Вкус мокрой смородины

      При работе над текстами художественных произведений Толстой всегда стремился к совершенной детализации, ярким образным сравнениям, передающим жизнь столь убедительно, что кажется, будто мы не читаем текст, а видим происходящее наяву перед глазами. Достигалось это упорной работой, созданием огромного количества черновых редакций, зачеркиванием и перечеркиванием целых страниц написанного с большим трудом текста. Это хорошо известные факты, примеров можно привести очень много. Один из наиболее известных эпизодов, часто приводимых в работах о Толстом, касается портрета Катюши Масловой, героини "Воскресения". Писатель  долго и упорно прорабатывал каждую деталь. Глаза у Катюши черного цвета, это Толстой повторяет неоднократно. Но подобного обозначения было недостаточно. Писатель искал яркого, удачного сравнения, способного как будто бы оживить портрет героини. И, наконец, нашел: глаза Катюши он сравнил с мокрой смородиной. Получилось вот что: «Катюша, сияя улыбкой и черными, как мокрая смородина, глазами, летела ему навстречу. Они сбежались и схватились руками».

                ***

      "Вкус мокрой смородины" стал для читателей незабываемым. И мало кто догадывался, каким напряженным трудом, оставляющим, по образному выражению Толстого, кусок мяса в чернильнице, он был рожден. Но такой же "вкус" оставался и после прочтения философских трудов Толстого, которые так же сильно воздействовали на читателя.
      Работая над сборниками мыслей, Толстой часто переносил какую-нибудь цитату из одного произведения в другое. Иногда он это делал без изменений. Одни и те же цитаты в одной и той же редакции можно найти в "Круге чтения", "На каждый день" и сборнике "Путь жизни". Но есть и другие случаи, когда Толстой перерабатывал цитаты, находя все более удачное выражение мысли. Хочется остановиться на одном из примеров.
      В первой редакции "Круга чтения" была отражена одна из любимых мыслей писателя о постоянном развитии религиозного сознания. В разных вариациях она постоянно присутствует в сочинениях Толстого последних 30-ти лет жизни. Религиозные представления, как он полагал, не есть нечто незыблемое, не подлежащее развитию, уяснению, уточнению, "движению". Религиозные представления не могут противоречить нашим "современным знаниям" о мире, не могут содержать требования подчинения и даже отказа от разума, не могут быть заведомо абсурдными... В основном подобные мысли были направлены против религиозного предания – в самом широком смысле этого слова, против представлений о незыблемых основах вероучения, которые зачастую навязывались и навязываются верующим, в том числе верующим христианам, к которым себя всегда причислял Толстой.
      В сборниках мыслей писатель, используя предельно лаконичную форму, постарался отразить сущность своих воззрений по этому вопросу. Естественно, он прибегал к образам, сравнениям, которые должны были убедить читателя в очевидности, естественности мысли о развитии религиозного сознания. Подобные образы, метафоры, как известно, часто любил использовать и основатель христианства...

                ***

      Итак, в первоначальной редакции "Круга чтения" читаем: "Пора перестать верить в обман о том, что религия неподвижна. Верить в неподвижность религии все равно, что верить в неподвижность того корабля, на котором ты плывешь". Образ корабля Толстой заимствовал у Паскаля: у французского мыслителя похожее сравнение касается оценки поведения людей. Толстой очень любил эту цитату, она получила отражение в "Круге чтения", сборниках "На каждый день" и "Путь жизни": "Если мы сидим в движущемся корабле и смотрим на какую-нибудь вещь на этом же корабле, то мы не замечаем того, что плывем; если же мы посмотрим в сторону на то, что не движется вместе с нами, например на берег, то тотчас же заметим, что движемся. То же и в жизни. Когда все люди живут не так, как должно, то это незаметно нам, но стоит одному опомниться и зажить по-божьи, и тотчас же становится явным то, как дурно живут остальные. Остальные же всегда гонят за это того, кто живет не так, как они все".
      Однако этот образ не устраивал Толстого. Видимо, он недостаточно убедительно отражал главную идею, суть, смысл высказывания о движении религиозного сознания, изменениях представлений верующих. В результате из "Круга чтения" этот фрагмент был исключен. Часть этой цитаты получила отражение в статье "Неизбежный переворот": Толстой использовал ее в качестве эпиграфа к шестой главе работы. А в окончательном варианте "Круга чтения" можно прочитать вот что: "Большая ошибка думать, что вера может быть одна на все времена. Чем дольше живут люди, тем вера их становится понятнее и проще, тверже. И чем понятнее, проще и тверже вера, тем согласнее и лучше жизнь людей.  Верить в то, что одна и та же вера годится для всех времен и не должна изменяться, все равно, что верить в то, что те сказки, прибаутки, какие рассказывала тебе мать, когда ты был младенцем, – истинная правда, и тебе нельзя перестать верить в них". Сравнение со сказками весьма характерно: это прямой намек на традицию, предание, передающееся из поколения в поколение, это (в идейном плане) продолжение той полемики, которую Толстой вел со своими оппонентами в "Исследовании догматического богословия" и "Соединении и переводе четырех Евангелий". Но и это сравнение не устроило Толстого. И, работая над сборником "На каждый день", он, возвращаясь к данной цитате, вновь ее изменил.

                ***
      Вот что получилось в итоге: "Не надо думать, что старая вера истинна от того, что она старая. Закон Бога, чем дольше живут люди, тем больше уясняется, становится понятнее, проще и тверже. Думать, что надо верить точно так же, как верили деды и прадеды, всё равно, что думать, что твоя детская одежа будет тебе впору, когда ты вырастешь". В таком же виде цитата вошла и в итоговый толстовский сборник "Путь жизни".
     Искомое сравнение было найдено. Оно довольно простое, может показаться кому-то даже примитивным, но каким же трудом была выработана эта кажущаяся простота! Рост духовный сравнивается тут с ростом физическим: всё меняется, из детской одежды все когда-либо вырастают, этот процесс естественный, сама природа так распорядилась. И такой же естественный, логичный, закономерный процесс происходит в мире духовном: то, чем мы жили в детском возрасте, то, что составляло нашу веру, убеждения, те мысли, концепции, идеи, объяснения... – всё это неизбежно должно измениться на новом уровне сознания. "Детская одежда" не может удовлетворить взрослого, требуется новая "одежда" – в связи с новым уровнем сознания.

                ***

      Есть теория, отрицающая значение Толстого-мыслителя на основе весьма парадоксальной трактовки его религиозных сочинений: якобы гениальный писатель, используя мощь своего литературного таланта, сделал все, чтобы убедить читателей религиозных трактатов и статей в истинности своих мыслей и идей, воздействуя на их впечатлительную натуру. А к религии, религиозной истине это якобы не имело отношения... Как ни странно, доля правды в этой трактовке есть: Толстой напряженно работал над своими сочинениями, дорожил формулировками мыслей, пытался сделать их более убедительными. Но делал он это не для того, чтобы околдовать читателей, ввести их в очаровательный мир своих слов, образов и сравнений, как в случае с мокрой смородиной, а  для того, чтобы с максимальной ясностью, четкостью выразить то, что нужно, необходимо людям. В этом Толстой и видел смысл деятельности писателя, публициста, проповедника.