Письмо папе

Папа,

я знаю, ты мечтал для меня о лёгкой дороге и ясных залах света. Но выросла я не сказочной — без короны и сцен. Часто теряла то, что ты клал мне в ладони.. не всё уберегла, не всё донесла. Прости. Мир оказался шероховатым, и мне долго было тесно в нём, будто размер не мой.

Но твои уроки — при мне. Я слышу их в паузах между словами: держи ровную спину, дыши, не размахивай злостью. Когда внутри жар, я вспоминаю твой взгляд — спокойный, как холодная вода, — и встаю прямо. Я умею стоять. Иногда — молча. Это не слабость, а выбор.

Я сложила себе дом из того, что уцелело: обломки, кирпич, немного света. Вывела стену — не чтобы прятаться, а чтобы обозначить границу. В бойницах свищет ветер, на подоконнике тонкий пепел, на пальцах ржавчина от старых засовов — и всё же тут тихо. Иногда пусто, иногда одиноко, но честно.

Злом я не отвечаю. Слишком дорог тот долг — отдаёшь собой. У меня здесь хватает работы: стягивать внутренние швы, разбирать завалы в голове, не ранить словом, когда хочется громко. Если и приходится сражаться, то с тем, что живёт под кожей: с привычкой колоть, с гордыней, со страхом. Это труд без свидетелей.

Сказочные враги растворились, блестящие атрибуты силы ушли, как детские игрушки. И чудес — как в книжках — не случается. Зато бывает утро после ветра: стекло чистое, воздух ясный, и слышно, как где-то капает вода. В такие минуты я понимаю — ты рядом, даже если далеко.

Спасибо тебе не за гербы и легенды, а за меру, выдержку и умение не бить первым. Не волнуйся обо мне. Я не мягче от тишины. Я стала собой — упрямой, выносливой, бережной к чужой боли. Твой характер во мне живёт по-своему, но он — твой.

Если однажды подойдёшь к моей двери, она откроется медленно, тяжёлым замком. Внутри — простая комната, порядок и немного света. Я налью тебе чаю. Мы помолчим. И ты поймёшь: со мной всё в порядке.

Твоя дочь.