Три сестры как трихотомия

Чебурашка, дружочек, что ты сел в уголочек...

Литературно-философская тематика по Чехову("Три сестры"), схожесть по Достоевскому(Три брата Карамазовых), а также по Ницше("По ту сторону добра и зла", т.е. дихотомии).

Трудность понимания трихотомии, от её моно-единого аспекта рассмотрения(у Ницше) до её триединого аспекта, - требует соответствующего ума/разума. Обычным же "умом Россию не понять,а другими местами больно", больно даже для живущих в ней(без ведома её идеи), читающих русскую литературу про, как кажется, скучающую интеллигенцию.

Больно стало понимать явление Зверя неизвестной породы из бездны выходящего,со своей какой-то странностью, чебурахнутостью.
И назвали Зверя ЧЕБУРАШКА!
Большие уши у Зверя, наравне с головой образуют как бы три круга/кольца, подобно трём олимпийским кольцам возвышающимся над двумя(дихотомией).
Т.е. Трихотомия видится с позиции дихотомического мышления в виде какой-то чебурахнутости(кажется неизвестно или непонятно что это).

Сие "непонятно что" может быть ассоциироваться с соответствующей весенней или осенней  погодой. Т.е. как только устанавливается подобная погода, возникает ностальгия в соответствующих проявлениях мысле-чувств-квалиа, у кого в мозгах, у кого в сердцах, а у кого и в штанах("и в шутку и всерьез").
Одни мыслители пытаются разделять мозг с квалиа, говоря про сознание вне мозга. Т.е. проповедуют некий американизм, у которого сознание непосредственно ацентрировано.
Русский же мир, третий/трихотомии центрирован, отчего говорят "Москва - столица/центр третьего рима/мира".
Отсюда, выходит, что если соединить мозг и квалиа, то получим что-то вроде синтетического МОЗГ-КВАЛИА/МОСК-КВАЛИА, где слышится, видится слово МОСКВА!

"МОСКВА! КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ..."

Что же там в этой Москве такого - торгаши да и только, - скажет какой-нибудь обыватель. Но, видимо, не о торгашеской Москве речь, а о чем-то в ней более ценном, связанном с философией грядущего будущего(ближайшего или отдаленного), той Москве, которая у трёх сестёр драмы Чехова олицетворялась с хорошей весенней погодой.
Т.е. как только устанавливалась похожая весенняя погода, у трёх сестер возникала ностальгия по Москве...

ОЛЬГА: ...Пока служу в гимназии, я чувствую как из меня выходят каждый день по каплям и силы и молодость. И только растет и крепнет одна мечта... Захотелось на родину страстно.

ИРИНА: Уехать в Москву. Продать дом, покончить все здесь и в Москву.

ОЛЬГА: Да! Скорее в Москву.

Что там, за границей настоящего - плохое или хорошее будущее ожидает нас? Видимо, это будет зависеть от нашего труда, его качества/квалиа, приближающего искомое синтетическое МОС-КВАЛИА.

ИРИНА: Я знаю, как надо жить. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим... ("терпение и труд все перетрут").

В преддверии революционно-рабочего человека(пролетария), собравшиеся в драме Чехова философствуют о будущем, предчувствуя его надвигающийся лик...

ТУЗЕНБАХ: Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая сильная буря, которая воет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через каких-нибудь 20-30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый!

МАША: У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... златая цепь на дубе том.

СОЛЕНЫЙ: Если философствует мужчина, то это будет философистика или там софистика; если же философствует женщина или две женщины, то уж это будет - потяни меня за палец.

МАША: Что вы хотите этим сказать, ужасно страшный человек?

СОЛЕНЫЙ: Ничего...

Намек ли это на отличие понятий НИЧТО и НИЧЕГО?! Может быть сие НИЧЕГО есть некое НИЧТО будущего("клятвенное НИЧТО") или НЕЧТО?
Трудные вопросы, обыденным умом которых не понять/решить, как и саму РОССИЮ, её ИДЕЮ, выходящую их глубин  "сибирских руд".
Сии глубины трихотомии вылезают на поверхность воспринимаясь мыслителями чем-то ускользающим точек или линий, чем-то, что схватить/понять разумно невозможно, не поднявшись свыше дихотомии бытия и мышления.
Коль ускользает все, то нет определений. А значит бытие и мысль в идее мыслитель современности должен поставить под вопрос, отныне, подобно как Хайдеггер бытие, дополнив ЗАЙН(бытие) ДЕ-ЗАЙНОМ(моментом событийным) в деструкции своей. После чего Деррида в различнх ликах деконструкций, сменив борьбу игрой стихий скользящих, как сонм неопределенных событийных ликов смыслов и значений. Определенность же уж кажется забытой.

ВЕРШИНИН: То, что кажется серьезным, значительным, очень важным, - придет время - будет забыто или будет казаться неважным...

ТУЗЕНБАХ: А может нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. ...Говорят все-таки об известном  нравственном подьеме, которого уже достигло общество.

ЧЕБУТЫКИН: Но люди все же маленькие. Глядите какой я маленький. Это для моего утешения надо говорить, что жизнь моя высокая...

Тут, видимо, намек на утешение большим(высоким) человеком, олицетворяющим эру Водолея, грядущую течением будущего времени, которая пока кажется чем-то лишним для дихотомического мышления.

МАША: Мы знаем много лишнего.

ВЕРШИНИН: Допустим таких как вы только три. Разумеется вам не  победить окружающей вас тёмной массы; в течение вашей жизни мало-помалу вы должны будете уступить и затеряться в стотысячной толпе, вас заглушит жизнь, но все же вы не исчезнете, не останетесь без влияния; таких как вы, после вас явится уже, быть может шесть, потом 12 и.т.д, пока наконец такие, как вы, не станут большинством.

А пока меньшинство трихотомического мышления пытаетя пробить себе дорогу в философию, кто с антихристовых, кто с христовых позиций("заквасок").

Так антихрист Ницше пытался выразить трихотомию(явив третюю заповедь - любви к дальнему) в  свойственном моно-аспекте её рассмотрения в ассоциативном мышлении. А после пришли уже антихристы с логическим мышлением разного толка - от релятивистов до абсолютистов, презентующих теории философии сознания одним лицом - моно-единства или моно-множественности( т.е. многомировые теории/ многомирие, без какоголибо видения единства).
Ницше же начал выражать моно-трихотомию обратившись " по ту сторону добра и зла", в результате чего истина оказалась проблемной - в виде моно-противоположности противящейся двум противоположностям, что с позиции дихотомии  видится невозможным.
Ницше же по поводу этой невозможности, видимой дихотомистами, говорит: " Такого рода(дихотомии) суждение представляет собой типичный предрассудок, в котором постоянно узнаются метафизики всех времен. ...Основная вера метафизиков(дихотомии) есть вера в противоположность ценностей".
Ницше видятся предрассудки философов, не способных подняться до более высоких и неоспоримых ценностей для всей жизни - подняться значит сделать " переоценку всех ценностей", на которую будет способна лишь новая порода философов - мыслителей грядущего будущего.

НИЦШЕ: И, говоря совсем серьезно, я вижу появление таких новых философов. ...Ложность суждения ещё не служит для нас возражением против суждения; это быть может самый странный из наших парадоксов. ...Мы решительно готовы утверждать, что самые ложные суждения( к которым относятся синтетические суждения априори) - для нас самые необходимые. ...Признать ложь условием, от которого зависит жизнь, - это конечно, рисковый способ сопротивляться привычному чувству ценности вещей, и философия, отваживающаяся на это, ставит себя уже одним этим по ту сторону добра и зла(дихотомии).

Итак, после Гегеля, пришла новая философская мысль, ставящая проблему истины.
Так, Ницше поставил под вопрос ценности жизни/жития, хайдеггер - само бытие, наблюдая в ускользании бытия некую событийность, событие, категорию которого приходится вносить на рассмотрение философии на равных правах с категорией бытия, хотя она(событийность)  и кажется лишней для догматов дихотомически мыслящих логиков и диалектиков.

Для последних все видится лишь ускользающим, являющим лишь ацентрированную ризому.
Ризома принципиально ацентрирована - говорят нам постмодернисты, не способные подняться свыше и узреть искомый риомоцентризм как реальность трихотомии в явившемся Звере, называемом Чебурашка!

....