Блинчик и Оладья, или Носок белый, носок чёрный

Летние каникулы идут своим чередом. И, как всё в детстве, им, кажется, не будет конца. Или нет, они кончатся, обязательно кончатся, но в немыслимо далёкой, даже думать не хочется, перспективе.

Жаркие, изнуряющие дни растянуты подобно жевательной резинке. Сидишь в тенёчке, обдуваемый горячими потоками ветра, от чьих прикосновений только судорожно и с наслаждением вздрагиваешь, и думаешь о том, что мысли двигаются неохотно, прямо, как те сонные мухи на сохнущем белье.

Вчера вечером воздушный шарик зноя лопнул. Сегодня с полуночи дождь. То мелкий, нудный, не стучат капли, скребутся по подоконнику. То как зарядит, как зашумит, как загудит, как блеснёт молния, всё вокруг белым-бело, как загрохочет гром, аж мурашки по телу. И какое может быть, скажите пожалуйста, настроение в дождь? Дождливое! Серая скука на душе. Почти полдень, за окном всё в серых оттенках: тучи, небо, дома, окна, редкие прохожие под зонтиками и те серого цвета. И скука, она тоже серая. Ни книгу читать не тянет, ни телек смотреть, ни чтобы чем-то заняться, вообще ничего делать не хочется. Кажется, дождь никогда не перестанет лить, не остановится до начала учебного года и не устанет. Вода разбушевавшейся рекой стремительно мчится по дорогам и тротуарам. Несёт в своих мутных потоках всякий мусор, сорванные листья, и, даже весьма вероятно, чьи-то несбывшиеся мечты о чём-то таком, о чём никто никогда не задумывался.

В цистернах туч закончилась вода и дождь прекратился.

Оладья не поверил. За окном в высоком небе тучи продолжали водить хоровод. Но – молния не блестела. Но – гром не ревел раздосадованным быком. Но – дождинки не лупили по стеклу с дьявольским усердием, стремясь его разнести на мелкие осколки.

Оладья встал с дивана. Осторожно подошёл к окну, открыл его. Потянуло свежей дождевой сыростью и новыми запахами. Тишина до звона в ушах. только тонкое и изящное птичье пение. Высунул руку Оладья за окно. Она осталась сухой. Зазвонил телефон. Необычно, взволнованно, трель мелодии напомнила недавно услышанную мелодию.

Блинчик поинтересовался, это звонил он: – Что делаешь?
С непрошедшей, растянутой скукой в голосе Оладья ответил: – С тобой разговариваю.

Блинчик хмыкнул неопределённо, помолчал и спросил: – Потом чем будешь заниматься?

Теперь Оладья выдержал паузу и поинтересовался: – Есть что на примете?
Блинчик тотчас ответил: – Пойдём гулять.

Оладья, держа трубку плечом и натягивая шорты проговорил: – Встречаемся на старом месте.

Старое место – территория старой заброшенной стройки; излюбленное место всех домашних животных, магнит притяжения мальчишек всех возрастов, и тёмных личностей, оккупирующих просторные коридоры и комнаты здания в своих тёмных целях.

Снова солнце жарило. В воздухе висел пар. Всё говорило о дожде. Небо противоречило чистотой голубого свода. Прогуляться друзья решили по городу, срезав путь через дворы. Знали, опасное это занятие. Можно нарваться на сверстников, а те могли запросто чужакам навешать лещей или потребовать плату за проход, а потом всё равно надавать пинков для острастки. 
Хорошо идти дворами. Дома и высокие деревья с густыми кронами дают приятную тень и прохладу.

Блинчик, молчавший всё время, вдруг усмехнувшись, заговорил: – Ну, вот, почти пришли и ни на кого не напоролись.

Оладья резко дёрнул его за руку: – Сплюнь, не то сглазишь, – и сам трижды плюнул через левое плечо. Внезапный окрик застал их врасплох. К общему для друзей стыду, они перепугались. Побледнели лица, крепко сжались в кулаки вмиг вспотевшие руки. – Стоять! – остановил друзей чуть хрипловатый голос, хозяин его хотел, чтобы он был именно таким. – Кто такие? Куда идёте?

Из-за толстого, расколотого давным-давно молнией ствола старого вяза вышел невысокий мальчик приблизительно одного возраста с Блинчиком и Оладьей. Взлохмаченные светлые волосы требовали стрижки или расчёски, сонные глаза и заспанное лицо, выцветшая футболка, одетая наизнанку, светлые в разводах шорты до колен. На левой ноге носок, бывший с утра чистым и белым, на правой – чёрный. И сильно поношенные кеды заканчивали гармоничный портрет уличного стража. Мальчик двинул брови и сердито повторил: – Стоять, кому говорю! Друзья ответили почти в унисон: – Мы стоим, не видишь, что ли. Мальчик шагнул влево. Наклонил голову к плечу и пробурчал: – Моё дело, что видеть, что нет… Кто такие, спрашиваю и что в моём дворе делаете? Блинчик опередил Оладью и сказал примирительно: – Я – Блинчик, он – Оладья, мой друг. Так нас называют потому, что… Мальчик улыбнулся: – Да знаю. Любите плоские камешки пускать по воде. Я тоже люблю, живу в этом дворе, – мальчик с видом превосходства в глазах плавно повёл рукой вокруг, затем кивнул на трёхэтажный дом, в окнах последнего этажа отражалось солнце, с обвалившейся местами штукатуркой. – Живу вон в том доме, во втором подъезде, на третьем этаже. Зовут меня Тельняшка. Тельняшка похлопал себя по груди.

Друзья с недоумением посмотрели на Тельняшку. Блинчик спросил: – А почему тельняшка?

Рот Тельняшки искривился в довольной улыбке. Он указал на ноги и, словно ничего не понимающим, веско сказал: – Вот, всё на виду. Всё понятно. Чёрный носок – чёрная полоса. Белый носок – белая полоса, – в конце Тельняшка упёрся руками в бока, мол, понятно ли.

Оладья протянул руку: – Давай дружить.

Тельняшка пожал руку новому другу: – Не возражаю, – в голосе слышались взрослые нотки, он кого-то в этот момент копировал: речь и манеру поведения. Блинчик тоже обменялся с Тельняшкой рукопожатием. Друзья сказали новому другу, что вышли погулять и, если он хочет, может к ним присоединиться. – Вдвоём хорошо, втроём – лучше! – заключил Блинчик.

Тельняшка предложил сходить на озеро и искупаться. Заодно побросать камешки по воде. У кого получится запустить камешек на большее количество прыжков по воде, тот победил.

День только начинался. Трёх друзей ждало впереди целое лето. Много интересных встреч и развлечений, много ярких и добрых впечатлений.

                п. Глебовский, 2012 – 10 августа 2025 гг.