Сказание о Руси. Часть-12-ок

Сказание о Руси. Часть-12. 

Через каждую неделю пути останавливались на суточный отдых, и до Днепровского верховья дошли ровно за лунный месяц – 28 дней. Здесь отдыхали три дня, дав отдых лошадям, уже измученным мошкой до того, что три коня пали – один убежал в болото и утонул, у двух других лёгкие полностью забились мошкой, и они задохнулись. Были потери и среди воинов, одиннадцать человек. Они, скорее всего, элементарно дезертировали, найдя одиноких женщин в попутных селениях.

Селяне, обслуживающие путников, были очень довольны большой армией. Всех разместили в своих домах, накормили олениной и шаньгами с клюквой. А за три дня подготовили достаточное количество оленей, нашли двух проводников. Плату брали в основном железными заготовками. Они же научили делать отвар из трав от мошки и комаров, прочищать ноздри лошадям,  подвязывать на морды ветки для обмахивания. Предстояло ещё три недели пути, самые трудные, хотя около озера МлайалМ возможен ветер, и кровососов будет меньше.


Новгородцы были удивлены тысячной гвардией, и зароптали, что де негде размещать, и как кормить «экую прорву». И жильём могут обеспечить только Князя с прислугой и десятью скелами охраны. Но Малушка их успокоила, что кормиться они будут сами, и жильё тоже сами построят – «только место означьте и для жилья, и для посевов, и для пастьбы лошадей-оленей, и для охоты».
 - Да и вои каки-то хлипки.
 - Так проверьте, что же вам мешает.

Проверять никто не решился, а за места три дня на вече спорили. И только когда Малуша объявила, что «по праву княжьему, землю сами лучшую выберем» им всё нашли, но в разных местах.  Но разведка уже определила, что есть хорошие места на Старых Гатях, в полужских чудях, около ста верст на запад от Новограда, и они ушли туда. Здесь было два небольших  сельца чудских охотников, но в течение дня все вопросы, по разделению охот-угодий и рубкам леса, были решены.

До холодов оставалась пара месяцев, срубить за это время нормальные дома было нереально. Делать чумы, какие были у некоторых местных, тоже посчитали не эффективным. А тут понизилась температура, и начал моросить нудный осенний дождь, да ещё с ветерком. Выход был только один – уйти в лес, где можно спрятаться от ветра и дождя, хотя бы временно. Но чтобы не потеряться в лесу, надо было найти хорошую полянку, куда могли бы войти все. Поспрашивали у местных жителей, и они показали им как раз то, что нужно – почти круглая полянка среди пихтовых зарослей, диаметром около сорока мерных сажен. А если её обрешетить жердями и покрыть шкурами, то на первое время будет вполне терпимо.

Шкуры нужны были даже без меха и старые, и пока все делали обрешётку на стенах и кольцевой крыше, аборигены насобирали более сотни.  Пока ими закрыли только стены, а на крыши выкладывали пихтово-еловый лапник. В первый день закончить не успели, но один закуток, с тремя запалёнными кострами, оказался достаточно тёплым. В него вошли  человек двести, да ещё пара сотен разместились около, под кронами пихт. Многие продолжали работать, периодически замещаемые отдохнувшими, и работали всю ночь.
Те, кто маленько посушили одежду и поспали, тоже шли работать, освобождая место для следующих уставших. Так работали ещё сутки. Чтобы не отвлекаться на охоту, попросили местных забить штук тридцать оленей, неважно, диких или домашних – на мясо и шкуры. И они сделали это буквально за день.

К концу третьих суток табор, вдоль наружных стен, был уже достаточно тёплым, чтобы можно было переодеться в запасную одежду и просушить мокрую. И теперь надо было начинать рубить дома. И хотя их рубить лучше было бы из сосны, но сосновый бор был далековато, и решено было делать из ёлок и пихт.
Рубить начали прямо в гуще леса, заложив сразу три  больших дома, по двадцать сажен длиной и шесть шириной,  три баньки, чтоб было где прогреться. Соорудили кузню, колотьё, для раскола кряжей на дрань, установили четыре корыта с точильными камнями, которые тоже крутились не переставая.

Сразу оставляли ровные ряды  деревьев под кнес,  обрубив сучья так, чтобы можно было по ним  лазить и вязать леса. Печи делали сразу, глинобитные и массивные, с витыми дымоходами, и выводом их через стены. Первыми закончили бани, и сразу растопили печи, и с этого дня они топились  всю зиму, почти не переставая.
Хороших специалистов по рубке домов было человек пятьдесят, и они вовремя подсказывали правильные приёмы и технологии.
Дома росли быстро, и к первым, ещё не крепким морозам, были готовы.

Сразу же начали рубить ещё три дома, и к настоящим морозам закончили и их. Среди мужчин  было восемь женщин, вместе с Малушей, и им всем отгородили отдельные кутьи. Спальные места Володемера, Добрыни и Скетмала, были около Малушкиной комнаты.  Печи в домах, в каждом по три, топили  каждый день, потому что брёвна были сырыми и сильно промерзали. Изнутри стены постоянно подконопачивали, где сильно продувало, доставая мох из под снега. Вдоль всех стен сделали спальные стеллажи, приподняв их над землёй на полсажени, а для тех, кто сильно любит тепло, сделали второй ярус на сажени.

Для сна, однако, времени оставалось мало. Все чем-то были заняты – заготавливали дрова, ладили  инструмент, готовили еду, ремонтировали одежду. Вечерами открывали печные забрала, и при свете горящих дров делали мелкие работы. А что-то крупное, могли делать и в темноте.
Проёмы для трёх окон, с южной стороны, оставляли, но пока никакого прозрачного материала не было, и до весны их заложили. Обычно для окон применяли бычьи или рыбные пузыри, или набирали кристаллы прозрачного хрусталя или шпата, или искали слюду. 

В хозяйстве всегда есть много работ, которые обычно выполняют женщины, а большинство мужских рук под них «элементарно не заточены». И понятно, что мужики постоянно искали себе подруг, невест и жён. И скоро все свободные женщины и девки, вплоть до двенадцати лет, из шести ближайших деревень, распределились по этим трём категориям. Часто воины уходили в новую семью, но в основном, всё же, стремились жить своими сотнями, и девок приводили в свои большие дома.

В связи с этим, Малуша настояла на специальном княжеском указе «О блюдени скромнии, и  запрете настоящего срама до четырнадцати лет».  В больших домах появились перегородки из дранья, гардины из шкур, пологи из крапивно-конопляных полотен. А так как зимой даже на улице было темно, то в домах, самые ценные места были около печей. Многие начали делать из глины жировые светильники, и  случались пожары, угарные болезни, ожоги горячим жиром. И хотя много сгореть не успевало, а угары до смертельных случаев не доходили, начали думать об исправлении этой ситуации, и вскоре улучшили их конструкцию и правила пользования.


За всю зиму представители от Новограда были только один раз, а к весне участились, и даже два раза пришлось сходить на вече. Основные вопросы крутились вокруг попыток силового давления морских норманнов, и диктующих свои цены угорцев.
Вече всё подсказывало, что надо, де, это по силовому и решать, но когда начинались конкретные обсуждения по вопросу силы, напирали на княжеское войско. Поэтому пришлось затвердить, что это войско существует для княжей безопасности, а у Новограда есть своё ополчение.

Новгородцев можно было понять – к концу зимы скопилось много дорогих мехов, имеющих спрос у норманнов, поляскив и германцев, а так же  на Кавказе и в Киеве, и даже небольшое поднятие цены, предполагало хорошую прибыль. Но слабое развитие прямых торгов, и множество посредников, все усилия сводили к нулю. Для устройства прямых торгов, нужен был форпост где-то на берегу моря, и на границе славянских и германских земель. Несколько славянских племён там есть, и попытки закрепиться продолжаются уже много лет, но  решить этот вопрос силой никак не получается.

Одним из решений этого вопроса могло быть развитие торгово-военного  флота, но новгородцы всегда отстают от голландов и норманнов, потому что морское побережье здесь очень неудобно. По доброму, надо было укрепить Плесков, с его выходом к морю, а ещё лучше – присоединить к Новограду Драуговье устье – «но нет князя, который бы это сделал».

Княжий же совет, рассмотрев этот вопрос подробно, пришёл к выводу, что драугавье полотье задружило с Киевом, а идти против Киева Новограду крайне не желательно, потому что торговля по Донаперу очень важна. С юга сюда идёт основной поток хлеба, овощей и фруктов, конского волоса, дешёвых конских кож. А на киевский рынок отправляется: янтарь, мамонтова и моржовая кость, пихтовое масло, гусиное, утиное и лебяжье перо;  меха, серебро, мрамор, карельская берёза, слюда.   

Большое значение имели, так же, индийский и персидский хлопок, китайские шёлк и фарфор. И Новоградским купцам приходилось постоянно дежурить на рынках Киева, Белой Вежи, Сказанья и Нижнего Новограда. Но всего этого было недостаточно для создания сильной армии и силового контроля, по той простой причине, что этот крайний север имел слишком мало населения. Это не позволяло ни создать свою армию, ни нанять чужую, потому что любая чужая, постепенно, начинала диктовать свои условия. 

Но чем ближе к весне, тем больше у княжеской дружины становилось своих забот. Особо остро стоял хлебный вопрос. Предстояло определиться – выращивать ли свой хлеб, или его закупать, или отправлять на юг своих купцов, или у кого-то отнимать силой. Отъём силой сразу отпадал, по причине его малого наличия в ближайшем окружении, и наиболее верным получалось создание своего купечества.
Собственно у них было с полсотни человек, которым чаще других приходилось заниматься закупом и продажей, а главное – была практически собственная база на юге, с которой можно было связаться с полянами. И этот вариант сразу утвердили.

Трудно  решался вопрос с посевом. Посевное зерно они привезли с собой, да ещё закупили зимой на местном базаре, но стоило ли его закапывать в землю с неизвестным результатом, или  просто съесть?  А то, что результат посева был плохо предсказуем, подсказывал пример местного населения, большая часть которого хлеб закупала и ограничивала его потребление.
Но среди дружинников было много крестьян, и они настояли на том, чтобы меры три засеять «на пробу». И хотя было понятно, что они просто соскучились по работе на земле, но в таком большом коллективе любой опыт шёл на пользу, тем более если было личное желание. 

Основой питания местного населения были рыба, мясо, дикоросы, яйца и оленье молоко с его производными. Из домашних животных держали оленей, курей, свиней, северных  быков – для тягла и пахоты, и немного северных лошадей, для боевой дружины. На хлеб выращивали овёс, рожь,  немного особого сорта северной пшеницы, просо, и какие-то полудикие зерновые. Озимые не сеяли, так как при влажной земле и ранних морозах трудно было угадать момент посева.

Собственно, этот город здесь и появился, только потому, что «лунные паганини» шли до Лады (Ладоги) где они нашли место «земной силы» для усиления своих «сверхспособностей» и поправки здоровья. И место это было известно далеко на запад, потому что западникам для этого приходилось выходить в море. На востоке же в такие места доходили по Волге, Каме и Оби, но там было ещё холоднее. Поэтому именно Ладожский НэйввйэН, оказывался наиболее удобной языческой стоянкой, а Старая Руса (позже Новоград) был наиболее известным в половине Европы, как основная перевалочная база – и пешая народная тропа сюда не зарастала.

Отправлять купцов надо было как можно раньше, и вскоре  были отправлены двадцать лодей, по десять человек в каждой. Цель была – дойти по Донаперу до своих стапелей, и там разойтись на восток к полянам, и на запад к древлянам. Купцов предупредили, что Киеву это может не понравиться, а на конфликт нарываться не стоит, поэтому делать всё надо по возможности скромно. Заодно купцам предстояло прощупать общее настроение людей.