Бен Ааронович Распавшиеся семьи 14

14

Чего-то не хватает

“Произошли некоторые изменения. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности. Найтингейл”.

– Он всё ещё не научился писать смс-ки, не так ли? – спросила Лесли.

На следующее утро, проснувшись, я обнаружил её на кухне, где она варила кофе. На мой вопрос “как прошёл вечер” она ответила: “Мы оказались на Шепард-маркет, в одном из пабов, что прячутся в переулках”.

– Хочешь знать, почему вышло так?

Лесли протянула мне кофе: “Если я скажу “нет”, есть ли хоть малюсенький шанс, что ты мне не скажешь?

– Конечно. Но тогда это не давало тебе покоя, пока не стало невыносимым.

– Ты такой, какой есть. Я же чуточку больше сосредоточена на практических вещах.

– Тебе нравятся фери?

– Хочешь знать, случилось у нас или нет?

Кофе оказался отвратительным. Так всегда бывает, когда Лесли готовит растворимый. “Спасибо”, – ответил я.

Она села на другой край диван-кровати.

– Обычный паб, –  мирно сказала она. – Немного традиционный, но ни телевизора, ни музыки не было Бармен-австралиец. Зато была сцена, наверняка они предпочитают выступать вживую. И это чувствуется, как в "Спринг Корт" – что-то особенное.

Там были женщина в полосках меха и мужчина, такой красивый, что любой девичник впал бы в ступор, увидев его.

– Ты не представляешь, каково это – снимать маску перед людьми. И знать, что им всё равно. – Должно быть, она уловила что-то в выражении моего лица, потому что быстро добавила: – Людям, которые не такие как ты и Найтингейл, всё равно, на самом деле они даже не замечают, в том числе и Беверли, знаешь ли. Что бы она в тебе ни нашла, так это не твоё лицо. Там тебе действительно повезло спастись, не так ли?

– Забавно, – сказал я.

– Итак, Зак познакомил меня с несколькими весьма сомнительного вида чудаками, о которых я напишу, вернувшись в "Фолли", – Лесли вернулась к основному разговору и неопределённо махнула рукой в сторону центра Лондона. – Я им всё разъяснила, и они сказали, что присмотрят за нужными нам материалами.

– Они спрашивали, зачем тебе это нужно?

– Сначала никто не обращал внимания, но потом незаметно подошла эта женщина и сказала, что невольно подслушала, бла-бла-бла. И сразу закричала: “Зачем, чёрт возьми, вам все это понадобилось? Ты просто должна рассказать мне, что вы планируете”.

Лесли отказалась сообщить им какие-либо подробности, но намекнула, что мы сами набираем персонал.

– Ты что-нибудь узнала о ней?

– Всё это есть в моём блокноте. Она художница. Сделала батиковые принты и сбыла их в замке Камден.

– Там, где затаилась наша Ночная ведьма. Совпадение?

– После этого мы все напились. И я, и Зак... – она нахмурилась. – И несколько друзей, которые отрубились в переносном домике на строительной площадке железнодорожного проекта Кроссрэйл.

– Как вы там оказались?

– О, Зак теперь работает в Кроссрэйл. Стал полуофициальным связующим звеном между проектом и Тихими людьми. Без его опыта в прокладке туннелей, как я узнала, Кроссрэйл отстала бы от графика. Похоже, он зарабатывает серьёзные деньги.

– Но недостаточно, чтобы купить собственное жильё.

– Не думаю, что он сможет. Мне кажется, ему чего-то не хватает – он буквально не может успокоиться. Даже если поселить его в особняке, со слугами и бассейном, он всё равно не сможет ночевать там больше двух ночей, – она раздражённо потёрла морщинку между глаз. – Я думаю, это часть того, что делает Зака Заком. Наверное, они все такие, понимаешь? Ну может, не совсем все.

И тогда мы получили сообщение от Найтингейла.

Он встретил нас в колумбийском кафе, расположенном под одной из арок станции "Элефант энд Касл" национальной железной дороги. Оранжевые стены были увешаны связками плетёных корзин, а полки оказались заставлены загадочными бутылками с красными этикетками. Половина продуктового прилавка отводилась под труднодоступные лакомства для тоскующих по дому эмигрантов – тостадос "Ла Гитана" и вафли "Ноэль". Я заказал "арепа кон карне адада", что в двуязычном меню подавалось как "кукурузный хлеб с говядиной на гриле". Лесли заказала омлет с ветчиной, потому что его практически невозможно испортить.

Найтингейл заметил, что кофе отменный, и я заказал двойной эспрессо с насадкой для капучино. Мы присоединились к нему за столиком, и он отложил свой бесплатный выпуск "Экспресс Ньюс", сказав: “Доктор Валид совершил тревожащий прорыв в расследовании дела Роберта Вейла. Он обнаружил признаки наличия химерных клеток на теле женщины, брошенной Вейлом”.

– Вот дерьмо! – не сдержалась Лесли. – Значит, Безликий тоже в этом замешан.

– Химера того, что скрестилось с чем? – спросил я потому что, столкнувшись с одним из творений Безликого, очень хотел знать, что же будет на этот раз.

– Абдул сказал, что ты спросишь. Но ему не хватило образцов, чтобы определить это. Несмотря на приставленный к лицу жертвы дробовик, доктору Валиду удалось извлечь клетки ткани, вбитые в глазницы взрывной волной. Потребовалось много времени, чтобы упорядочить результаты.

– Не похоже, чтобы старина Безликий допустил такую ошибку, – с сомнением заметила Лесли. – Он всегда был весьма сведущ в криминалистике.

– Лесли, он просто ещё один преступник, – голос Найтингейла не допускал сомнений. – Его подготовка делает его опасным, но не неуязвимым. И он не профессор Мориарти – у него нет плана на каждый случай. Он допустил ошибку с Питером в Сохо и чуть не попался.

Принесли кофе, и эспрессо был превосходным, как ароматный электро...

– Роберт Вейл, несомненно, был сподвижником особого типа, – продолжил Найтингейл.

– Разве мы не должны передать это в отдел по расследованию особо тяжких преступлений в Сассексе? – поинтересовался я.

– Они нас не поблагодарят, – сказала Лесли. – У них есть жертва и достаточно денег, чтобы отправить Роберта Вейла на тот свет. Они считают это результатом и не заинтересованы в его расширении.

– Сегодня утром позвоню в Сассекс, а после этого в Бромли, – подытожил Найтингейл. – Вы же оба часто внушали мне, что главное в современной полиции – информация.

– Да, но мы не думали, что вы обращаете на это внимание, – я был в меру ироничен.

К моему кукурузному хлебу подали кусок говядины на гриле. Мне показалось, что кукурузный хлеб немного суховат, но, по словам Найтингейла, именно таким он и должен быть. Я нанёс на него достаточное количество соуса чили, чтобы он пропитался. Судя по одобрительным взглядам официантки, это было то, что надо.

– Ты действительно чувствуешь вкус именно мяса? – спрашивая, Лесли нарезала свой омлет на квадратики, достаточно маленькие, чтобы поместиться в прорези для рта в её маске.

– Всё дело в правильном сочетании, – сказал я, демонстрируя всем своим видом, что не ошибся в пропорциях.

– Одна вещь меня озадачивает, – Найтингейл отложил столовые приборы. – Зачем Стромбергу понадобилось построить Штадткроне, а затем залить его бетоном?

– Я понял ещё там, – сказал я. – Прежде чем спуститься вниз, решил проверить ограждающий цилиндр. В Скайгардене всё построено либо из формованного бетона, либо из бризблоков. В случае с формованным бетоном, на готовой поверхности остаются выступы и неровности формы – это позволяет лучше подчеркнуть честность дизайна и сделать так, чтобы маленькие дети, играя в коридорах, могли получить действительно болезненные ссадины. Но цилиндр состоит из вертикальных полос с узким прямоугольным поперечным сечением, которые были скреплены цементом.

Найтингейл и Лесли удивлённо посмотрели на меня.

– Он достаточно прочный, чтобы выдержать непогоду на улице, – продолжал я. – Но при повышения давления внутри, думаю, он способен раскрыться, как шоколадный апельсин.

Нам с Лесли пришлось объяснять Найтингейлу, что такое шоколадный апельсин Терри, состоящий из 20 долек и раскрывающийся при ударе о твёрдую поверхность.

– Это похоже на то, как практикующий раскрывает ладонь, чтобы явить светоча, – Найтингейл растопырил ладонь.

– В принципе похоже, – согласился я. – Да, именно так я и думал.

– И что потом? – нетерпеливо спросила Лесли. – Что Стромберг ожидал от этого?

– Вдохновленные светом разума, добрые люди Саутуорка рука об руку маршем двинули бы в утопическое будущее, – сказал Найтингейл с неожиданной для него иронией.

– Думаю, ему нужно было больше бывать на людях, – вставила Лесли свои пять пенсов.

Найтингейл, нахмурившись, отхлебнул кофе. “С учётом своего открытия, Питер вернётся в "Фолли" и просмотрит эту немецкую книгу, может быть, она прольёт свет на то, что сделал Стромберг”.

– Мой немецкий не существует, – начал я, но Найтингейл поднял руку.

– То, что вы двое обнаружили, ещё больше убеждает меня в том, что Безликий проявляет большой интерес к этому конкретному месту. Если есть хоть малейший шанс, что он или наш русский друг может появиться лично, то нельзя упустить такую возможность. Устранив хотя бы одного из них, мы уменьшим угрозу вдвое.

– Значит, вы оставляете Лесли в качестве приманки?

– Я гораздо больше верю в чувство самосохранения Лесли, чем в твоё, – сказал Найтингейл. – В любом случае, Безликий знает твои навыки, а Лесли ему неизвестна. Рассчитываю на его осмотрительность.

Я не был уверен, что его доводы меня особенно обнадежили, но в случае нападения от меня было бы меньше пользы, чем от его: "О, простите, это был ваш танк "Тигр"?"

Итак, после нашего завтрака, я сел в автобус № 168 и поехал обратно на Рассел-сквер.

Войдя внутрь я, как и ожидал, увидел доставленную курьером посылку, лежащую поверх груды нежелательной почты, постоянно скапливающейся на столике в атриуме. Огляделся в поисках Молли,  она обычно появлялась, чтобы поприветствовать нас, когда мы возвращались домой, заодно давая понять, что живём здесь исключительно с её позволения. Мне показалось, что в атриуме странно тихо, что позабавило, учитывая ту бессмертную тишину, которая царила здесь при моём первом появлении.

Её не было и на кухне с кладовкой. Сделав бутерброд с сыром и маринованными огурцами, сунул свёрток под мышку и направился через заднюю дверь к себе. Поднявшись по винтовой лестнице на первый этаж, я обнаружил незапертую дверь, поэтому не был сильно шокирован, застав Молли в технической комнате – отряхивающей пыль перьевой метёлкой.

Она остановилась и повернула голову, посмотрев на меня.

– Извините, – сказал я. – Не знал, что вы здесь.

Она бросила на меня укоризненный взгляд, и метёлка с щелчком исчезла в её правом рукаве. Я вежливо отступил в сторону, когда она проходила мимо, и закрыл за ней дверь.

Главный выключатель был в выключенном положении, но боковая панель ПК оказалась тёплой. Я запустил всё, но на синем экране увидел надпись «Ваш компьютер выключился некорректно», словно мне требовалось дополнительное подтверждение. Оставалось гадать, что делала Молли, но вряд ли это был пасьянс. Пока компьютер перезагружался, я развернул посылку: два слоя пузырчатой плёнки и обёрточной бумаги не меньше, и записка, в которой очень вежливо сообщалось, что я буду нести ответственность за любой ущерб.

Было легко понять, почему на книгу могли не обратить внимания. Она была меньше обычных книг в мягкой обложке, в тусклом красном переплёте и на высококачественной бумаге, которая только слегка потемнела от времени. Качество чернил было хорошим, они были приятны глазу, и читать их было бы одно удовольствие, если бы я умел читать по-немецки.

Что делало её по-настоящему ценной для исследования, так это инициалы Э.С., написанные карандашом в углу первой страницы, и то, что Эрик Стромберг отметил заинтересовавшие его части текста. Хорошо, что у Постмартина был свой экземпляр, потому что он относился к людям, которые делают аннотации к книгам, так же, как мой отец относился к людям, оставляющим свои отпечатки пальцев на поверхности проигрываемого винила. В честь Постмартина я надел пару тонких латексных перчаток. Если подумать, папа тоже был за такое обращение с пластинками.

На одной из страниц был прикреплён кусочек картона, судя по запаху, крышка от сигаретной пачки – для отметки места. И немецкий текст здесь был дважды подчёркнут жирным карандашом. Гугл перевёл это так:
“Итак, мой тезис заключается в том, что магия, заполняющая замкнутое пространство, ведёт себя как перенасыщенный раствор, и что любое вмешательство, естественного или искусственного происхождения, может привести к спонтанной кристаллизации магического эффекта”.

Вскоре после этого отрывка был ещё один подчёркнутый фрагмент, переведённый Гуглом как:
"Поэтому вполне возможно кристаллизовать магический потенциал в промышленных масштабах и сохранить его для дальнейшего использования".

Я записал все страницы и отрывки, подчеркнутые или помеченные иным образом, и отправил по электронной почте Постмартину.

Так что "Скайгарден" на самом деле был магической буровой установкой. Но оставалась проблема: откуда бралась магия. И было бы весьма кстати, имей мы рабочее определение того, что такое магия. Я вернулся к книге – в конце концов, коль собрались внедрить это в промышленность, то должны знать, как это работает.

Я нашёл многообещающий раздел о типах вестигий – Стромберг тоже так думал, судя по его заметкам на полях. Они разделили его на четыре основных типа: todesvestigium, magievestigium, naturvestigium и Vestigium menschlicher Aktivitat. Для первых трёх (смерти, магии и природы) мне даже не понадобился Интернет. А четвёртый Гугл перевёл как деятельность человека. Стромберг написал карандашом nicht sinnvoll, «бесполезный», рядом со словами death и unwahrscheinlich, и «маловероятный» – рядом со словом natural. Так что, вероятно, это не старая больница или виселица.

Стромберг, очевидно, был разочарован не меньше моего, потому что рядом с человеческой деятельностью он написал «Но что за деятельность?» Внизу,  другим (или просто более грубым) карандашом, будто написанные позже, были слова "Handwerk nicht flie?band!",  или в переводе: "Ремесло не конвейерное!’

Так что же привело Стромберга в "Элефант и Касл"?

После Лондонского сити Саутуорк был старейшим районом Лондона, начиная с первого специального поселения на южном конце Лондонского моста. Это также всегда было местом, где Лондон прятал за своими стенами ненужное ему внутри: кожевенные заводы, сукновальные мастерские, красильни и другие предприятия, использующие мочу в промышленных масштабах. Но там было и то, в чём Лондон нуждался, но не хотел находиться слишком близко – бани и коптильни, театры и карьеры. Две римские дороги, соединявшие большой мост с Кентербери и южным побережьем, были проложены по зловонным, пьяным, горланящим улицам. Шекспир регулярно напивался в Саутуорке. То же самое делал и Чосер или его вымышленные пилигримы.

Но где был построен Скайгарден? Сначала болота, затем сельхоз. угодья, а далее жилые дома. Ни кузницы, ни сумасшедшего дома. Ни даже намёка на чумную яму или храм Митры.

У меня было две теории. Либо Стромберг обнаружил что-то в этой местности – древний храм, каменный круг, место массового убийства или промышленную площадку железного века, либо он планировал извлекать магическую силу из повседневной жизни жильцов муниципальных квартир. Неудивительно, что до самой смерти он ждал на своей крыше с телескопом.

Я решил, что на моём нынешнем месте я превзошел все свои возможности в любом полезном занятии, поэтому закрыл все дела в технической комнате, поместил наше новое немецкое приобретение в надёжное место в немагической библиотеке и поспешил на автобус обратно через реку.

Молли наблюдала, как я ухожу, без сомнения, ей не терпелось, чтобы я ускорился, и она могла быстрее вернуться к компьютеру. Активированный мной трекер нажатия клавиш должен был подсказать мне, чем она занимается.

Лесли ждала меня в гостиной, развалившись на диван-кровати и вертя в руках маску с прорезями для глаз, наблюдая за Деннисом и Гнашером на канале CBВC. Тоби сидел перед телевизором, склонив голову набок, словно оценивая выступление Гнашера на соревнованиях по фристайлу.

– Я собираюсь навестить Зака, – заявила она без предисловий.

– Зачем?

– Потому что из него никогда не вытянешь всего с первого раза. Если мне придётся просидеть в этой квартире весь вечер, я не буду нести за это ответственности. Тебе немцы нравятся?

Я выдвинул свою гипотезу о буровой установке, что, по её мнению, было притянуто за уши. “Если только просмотр телевизора не считать человеческой деятельностью. Кстати, я заглянула к нашей соседке”.

– Эмма Уолл? Падшая принцесса?

– Ты знаешь, как некоторые люди умудряются быть глупыми? – спросила она. – Если дашь им чёткий, основанный на здравом смысле выбор, они долго размышляют и выбирают глупость.

– Думаю, мы прошли испытательный срок с парой таких людей.

–Для некоторых людей глупость естественна, и Эмма Уолл одна из них, – Лесли встала, начала доставать одежду из чемодана.

– То есть она не "крот" для Безликого?"

– Нет, если у него не очень низкие стандарты найма.

– Чёрт возьми. Этот ублюдок такой скользкий.

Лесли прижала две маски к лицу. “Какая лучше? Отвратительно-розовая или цвета налогового конверта?”

– Отвратительно-розовая, – сказал я в спину, почти скрывшуюся в спальне. – Ты действительно думаешь, что Зак расскажет тебе что-то полезное?

– Да, есть что ещё рассказать, – крикнула она из спальни. – Полезное? Не знаю.

Через десять минут она вышла в узких джинсах, кремовой блузке и кожаной куртке, специально переделанной для ношения дубинки и наручников. “Никогда не знаешь, когда они тебе понадобятся, – многозначительно сказала она, выворачивая карманы. – Да и пиджак так лучше держится”.

Я написал Найтингейлу о перемене нашего расположения и прихватил с собой томик римского всезнайки Плиния.

Дождь пошёл как раз, когда я вышел погулять с Тоби да понаблюдать за происходящим. Мы обошли всю разобранную детскую площадку, но Скай так и не появилась среди роняющих капли деревьев. Мы возвращались, шлёпая по надземному переходу, я услышал ворчание дизелей размером с фургон – двух, судя по звуку. Добравшись до башни, я перегнулся через парапет и всмотрелся в серую пелену дождя. Наполовину скрытый изгибом башни, я разглядел два "Транзита, Марк 7" с дизельным двигателем 2,2, сдающих назад перед каким-то гаражом.

Один из фургонов был выкрашен в бело-жёлто-синие цвета County Gard, а тёмно-синий другой не имел каких-либо опознавательных знаков. Чтобы рассмотреть его получше, можно было привлечь магию, но я воспользовался телефонной функцией увеличения, заодно снимая их одновременно.

За фургонами не виден был гараж, но я не сомневался, что из машин в него таскали вещи. Вспомнился тайник Кевина с сомнительными товарами, было ли здесь что-то похожее? Конечно, не всё связано с магическими силами зла – скорее попросту воровали.

Тоби чихнул. Разгруженные фургоны уехали, и мы поднялись в квартиру, чтобы обсохнуть. Тоби готовил ужин, а я вернулся к Плинию.
***
Проснулся от шума дождя, барабанящего по оконным стёклам, но Лесли нигде не было видно. Утром же я случайно наткнулся на гота, свободного от дежурства, а потом на мужчину в твидовом пиджаке. Обоих принял за возможных помощников Безликого. С парнем-готом всё было достаточно просто – с ним завязался разговор в лифте. Всегда удивляло, как легко разговорить белого парня, едущего с тобой в лифте. Спустившись на первый этаж, я уже знал его имя, номер квартиры и историю жизни больше, чем мне хотелось бы: Лайонел Робертс, живущий двумя этажами ниже нас, начинающий поэт, в настоящее время работает охранником в Ганнибал-Хаусе – офисном блоке, расположенном над торговым центром Элефан и Касл.

У мужчины в твидовом пиджаке была десятилетняя дочь, которую Тоби быстро приучил есть из своих рук, или наоборот. Её звали Антония Бесвик, а его – Энтони, и в настоящее время он был безработным, но не терял оптимизма, верил, что экономический спад продлится недолго. Он сказал, что это была идея жены назвать дочь в его честь, но я не поверил. Решил, что могло быть и хуже, например, Найджелла.

Я заказал Проверку расследования инцидентов на обоих, но интуиция подсказывала мне, что ни один из них не был человеком Безликого. К полудню дождь прекратился, так что я пообедал в торговом центре, а затем зашёл в сад – заняться некоторыми менее поддающимися частями своей практики. Мне показалось, что слышу хихиканье вдалеке, но других признаков Скай не заметил.

Лесли вернулась, пока я отсутствовал, с целой тонной ненужных бумаг, с которыми мы добросовестно разобрались, прежде чем плюхнуться на диван-кровать с лазаньей, подогретой в микроволновке, и пивом Ред Стрип на каждого.

– Почему ты не трахаешься с Беверли?  – неожиданно спросила она.

Я расплескал своё пиво. “А почему ты не трахаешься с Заком?” – cпросил, наконец.

– С чего ты решил, что не трахаюсь?

– Даа?

– Может быть. Чуть-чуть.

– Как ты можешь с ним трахаться?
 
Лесли ответила небрежно: "Ладно, наверное, больше, чем чуть-чуть".

– Как давно?

– Зачем тебе это?

Это был хороший вопрос, я не нашёл ничего лучше, чем сказать: “Ты сама об этом заговорила”.

– Но это был вопрос, на который ты так и не ответил.

– Почему ты думаешь, что Беверли в этом заинтересована?

– Так ты согласен? Да?

Я встал, отнёс грязные тарелки обратно на кухню и принёс ещё пива. Мне не хотелось снова садиться, поэтому прислонился к дверному косяку.

– Можно позвонить Беверли и узнать, – предложила Лесли. – Она быстро доедет  – с нашего балкона виден район Барнса.

– Мне не к спеху.

Лесли повернулась ко мне и ткнула пальцем в своё лицо, заставляя меня взглянуть на всё это безобразие. “Вот что произойдёт, если ты будешь ждать, Питер. Или ещё какая-нибудь хрень. Пойми это, пока можешь”.

Подумалось – хорошо бы знать, что я хочу. Но промолчал, потому что возникла другая, совершенно не связанная с этим мысль. И я спросил: “Почему бы нам не позвонить Заку прямо сейчас?”

Лесли бросила на меня раздраженный взгляд. “Зачем?”

– Потому что в башне есть место, куда мы ещё не заглядывали. Оно внизу, в подвале.

– А зачем нам Зак?

– Он хорошо разбирается в замках. Помнишь?