливались на солнце, а голубые глаза отражали ясное небо. Оля была миниатюрной, почти хрупкой девочкой, которую хотелось обнять и защитить от возможных обидчиков. Спортивный костюм, в котором она гуляла, не совсем соответствовал ее скромному характеру. Она была улыбчивой, доброжелательной и милой. Без преувеличений, я влюбился в нее, хотя тогда даже не понимал, что это такое.
Со временем во дворе нас стали называть «парой» – наше трепетное взаимодействие друг с другом не утаишь от окружающих. Сначала мы смущались и утверждали, что просто друзья, но вскоре осознали, что это не так. Мы поддались чужому влиянию и начали играть в «пару».
Мы гуляли за руку, дарили друг другу сладости и просто проводили время вдвоем. Новым этапом наших «отношений» стало то, что Оля пригласила меня к себе в гости. Она открыла мне свой тайный мир, находящийся в ее комнате. У нее было весело, и главное – мы играли и общались, без всякого подтекста.
Но потом начался учебный год. Мы учились в разных школах, и могли видеться только после уроков. Даже после долгих часов, проведенных вместе, нас по-прежнему сильно тянуло друг к другу. Мы встречались всегда в одно и то же время и в одном и том же месте.
У нас еще не было мобильных телефонов, и мы пользовались домашними. Родители часто ругались на нас за то, что мы могли часами болтать ни о чем. Я даже удивлялся, как можно столько времени уделять девочке, которая не интересуется спортом, машинами или компьютерными играми. Но мы всегда находили, о чем поговорить!
Сначала я пригласил Олю на свой день рождения. Я хотел, чтобы она почувствовала себя частью моей компании, и делал все возможное, чтобы влить ее в мой пацанский коллектив. Однако она стеснялась моих друзей, и я всячески пытался ее подбадривать, рассказывая смешные истории. Затем наступил ее день рождения. Оля не устраивала большой праздник, но я решил сделать ей сюрприз, вручив подарок, чего она совершенно не ожидала. Вообще, мы часто обменивались мелкими подарками, такими как игрушки из киндер-сюрприза или забавные безделушки, и каждый раз это приносило нам радость. Этот жест стал для нас символом нашего общения.
Кроме того, Оля открыла мне удивительный мир книг. Она щедро делилась своими любимыми произведениями, рассказывая о своих впечатлениях от прочитанного. Часто она читала мне вслух, погружая в захватывающие истории, которые переносили нас в далекие миры и невероятные приключения. Несмотря на то, что на свой день рождения Оля не пригласила меня к себе в гости, я часто приходил к ней домой. Именно там, в ее уютной комнате, мы зачитывали книги до дыр, полностью погружаясь в мир фантазий.
Наше детство казалось нам беззаботным, и мы не осознавали, как тяжело родителям обеспечивать нас всем необходимым. Поэтому у нас не было много игрушек, и мы развлекались, как могли. Чтение книг стало для нас удивительным хобби, позволяющим убежать от повседневности и мечтать. У Оли в домашней библиотеке было немного книг, но это не смущало нас – мы с удовольствием читали все, что попадалось под руку: от детских сказок до детективных историй и всякого рода приключений Евлампии Романовой. Главное для нас было проводить время вместе, а не углубляться в сложные сюжеты. Оля читала так выразительно, что я с восхищением слушал каждое ее слово. По сути, она стала для меня первой аудиокнигой – живым голосом, который оживлял героев и события на страницах. Однажды она поделилась со мной, что ее любимый роман – «Мастер и Маргарита». Это довольно взрослое произведение для четвероклашки, и, хотя мы не понимали всей глубины сюжета, мы единогласно верили, что в нем рассказывается о любви. Конечно, сюжет про Иешуа не вызывал у нас восторга, и мы предпочитали перелистывать эти страницы.
– Я похожа на Маргариту? – с детской наивностью спрашивала меня Оля.
– Да… – соглашался я.
–Тогда ты – мой Мастер, – с улыбкой произносила она, и в этот момент между нами возникала невидимая связь, полная детской романтики.
В то время мы также посмотрели сериал по этому произведению. Надо сказать, что для меня это был первый опыт увидеть обнаженную женщину, и я невольно представил, что, став взрослой, Оля будет такой же изящной и загадочной, как сериальная Маргарита.
Так мы проводили беззаботные дни, полные открытий, смеха и первых детских чувств. Я не помню ни ссор, ни конфликтов, ни обид. Если по какой-то причине мы не могли встретиться, мы всегда обсуждали дела по телефону, делясь своими мыслями и переживаниями.
Мы «встречаись» целый год. Несмотря на то, что мы были всего лишь детьми, мы искренне считали себя парой. В один прекрасный день я решил действовать «по-мужски» и предложить Оле стать моей женой. Эта идея долго зрела в моем уме, и настал момент, когда я был готов к этому романтическому жесту.
Мы отправились гулять в парк, и возле ручья заметили раскиданные листки бумаги. Вдруг нам пришло озарение: мы могли сделать из них бумажные кораблики! Мы начали пускать их по течению, и в это мгновение до меня дошло, что это идеальный момент для предложения. Родители давали мне деньги на карманные расходы, и я копил их, чтобы купить Оле подарок. Я вспомнил о милом кольце с бабочкой, которое увидел в магазине бижутерии, и решил, что это именно то, что нужно, поэтому приобрел его для «лучших времен».
Когда Оля стояла спиной к мне, увлеченно пуская свой кораблик, я мягко приобнял ее за плечо и, не в силах сдержать волнения, показал ей кольцо. С замиранием сердца спросил: «Ты будешь моей женой?» В тот момент все казалось настоящим и серьезным. Я понимал, что ее отрицательный ответ мог бы сломать меня, но, к счастью, Оля, пребывая в легком шоке, согласилась, и мы крепко обнялись.
– После этого обычно целуются, – прошептала она, сделав смешную гримасу, словно это было что-то противное, – но мы этого делать не будем…
– Ага… – подтвердил я, хотя мне стало любопытно, как это – целоваться.
Наша «негласная свадьба» подсказывала, что пора попробовать целоваться как «муж и жена». Мы бегали за трансформаторную будку, стараясь укрыться от любопытных глаз, и каждый показывал, что видел в фильмах. На деле это сводилось к простому прикосновению губами, но нам казалось, что мы целуемся по-взрослому, и это было невероятно волнительно.
Так, прошел год с момента нашего знакомства – а мы уже «женаты»! За это время Оля начала заметно физически взрослеть, чего не скажешь про меня. На ее фоне я выглядел глупым мальчишкой, который хочет только играть в стрелялки, а Оля меня усмиряла за чтением книг. Да, Оля всегда была умнее меня, и в этом она мне нравилась.
Конечно, вы можете задать вопрос, почему я не упомянул ее сначала как свою первую любовь. Наверное, потому что я не воспринимал ее как свою любовь. Я не знал, что такое любить, а тем более желать. Настоящие чувства симпатии я испытал к своей однокласснице. А вот Оля… Мы были детьми, и в таком возрасте отношения, подобные нашим, казались наивными. Я не воспринимал, да и не мог в силу возраста, ее как девушку в любовном плане, хотя и сделал ей «предложение». Это была скорее игра в «дочки-матери», но только «муж-жена». Тем не менее, я уважал Олю и никогда не обижал ее, да и никому не позволял это делать.
Очередное лето мы провели вместе, за исключением тех парочки недель, когда Олю забирали к бабушке в другой город соседней области. Как же я тосковал по ней! Она признавалась, что тоже скучала. И вот, наконец, мы снова встретились, чтобы провести время вместе. В ее отсутствие я даже открыл книгу и прочитал ее от скуки. Хотя я уже не помню, что это была за книга, но я помню, как гордо ходил перед Олей с довольным видом, демонстрируя, что я, мол, стал умным, как она, и тоже читаю книги. Она смеялась, и этот ее звонкий смех был, как музыка для моих ушей. Мне нравилось смешить ее, чтобы ее голос разносился эхом вокруг.
Но вскоре снова начались школьные будни. Из-за увеличившегося количества уроков мы стали видеться реже, чем раньше, и я стал замечать, как Оля взрослеет на глазах, в то время как я оставался так же мальчишкой. Вот и наступила пора дней рождений. Сначала мне исполнилось одиннадцать лет, затем и ей. Мы продолжали дарить друг другу подарки, болтать по домашнему телефону и даже стали писать письма друг другу. Не знаю, как она могла разбирать мой корявый почерк, но это было нашим маленьким ритуалом. Нормально видеться мы могли только в выходные или на каникулах.
Прошел еще один учебный год и наступили долгожданные летние каникулы… У нас были мечты и планы на это лето, но что-то пошло не так. В начале июня мы радостно гуляли – погода была просто великолепной. Но в один из дней Оля пришла на площадку с грустным выражением лица.
– Что случилось? – спросил я, насторожившись.
Оля, поджав губы от обиды, произнесла:
– Меня хотят на месяц увезти к бабушке…
– Ого! На месяц!? – воскликнул я, не веря своим ушам.
– Ага…
– Может, ты скажешь родителям, что не хочешь уезжать на месяц?
– Говорила… Они не слушают.
– Что же я буду без тебя делать?.. – с тоской произнес я, а затем осознал, что Оле самой не легче, и мне не помешало бы поддержать ее.
– А я без тебя?.. – Она уткнулась мне в плечо, и я обнял ее.
– Ладно, все будет хорошо, – наконец, попытался приободрить ее я.
– Я постараюсь сделать все возможное, чтобы уехать хотя бы на две недели…
Ее печальный взгляд запомнился мне надолго. Кто бы мог знать, что это будет наша последняя встреча?
Обидно, что у нас тогда еще не было телефонов. Мне его подарили только на двенадцатилетие. Ох, как бы он упростил нам жизнь!
В наш последний вечер мы долго сидели в обнимку у того самого ручья, где пускали бумажные кораблики, и смотрели на воду. Она успокаивала нас, а в этом спокойствии я уверял Олю, что через месяц мы снова увидимся, но это не особенно ее подбадривало. Я взял ее правую руку, взглянул на «помолвочное» кольцо, которое она надевала каждый раз при нашей встрече, и сказал, чтобы она взяла это кольцо с собой. Я не сомневался, что она обо мне и так не забудет в поездке, но в этом жесте было что-то романтическое – предмет, ставший символом чего-то важного и приятного напоминания о человеке.
Мы попрощались. Никто не знал, когда мы снова увидимся. Оля назвала время своего отъезда, и на следующий день я вышел во двор, чтобы проводить ее. Мы обнялись напоследок, она села в машину, и я запомнил ее голубые глаза, полные тоски. Мы помахали друг другу, и машина скрылась за горизонтом.
Сначала мне тоже было тоскливо. Но потом я понял, что ничего не изменить. Поэтому оставалось только ждать возвращения Оли. Я стал искать себе занятия, и вскоре мы с пацанами начали играть в футбол. А вечерами я брал какую-нибудь книгу, чтобы снова впечатлить Олю прочитанным.
Прошло уже две недели, а Оля так и не вернулась. «Значит, не смогла убедить родителей» – пронеслось у меня в голове. Я часто ходил мимо ее дома, надеясь увидеть, что она наконец-то вернулась. Я смотрел, горит ли свет в ее комнате, открыты ли окна для проветривания или не висит ли одежда на балконе, чтобы сушиться. Каждый раз, проходя мимо, я оставлял печальный взгляд, когда не находил ничего из этого.
Оставалось потерпеть еще немного, но тут пришла новость, как гром среди ясного неба. Моего папу пригласили работать в Ярославль! Переезд требовал срочности. Но как я сообщу об этом Оле!? Это беспокоило меня больше всего.
Мы собрались всего за восемь дней. Поскольку собственником квартиры был мой дедушка, вопрос о продаже не стоял. Родители давно мечтали о своей собственной квартире, и теперь они без проблем смогли купить ее в Ярославле. Я надеялся, что за эти восемь дней сбора вещей Оля вернется, и мы сможем попрощаться. Но, к сожалению, этого не произошло. В последний день перед отъездом я написал ей письмо, где подробно описал, как сильно скучаю по ней, и о том, что мы срочно переехали в Ярославль. Я подчеркнул, как важно для меня, чтобы мы нашли друг друга снова.
Бросив письмо в почтовый ящик, я надеялся, что оно дойдет до адресата. Внутри меня витали смешанные чувства – тревога, грусть и надежда. Надежда, что наши пути еще пересекутся, что эта история не закончится на таком грустном моменте, и наши отношения возобновятся в каком-нибудь виде.
Мы перебрались в Ярославль, и оставшееся время каникул я провел в тоске и полном одиночестве. Впереди меня ждали новая школа и новые знакомства, но мысли об Оле не покидали меня. Я постоянно размышлял, прочитала ли она мое письмо и как она себя чувствует. Я очень хотел с ней связаться, но родители не стали подключать домашний телефон, а мобильный мне не давали, так как звонки по межгороду были слишком дорогими.
Когда я поступил в шестой класс, я вновь начал строить свои коммуникационные связи. В целом, мне удалось довольно быстро найти новую компанию, так как я не испытывал особого дискомфорта при знакомстве. Однако мысли об Оле все равно не давали мне покоя. В свой двенадцатый день рождения мне наконец вручили долгожданный телефон. Я с волнением попытался позвонить на ее домашний телефон, но, к сожалению, не получил никакого ответа. Я не знал, что думать и что делать дальше. Затем наступило семнадцатое ноября, и я мысленно поздравил Олю с ее двенадцатилетием.
Надо сказать, что уроки отвлекали от постоянных размышлений о судьбе Оли. Когда социальные сети начали активно проникать в нашу жизнь, я, конечно, пытался ее найти. Но вот незадача – мы не знали фамилий друг друга! Да-да. За два года нашего общения мы не интересовались личными данными. Я знал, какой цвет ей нравится, какое животное она любит, что обожает есть на завтрак, но не знал фамилии…
Последняя надежда оставалась на то, что Оля как-нибудь объявится. Были моменты, когда я мечтал о нашей встрече и о том, как здорово было бы снова погрузиться в тот мир дружбы. Но, как это часто бывает в жизни, в процессе взросления я постепенно забылся и стал ухаживать за другими девочками. Время шло, и каждый новый день приносил свои заботы и увлечения. Я был уверен, что Оля меня забыла, и, к моменту своей первой школьной любви, я сам едва помнил о существовании своей подруги детства.
Лишь однажды, когда в одиннадцатом классе на уроке литературы мы проходили «Мастер и Маргарита», я вспомнил о ней. Но вспомнил я скорее не об Оле, а о том, как мне она читала это произведение вслух. В классе царила атмосфера таинственности, когда строки «Мастера и Маргариты» оживали под голосом нашего учителя. Я уже смотрел на это произведение более осознанно, погружаясь в его глубокие философские и моральные смыслы. В то время как раньше я воспринимал его с детской наивностью, сейчас мне казалось, что такие взгляды были глупы. Я стал осознавать, что жизнь полна сложностей и противоречий, и в этом произведении я находил отражение своих собственных переживаний и сомнений. Вспоминая свои детские мечты и надежды, я не мог не думать о том, как сильно изменились мои приоритеты и восприятие мира с тех пор.
Так, Оля осталась глубоко в прошлом, и я больше о ней не вспоминал. Но судьба подготовила мне сюрприз, о котором я мечтал, будучи одиннадцатилетним мальчишкой. Когда мы переехали в Москву, когда меня назначили директором по развитию, когда пришел стабильный заработок и когда мы с Катюшей начали задумываться о детях, как снег на голову, три года назад произошла встреча, которая вновь изменила все… Эта встреча стала для меня настоящим поворотным моментом, который заставил пересмотреть свои приоритеты и заново оценить те чувства, которые когда-то были для меня так важны. Я не мог даже представить, что она снова войдет в мою жизнь, как будто судьба решила напомнить мне о том, что было потеряно.
Дело было летом, и я был в запаре на работе. Как-то навалилось все сразу, и время бешено летело. Я суетливо перебирал документы в кабинете у шкафов, погружаясь в рабочие моменты, как вдруг стучится Таня:
– Александр Николаевич? Тут к вам девушка пришла. Говорит, что вы ее пригласили на собеседование.
– Что? Какая еще девушка? – искренне недоумевал я. – Я не назначал ничего!
– Ну… она сказала, что вы ее пригласили… – виноватым голосом ответила Таня.
– Ладно, – мне стало любопытно, о ком идет речь. Возможно, я действительно назначил встречу и забыл про нее – промелькнуло в голове. – Ну, пускай зайдет.
Таня кивнула и вышла, а я уселся за стол. В это время у меня покатилась ручка, и я нагнулся, чтобы поднять ее. Пока я ползал под столом, я услышал, как в кабинет вошли. Выпрямившись и с ручкой в руках, не глядя на того, кто пришел, я произнес:
– Извините… я…
Когда я поднял взгляд, меня охватил шок. Я тут же узнал ее. От неожиданности даже потерял дар речи.
– Здравствуй… Ты помнишь меня? – произнесла она тихо, и в ее голосе была слышна легкая дрожь.
Как же не помнить! Все воспоминания мгновенно перелистнулись в голове, как страницы старой книги. Передо мной стояла та самая девочка, с которой мы проводили время, с которой мы считались «мужем и женой» в нашем детском мире. Теперь она стала взрослой, но в ее глазах все еще читались те самые искорки, которые когда-то зажигались в наших сердцах. Передо мной стояла та самая Маргарита, которую я представлял себе в своих фантазиях при чтении произведения.
– Привет… Конечно! – после паузы произнес я, стараясь собрать мысли в кучу. – Оля… Но… как?
– Вот так… – Она протянула мне папку, и в этот момент я почувствовал, как в груди что-то сжалось. Я протянул руку, чтобы взять ее, и в этот момент поймал ее взгляд – полный разочарования и какой-то глубокой печали.
– М-м, ты женат… – обратив внимание на обручальное кольцо, с грустью в голосе произнесла она, стараясь замаскировать свою печаль, но я заметил, как ее губы дрогнули.
– Эм… да… – ответил я, и повисла неловкая пауза. Я почувствовал себя неуютно, будто бы предал ту самую Олю, с которой мы были «женаты». – А что это?
– Открой, – тихо сказала она, и в ее голосе прозвучала настоятельная нота, как будто в этом кроилось нечто важное.
Я повиновался, прежде чем предложил Оле сесть на кресло, стоящее рядом со столом. Когда я открыл папку, не поверил своим глазам! Я взял в руки тот самый лист, который бросил в почтовый ящик перед своим отъездом в Ярославль, с детским почерком и искренними словами, полными надежды.
– Поверить не могу… Мое письмо… – я все еще пребывал в состоянии шока. В голове крутились мысли, и я не знал, от чего больше: от того, что Оля каким-то чудом нашла меня, или от того, что она хранила это письмо все эти годы, как что-то особо ценное.
– Да… Ты написал, что мы должны обязательно найтись. И вот…  я тут, – произнесла она, и ее голос звучал так, словно она произнесла заклинание, способное вернуть меня в детство.
Это было что-то нереальное для меня. Прошло четырнадцать лет, а она все это время искала меня! В тот момент время для меня остановилось. Я был поглощен мыслями о том, как Оля прочитала мое письмо, как она искала меня по всем этим годам, и, наконец, как она стоит передо мной не где-нибудь, а в Москве, в этом шумном, суетливом городе, который сейчас казался пустым на фоне ее присутствия.
Все эти годы, все наши воспоминания, все мечты и надежды вдруг ожили, как будто все было вчера. Я не знал, как реагировать на это удивительное воссоединение, и в голове метались мысли о том, что может означать эта встреча для нас обоих. Как оказалось, встреча для нас обоих стала роковой. Именно с Олей я проводил ночи в отелях во время командировок, в ее квартире… Да и в кабинете мы с ней коротали время: в обед, перед и после работы…


Врач Головин внимательно слушал своего клиента, стараясь уловить каждую деталь его рассказа. После паузы, сделанной Сашей, он вдруг произнес:
– Скажите, вы можете сформулировать свой запрос? То есть, с чем вы пришли и что сейчас вас беспокоит?
– Мне очень плохо последние полгода, поэтому я обратился к вам…
– А плохо в каком смысле? Что вы чувствуете?
– Полное опустошение.
– Это связано с тем, что вы по какой-то причине больше не вместе с вашей женой и Олей? Или с чувством вины, что вы поступили так с ними?
– И то, и то…
– Давайте проанализируем ситуацию… – начал врач, но его слова словно терялись в тумане мыслей Саши.
– Поймите, это было не просто увлечение… Я любил ее. – повисла небольшая пауза. –  Я изменял Катюше не потому, что у нас угасла страсть, и не потому, что я ее разлюбил; да и бытовая жизнь нас не губила. Я просто любил их обеих… И обманывал их обеих.
 Верно говорят: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь! Так и произошло: они обе ушли от меня… Однако есть факт еще хуже: по сути, три женщины покинули меня. Три любимых женщины… Не спрашивайте, что это значит… Просто примите как факт: их больше нет в моей жизни!
Я лишился своей любви. Наверное, по заслугам! Но девочки-то не заслужили такой участи! Это я подло поступил с ними. Чувство вины гложет меня, как неумолимый червь, который точит изнутри. Я чувствую, что они не просто ушли, а забрали с собой часть меня, оставив лишь пустоту и сожаление.
Состояние Саши было затуманенным. Мысли метались в голове, вызывая воспоминания о том, как все начиналось, и о том, что стало с его жизнью. После небольшого диалога с врачом было принято решение перенести сеанс на следующий день, а также было дано направление к психиатру для более глубокого анализа его состояния. После герой внимательно слушал психотерапевта, но слова словно проходили мимо, не оставляя следа. Он вышел в угрюмом состоянии, и дорога домой казалась бесконечной, как тяжелая ноша, лежащая на его плечах. Каждый шаг отдавался в голове глухим эхом, и он чувствовал, как холодная пустота охватывает его сердце.
Дома, в пустой квартире, ему становилось еще тоскливее. После ухода жены все будто бы померкло и перестало иметь смысл. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звуками его собственных мыслей, которые не давали покоя. Эхо воспоминаний о смехе и радости, которые когда-то наполняли это место, теперь лишь усиливало его одиночество. Темная квартира отражала состояние нашего героя. Пыльные углы и неубранные вещи создавали атмосферу запустения, словно сама жизнь ушла из этого пространства.
Он стоял на кухне и смотрел в окно на улицу, где вечерний свет постепенно угасал, оставляя только серую пелену. Каждый вечер, когда солнце пряталось за горизонтом, его охватывало ощущение, будто мир вокруг лишен цвета. Воспоминания о своих любимых женщинах теперь напоминали о том, что все потеряно. Внутри него росло чувство безысходности, как неумолимый вал, который с каждой минутой становился все сильнее.
Саша задавался вопросом: «Как я мог так все разрушить?», но вопрос был риторическим…