ТЫ И Я

ТЫ И Я 103
 

Что такое моя жизнь? Это робкая надежда, исполненная легкой грусти, это легкомысленное бумажное суденышко, с разорванным парусом и поверженной мачтой, которое неудержимая река времени несет в океан вечного забвения.
И еще один год ушел прочь уверенной поступью в никуда, и как тень не видит своего хозяина, так и я не вижу циничное время, налипшее морщинами на мое лицо.
И моя жизнь будто бы застыла в мертвой точке, и предательская ночь тихонечко нашептывает мне притворные сладкие сны, и серебристое сияние звезд, и в сонной мгле умерли мои мечты, и я еще мучительно прижимаю их к себе, хотя они безвозвратно растворились в волнах реки непоправимости, словно эта едва заметная тень, что стелется по траве и бесследно исчезает на закате солнца.
Как жаль, что все так быстро проходит, и времени вкрадчивый бег, и то самое ласковое лето уже не вернуть, и уступчивые вечера, утопающие в ароматах жасмина, и юность слишком прекрасная, чтобы быть правдой, и молчание застывших губ, и счастье, однажды выпавшее из моих рук, и ночной птицей стонет пропащая душа, и мы, обнявшиеся на прощанье, и никто не виноват.

«Шримад-Бхагаватам», книга 10, часть 1, глава 5
Точно щепки, несемся мы в бурной реке жизни, преодолевая ее стремнины и водовороты. И как бы ни держались мы друг за друга, судьба, время и смерть разлучат нас!
 
Ты и я, любовь сильна как смерть, но хрупка, непостоянна и ненадежна как стекло.
Я слеп, не видя твоих глаз, я глух, не слыша твоих слов, любви дорога вымощена болью, а уходя, она лишает душу жизни.
Ты и я, шепот ее остывших губ, люблю, жду ту, которая уже никогда не вернется.
Забыть нельзя, возвратиться невозможно, звезда любви сгорает надо мной, холодные объятья осени, в легком тумане размывается свет улиц, молодость, смытая затяжным моросящим дождем, я прощаюсь с тобой и нашим ласковым летом.
Багровые стрелы догорающего заката, в нем прожитый день, в нем вязкая ночь надвигающейся старости, скрадывающая очертания дня, в нем уходящая жизнь.
Вечернее солнце бросает прощальные лучи на засыпающий мир,
свет луны отражается волшебным серебром в твоих глазах,
бездонное небо вспыхивает тысячами холодных равнодушных свечей,
редкие ночные птицы шепотом, чтобы не разбудить тишину, переговариваются между собой.
В звездный плащ закуталась шелковая ночь, замрем на миг, обнявшись на прощанье, твои теплые губы, соленые от слез, остывший костер угасших чувств, никто из нас не виноват, между нами осень.
Молочная вуаль предрассветных туманов, лес пахнет прощальным ароматом палой листвы, лунный свет дрожит в твоих волосах,
мечты, опадающие огненно-красным листопадом; как тихо всё сделалось в моем маленьком мире без тебя.
Ты и я, уставшие друг от друга, слова, которые боятся дневного света, пугливый трепет глаз, дрожание ресниц в ночной тишине, горячий шепот на обнаженной коже.
Ты обещала, ты клялась всегда быть со мной, а тебя уже нет, из всего вечного самый краткий срок у любви, моя книга о счастье состоит всего из одной размытой страницы.
Ты и я, твои губы со вкусом слез, найти тебя и потерять, медленно умирает сердце, сбрасывая надежды, как осенние листья.
Ты и я, бесконечно зеленые глаза, наполненные равнодушием и пустотой, мне не нужно завтра, если тебя не будет в нем, капли, словно слезы, скатываются по лицу, тихие монотонные дожди, мягкие листья под ногами, закаты, пропитанные грустью, бегущее время, превращающее юность и красоту в тлен.
Уходящий осенний день загорелся малиновым закатом, бросающим последние солнечные лучи на укутанную разноцветным покрывалом землю, карнавал красок осенней листвы окрашивает мир в мягкие и глубокие оттенки желтого, красного, коричневого, зеленого цветов, ритм сердца, замирающий в ночной тишине.
Ты и я, твои глаза, наполненные звездами, лунный свет дрожит в твоих волосах,
одна бесстыжая ночь на двоих, две руки, сплетенные в одном замке,
две чаши весов на одной ладони, два сердца, бьющиеся в одном ритме,
два взгляда, устремленные друг на друга, две стрелы, соединяющиеся в полете,
две дороги, скрученные в одну.
Ты и я, бордовая краска губ, грусть, поселившаяся в твоих глазах, бессвязный шепот остывающей любви, осень красит акварелью размытые цвета надежды, усталый пожелтевший лист однажды сорвется с озябших ветвей и, подхваченный вихрем неисполненных желаний, станцует свой последний вальс, прежде чем упасть на сырую холодную землю.
Осень закуталась в меланхолию и опустошенность, как в старый мягкий выцветший плед, всё вокруг падает, сжимается, замирает, желтеет и увядает, а я ухожу, обнявшись с бездомным ветром, который уносит меня с дороги жизни подобно этому одинокому листу.
Ты и я, еще один исчезающий осенний день без тебя, игра для двоих, лишенная правил, пустота звуков на сухих обветренных губах, низкие потолки одиночества, между нами ничего нет, холодные пальцы, горячее дыхание, замерзшее зеркало твоих глаз, вобравшее в себя осколки удрученности и печали, шелест опадающих слов, глухой стук двух уже чужих непохожих сердец.
Ты и я, солнечные лучи завязли в густой каше липкого тумана,
сплетенный из нежных слов полумрак, мягкие золотистые блики света настойчиво пробиваются сквозь зашторенные окна, тихий шепот твоего дыхания, наши лица, застывшие в сантиметре друг от друга, последний поцелуй,
смятые простыни, одежда, разбросанная на полу, бархатная ночь, растворяющая в себе стыдливость, заплаканная осень, мир остывает и замирает, время грусти, опавшей листвы, разлук и моросящих дождей.
Еще один из многих точно таких же осенних дней, бесследно исчезающих в прошлом и не оставляющих никаких следов в памяти.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне.
Смертные заботятся о бренном, погибающем теле как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней.
И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.
 
Осень моей жизни, любви унылый листопад, есть я, есть ты, есть ласковое солнце, обнимающее золотыми поцелуями землю, есть беспредельные голубоглазые небеса, есть грозовые облака на темно-фиолетовом горизонте, есть звездочки, сияющими гирляндами подвешенные к бездонной неисчерпаемости, есть ясные дни и бархатные ночи, есть малиновые закаты и перламутровые рассветы, есть убегающее время, которое я трачу на ерунду, и еще многое что есть, а нас уже нет, вместе — нет.
Ты и я, усталых красок торжество, остывающее небо, я впервые боюсь говорить, бездомный ветер кружит листья вокруг нас.
Как похожи мы с этим ветром, ни тепла, ни любви, ни опоры, ни надежды, только струйки воды на оконном стекле вечности и желтый вихрь листопадов, танцующий прощальный вальс в твоих глазах.
Ты и я, два сердца, стучащих в череде грустных осенних дней, боль на каждом шаге, на каждом выдохе и вдохе.
Моя расплескавшаяся жизнь, исчезает из памяти твое имя, твой голос, запах твоего тела, твои черты, становясь размытыми пятнами без примет.
Ты и я, слезы осени на твоих ресницах, размытый счастья след,
седые туманы, нависшие над землей, тоска, спрятавшаяся в глубине глаз.
Между нами осень, за окном стучит дождь, рваный простывший ветер жалобно трется в заплаканные окна, танцующие листопады под мелодию разлуки, завтра с последним упавшим листом из моей жизни исчезнешь и ты.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 9, глава19
Судьба сводит нас с родными и близкими, как ночь путников на постоялом дворе, а утром мы выходим за ворота и каждый бредет своей дорогой.
 
Однажды ты уходишь из моей жизни навсегда, безразлично пожав плечами, и последний раз оборачиваешься на осколки моей разбитой, раздавленной души.
Ты и я, руки, встречающиеся в темноте, сбившееся дыхание судьбы, танец вечности, застывший во времени, мир сжался, сузился до мига, до вздоха, до шага, до вспышки, до острия иглы, по дороге моей молодости радостно бежит юная звенящая весна, но уже не для меня.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 4, глава 24
Я не вижу времени, но вижу, как эта сокрытая сила разрушает всё.
Образы внешнего мира сменяют друг друга, подобно хищным зверям, что пожирают себе подобных.
Время отнимает у нас богатство, молодость, власть, и даже память о нас растворяется в вечном времени, и невозможно противостоять этой губительной силе, ибо она невидимая рука Твоя.
Как ветер рассеивает облака, время обращает в прах всё в видимом мире.
Несчастные глупцы кладут свои жизни на алтарь зыбкого благополучия.
Они трудятся и рискуют от зари до зари ради бренных благ, ради спокойствия в обреченном на гибель мире.
 
И одним глотком выпитое лето, и всё прошло, и бездомный ветер в спину, и дождь косой в окно, и багряным золотом загорелись тоненькие свечи берез, и остывшие чувства, как будто опавшие осенние листья, и оранжевый цвет безумия.
Ты и я, и две души, затерявшиеся в затянувшемся октябре; словно золотые слезы, опадают листья; и наша любовь, расстилая погребальный саван, опускается во мрак.
Ты не со мной, не рядом, седая осень выдыхает первыми заморозками, и замерзшие пальцы, и лес, погруженный в цветные сны, и снег, и холод, и сорванные цветы, словно разбитые сердца, и испуганный шепот бумажных листьев, и разлитая в воздухе печаль, и я иду по дороге своей жизни, и никто не видит моих слез, и каждый шаг — рубцы на сердце!
Нет, я тебя никогда не забуду, я подожду тебя в мае!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 3, глава 30
Как гонимые ветром облака, летят заключенные в плоть души над бездной вечности, понукаемые всемогущим временем.
В облике времени Господь повергает в прах все усилия смертного.
Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье во временном, сиюминутном мире.
Сбитая с толку игрой света и тени душа старается не думать о том, что плоть и ее принадлежности — дом, семья, имущество — обречены на неизбежную погибель.
Великий обман внушает душе, что окружающие образы будут существовать для нее всегда.
 
Ты часть меня, твои холодные глаза, ослепшие от слез; остывших губ я слышу шепот: «Прости, прощай и уходи, я больше не люблю!»
Ты первая ушла, я перестал жить, перестал спать, перестал есть, я перестал дышать без тебя, бездомный бродяга ветер причитает, стонет, завывает и плачет вместе со мной, закручивая в многоцветные спирали опавшую листву.
Рядом чужие лица, тихая симфония осенней грусти, я собираю взглядом выцветшие фотографии прошлого, одноцветные разбитые осколки реальности, ищу в замерзшем мире оставшиеся кусочки твоего тепла.
Твой портрет, нарисованный мокрыми разводами дождя, жду твоих шагов у двери, мне не хватает тебя, твоего голоса, твоих глаз, твоего смеха, твоего силуэта в темноте ночи, твоего дыхания, теплоты твоих рук.
Ты и я, я смотрю на циферблат часов, чувствую неодолимое движение неудержимого времени, обнаженная суть вечности, оскал судьбы, огонь молодости погас, я строю свою жизнь из песка.
Ты и я, ничего не осталось в сердце, я один среди миражей, теней, слепого одиночества, еще один шаг дальше от тебя, время смоет с моих рук прерванную линию нашей жизни осколками битого стекла надежд, хрустящими под моими ногами.
Тугие струи осеннего дождя; фиолетовые, наполненные до краев тучи; глядя в отражение собственной пустоты, я все реже узнаю себя.
Всё, что у меня осталось, — это только воспоминания, спрятанные между размытыми отражениями и испуганными тенями затонувшего прошлого.
Тот одинокий испуганный старик, разглаживающий в отражении зеркала времени свои морщины, — это я.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 11, глава 26
В том, что жизнь моя пошла прахом, нет вины женщины, я сам обольстился ее плотью и теперь пожинаю плоды моего обмана.
Разве змея виновата, что путник принял ее за веревку?
Всё в здешнем мире есть наваждение, и благоухание женского тела, и смрад нечистот, и прелестные образы, и безобразие гниющей плоти.
Каждый называет тело своим, но в том нет правды: телом нашим поочередно пользуются для удовольствия наши родители, жены, друзья и начальники, а потом его пожирает погребальный костер или собаки с шакалами.
Мы не знаем, кому принадлежит тело, доставляющее нам ощущения, но привязываемся к нему безрассудно.
 
Легкой поступью предрассветных туманов ко мне подкралась заколдованная осень, красная, желтая, зеленая, оранжевая метель, и в моей жизни всё замерло, застыло, и радости больше нет, и я ухожу в дождь, и со мной уходит наше уступчивое лето.
Я не смог тебя удержать, я не смог заставить тебя меня полюбить, ты ушла из моей жизни, подхваченная несдержанным порывом вальсирующих листьев.
Ты и я, что я могу тебе предложить, кроме своей любви?