Как влюбиться и не быть съеденным. 6

Глава 6: Тайны следствия и легенда о драконе

— Джаркин, это следователь Пронин. Доброе утро. Не разбудил?
— Нет, как раз собирался вставать.
— Отлично. Слушай, я по делу звоню. Вчера, во время нашей поездки, помнишь, что мы нашли?
— Конечно, помню.
— Так вот, раз уж мы наткнулись на часть человеческого тела, то вопрос о маньяке больше не выглядит надуманным. Теперь исчезновения людей нужно рассматривать не просто как пропажи, а как возможные похищения и убийства. Мне поручено объединить все эпизоды с пропажами в одно уголовное дело. Вчера вечером я разослал запросы по всем органам внутренних дел Кыргызстана на предмет того, нет ли других недавних исчезновений. Ночью пришли ответы. Я их уже разобрал. И вот что: ещё девять странных недавних пропаж. Все в районе Иссык-Куля. Но они гораздо дальше от нас, это уже вне нашего участка. Раньше думали, что это просто несчастные случаи. Но теперь всё выглядит иначе.
Похоже, мы имеем дело с преступником, или группой, действующей в пределах или поблизости от Иссык-Куля. Возможно, у них есть водный транспорт. С сегодняшнего дня я — руководитель группы, ведущий данное дело. И вот главное, Джаркин: поскольку это теперь официальное уголовное расследование, вступает в силу закон о тайне следствия и неразглашении информации. Подписку я с тебя брать не буду, но прошу: никому ни слова. Ни родителям, ни друзьям. Договорились?
— Договорились.
— Отлично. И ещё. Мне из автомастерской звонили, твою машину восстановили. Почти из руин вытащили: свечи заменили, масло, тормозные колодки новые, фильтры поменяли, люфт у руля убрали, даже дворники новые поставили. Теперь машина — просто конфетка. Говорят, если бы за деньги, влетело бы в круглую сумму. Но для меня сделали бесплатно. Так что приходи, забирай свою ласточку. И не забудь парням сказать спасибо от себя и от меня. Ну всё, бывай.

Джаркин сидел несколько минут на краю дивана, задумавшись. Потом набрал номер Светланы и сердце тут же решило сыграть барабанную дробь.
— Алло? — её голос был как утренний ветер, лёгкий, но с оттенком чего-то глубокого.
— Света, привет. У меня есть предложение, от которого невозможно отказаться.
— Ты опять хочешь интервью, где все вопросы и ответы обо мне?
— Нет, на этот раз всё серьёзно. Я предлагаю тебе… побег.
— Побег?
— Да. В горы. С пледом, термосом и моей отремонтированной машиной, которая теперь не просто едет — она поёт.
— Слышу, ты в хорошем настроении?
— Да. В романтическом. С примесью тревоги. Приглашаю богиню на пикник и боюсь, что забуду взять сахар.
— А ты взял сахар?
— Нет. Но взял бутерброды, чай и желание смотреть на тебя на фоне гор.
— Тогда я согласна. Только дай мне несколько минут, чтобы выбрать платье.
— Света, ты можешь выйти хоть в одеяле — всё равно будешь выглядеть прекрасно! Но в горах ветер, надень что-нибудь потеплее и удобнее.
— Хорошо, буду ждать тебя. И не забудь включить музыку. Я хочу, чтобы дорога звучала.
— Я сейчас заберу машину из ремонта и к тебе.

Через сорок минут Джаркин подъехал к дому Светланы. Он поправил зеркало, словно оно могло отразить его внутреннюю нервозность. Светлана вышла в джинсовом костюме и с улыбкой, которая могла растопить снежные вершины.
— Привет, — сказала она, лучась теплом.
— Привет, Света. А это — моя ласточка, — сказал Джаркин, с гордостью показывая отремонтированную машину, которая теперь блестела так, будто её полировали слезами автомехаников.
— Она выглядит… словно умеет летать, — мягко произнесла Светлана, подходя ближе в Джаркину. — У неё, наверное, есть душа?
— Конечно. Её зовут «Снежана». Потому что она капризная, холодная по утрам и любит, чтобы её гладили по капоту.
— Ты дал имя машине?
— А ты не даёшь имена вещам? У меня, например, чайник Борис. Он иногда свистит, когда я грущу.

Светлана засмеялась, и Джаркин почувствовал, что может умереть счастливым. Но не сейчас, ведь у него в машине были бутерброды и термос с чаем.

Между дверью подъезда и машиной произошло то, что не нуждается в объяснении. Их взгляды встретились, не случайно, не скользко, а с тихим знанием того, что этот миг останется с ними дольше, чем день, дольше, чем поездка. Джаркин протянул руку, и её пальцы легко коснулись его. Потом чуть ближе, чуть смелее. Светлана положила ладонь ему на грудь, проверяя не сбился ли ритм.
— Осторожно, — сказал он, улыбаясь, — здесь живёт оркестр. Один неверный жест и начнётся симфония.

Светлана рассмеялась, не громко, но так, что смех стал продолжением прикосновения. И Джаркин понял: между ними уже есть нечто большее, чем слова. Что-то, что не требует формулировки, но требует бережности.

Она села в машину, а он за руль, всё ещё ощущая прикосновение любимых рук. Дорога петляла, как мысли Джаркина, когда он пытался не смотреть на её профиль. Но всё равно смотрел. И врезался в кочку.
— Это была кочка любви, — оправдался он. — Я просто задумался о вечном.
— О вечном? Или о моих волосах, которые ты уже третий раз пытаешься незаметно понюхать?
— Это ложь и провокация. Я просто проводил научный эксперимент: пахнут ли они горами и полевыми цветами.
— Пахнут?
— Да. Как будто бриз пробежал по цветущему лугу и остался жить в твоих волосах.

Через некоторое время они остановились на плато, где ветер был мягким, а небо как акварель, разлитая рукой мечтателя. Они поднялись пешком на гору. Выбрали поляну с зелёной травой и несколькими деревьями, дающими тень от солнца. Светлана разложила плед, села и залюбовалась пейзажем.
— Рядом с тобой я чувствую себя… как чайник Борис, — признался Джаркин, садясь рядом. — Готов закипеть.
— Ты романтик. С привкусом юмора.
— Я просто влюблён. И это делает меня идиотом. Но весёлым идиотом.
— А я рядом с тобой чувствую себя… уютно.

Они разговаривали, пили чай, смотрели на облака, которые плыли, как ленивые корабли по лазури. Джаркин пофотографировал Светлану на фоне скал. А после пытался сделать селфи, но случайно включил таймер и сфотографировал свои ноздри.
— Это будет моя новая аватарка, — сказал довольный Джаркин, глядя на фото. — «Ноздри в горах». Символ дыхания природы и моей неуклюжести.

Светлана ответила ему взглядом, в котором было солнце. Потом она решила немного пройтись. На краю плато, чуть в стороне от расстеленного пледа, девушка заметила что-то странное на скале: примятую траву и песчаную почву, будто кто-то или что-то огромное прошло здесь недавно. След был не просто большим, он был… непонятным. Как отпечаток, оставленный существом, которому не место в этом времени.

Джаркин подошёл ближе, оглядел след, сфотографировал Светлану рядом с этим следом, и, не меняя интонации, сказал:
— Ну всё. Либо у кого-то из туристов очень нестандартный размер обуви… либо настоящий динозавр наблюдает за нами из кустов. Надеюсь, он тоже романтик и не против пикников.

Светлана улыбнулась, но её взгляд задержался на следе. Они вернулись к месту пикника. Джаркин, подбирая правильную ноту, чтобы успокоить девушку, сел рядом. Налил ей ещё чай и подал бутерброд с сыром.
— Знаешь, — сказал он, — когда я был маленьким, дед рассказывал мне одну легенду. Про эти горы. Хочешь услышать?
— Конечно. Я люблю истории, особенно если они про любовь.
— Тогда ты точно не разочаруешься, — он устроился поудобнее и посмотрел на горизонт.
— Давным-давно, когда Иссык-Куль ещё не был озером, а просто долиной, здесь жил дракон. Не страшный, не кровожадный — он был хранителем. Его чешуя была цвета заката, а глаза — как два сапфира, в которых отражалась вечность. Он охранял проход между мирами: между землёй и небом, между прошлым и будущим.
— И он был один? — спросила Светлана, чуть наклоняясь к нему.
— До поры. Пока не появилась она — девушка из племени, которое жило у подножия гор. Она не боялась высоты, не боялась тишины. Она пришла к дракону не с мечом, а с песней. И он впервые услышал музыку.
— Как глюкофон?
— Почти. Только её голос был как ветер, знающий путь. Они стали встречаться на рассвете. Она пела, а он лежал неподалёку, положив голову на лапы, и сладко слушал. Однажды Хранитель подарил ей свою золотую чешуйку, как знак доверия. Люди увидели чешуйку, узнали обо всём и испугались. Они подумали, что дракон околдовал её. Родители запретили ей выходить из дома. Люди поднялись в горы с копьями.
— О, нет… — прошептала Светлана.
— Но дракон не стал сражаться с людьми. Он просто взлетел. Высоко. Так высоко, что его тело стало облаком. И он заплакал. И из его слёз вдруг родилось озеро. Озеро Иссык-Куль. Тёплое, даже зимой. Потому что в нём память о любви, которая не испугалась высоты. А чешуя дракона рассыпалась по горам и равнинам, поэтому в этих местах так много находят золота.

Светлана молчала. Потом тихо произнесла:
— Это самая красивая легенда, которую я слышала.
— Знаешь, если бы я был драконом, — сказал Джаркин, — я бы не улетел. Я бы остался. Ради тебя.

Светлана взяла его за руку. И Джаркин понял, что легенды не только про прошлое, иногда они случаются прямо сейчас. Влюблённые сидели рядом. Ветер играл с краем пледа. А где-то вдалеке, над озером, облако вдруг приняло форму, похожую на крыло. Джаркин сжал руку Светланы чуть крепче. Он не знал, что именно ждёт их впереди. Но чувствовал, что в этих местах даже любовь идёт по краю тайны.