Как мы воровали арбузы и дыни

            

В конце 1946 года с нашим отцом, Асхабовым Абдулрашидом, пожелал познакомиться председатель Сталинского райисполкома Фрунзенской области Киргизской ССР Галинский. Ему было известно о добросовестном отношении отца к труду. После разговора, Галинский предложил ему работу сторожа на бахче и узнав, что у отца есть диплом об окончании торгового Рабфака в Ростове на Дону, а также стаж работы в торговле, сказал, что далее будет содействовать его принятию на работу по этой линии. В те годы ссыльных людей на материально ответственные должности принимали только при наличии поручителя.

С 1947 по осень 1948 года отец работал сторожем на бахчевых. Этим руководитель района оказал большую услугу отцу, потому что в голодное время, иметь доступ к еде, было большим подспорьем для семьи. С осени 1948 года по рекомендации Галинского отца приняли на работу в Беловодское райпо, заведующим сельским магазином. На бахче его заменил наш дядя, Абдулвахаб.

Почва в Киргизии была очень плодородной, давала хороший урожай. Мне доставляло удовольствие ходить по арбузным полям. Особенно радовало, когда урожай созревал и под травой ли, под густыми собственными листьями, находил спрятавшийся от глаз спелый арбуз или дыню. Они были экологически чистыми, обладали специфическим запахом, имели особый вкус и были очень сладкими.

Лично я имел доступ на поле и часто бывал у дяди на бахче, помогая ему. Кроме перечисленных овощей, на поле росли помидоры, огурцы, кабачки, тыква, подсолнухи. Подсолнухами были засеяны и другие поля, потому что в нашем селе был маслозавод. Он так же принадлежал колхозу и продукцию реализовывал на месте, продавая масло колхозникам по льготной цене. Ни в какое сравнение оно с нынешним подсолнечным маслом не идет – оно было намного вкуснее и полезнее.

На заводе работала и там же жила семья Москвитиных. Их сын Борис, был старше меня и дружил с чеченскими ребятами. Его, как и всех других членов семьи, в селе уважали. В 18-летнем возрасте он попал под машину и погиб. Его смерть была утратой для всех жителей. Детвора постоянно пропадала на заводе, мама Москвитиных нам позволяла брать семечки, макуху, которую мы с аппетитом поедали. 

Меня огорчало, что мои верные друзья; мой родственник Нурадин, киргизы Аскар, Насбек, Куван, украинец Криворучко, не могут есть арбузы и дыни так же, как я. Василий Криворучко переехал к нам из Сибири. Мы с ним вначале подрались, а позже стали друзьями. От него впервые я услышал слово, которое меня забавляло - ведмедь, вместо медведя.

В один из очень жарких летних дней, старший из нас Аскар, которому было 8 лет, предложил пойти купаться на речку. Речек у нас было две – одна в самом селе, другая поодаль, берега которой были в зарослях и где, бывало, много змей. Почему-то мы решили пойти именно на ту речку. Барахтаясь в мутной воде, я вспомнил, что она течет через арбузное поле и если незаметно от дяди побросать в воду арбузы и дыни, то друзья мои могут наесться от пуза. Сказано, сделано. Поделившись своей идеей с друзьями и оставив их на месте, чтобы они выловили то, что мы побросаем в воду, я и Нурадин, под палящим солнцем, двинулись в сторону сторожевой будки дяди.

 Трое из этих друзей и я, входили в тайное общество. Мы мечтали уйти в горы Алатау, набраться опыта и заняться освобождением трудового народа. Советской властью мы были довольны, считали, что пока мы наберемся опыта, страна для применения наших идей, найдется. Для совершенствования боевых навыков учились метать ножи, стрелять из лука и лазить по деревьям, словно Тарзан. Лучше всего получалось ломать домашние ножи, которых родители тщетно искали. Мы молчали словно партизаны. А теперь сами подумайте, разве можно было не накормить друзей по тайному обществу?

По пути у меня созрел план – что скажу дяде я, и как он ответит мне. Я предложу ему нашу помощь, он поблагодарит нас и скажет, что работы нет, пойдите выберите себе арбуз или дыню и поешьте. После этого мы пойдем ближе к речке, незаметно побросаем арбузы, дыни в воду и наши голодные друзья наедятся.

Как назло, из уст дяди прозвучали совсем не те слова. Он загрузил нас работой и главное, сам трудился рядом с нами, и мы не могли отлучиться от него. Мы работали как никогда скоро, чтобы быстрее завершить задание, но ее было много, а время неумолимо шло к вечеру.

Нам было жаль голодных друзей, которых поедали комары. Когда дядя на минуту отлучился я попросил Нурадина, чтобы он пошел к берегу и побросал в воду арбузов и дынь. Уже вечерело и если не сейчас, то наша миссия будет невыполнима.

- Вернется дядя, спросит, где я, что ты ответишь? - спрашивает Нурадин.

- Скажу, что у тебя живот разболелся.

Посчитав мой довод верным, он бросился к речке. Когда он вернулся уже почти стемнело. Он шепнул мне, что все сделал как надо. На душе полегчало, хоть мы и задержались, но ребята наедятся вдоволь.

Дядя нас поблагодарил за оказанную услугу, дал нам по одному арбузу для домашних, и мы пошли к месту, где нас ждали друзья. Мы шли довольные тем, что доставили им радость, ожидая от них благодарности и признательности. Подойдя ближе видим их голодные, хмурые лица, а у их ног лежит куча не созревших тыкв.

Оказалось, что у речки были посажены только тыквы. По ботве, даже днем, трудно было отличить дыни от тыкв. Тем более не мог отличить их Нурадин, впервые попавший на бахчу. Два арбуза, предусмотренные для домашних мы отдали ребятам, а дома сказали, что они у нас разбились по пути.

Ребятам в тот день не повезло. Но все проведенные в Киргизии годы мы смеялись, вспоминая, как не совпали мои надежды на ответ дяди и каково было им видеть тыквы,  вместо арбузов. Спустя несколько дней, арбузами и дынями друзей я накормил – оказалось, что одному выполнить задание было легче, чем вдвоем – имел свободу передвижения.