На душу принимая грех. Валентин Гафт

Помимо актерского мастерства, Валентин Гафт обладал еще одним талантом — литературным. Он с увлечением писал на протяжении всей жизни, создавая как короткие стихотворные формы, так и серьезные произведения. В его строках отражались тонкие жизненные наблюдения, глубокие размышления и мудрые выводы, накопленные за долгие годы.Особую известность получили его едкие эпиграммы, которые вызывали неоднозначную реакцию в творческой среде. Одни коллеги и друзья восхищались меткостью и остроумием этих миниатюр, другие же обижались на беспощадную сатиру.

Бык

Не знает глупенький бычок,
Что день сегодняшний – день казни.
Он – как Отелло – на платок,
Но Яго – тот, который дразнит.
А вот и сам Тореадор,
Как Гамлет вышел – одиночка,
Каким же будет приговор?
В нём есть и смерть… и есть отсрочка.
А те, которые орут,
Они преступники иль судьи?
И, как ни странно – это суд.
И, как ни странно – это люди.


Музыка

Е. Светланову

Смычок касается души,
Едва вы им к виолончели
Иль к скрипке прикоснетесь еле,
Священный миг – не согреши!
По чистоте душа тоскует,
В том звуке – эхо наших мук,
Плотней к губам трубы мундштук,
Искусство – это кто как дует!
Когда такая есть Струна,
И Руки есть, и Вдохновенье,
Есть музыка, и в ней спасенье,
Там Истина – оголена,
И не испорчена словами,
И хочется любить и жить,
И всё отдать, и всё простить…
Бывает и такое с нами.


На смерть Алексея Габриловича
 

Живых всё меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат всё чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б не были они – в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили,
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточие, гудки.


Пастернаку
 

Он доживал в стране как арестант,
Но до конца писал всей дрожью жилок:
В России гениальность – вот гарант
Для унижений, казней и для ссылок.
За честность, тонкость, нежность, за пастель
Ярлык приклеили поэту иноверца,
И переделкинская белая постель
Покрылась кровью раненого сердца.
Разоблачил холоп хозяйский культ,
Но, заклеймив убийства и аресты,
Он с кулаками встал за тот же пульт
И тем же дирижировал оркестром.
И бубнами гремел кощунственный финал,
В распятого бросали гнева гроздья.
Он, в вечность уходя, беспомощно стонал,
Последние в него вбивались гвозди.
Не много ли на век один беды
Для пытками истерзанного мира,
Где в рай ведут поэтовы следы
И в ад – следы убийц и конвоиров.


Пёс
 

Отчего так предан Пёс,
И в любви своей бескраен?
Но в глазах – всегда вопрос,
Любит ли его хозяин.
Оттого, что кто-то – сек,
Оттого, что в прошлом – клетка!
Оттого, что человек
Предавал его нередко.
Я по улицам брожу,
Людям вглядываюсь в лица,
Я теперь за всем слежу,
Чтоб, как Пёс, не ошибиться.


Фаина Раневская
 

Голова седая на подушке.
Держит тонкокожая рука
Красный томик «Александр Пушкин».
С ней он и сейчас наверняка.
С ней он никогда не расставался,
Самый лучший – первый кавалер,
В ней он оживал, когда читался.
Вот вам гениальности пример.
Приходил задумчивый и странный,
Шляпу сняв с курчавой головы.
Вас всегда здесь ждали, Александр,
Жили потому, что были Вы.
О, многострадальная Фаина,
Дорогой захлопнутый рояль.
Грустных нот в нём ровно половина,
Столько же несыгранных. А жаль!


Фуэте

Е. Максимовой
 

Всё начиналось с Фуэте,
Когда Земля, начав вращение,
Как девственница в наготе,
Разволновавшись от смущения,
Вдруг раскрутилась в темноте.
Ах, только б не остановиться,
Не раствориться в суете,
Пусть голова моя кружится
С Землею вместе в Фуэте.
Ах, только б не остановиться,
И если это только снится,
Пускай как можно дольше длится
Прекрасный Сон мой – Фуэте!
Всё начиналось с Фуэте!
Жизнь – это Вечное движенье,
Не обращайтесь к Красоте
Остановиться на мгновенье,
Когда она на Высоте.
Остановиться иногда
На то мгновение – опасно,
Она в движении всегда
И потому она прекрасна!
Ах, только б не остановиться…


Хулиганы

В. Высоцкому

Мамаша, успокойтесь, он не хулиган,
Он не пристанет к вам на полустанке,
В войну Малахов помните курган?
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты,
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера – сразу за наган,
Что за привычка – сразу на колени.
Ушел из жизни Маяковский – хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли туда,
Взяв на себя все боли наши, раны…
Горит на небе новая Звезда,
Её зажгли, конечно, хулиганы.


***
Булату Окуджаве

Человек привязан к жизни.
Отстает, бежит вперед.
Отдает всю жизнь Отчизне,
Кто-то честно, кто-то врет.
Но до ада или рая
Постепенно все дойдут.
Жизнь короткая такая,
Долгим будет Страшный суд.
Многих нет, а те далече —
Откричали петухи.
Ночь, сутуленькие плечи,
Вот гитара, вот стихи.
Вот Арбат, как река…
Моховая, Бронная…
И на струнах рука,
И слова на века,
Им произнесенные.
В гимнастерке полуржавой,
Где слова впитались в кровь,
Чтобы помнила держава
Про войну и про любовь.


Театр


О, Театр! Чем он так прельщает,
В нем умереть иной готов,
Как милосердно Бог прощает
Артистов, клоунов, шутов.

Зачем в святое мы играем,
На душу принимая грех,
Зачем мы сердце разрываем
За деньги, радость, за успех?

Зачем кричим, зачем мы плачем,
Устраивая карнавал,
Кому-то говорим - удача,
Кому-то говорим - провал.

Что за профессия такая,
Уйдя со сцены, бывший маг,
Домой едва приковыляя,
Живет совсем, совсем не так.

Не стыдно ль жизнь, судьбу чужую,
Нам представлять в своем лице.
Я мертв, но видно, что дышу я,
Убит и кланяюсь в конце.

Но вымысел нас погружает
Туда, где прячутся мечты,
Илюзия опережает
Все то, во что не веришь ты.

Жизнь коротка, как пьесы читка,
Но если веришь, будешь жить,
А театр - сладкая попытка
Вернуться, что-то изменить.

Остановить на миг мгновенье,
Потом увянуть, как цветок,
И возродиться вдохновеньем.
Играем! Разрешает Бог!