Сказание о Руси. Часть-11-ок

Сказание о Руси. Часть-11.

Для Малушки это была самая длинная в жизни ночь, и ночь отчаяния.  Из тайных глубин её души настойчиво пробирался в сознание внутренний голос и шептал: «Он не вернётся… Он не вернётся… Он не вернётся…» Эта тревога передалась и Владику, и хотя он уже привык к частым отлучкам отца, но ощущение чего-то особого не покидало и его.
И только Светослав был спокоен, и даже несколько раз засыпал. Но эти попытки были ненадёжны и кратковременны. В них прорывалось Малушкино ощущение беды, навевая тревожные сны бесконечного падения.

Так же спокоен был и Сонай, потому что был уверен, что отец возьмёт его с собой, и тревога тёти-Мали ему была совсем не понятна. Отец, правда, ещё не высказал окончательного мнения, но Сонай, в свои почти четырнадцать лет, уже знал, как надо поступать в таких случаях – только по-своему. Жизнь без отца ему просто не мыслилась.
Уже после первой встречи отца с южными послами, он понял, что предстоит дальняя дорога, и начал готовиться – проверил сбрую на двух своих, и двух отцовых конях, подковку, сёдла, оружие, НЗ-питание (потому что тётю Малю в этот поход точно не возьмут), проверил запасное оружие и запасную броню. Он так же, как и отец, начал ходить в боевые походы с двенадцати лет, и свои обязанности оруженца знал хорошо.

Малушка же, предпринимая свои отчаянные попытки отговорить мужа от этого «безумного предприятия», хорошо понимала, насколько её доводы слабы против мужской логики. Она была женой не просто военного, а Княджа, основой логики которого, была ответственность за своё дело, за свою землю, за свой народ.
И хотя у неё была и своя забота – за семью, за княжича, за будущее рода – она знала, насколько тесно переплетены эти две ответственности, и насколько не жизнеспособны одна без другой.

Солнце Малуша встретила разбитой и больной, но у неё было много дел, и эта обычная суета отвлекала от основной боли.
Вчера Светослав объявил о своём окончательном решении, и непохоже, что за ночь что-то в нём поколебалось. Значит надо это принять как неизбежную данность, судьбу, и подчиниться ей.
А Светослав сомневался только в одном – брать ли с собой Соная – но видя, как тот уверенно собран и спокоен, понял бесполезность своих сомнений. Только спросил, больше надеясь на чудо:
 - Значит идёшь?
 - Да, я решил.
 - Ну что ж, с тобой мне будет легче… наверное.
 - Я постараюсь не быть обузой.
 - Ты никогда ей не был. Как там, всё проверил?
 - Конечно. Но не решено с оплатным серебром. Быть может, немного взять желти металла?
 - Лучше не металл, мешочек янтиара на всё нам хватит. Оно на юге ценнее.
 - Передовых отправить, или рано?
 - Наверное пора, и через четверть солнечную выступ. Чья сегодня сотня?
 - Драведеня.
 - Добро. Вперёд. Всё остальное решаем по дороге.

Теперь оставалось самое трудное – прощание с Малушкой. Опять расплачется. А женские слёзы для воина беда.
Но Малушка это тоже понимала, и старалась сдержаться. А вот Володька вдруг расплакался.
 - Ты что, боец, здесь воины не плачут.
 - Воины в походе, а не при бабской доле.
 - Так воин тот, кто  облада терпеньем, но чуясь, независимо от места, себя вся день  походе.  И обещаю – в следущий поход беру обоих. Ты ж  знаешь нашу традицию – с двенадцати годов, всего тебе два года и потерпеть. И помни, что не только войны крепят страну. Ты за меня остался на Русском Севере, а это огромная земля. То, что мы рисовали, лишь жалкое подобие всего, что в ней имеется. И сотни разных народов, и культы у каждого свои – и всё это нам надо потомкам уберечь. Не в каждом королевстве есть столь забот, и всё это ложится на твои плечи. В бою, там проще, там больше руками думаешь. А государь обязан почаще применять вот этот инструмент, - он потрепал сына по рыжей шевелюре, добавил. – Трудно тебе будет, в такие годы, и таки заботы. Но у тебя помощники отличны, с ними совет держи. Одна капь хороша, а две – намного лучше.

Обнялись с Малушкой, и она не выдержала, хлынули слёзы.
 - Поплачь, вкус этих слёз запомню, и силы все помечу для возвращения. Всё будет хорошо, Перуньям верь своим, и вера им поможет плести покрепче плетни –  да не прервутся нити нашей встречи, и узел не развяжется. До встречи скорой!
Он повернулся к подошедшему коню, запрыгнул в седло, обернулся и подмигнул, словно скрепляя тайну лишь им известную.
Таким он и остался в их памяти.

Они поднялись на крепостную каланчу, возведённую по степной традиции, хотя видимость здесь определяла дубовая роща, а не горизонт. Долго стояли и после того, как скрылись за деревьями последние вьючные кони.
Светослав позволил им самим определить, где они будут жить – в Новограде ли, в Кнэйздене ли в Оборуче. Но скорее всего Новоградцы захотят иметь князя при себе. А значит, им предстоит переезд. Это их не сильно беспокоило, потому что всё лучшее СветтевС оставил им. И две лучших тысячи воинов, конных и пеших; и самых верных своих приспешников; и два уже самых богатых и быстро увеличивающихся городка, достаточно далёких от степи; и лучшую в мире землю.

Они отправили тройку гонцов в Новгород, чтобы решить вопрос с местом проживания. У них, сейчас, были два самых верных советника – Скетмал, старший брат Малуши, и Добрыня – её дядя и боевой наставник Володемера.  И теперь все вопросы они будут решать вчетвером, так же как и при Светославе. Только сам процесс немного изменился. Если раньше все совещания происходили «находу» - Светослав передвигался между ними и кем-то ещё, всё обдумывая в движении, иногда по нескольку дней, сравнивая выводы, снова ходил между ними, спрашивая мнение, и только потом, иногда полностью избавившись от начальных планов, принимал окончательное решение.

Теперь же Малушка предложила всем собираться, обсудить, и срочно принять решение. Вначале это всем понравилось, но начали возникать споры, а так как чаще прав оказывался Скетмал, то обычно последнее слово оставалось за ним. Однако Добрыня напомнил, что среди них есть Князь, и последнее решение должен принимать он, независимо от того, насколько неверно оно бы им ни казалось.
Володемер вначале испугался, и попытался отказаться, но ему сказали, что когда-то надо начинать, а быстро научиться плавать может только тонущий. И он ещё долго пытался подстроиться под чьё-то авторитетное мнение. Но чувство ответственности сделало своё дело, научило голову быстро усваивать информацию, сравнивать, и решать, что лучше. Это заставило его скопировать поведение отца, и теперь он тоже все решения обсуждал и принимал «находу». 

Новогородцы сказали, что их князь должен жить в Новограде, и они начали готовить переезд – точнее переход, потому что большую часть пути, им придётся пройти пешком, через Володаев водораздел и Вышние волога.   Только они ещё не выбрали, какой дорогой – на Ловать, или Мсту – а может вообще весь ДроннорД (путь на север) проделать твердью. Ведь рать собралась большая, и столько лодей им не найдут, а по тверди их ожидают с оленями.

Эти же посланцы им напомнили, что их лошади в тех местах не выживут, и что народ там передвигается пешком, а грузы возит на вьючных оленях. Лошадей там немного есть, но они другой породы, приведены с северного Урала или выращены на месте.
Отобрали двадцать-пять конников, с пятидесятью лошадками, более или менее похожих  на северную породу. А к тысяче пеших добавились полторы сотни, решивших отказаться от конной удали и перейти в пешие воины.

Только начало светать – отправили передовых – два небольших отряда  на дистанции, и через дневную четверть (три части) двинулись сами. Дороги для колёсных возков здесь не было, да и волочить было бы трудно, поэтому тяжёлую поклажу несли тяжные кони на цужных носилках (два коня соединённые двумя жердями) что позволяло обойтись без медленных волов, и проходить по двадцать вёрст за день. Такая скорость обещала сократить время вдвое. Для каравана это было нормально, хотя тренированные бегуны этот путь преодолевали в четыре раза быстрее. Но нынешним  драгунам особо спешить было некуда, и в дороге они отдыхали.  И только Володемер, ещё живущий мечтами и суперпроектами, пытался подсчитать, во что обойдётся, устройство здесь колёсного волока.

На ближайшем привале об этом он  и завёл разговор со Скетмалом.
 - А надо ли? Таких проектов много ещё будет, и у тебя, и у твоих приспешних – на все не хватит средств. А люди своими ногами идут и не просят плату за это. О всех удобствах люди сами должны заботиться, и сами, по своим желаньям организовывать. Природа всё знает сама, мы можем только к ней приспособиться, по сообразью нашего ума. А чтоб её поправить – не хватит сил ничьих.
 - Здесь сёл уже довольно, и могли бы они объединиться, чтоб дорогу улучшить, но почему-то не могут. Значит нужен им сколовек с характером.
 - Возможно. Но все сёла приписаны ко градам, и пусть градской начальный, Витязь ли Богатур, этим займётся. Твои ж заботы более обширны, и скоро ты в этом убедишься. Ведь возможно, что дело не в характере. Все лесные сёла живут в опаске от конников степных, и потому дороги не улучшают. И лишь когда мы степь сделаем безопасной, то и дороги улучшатся по волшебству житейскому.
 - Но степняки не ходят в таку даль, хватает сёл в пристепье.
 - Как знать, как знать. Полюдие нутром опаску чует, буйное остепье не раз им перечёркивало планы, а часто жизни, и это к осторожию неволит.
 - Так значит межи всего государя должны быть безопасны, а степные в первую очередь.
 - Вот и сказал ты о своей заботе, и возможно скоро будет она главной в планах твоих. 
 - Спасибо за науку, стар-Скетмал.
 - Это не я. Мы вместе рассуждали и к выводу пришли. Ты просто правильно вопросы задавал, а это много значит.
    \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\