Призыв

Призыв


Таймас не мигая смотрел на озеро. Сейчас его гладь была изумрудной. Он старался остановить бег мыслей. Не для камлания — нет. Во время последнего духи ясно ему сказали: "Жди!" И он ждёт. Чего? Времени, знака, события.

Но пустота внутри глодала. С тех пор как призвали на стезю, он, как и положено шаману, научился принимать судьбу. Но... Эти два месяца будто возвращают его в мир людей. И только. Нет двух других миров, верхнего и нижнего. Почему? Он же сделал всё, чего от него хотели.

Тридцать лет назад, когда тяжело заболела его невеста Нургуль, он так боялся потерять её, что почти потерял себя. Что-то щёлкнуло внутри сломленного горем мозга, и он нашёл способ продлить жизнь любимого человека. Он добровольно принёс эту жертву, роптать было не на кого. Духи предков не подвели. Когда он ушёл от родного аила, Нургуль выкарабкалась из болезней, вышла замуж, родила детей. Была ли она счастлива? Она была жива — и для него этим было сказано всё.

Её не стало почти четыре месяца назад. Почему он — тот, кто оберегал других людей, просмотрел свою потерю? Да, он шаман. Он привык принимать судьбу. Но его сердце болело от этой потери. Непобедимый, который не смог уберечь свой Светлый Цветок. Так что, та давняя жертва была зря?

За спиной треснул сучок. Почти одновременно высоко в небе раздался крик птицы. Кто-то шёл по почти заросшей тропинке.

***
Лёхе сносило крышу. Последние два месяца он слышал и видел то, чего не слышали и не видели другие. Нет, это были не глюки. Это была правда. Да ещё какая! Но другие-то это не ведали, а он ведал. И что с этим делать?!

В который раз перед глазами всплыла картинка, как он чуть не разбился. Ночь. Дорога почти пустынна. Откуда взялся тот автомобиль на встречке? Фары ослепили, Лёха инстинктивно крутанул руль вправо. Машина врезалась в столб — всмятку, а на нём ни царапины. А тот автомобиль растворился как фантом на рассвете.

Через полтора месяца прямо на пустом месте он начал слышать голоса предков. И не только своих. Прикольно, скажете? Сами попробуйте! Едешь в метро и гул. Не техники, составов или толпы. Рядом с людьми раздавались голоса, которые просят, предупреждают, советуют. Хочется зажать уши и бежать. А куда в городе убежишь?

Благо начался отпуск. Лёха рванул в турагентство. Какие уж тут Турция или Египет? Ещё он мумий не слушал! Нет, в глушь — на Алтай. Там, говорят, красоты неописуемые. И места силы. И шаманы. Авось помогут, закроют портал или как там это безобразие называют. Ему его светлая голова нужна, а не вся эта дребедень.

С ряжеными, ну теми, у кого хоромы рядом с турбазами, визитки, интервью в газетах и на телевидении, он общаться не стал. Не лыком шит! Нет, Лёха пошёл в народ. Разговаривал с местными в магазинчиках, музеях, на улицах. Расспрашивал, записывал, нет-нет и сам что-то людям подсказывал. И ему помогли: подсказали, как найти настоящего кама, ну, то есть шамана. Его звали Таймас — непобедимый. А жил он на южном побережье Золотого, Телецкого, озера.

И Лёха пошёл. Здесь голова шла кругом совсем от другого. В переменчивой глади воды смешались лес, горы. Чистейший воздух питал лёгкие и всё тело. Ноги сами несли его по почти невидимым тропам. И чем дальше он уходил, тем бодрее становился шаг. Неужто он нашёл-таки место силы? Своей, настоящей.

Он откинул ветви от лица и шагах в двадцати увидел мужчину лет пятидесяти. Седого, опрятно одетого. Серые штаны, ветровка. Спокойный взгляд карих глаз. На несколько мгновений они замерли, взирая друг на друга.

И только тут Лёха, нет, не испугался, озадачился. А как же они будут общаться-то? На каком языке разговаривать? Мужчина напротив усмехнулся.
— Здравствуй!
— Приветствую! — выдавил слегка растерянный Лёха.
— Долго я тебя ждал. Идём.

***
Раздался последний звук тюнгура. Дым арчына рассеивался.
— Суйла знает своё дело, — Таймас улыбался, завинчивая бутылку с вином, хотя в лице и голосе чувствовалась усталость.
— Суйла? — Лёха смотрел несколько ошалело, но выглядел гораздо бодрее визави.
— Страж человека во время камлания. Для него я разбрызгивал вино, когда ты с кружкой к открытой бутылке потянулся, — по-доброму усмехнулся Таймас.
Лёха рассмеялся. Вновь стал серьёзным.
— Так что со мной?
— Шаманская болезнь.
— Это как? Лечить надо?
— Нет. Тебя призвали, как когда-то меня.
— Дар, значит. И что, я теперь тоже должен уйти от мира? Жить в одиночестве в глуши, — Леха словно примеривал на себя этот вариант.
— Дар, — Таймас усмехнулся. — Это трудно назвать даром. Никто из местных не хочет возлагать его на себя. Это ближе к проклятию, но тоже не верно. Раньше такого человека и всю его семью сторонились. Считали сумасшедшим. И очень несчастным.
— Почему? — Леха был очень удивлён. Только забрезжил дар, дающий превосходство, а здесь вон оно что — не всё просто.
— В нашей традиции шаман одинок, потому что его близкие умирают. И даже после его смерти, семье очень трудно ужиться с духами, с которыми работал призванный. Мудрый шаман сам уходит из семьи, чтобы не усложнять жизнь близких.
— И что же теперь делать мне? — Лёха чувствовал себя несколько обманутым. Он шёл за решением, а вопросов становилось всё больше.
— Ты ничего не понял? — Таймас внимательно, с лёгким прищуром, смотрел не в глаза, душу, Лёхи. — В нашем путешествии мы разговаривали с родными сёстрами — Алтынай и Айгуль. Первая, моя пра, всю жизнь прожила здесь, на Алтае. Вторая уехала с политическим ссыльным Семёном. Как звали твою прабабушку?
— Гуля, — произнёс Лёха и замер. Наконец-то в его голове стало что-то складываться.
— Твои бабка с дедом, отец с матерью живы-здоровы?
— Ну да.
— Могли что-то особенное? Необычное? Знать неведомое?
— Н-не знаю, — запинаясь растерянно произнёс Лёха.
— Дар они сохранили. А вот пользовались им или нет, это тебе с ними разговаривать надо. А жили среди людей. Соображаешь?
Леха кивнул. Вместе с дымом арчына — можжевельника по-местному, — рассеивался морок последних месяцев.
— Вот и славно. А то я уж думал, что мой срок пришёл лежать на лиственнице.
— Чего-чего? — вздрогнул Лёха.
— Традиция у нас такая. Когда умирает шаман, ищут столетнюю лиственницу, выбирают толстую боковую ветку, делают помост из досок и кладут тело. Мембрану тюнгура, ну бубна по-вашему, надрезают, вешают рядом. И шаман отправляется в последнее путешествие между мирами, — Таймас улыбнулся со своим уже привычным прищуром. — Ещё поживу. Поживём.
— Конечно, поживём! — задорно откликнулся Лёха. — Я ещё с моими предками тебя познакомлю. Фотографии посмотрим. Прабабушка Гуля-Айгуль там точно есть.

За окном поднимался яркий шар солнца над светло-голубым озером. И прямо к хижине Таймаса бежала золотистая дорожка.

9 августа 2025 г.