Космический беспредел

Космический беспредел

Звездный Городок, 2023 год. Старый ветеран космической отрасли, сидя на лавочке с приятелем из отряда космонавтов, махнул рукой:
"Секрет полишинеля, Петрович! Всё Звездное знает. Шесть морд в бочке, одна – клиническая истеричка с дрелью..."

МКС, Август 2018. В американском сегменте витал стойкий запах человеческих отходов. Командир Эндрю Джей "Эй-Джей" Фьюстел, сморщив нос, втиснулся в переговорный ниппель с российским сегментом. Его голос звучал натянуто:
"Российский сегмент, это Фьюстел. Проблема с WCS (Waste Collection System) усугубляется. Повторяю запрос: рассмотрите возможность временного доступа экипажа к вашему санузлу. Ситуация... критическая."

На другом конце бортинженер Олег Артемьев обменялся взглядом с командиром Сергеем Прокофьевым. Прокофьев ответил вежливо, но твердо:
"Эй-Джей, понимаем сложности. Но наш ассенизатор не рассчитан на пятерых, тем более... без гарантий сохранности. Консультация с ЦУПом подтвердила: доступ невозможен. Сожалеем."

Фьюстел стукнул кулаком по панели, выругавшись себе под нос. За его спиной раздался истеричный визг:
"I can't TAKE IT anymore! This smell! This... this floating POOP! Houston, I DEMAND medical evacuation! My head is splitting! I HAVE A THROMBOSIS!" – орала Серина Мария Ауньон-Ченселлор, размахивая почти пустым тюбиком успокоительного.

Хьюстон, несколькими днями ранее. Менеджер миссии, слушая панический доклад Фьюстела о состоянии Ауньон-Ченселлор, устало потер переносицу:
"Эй-Джей, мы видим телеметрию Серены. Тромб стабилен, терапия работает. Внеплановая эвакуация на "Союзе" потребует... значительных, небюджетированных выплат Роскосмосу. Повторяю: пить прописанные таблетки и выполнять программу. Хьюстон, выход."

На МКС. Американский сегмент превратился в ад. Запачканные памперсы, за неимением места, засовывали даже в ненужные чехлы скафандров. В невесомости плавали мелкие, ужасно пахнущие частицы. Фьюстел, наблюдая, как Рики Арнольд пытается поймать летающий "сюрприз", пробормотал:
"Это сюрреализм. Мы – вершина человечества... и утопаем в собственном дерьме."

25 августа. Сергей и Олег вышли в открытый космос для плановых работ. Как только люк закрылся, Фьюстел собрал своих: Арнольда, Ника Хейга и трясущуюся Ауньон-Ченселлор.
"План 'Форс-мажор' активирован," – прошептал он. "Серина, ты уверена, что запомнила, где НЕ сверлить? Шпангоут – это смерть."
Серина кивнула, ее глаза лихорадочно блестели. Она сжимала дрель, принесенную Фьюстелом:
"Просто дырочка... маленькая дырочка в бытовом отсеке 'Союза'. И мы дома... скорее домой..."

Пока Арнольд и Хейг стояли на шухере, Ауньон-Ченселлор, цепляясь за обшивку в невесомости ("Ох, черт... отскок!"), насверлила несколько кривых отверстий в обшивке бытового отсека "Союза МС-09". Одно стало сквозным. Воздух зашипел, но медленно – временную заплатку из их герметика она налепила поверх.

Вечер, 30 августа. Прокофьев и Артемьев, вернувшись с выхода, сразу почуяли неладное. Датчики в "Союзе" показывали падение давления. Обследовав бытовой отсек, Олег свистнул:
"Сергей, глянь! Художественная резьба по металлу. И одна – сквозная. Сверлили тут явно без упора, в невесомости. И явно не наши."

Сергей осмотрел дыру, потом насверленные рядом неглубокие отверстия.
"В шпангоут тыкали... дилетанты," – констатировал он мрачно. Достал канистру с "Резолитом-919". "Ну что ж, гости дорогие... Хрен вам, а не эвакуация. Гадьте дальше в свои памперсы."

Американский модуль. Фьюстел, увидев по телеметрии, что утечка остановлена, а не усиливается, охренел.
"No! NO! Они просто... замазали?! Это не по плану!" – он рванул к двери российского сегмента. "I'm the commander here! Я здесь хозяин!"

Ворвавшись в российский отсек, он увидел еще не застывший герметик. Не раздумывая, он вцепился в него ногтями и отодрал!
"Я как командир буду принимать решение, что делать с этим!" – проревел он, задыхаясь от свистящего воздуха.

Тишина. Прокофьев и Артемьев смотрели на него, охеревших еще больше от такой выходки пиндоса. Потом Сергей медленно снял перчатки.
"Решение принято."

Что случилось дальше, камеры (в помывочной из этических соображений их не было) не зафиксировали. Но по звукам – глухие удары, возня, приглушенный крик ("My nose! You animals!") – и мощный пинок – Фьюстел вылетел обратно в американский коридор. Олег крикнул ему вдогонку:
"Запомни, 'хозяин'! У себя командир! А у нас – гость! И посему идешь нахер! Дальше срать в памперс!"

Земля. Дикий хайп. В ЦУПе Роскосмоса Дмитрий Рогозин слушал доклад. Его лицо было каменным. Он связался с Хьюстоном:
"Хьюстон, это Рогозин. Ваши люди устраивают диверсии и ставят под угрозу жизни экипажа? Все ли ваши астронавты психически нормальны? Немедленно предоставьте записи с ваших камер за 25 августа! И передайте на экспертизу ваши дрели!"

В Хьюстоне долго молчали. Потом прозвучал гладкий, уклончивый ответ:
"Роскосмос, мы... рассматриваем инцидент. Записи требуют анализа. Инструменты... в рамках процедур. Свяжемся позже."
Хьюстон отморозился.

Российские космонавты позже прошли проверку на полиграфе. Американские астронавты – отказались.

Звездный Городок, снова. Ветеран допил чай:
"Вот и вся правда, Петрович. Истеричка, говно, дрель. И реальные люли зарвавшемуся 'хозяину'. Потому что без люлей – не понимают. #хайлилайкли? Да это ж чистая правда!"

Кабинет Рогозина, Москва. Гендиректор Роскосмоса, глядя на доклад с грифом "Совершенно секретно", где черным по белому значилось имя Серина Мария Ауньон-Ченселлор, усмехнулся. Он знал. Они все знали. Но вслух сказал только одно, обращаясь к пустому кабинету:
"Очень... по-американски. 'Уберите наше говно', 'Отвезите нашу испорченную бабу', 'Не хотите? Получите дырку!', а после люлей – уползли в нору. Классика."
Он отложил доклад. Обнародовать его – значило разорвать и так трещащее по швам сотрудничество в космосе. Иногда правда должна оставаться запертой крепче, чем космический сортир.