Путешествие из Петербурга... 2

Да, давненько это было. Скажу сразу, что моя карьера умницы и отличницы закончилась очень быстро - сразу после маминой смерти. Но это было потом. А пока, счастливое, несмотря ни на что, детство, всё ещё длилось. Приезжали дачники из Питера - близко ведь, полчаса на электричке. Правда, это сейчас, а тогда ходил старый, пузатый паровозик, выпускающий клубы дыма и пара и громко гудевший на весь посёлок.
Дачников у нас всегда было много - дом большой, двухэтажный, да и во дворе огромном - куча разных построек. Двор такой, что за соснами и ёлками конца не видно. Сильно вытянутый прямоугольный треугольник, одним из катетов которого, было Колтушское шоссе - знаменитая дорога Жизни.
А ещё во дворе был сад и ягодник. И никому из детей никогда не запрещалось есть прямо с веток любые плоды.
А колодец! Боже мой! Какой у нас был колодец… Место для него нашёл старичок, приведённый моей бабушкой. Он долго ходил по двору, потом остановился и сказал одно слово:
-Здесь.
Глубина колодца оказалась около семи метров. И вот, когда под лопатами копавших вдруг показался чистый, белый, как сахар песок, старичок сказал ещё два слова:
-Щас. Вылезайте.
Вообще, немногословный такой попался дедуля.
В колодец опустили одно за другим семь метровых бетонных колец, чтобы песок не осыпался. И через некоторое время он начал наполнятся водой. Какая же это была вода! Чистая, мягкая, холодная, как лёд в любое время года и необыкновенно вкусная. Можно было вычерпать колодец почти до дна, но через некоторое время упругие холмики воды вновь заполняли его. Ровно на три кольца. Ни больше и ни меньше.
Сосед, муж маминой приятельницы, попробовав воду, решил не прибегать к услугам странного старичка. Проведя через участки воображаемую прямую линию, он выкопал у себя во дворе колодец. Каково же было его удивление и возмущение, когда вода в колодце оказалась, мало того, что жёсткой, так ещё и горько-солёной на вкус.Она не годилась никуда, Ну, разве что - полы помыть. Неизвестно почему, он затаил обиду на нас. Его жена, учительница математики из нашей школы, мамина подружка, хохотушка и певунья, высмеяла все его обиды и предложила на месте выкопанного колодца поставить туалет. После чего её муженёк разозлился ещё больше. Так и не простил он нам нашей вкусной воды.

А на неё, как мухи на варенье, слетались дачники. И уже в конце зимы начинали звонить и забивать места. Почти все были с детьми, так что, к лету во дворе набиралась приличная компания из ребятишек разного возраста.
Верховодил всегда самый старший и умный - Юрка Соколов. Его семья, как и многие другие, приезжала к нам из года в год и были уже, как бы, дальними родственниками.
Так вот этот самый Юрка спас нас от верной смерти. Кого-то из нас, не знаю. В этот день все взрослые дружно отчалили в Питер на свадьбу какого-то родственника, уж и не помню, чей родственник женился, но гуляли с размахом, поэтому приглашения прислали всем. Сестрица моя где-то шаталась, с компанией своих, отдельных от нас друзей, а нас набралось 13(!) человек, чинно рассевшихся в столовой за большим обеденным столом. Играли в лото.Расположились весьма свободно со своими карточками и копеечками, собираемыми специально для этой цели.
Погода в тот день стояла какая-то странная - вроде, как перед дождём, но дождь всё не начинался и не начинался, хотя где-то вдали погромыхивало и поблёскивало. А над нашим домом стояло солнце в непонятном каком-то мареве. И было очень душно. Поэтому и окна и двери были открыты.
Игра шла вовсю, когда Юрка, сидевший лицом к двери вдруг сказал:
-Все замерли, и никто не шевелится, что бы ни увидел. Кто шелохнётся, в следующий раз в войнушку Гитлером будет. Ясно?
И столько жёсткого, непривычного холода было в этом приказе, что все дети замерли, как изваяния. У Юрки и так был непререкаемый авторитет лидера, вожака, да ещё интонация эта… Может, кто и подумал, что это очередная игра, испытание на выдержку.
Да вот только всё было намного серьёзнее и страшнее. Юрка первым увидел, как в комнату беззвучно вплыла довольно крупная, молочно-белая, шаровая молния. Повинуясь движению воздуха в комнате, она поплыла вокруг стола. И тут уж никому не надо было говорить, чтобы он не шевелился, дети просто окаменели от страха. У того, мимо кого проплывал этот ослепительно прекрасный смертельный мяч, волосы вставали дыбом и искрились синими огоньками. Плавно покачиваясь и издавая неприятное потрескивание и шипение, молния проплыла вокруг стола, тихо погладив нас по волосам своими тоненькими смертельными пальчиками. Потом, вдруг резко сменив направление, она нырнула в поддувало огромной голландской печи и совершенно беззвучно исчезла.
Слава Богу, все трубы и поддувала в печах были открыты летом, чтобы воздух не застаивался в комнатах. И чудовище, прилетевшее на неслышных крыльях смерти, улетело, втянутое сквозняком, на улицу. Все остались живы и здоровы.Но ещё долго мы молча сидели вокруг стола, как будто тихий Ангел пролетел. Вот только никто не знал, как его звали.
Вернувшиеся взрослые не поверили нашим сбивчивым рассказам. Но вдруг Юркин отец, дядя Юра-старший, закричал:
- Да вы посмотрите сюда!
На жгуче-чёрных Юркиных волосах, прямо надо лбом, выделялась белая, как снег, прядь, которую никто из нас с перепугу и не заметил.
-Мой сын поседел, а вы ему не верите! – кричал дядя Юра, прижимая к себе сына, и не замечая, что по лицу текут крупные слёзы.
Вот так четырнадцатилетний пацан спас себя и ещё двенадцать детей от верной смерти. И только потому, что кое-что знал о шаровых молниях и не растерялся. Я никогда его больше не видела, после этого лета. Я и не знала, что это наш последний год жизни в этом прекрасном мире. Потом будет другой мир. Неважно - лучше, хуже - другой. Совсем другой. Хотя и в этой жизни, и на этой Земле, другой.
Я думаю, что из Юрки вырос настоящий мужик, правильный Повезло кому-то с мужем. Но тем летом мы ещё ходили за грибами, за ягодами, плавали в озёрах, которых там было великое множество.

В это самое лето бабушка показала мне Дом. Только один раз.
- Ну и что? – спросила я - Дом, как дом. Вон написано "Дом отдыха". Что в нём особенного?
- Ничего. – сказала бабушка, - Просто когда-то, в детстве, я в нём жила.
- В таком огромном?
-Ну, я ведь не одна жила. Семья была большая. Кроме того ещё и гостей, родственников приезжало много, бывало. Бывало…
Она произнесла последнее слово как-то странно, словно пробуя его на вкус. Потом сказала:
- До свидания, Дом.
И мы ушли. Бабушка не велела никому говорить мне об этой прогулке. Я и молчала. Не потому, что - велела, а потому, что что-то внутри меня сказало:"Молчи"
И разговоров на эту тему больше никогда не было. Никогда больше.
В моей жизни уже скопилось столько этих "Никогда больше", что иногда мне хочется закричать:
-Я не хочу "Никогда больше!" Я хочу ещё раз, ну хоть один маленький разочек, что-нибудь хорошее. Ещё раз…
Но нет. Нетушки и фигушки. Никогда, так никогда. Обратного хода нет. Это, как двери - в одну сторону открываются, а обратно - нет.
"Нет выхода." - меня всегда пугала эта надпись на дверях. "Нет выхода." И всё. И живите теперь, как хотите.