Магия имени

     Я давно заметил, что имя, данное человеку при рождении, во многом определя-ет его судьбу. Удачно выбранное имя радует человека, он охотно называет его при знакомстве. Но если человека назвали неудачно, это беда. Обладатель нелюбимого имени становится замкнутым, закомплексованным.
Есть и такие имена, которые продают своим владельцам определенные черты характера. Например, имя Аркадий. Носители этого имени, как правило, обладают каким-то особым чувством юмора. Примеров этому много. В подтверждение достаточно назвать только великого Аркадия Райкина. Да и сегодня есть в прямом смысле живые примеры: Аркадий Арканов, Аркадий Инин...
Хотя имя Аркадий встречается не так уж часто, но все Аркадии, которых я знал, оставили память о себе  именно с точки зрения юмора.

АРКАДИОН

Аркадий Габриадзе, ровесник моего отца жил со своей семьей – женой и сыном – в прямом смысле рядом с нами, т. е. через стенку, в нашем длинном, как поезд, одно-этажном доме.
По профессии Аркадий был каменщиком, а по призванию – артистом. Причем артистом талантливым, разносторонним. Все, что он делал, делал именно как артист: изящно, красиво, эффектно, на публику. Его впечатляющая внешность, природная музыкальность так и просились на сцену. И сценой для него была сама жизнь. Он в любой ситуации находил повод для шутки. Даже сына он назвал забавно – Робинзоном.
Вечером у Аркадия собиралась детвора со всей округи, и он охотно рассказывал сказки в лицах, изображал то черта с рогами, то Кощея с косой, то Дэви1) с несколькими головами. После таких представлений от ужаса мы в темное время боялись возвращаться домой, шли, оглядываясь.
Даже его жена, красавица Нина, казалось бы, привыкшая к чудачествам мужа, никогда не знала - когда он шутит, а когда говорит всерьез.
А как интересно было играть в лото с участием Аркадия, особенно когда он был ведущим, то есть когда он называл номера. Надо сказать, что на такие игры наш дом – все девять семей – собирались часто. Приходили друзья, родственники, так что публика бывала достаточно многолюдная.
Во дворе, под большой, благоухающей липой, под стрекотание цикад, при свете керосиновых ламп проходило таинство этой игры.
Кроме общеизвестных названий номеров типа "барабанные палочки",  "детские стульчики",  Аркадий практиковал названия на разных языках и придуманные им са-мим. Особенно, когда игра подходила к концу и все с волнением ждали очередного номера. Именно в такой напряженный  момент он мог сказать:
– Цвай унд Цванциг 2) или Шеш у беш 3)
– Аркадий, что ты говоришь? Скажи по-человечески, у меня же кватерно!4)

*     *     *
Когда началась война, дядя Аркадий ушел на фронт в первый же день и –  как в воду канул: ни одного письма.
Как выяснилось позже, он долго партизанил в тылу врага, а последние два года провел в плену. Когда вернулся домой, он весил всего сорок килограммов.
Аркадий постепенно  оправился, начал работать. Все также рассказывал сказки и веселые истории, но в глазах навсегда затаилась какая-то неизгладимая печаль. Но Аркадий не был бы самим собой, если бы сдался этой печали: шутил по-прежнему.
С фронта Аркадий привез старенький аккордеон, весь обшарпанный, клееный-переклеенный. Он часто выходил во двор и наигрывал разные мелодии.
Моя бабушка по маме Ивлита и ее сестра Тапло были активными слушательницами выступлений соседа. Однажды бабушка спросила его:
– Аркадий хорошо ты играешь. А что за гармонь у тебя такая, как маленькое пианино?
Реакция была мгновенной, как будто он только и ждал этого вопроса:
– Там, в Германии, когда я был в плену, приставили меня в к одному интеллигентному немцу. Он был музыкантом. Однажды его дом разбомбило. От взрыва все разлетелось в клочья: пианино, гармонь, скрипка. Я приделал клавиши пианино к гармони, и получилась такая штука. Немцам новая гармонь очень понравилась, и назвали ее моим именем – аркадион. Сейчас там одна музыкальная фабрика выпускает такие аркадионы и продает. Меня даже не хотели отпускать, чтобы я еще что-нибудь придумал. – Сказал все это – даже глазом не моргнул.
И тут же, как ни в чем не бывало, стал играть какую-то веселую мелодию.
Мои бабушки завороженные слушали Аркадия. Вечером бабушка Ивлита подозвала меня и шепотом спросила:
– Скажи, правда, что Аркадий придумал этот самый аркадион или шутит? – Я не стал разочаровывать бабушку и ответил уклончиво-дипломатично:
– Наверно придумал, раз говорит. Ты же знаешь он на все руки мастер...
Через день,  на очередных вечерних посиделках, Аркадий сам раскрыл свою шутку.
Хохот стоял на всю округу.

1)Дэви – персонаж грузинских сказок, человекоподобное существо огромных размеров, иногда с несколькими головами (до девяти).
2)Цвай унд цванциг – двадцать два (нем.).
3)Шеш у беш – шесть и пять – так называют цифры при игре в нарды, слова пер-сидского происхождения.
4)Кватерно – четыре выпавших числа из пяти в одной строке карточки лото.

МУЖСКАЯ СИЛА

Аркадий Кохтадзе  был в полном смысле мастером парикмахерского искусства. Иначе я его назвать не могу: все, что он делал, было настоящим искусством. Умный, ловкий, веселый, он обладал каким-то  необыкновенным обаянием и чувством юмора. У него всегда была очередь: люди стремились к нему, чтобы хорошо постричься, побриться и заодно услышать какую-нибудь веселую историю. Мой отец обслуживался у Аркадия почти всю жизнь.  Мы с  братом тоже стали его постоянными клиентами.
Помню, как отец первый раз привел меня в парикмахерскую. Было мне  тогда 5 лет. Огромный зал, залитый светом, сверкающий зеркалами, потряс меня. Новые звуки, новые запахи – все было удивительно интересно.
Дядя Аркадий положил на подлокотники кресла широкую доску, посадил меня на нее, обернул белоснежной, хрустящей простыней и спросил:
– А тебе не жалко своих кудряшек?
– Нет,  не жалко.
Не то, чтобы мне совсем было не жалко своих волос. Просто было все очень интересно: как дядя щелкал ножницами, как падали на пол мои волосы, как он направлял на меня остро пахнущее облако одеколона, накачивая резиновый мячик. При этом он постоянно шутил.
Прошло много лет. Я стал студентом и уехал в Тбилиси. Закончив первую сессию, приехал домой отдохнуть, отоспаться. И, чтобы услышать все городские новости разом, пошел к своему мастеру Аркадию в парикмахерскую, в это своеобразное местное информбюро.
Передо мной в очереди был красивый мужчина лет 35 с пышной шевелюрой. Бронзовый загар и сильные, жилистые руки указывали на то, что он из деревни. Аркадий кинул на него изучающий взгляд, потом хитро подмигнул мне и, как-будто между прочим сказал другому мастеру:
– Слушай, Мито, ты не обращал внимания на то, что по волосам можно определить характер человека, и не только характер. Если у мужчины слабые, жидкие волосы, то, считай, он мужчина никудышный. И жена будет им вечно недовольна. Но если во-лосы густые и жесткие, это признак мужской силы. – Замолчав, Аркадий пригласил в кресло этого самого деревенского мужика и вдруг воскликнул:
– Вот, смотри, Мито, вот это волосы! Вот это мужчина! А борода – как стальная проволока! Извините, вы женаты?
– Да.
– Вот повезло вашей жене! – Клиент от этих слов приободрился, удовлетворенно улыбнулся.
Аркадий долго мазал его заросшие щеки мыльной пеной, потом взял (как мы узнали позже) заведомо тупую бритву, провел по щеке бедолаги. Тот от боли застонал.
– Это же надо! Бритва не берет! Это не волосы, а сталь! Да, дорогой, так просто твои волосы не возьмешь. Надо подмочить их с самых корешков. А для этого надо по-держать во рту теплой воды.
Клиент послушно выполнил  указание мастера. Аркадий не переставал восхищаться силой его волос, а бедный мужик сидел молча, в прямом смысле набрав  в рот  воды.
Наконец Аркадий взял хорошую бритву (это мы тоже узнали позже) и быстро побрил и постриг ошалевшего от таких похвал клиента. Когда тот, счастливый, нахоленный и благоухающий тройным одеколоном, ушел из парикмахерской, мы смеялись до боли в животе.
– Ребята, это не насмешка, – объяснил нам Аркадий, – это внушение. Он поверил, что мужчина он необыкновенный. Поэтому он сегодня ночью будет с женой как голодный лев! Это, если хотите, гипноз для улучшения мужской силы. Я этим способ-ствую укреплению семьи. Все, с кем я провел такие сеансы, стали многодетными от-цами…
         Аркадий прожил долгую жизнь. Были у него жидкие, слабые волосы. И было у него четверо детей и много внуков.

                УРОКИ ФОТОГРАФИИ

Мой двоюродный брат Аркадий Саамов был на 10 лет старше меня. Рано потеряв отца, он стал баловнем матери: она выполняла все его капризы. Даже купила ему фотоаппарат, что по тем временам было событием необычным. Аркадий увлекся фото-графией азартно, страстно. Он снимал всех и все: мать, сестру, друзей, спящую бабушку, козу, курицу.
Мне было тогда 7 лет. Аркадий как-то показал мне,  как печатаются фотографии. Темная комната, таинственный красный свет, незнакомые запахи – все было необычно и удивительно интересно.
Аркадий опустил бумагу в какую-то жидкость и вдруг на ней появилось изображение. Это было чудо, которое захватило меня целиком. Я хотел видеть это чудо еще и еще, научиться самому делать фотографии.
Вскоре Аркадий был уже не рад, что связался со мной. Чтобы как-то отдохнуть от меня, он придумал такую хитрость:
– Понимаешь, чтобы печатать фотографии, нужна бумага и химикаты, а у нас кое-что кончилось. – Я не знал, что такое химикаты и спросил его об этом. Он продолжал все тем же назидательным тоном:
– Понимаешь, бумага у нас еще есть, проявитель есть, закрепитель тоже есть, а вот презерватив кончился.
– А где его продают?
– В аптеке. – Аркадий, наверное, думал, что аптека для меня место недоступное. Но ошибся: в аптеке работали две сестры тетя Тамара и тетя Нина, школьные подруги моей мамы. Меня иногда посылали в аптеку за лекарствами для бабушки: ведь в ма-леньком городе все рядом, так что я обрадовался этому известию.
Отказав себе в мороженом, я направился в аптеку покупать этот таинственный химикат.
– Здравствуйте, тетя Тамара! – весело приветствовал я мамину подругу.
– Здравствуй,  мальчик! Что случилось? Кто заболел?
– Никто не заболел. Мы со своим двоюродным братом печатаем фотокарточки. И вот один химикат кончился.
– Ах, химикат у вас кончился!? – Какой же?
– Презерватив.
Улыбка слетела с ее лица.
– Нина, выйди сюда! – позвала тетя Тамара сестру и, когда та вышла, спросила:
– Повтори, что у вас кончилось?
Я уже понял, что что-то не так. Подумал, что неправильно произнес слово, по-этому повторил медленно и внятно:
– Пре-зер-ва-тив.
– Что-о? – воскликнула тетя Нина. Восклицание было очень выразительным, и я понял, что Аркадий меня разыграл.
– Иди домой, у нас сейчас этого нет, – сказала строго тетя Тамара.
Уже через час я узнал от старших ребят, что это за "химикат". Узнал, что это не для детей, а как раз против них. Было очень обидно и стыдно: что же сейчас будет?
За обедом я не мог есть. Мама померила мне температуру.
Вечером в дверь постучали. Открыла мама. На пороге стояли тетя Тамара и тетя Нина. Я похолодел: подумал, что мне очень сильно влетит. Какое же было мое удивление, когда услышал, как в другой комнате мама и гостьи весело смеются, а мне никто ничего не говорит.
Зато Аркадию досталось очень здорово, досталось за неудачную шутку…
                *    *    *
Аркадий был в десятом классе, когда началась война. Было ему 17 лет. Все мальчики класса пошли в военкомат проситься на фронт.
Их не взяли.
Не взяли из-за возраста.
Они ходил еще и еще раз.
Наконец их взяли.
Всех вместе.
Никто из них не вернулся…
А мне на память о брате Аркадии осталось увлечение фотографией, которой я занимаюсь всю жизнь.

                2001 год.