Автобус

 пролог(1)

 Эта история произошла со мной не так давно. Прошло более двух недель с того злополучного дня, а, может быть, вечера. Кто-то будет смеяться надо мной, (боже, им всегда смешно, когда они бояться!) а кому-то станет по-настоящему не по себе...
 Я восторгаюсь передать вам то, что испытал я, когда немые окна молчат мне в ответ...

 пролог(2)
 
 Страх, что ты одинок
 На сплетенье дорог,
 Страшно прямо смотреть
 На кровавую плеть...
 Ты напуган, как я,
 Под ногами замля
 Перестала дрожать -
 Значит надо бежать!


1.

 Снег падал на асфальт, смешивался с грязью, и походил на шоколадное мороженое с плохим ценником. В этот вечер природа сделала всё, чтобы испортить погоду жутким ветром и нестерпимым холодом. Это когда ты сквозь зубы произносишь слово "мразь", щадя ранимые уши новорождённых...
 Я шёл по грязному снегу и про себя проклинал всё на свете. Рядом густым потоком проносились машины, наполняя воздух приятным запахом бензина. Но в этот вечер мне явно было не до запахов. Я шёл до первой возможной остановки и собирался сесть на первый попавшийся автобус. Всё равно, на какой! Только бы вперёд, ближе к дому!
 "Чёрт возьми! Надо было на метро ехать - давно бы дома сидел да чай пил! - мрачно подумал я. - Так нет! Прошвырнусь! Кретин!"
 Увы, было уже совсем нелепо возвращаться к метро. Проще было дойти до остановки, сесть и доехать. Однако, остановки пока видно не было.
 Лицо уже перестало ощущать что-либо, превратившись в некую маску фантомных ощущений. То есть, снежком зарядить - ещё почувствует, но до кулаков дело не дойдёт! Рук я тоже не очень чувствовал, несмотря на кожаные перчатки. Вот они их штопают, рекламируют, как на Северный Полюс тебя продавец собирает, уж так расхваливает! А как прижмёт - так и ходи, рыбий мех поминая! В остальном я, в принципе, был согрет. Чапал быстро, хонурика не строил и Бельмондо не заказывал!
Ботинки утопали в снегу и промокли, но я постоянно двигался и, офигеть как, надеялся на автобус.   
 "Ведь мог бы ехать в тёплом вагоне, разморенный мерным покачиванием поезда, читал бы книгу, и без приключений доехал бы до дома. Так нет же! Дёрнул чёрт вылезти из тёплого метро и "прогуляться"!..."
 Внезапный толчок прервал мои раздумья и я оказался распростёртым на снегу.
 - Будь проклят этот дерьмовый день! - выругался я вслух, отряхивая джинсы от мокрого снега.
 "День-то был нормальный, а вот вечер выдался весьма дерьмовый!" - подумал я и прибавил шагу. Предчувствие, что до остановки "рукой подать!" рассеялось уже давно. Сколько не щурься - остановки не было видно. Хотя, при такой метели много ли увидишь?
 А мимо, один за другим, проносились автобусы и троллейбусы. Сквозь мутные стёкла смотрели вечерние пассажиры. Я завидовал этим уставшим людям, а они, должно быть, совершенно не думали обо мне. Промелькнул силуэт среди снега - да и Бог с ним! Но со мной, очевидно, в тот вечер был кто-то другой...

 Погода всё ухудшалась и ухудшалась. Ветер задул сильнее и зубы начали стучать. Мрачное небо без звёзд навевало тоску, а ноги всё шли и шли. Им-то всё равно! Они выполняют приказы и, пока есть силы, так и будут выполнять свои нехитрые обязанности.
 "Хорошо так просто: выполнять приказы! - подумал я, ёжась. - Закончатся приказы - значит закончатся действия. Или они ещё будут по инерции выполнять приказ уже мёртвого генерала?"
 Я шёл и смотрел, как мимо проплывают пятиэтажные дома, опустевшие к вечеру рынки, голые, словно умершие, деревья и этот бесконечный поток машин. Он так надоел, что уже начинало тошнить. Я курил сигарету за сигаретой, но согреться никак не удавалось. Прокляв всё вокруг себя, я с силой ударил по обледенелому куску снега и сразу же что-то поменялось. Нет, не так! Я решил, что что-то поменялось, потому что вокруг не поменялось ничего!
 Вдалеке показался силуэт редкого прохожего. Это был первый человек, которого я встретил за всё время своей отвратительной прогулки. Когда он подошёл ближе, мне удалось разглядеть его. Честно признаться, для нашего века он выглядел несколько старомодно. На нём был чёрный кожаный плащ, какие носили чекисты 20-х годов, остроносые сапоги на высоком каблуке смахивали на женские и ещё шляпа эта! Да, у него была широкополая шляпа, как-будто он богатый папа Карло. Воротник плаща был поднят и полностью скрывал лицо пешехода...
 Внезапно я услышал собственный голос:
 - Извините, не подскажете, который час?
 Человек в чёрном плаще полностью проигнорировал мой вопрос. Казалось, он вообще не заметил меня. Он прошёл мимо, как тёмная тень, и от облика его по спине побежали мурашки. Мне стало не по себе. Я старался не оглядываться назад. Было такое чувство, будто ноги протопали километры, хотя шёл я совсем недолго.
 "Холодно, хоть под землю лезь!" - пронеслась мысль, поражая своей двусмысленностью.
 В эти минуты так хотелось поскорее добраться до дома. До моего милого, тёплого и родного дома, который так далеко в этот проклятый час.
 Вдруг, меня осенила страшная и нереальная мысль:
 "А что, если я не дойду до дома? Что, если это вообще другая планета или некий параллельный мир? ...Да ну, бред! Вот машины, вот дома, вот это всё! Реально, как в моём мире. Господи, что я говорю: "как в моём мире!" Это ведь и есть мой мир!"
 Я постарался думать о хорошем. Я представил себе широкое зелёное поле, раскинутое на необъятные просторы. Этот прекрасный пейзаж среди стрекота кузнечиков на фоне утренней зари. Капли росы на травинках и вокруг не души...
 "Не души! Не души меня! Отпусти меня отсюда, я не могу здесь дышать!" - неистово завопил внутренний голос и мне стало страшно...

2.
 
 Остановка показалась, точно маяк среди мрака. Забыв обо всём, я рванулся к ней, словно притягиваемый магнитным полем. На остановке не было ни одного человека, но всё же это была самая настоящая остановка. "БОЙНЯ" - прочитал я. Ниже значилось: "ПО РАСПИСАНИЮ". Скамейки не было и решил присесть на корточки. Уставшие мышцы расслабились и стало полегче.
 Однако, вскоре холод поднял меня и заставил прыгать вокруг остановки. Возникла бредовая идея: вернуться на эту остановку летом и так же поскакать вокруг неё под палящим солнцем - то-то будет весело! то-то хорошо!
 "Лето... Солнце... На бойню привезли свежую тушу и кровь на кафеле... Мясо чавкает, когда его кромсают! Мясо помнит боль... Мясо знает, что с ним будет..." - страшные слова летели в голове, не находя смысла...

 На жёлтом табло я не увидел ни одного номера, но все мне, в принципе, подходили. Как надобро, на горизонте не было видно ни одного автобуса. Мне ничего не оставалось, как утешить себя последней сигаретой. Фильтр почти сразу пропитался кровью, но я подумал, что это губная помада и успокоился. На мгновение мне показалось, что всё замерло: машины, снег, шум, ветер. В пятиэтажках горел свет, но только для своего времени. Жильцы грели воду, готовили пищу и совершенно не думали, что скоро тоже станут пищей. И эта остановка совсем не зря называется: "БОЙНЯ"! И зачем тут лавочка, когда - на убой! Когда МЁРТВАЯ ЗОНА оцепенела, охватила очередной кусок времени - и ждёт, ждёт...
 Я ждал своего автобуса...

 Накануне мне снился сон. Я ехал в поезде метро. В вагоне не было никого, кроме меня и сгорбившейся старухи. Она дремала в углу, а я смотрел на неё, не в силах оторвать взгляда. Я чувствовал, как ноги перестают слушаться и подходят к ней. Я цеплялся за поручни, но руки только предательски скользили. У нас очень плохие поручни в метро!
 И вот я перед ней.... Сны поднимают голову и я вижу человеческое лицо... Это лицо! Оно кажется мне знакомым, но... где я мог его видеть?
 Нет! Этого не может быть! Я не верю в этот бред, но оно... оно напоминает мне самого себя! Это ужасно, но это так.
 - Здравствуй. Ты не узнаёшь меня? - спрашивает эта старуха спокойным равномерным голосом.
 - Нет, бабушка, - отвечаю я глухо. - Но я Вас где-то видел.
 Старуха начинает кружиться перед глазами. Её плечи, словно чёрные вороны порхают надо мной... 
 - Я всегда с тобой! Я в твоей жизни! Я везде, где ты ждёшь и не ждёшь меня! Теперь я в твоём сне... - Она смотрит на меня так, словно бы ждёт, чтобы я отвернулся - и тогда бы она вцепилась своими чёрными ногтями в мою шею, чтобы последними гнилыми зубами перекусить трепетную артерию. Кровь брызнет на её сморщенное лицо и оно впитает её, как губка...
 - Кто ты?! - закричал я ей в сморщенное лицо, а она всё хохотала своим каркающим смехом, и сама походила на злую, драную жизнью, ворону.
 - Я - чёрная сущность твоя! Ты что же не узнал меня, гадёныш? Это меня ты скрывал за дежурной улыбкой, когда ненавидел. Это я срывалась с твоих яростных губ и шлёпалась тебя под ноги. Это меня ты жаждешь забыть, когда посещаешь убежище с крестами на куполах.... Однако, я заболталась с тобой, недоносок. Устала, спать пора... До завтра
 - До какого ещё завтра, старая ведьма?
 - Завтра будет новый день и ночь тоже будет, - изрекла она философски, скупо пожевав губами.
 Дальше она, как ни в чём не бывало, опускает голову и засыпает. Она спала, а я метался по пустому вагону, который мчал неведомо куда и неведомо откуда.
 Потом я проснулся. Проснулся на удивление спокойно, без единой капли холодного пота, точно это был обычный сон, каких тысячи. Но я-то знал, что это был не просто сон. Это был кошмар и ещё что-то совсем другое, чего я не мог понять в это пасмурное утро.

 Теперь, стоя на остановке, я понял всё. И эти кровавые ручейки под ногами, и серая плесень на обледенелых деревьях, и мёртвые голуби, клюющие чёрное мясо бывших людей из пятиэтажек...

3.

 Мой разум был где-то далеко, когда подъехал автобус. Его яркие круглые фары вернули меня на землю и заставили выбирать: садиться или нет. Разумеется, я предпочёл первое. Машина была красного цвета, как и снег, думающий, что падает с неба. От автобуса пахло бензином и старостью. Он был похож на уставший паровоз своими глазированными бортами. На его запотевшим стекле читалась старая картонка: "35-й ДО КЛАДБИЩА". Я залез в автобус с большим облегчением, так как ноги озябли в липкой крови. Я вообще не мог припомнить, когда в Москве был такой кровопад.
 А пять минут назад, когда подъезжал автобус, я обратил внимание на одно обстоятельство. Дело в том, что весь шум вокруг заглушил мотор автобуса. Этот мотор. Он ревел очень громко и как-то иначе, словно делал вид, что он - мотор. Словно всё вокруг было нарисованной открыткой: и мотор, и сам автобус - были частью совсем другого мира.

 И вот я в автобусе. Белые двери со скрипом закрылись и автобус поехал. Я рухнул на свободное сиденье и тут же погрузился в полудрёму. Кости уже не те у старухи, устаю я быстро, вот что. Часто хочется спать и как-то всё неотчётливо мне. И клюку я стала забывать в этих транспортах. И кровавые подтёки после пыток забываю стирать с клюки. И всё меня больше в память, в память! Когда в застенках НКВД ели надвое отчаяние с надзирателем. Когда в нацистских лагерях пили боль умирающих пленных. Человек в собственном дерьме мало походит на человека. Он жалок, он пахуч, он откровенен! Он идёт на любые сделки со следствием, лишь бы хоть чуть-чуть вернуть себе статус человека. С чемоданом, на вокзале, солидно пердящего, громыхающего своими чемоданными мечтами, бравирующего перед такими же пердящими женщинами с такими же сумочными мечтами и желаниями. Все одинаково жалки в своих убогих потребностях. Все одинаково нищи в своих банальных мечтах! Также, как все одинаковы в пыточной камере, ползая в собственном дерьме...

 На сиденье рядом со мной дремала пожилая женщина. Вообще впечатление было такое, что все пассажиры дремали, поскольку было необычайно тихо. Никто не заходил и не выходил на остановках, хотя народ был. Плачущие девочки с выколотыми глазами, унылые попы в окровавленных рясах, громоздкие чиновники с отрубленными руками - все как-то не замечали наш автобус и продолжали мёрзнуть под красным смехом небес...
 Я чувствовал себя, как в кошмарном сне, где тебя разрывают на части, а ты ничего не можешь поделать с этим. Мне вспомнилось то сновидение со старухой в вагоне метро. Неожиданно на меня нахлынуло чувство непонятного ужаса.
 "Куда я еду? На кладбище? Или домой? Но в маршруте ясно сказано: "ДО КЛАДБИЩА!" Значит, мой дом - кладбище? И так у всех! У хозяек бизнеса и домохозяек, у тиранов и больных детей, у олигархов и певцов, у бомжей и пассажиров! Времени не важно, кто ты и где ты, нищеброд ты или только будущий нищеброд. Исход для всех один! Автобус, сраные ритуалы - и в землю! Ещё какой-нибудь му..ак от особого сострадания добавит в гроб сигарету или там фляжку какую-нибудь! И все подсознательно, до ус..рачки рады, что сегодня не меня это зацепило! Что я-то ещё поживу! Ещё зацеплю пару десятков условных годков! Чего? А вот, мне дали это - я и обитаю! Грешу, ворую, изменяю, сру в души родным и близким - дали же!..."

 Наконец, я собрался с мыслями и разбудил дремавшую соседку.
 - Простите, Вы не знаете, какой номер у этого автобуса? - спросил я, чтобы что-то спросить.
 Соседка посмотрела на меня, как смотрят на инопланетянина. Но, вопреки логике, не закричала, а опять задремала, как-будто я ничего и не спрашивал.
 Мне захотелось выйти (выскочить!) на первой же остановке. К горечи, она не заставила себя долго ждать - и вскоре двери распахнулись. Я хотел подняться, но ноги отказались меня слушаться. Я сидел, как парализованный.
 - Двери только на вход! - прогундосил чей-то голос из водительской рубки. Так не говорят обычные водители автобусов! Это была какая-то кикимора или, может, улитка...
 А автобус, между тем, продолжал свой путь.
 "Что за чушь? - подумал я, но как-то сразу успокоился. - Хотя, какая чушь? Сказали же, что остановка - только на вход! Какое ты право имеешь выходить из автобуса? Зачем я здесь? Почему не сошёл на остановке? Но кикимора же ясно сказала: нельзя! И не зря тогда ногти выдирали при включённой лампе! И кровью харкали враги, не желая быть врагами! И зачем тем пленным кожа на костях? Никогда не понимала это упрямство в людях!" - Вопросы всё шли, но ответы не двигались с места. Я думал обо всём: о стихах Маяковского, о романах Достоевского, о повешенных мною друзьях, о забытой клюке, которой выбивала зубы подследственным... Я думал, умирая и воскресая. Весь мир то порабощал меня, то сам вставал передо мной на колени. Я сходил с ума сам, сводя с ума Вселенную. Я был всем, исчезая с лица Земли, и был ничем, возрождаясь триумфом воли...
 ...За окном ничего не было видно. Может автобус уже свернул с шоссе, а может продолжал ехать прямо. Вскоре мне стало всё безразлично. Я хотел спать.
 "Если хочешь спать - спи!" - подумало оно и погрузилось в сон.
 В помешанной совести предстали серые бараки запрещённых лечебниц. Запах прожжённой резины и гнилой простыни. Человеческие отходы бродят в серых пижамах по сырым коридорам. За окнами лают собаки и горят эти вонючие костры. На белом снегу санитары разделывают подошедшего. Он почему-то орёт, когда раскалённый напильник проникает в печень. Странно. Человечьи очистки не должны орать - а он орёт! Надо выколоть ему глаз, чтобы успокоился... Когда, наконец, подадут чай? Я устал от этой работы!
 
 Сон пришёл сразу, как только я позволил себе расслабиться и пустил всё на самотёк.
 Во сне я ехал в том же автобусе, только вокруг были одни старики. Они были отвратительны и противны мне. Противны именно потому, что я знал, что они тоже были молодыми однажды... Я стоял в тёмном углу автобуса, а они подходили, сияя мерзкими ухмылочками на безобразных лицах.
 - Вот и ты с нами! - воскликнул жилистый старикашка.
 "Видимо, их главный!" - решил я про себя.
 - Убирайся прочь! - выкрикнул я в его старое морщинистое лицо.
 - Теперь ты наш, малышка, не так ли? - спросил этот вонючий оборванец и я почувствовал, что это та самая нацистская ведьма, что влезла в мою голову со своими вонючими воспоминаниями...
 Я рванулся вперёд и сбил старикашку с ног. Бежал к кабине водителя, а те тянули ко мне свои пальцы, покрытые волдырями и бородавками. Гадостные длани цеплялись за мою одежду, а мерзкие языки шипели ядовитыми змеями:
 - Не оплатил проезд! Не выдержал поездку! Разгневайтесь с ним! Положено на кол сажать!
 Наконец, я пробился к кабине, но тут же пожалел об этом. За рулём уже сидела моя ведьма с клюкой.
 - Следующая остановка чистилище, сынок! - прошипела она в микрофон.
 Я плюхнулся на сиденье, забыв про стариков. Мой взгляд упал на коричневую кожу, покрывавшую скамью. На ней красовалась надпись, сделанная красным карандашом:

                "ЭТА НАДПИСЬ СДЕЛАНА КРОВЬЮ!
                ЗДЕСЬ БЫЛИ ДЕТИ САТАНЫ..."
                12 января 1948 год

 - В то время ещё не было таких автобусов! - закричал я в исступлении. - Понимаете, их выпустили только в шестидесятые!!! - Я кричал, не обращаясь ни к кому.
 Старики очень удивились данному заявлению, и даже эта нацистская сука за рулём немного задумалась.
 "Скоро я погибну в морщинистых лапах этих, давно умерших, психопатов! - думал я. - Эти безумные старики разорвут меня на куски, как делали это в своих кровавых катакомбах с тысячами, грезя о миллионах. Их ненасытные души всегда жаждали крови задушенных и затравленных. Они будут чавкать своими гнилыми зубами, поминая свою белозубую расу. Пусть они сожрут меня целиком, натирая мою живую плоть кухонной тёркой. Но зато! Да, чёрт возьми, я буду знать эту грёбаную истину: таких автобусов не выпускали в 1948-м!!!"

 Машину резко заклинило и я проснулся.

ЭПИЛОГ.

 Я увидел, что сижу на своём месте, только рядом сидит усатый мужик с газетой. В автобусе горел свет. Народ рассуждал о всяких проблемах. Я с радостью осознал, что это был обычный кошмар.
 - Извините, а что это за номер? - небрежно спросил я усатого мужика.
 Он удивлённо посмотрел на меня и ничего не ответил. На ближайшей остановке я поспешил выйти. На улице было значительно теплее и снег почти прекратился. Автобус медленно отъезжал. Недавняя кровь медленно высыхала на бортах, смешиваясь с уличной грязью...

               Один не знает, что сказать,
               Другой не знает, что добавить,
               И незачем друг-другу лгать,
               Уж лучше обороты сбавить.

               Не надо больше говорить,
               Нам помолчать куда правдивей^
               Не дать, не взять, не попросить -
               Одно молчание всесильно!

               И здесь потусторонний мир -
               Загадка снов и предсказаний,
               Где бывший человек - вампир!
               Своими видел я глазами.

               И ты со дна бредёшь туда
               Дождливой и тревожной ночью,
               Узрей же мёртвые стада
               И крови ледяной источник.

               Тебе не хочется молчать,
               Тебе не терпится заплакать,
               Твой мозг не может не кричать -
               И кровоточит тела мякоть...

               А ты... ты правильно молчишь,
               Меня сейчас не понимая,
               Тебя в твоём не уличишь,
               Ведь я и сам молчу, не зная.

               Да, я не знал, что говорить,
               А ты не знал, чего добавить,
               Нам некого давно винить,
               Нас некому давно исправить...


                2001 - 2025