Дождь

Дождь обрушился с яростью, словно небеса разверзлись, извергая потоки воды. Машина, казалось, плыла в этой стихии, как глиссер, скользящий по водной глади. Окна мгновенно затянулись пеленой тумана. Запотевшие боковые стёкла ещё можно было стерпеть, но предательская влага, обволакивающая лобовое стекло изнутри, превращала поездку в кошмар. Сквозь мутную завесу еле пробивались призрачные огни впереди идущего автомобиля и размытые силуэты попутных машин.

"Переключи кондиционер на переднее стекло, пожалуйста, я не могу отвлекаться," – попросил старик, не отрывая взгляда от дороги. 
"А где это?" – отозвалась жена. 
"Там, внизу, должны быть пиктограммы с направлением потока воздуха." 
"Какие ещё пиктограммы?" – переспросила она. 
"Ну, обычные, со значками… По ним должно быть понятно." 
"Тут какой-то человечек сидит, и на него стрелки. Это оно?" 
"Нет, чтобы стрелка указывала вверх, или хотя бы на лобовое!" 
"Там пусто, сам смотри!" – огрызнулась она. 
"Как я посмотрю? Это же внизу, а мне вперёд надо! Неужели так сложно понять?" – в голосе старика просквозило недовольство. 
"Вот сам и понимай! И нечего на меня злиться, если я тупая… Зря только увязалась с тобой!" 
"Тогда дай салфетку, я стекло протру." 
"Ну, хоть что-нибудь дай! Ничего не вижу!" – взмолился он. 
"Тряпка вон валяется, пойдёт?" 
"Давай!"

Одной рукой держа руль, старик отчаянно тёр стекло тряпкой. Стало немного лучше, но ливень обрушивался на машину с новой силой. Капли хлестали по стеклу, словно кто-то выливал на него вёдрами воду, щётки еле справлялись с наружной поверхностью стекла, а внутреннюю поверхность приходилось протирать почти непрерывно.

"Вот тебе и Мерседес," – с горечью пробормотал старик. – "Думал, раз Мерседес навороченный, значит, всё сам сделает, только кнопку нажми. Ага, нажал: щетки, свет, кондиционер – всё на автомате. А тут стекло потеет, а на него, вишь ты, не дует. И управление кондиционером где-то внизу, в потёмках, ни черта не видно, да и рукой не дотянешься."

До этого дива немецкого автопрома ездил старик на "Кашкае". Тоже, конечно, машина с наворотами, но к той хоть привык. Да вот дети, не спросив, "Кашкай" продали, а ему подсунули свой старый "Мерседес". "На, – говорят, – поездишь на приличной машине". Машина-то, может, и приличная, да только времени привыкать, чует сердце, всё меньше и меньше остаётся.

И вспомнился старику вдруг его первый "Москвич". Вот была машина! Никакой электроники, чини прямо на обочине, а в гараже так и двигатель перебрать – раз плюнуть. И с кондиционером никаких проблем – потому что его и в помине не было. Рычажок вбок – воздух на водителя, в другую сторону – на стекло. Жарко – окна открыл, холодно – печку включил. А печка – зверь! В любой мороз – Ташкент. Умели ведь делать, когда хотели!

Ливень схлынул так же внезапно, как и налетел. Щётки ещё продолжали сонно двигаться по стеклу, когда он обернулся к жене: "Пронесло, слава богу. Не испугалась?"

Она молчала. Наверное, опять надулась, как мышь на крупу, и, отвернувшись к окну, буравила взглядом мокрый пейзаж. Обиды — её излюбленное оружие, а он, чего греха таить, частенько сам подбрасывал хворост в этот костёр.

"Ничего, до дома ещё с полчаса, — подумал он, — отойдёт".