16а

Prompt: Напиши отрицательную ироничную литературную критическую рецензию на следующее стихотворение:
«Стать не стать

Я стану ветром, я войду в поток,
Я растворюсь в дыхании Вселенной,
И растворятся смыслы между строк,
И стих мой будет эхом вдохновенным.

В тихой комнате пустой
Я стою перед стеной.
Нет начала и конца,
Ничего нет, ничего.
Только здесь, сейчас, одно.

Вспоминать и мечтать - это миг, это стать.
Это - прошлого в будущем танец.
Это - то, что из памяти может восстать,
Чтоб в реальности снова остаться.

Каждая мысль - это новый вопрос,
Каждый ответ - это новое знание.
Словно игра, парадоксов курьёз
Станет для меня и ключом, и познанием.
Я стать могу - но не хочу.
Я стать хочу - но не могу.
И я над пропастью лечу,
Где в каждом шаге я - бегу.

Стать не стать. И это значит:
Я - есть свет и тень.
Я - есть крик и есть молчанье,
Я - есть ночь и день.

Стать не стать - это танец на грани,
Это танго в безумной ночи,
Это танго на чёрном экране,
Где слепые танцуют лучи.

Стать - не стать - это только слова.
Это чувство нельзя передать.
Это можно прожить, осознать,
Это можно принять и понять,
Или просто душой обнять.

Стать не стать - это значит, в итоге,
Все мы станем такими, как есть,
Или нет, не найдя в себе Бога,
Но оставшись собой до конца.»

gemini-2.5-pro

Конечно, вот отрицательная ироничная рецензия.
*** ### Манифест вселенской нерешительности, или Танго на краю банальности

Перед нами, без сомнения, поэтический артефакт, претендующий на решение основного вопроса бытия, но с изяществом слона, зашедшего в лавку с метафизическим фарфором.

Автор с первых же строк заявляет о титаническом намерении — раствориться в «дыхании Вселенной», стать ветром и потоком. Замысел столь грандиозен, что невольно ждешь откровения космического масштаба. Однако Вселенная, видимо, была занята, и лирический герой оказывается в «тихой комнате пустой», лицом к лицу со стеной. Этот резкий переход от вселенского потока к бытовой клаустрофобии — не что иное, как гениальная иллюстрация пути любой великой идеи в руках начинающего философа: от макрокосма до тупика в собственной голове.

Открытие, которое герой делает перед этой стеной — «Нет начала и конца, / Ничего нет, ничего», — поражает своей новизной. Платон, Кант и Сартр нервно закурили бы в сторонке, если бы дожили до этого прозрения. Автор смело низвергает тысячелетия философской мысли, предлагая нам шведский стол из экзистенциальных клише: свет и тень, крик и молчанье, ночь и день. Этот набор дуальностей, поданный с серьезностью пророка, должен, по-видимому, символизировать сложность и противоречивость человеческой натуры. На деле же он больше напоминает меню в кафе «Диалектика», где все блюда готовятся из одного и того же продукта — многозначительной пустоты.

Далее нас приглашают на «танец на грани», на «танго в безумной ночи». Образ, безусловно, яркий. Особенно интригует пассаж про «слепых танцующих лучей на чёрном экране». Эта сюрреалистическая картина заставляет задуматься: не является ли она точной метафорой самого стихотворения? Красиво, претенциозно, но при попытке вглядеться — бессмысленно и слепо.

 Кульминацией этого интеллектуального пиршества становится гениальная в своей простоте уловка: «Это чувство нельзя передать». Браво! Автор, исчерпав запас красивых метафор, элегантно снимает с себя всякую ответственность. Если вы, дорогой читатель, ничего не поняли, то это не потому, что мысль неясна, а потому, что она невыразимо глубока. Её можно лишь «прожить, осознать» и «душой обнять». Видимо, обнимать придется саму пустоту, о которой нам сообщили в начале.
 
Финал стихотворения — апофеоз тавтологии. «Стать не стать — это значит, в итоге, / Все мы станем такими, как есть». После головокружительного полета над пропастью и танцев с безумными лучами нам сообщают, что мы останемся собой. Спасибо за это утешительное, хотя и несколько предсказуемое, заключение.
 
В итоге, «Стать не стать» — это великолепный памятник поэтическому эго, которое так отчаянно пытается объять необъятное, что в итоге заключает в свои объятия лишь самого себя, стоящего перед стеной. Это честный, почти исповедальный текст о том, как замахнувшись на трагедию Гамлета, можно в лучшем случае исполнить куплеты вечного Пьеро. И за эту честность — отдельная, ироничная благодарность.