Гранд-тур по холостяцкой квартире

Итак. После развода.
Ну что сказать… Сначала всё было даже как-то свободно. Как будто вышел из тесного лифта, где тебя всю дорогу прижимала тёща с сумкой из «Ашана». Пространство! Свет! Тишина! Никто не спрашивает, зачем ты опять оставил тапки в ванной. Потому что тапок стало в кратно  меньше. И ванная вся теперь твоя. Вся. Даже полотенце висит так, как тебе хочется. Не «аккуратно», а по-мужски: просто кинуто на крючок, как знамя победы на башню захваченного танка.
Шкафы пустовали. Шифоньеры сияли чистотой, как будто в них только что провели космический дезинфекционный ритуал. Три рубахи, два свитера и пара джинсов — как три космонавта на орбите, терялись среди пустых полок. В центре, на самом почётном месте, висел парадный, кажется свадебный, костюм — чёрный, строгий, как будто собрался на собственное похороны. В кармане — записка: «Перед тем как будете меня в нём хоронить, проверьте — под подкладкой должна быть заначка». Я проверял. Там была старая симка от 2007 года и обрывок чека из «Перекрёстка» за шампанское и фрукты. Свидетельство того что сколько шампанского не бери, а на пути свадебной процессии как минимум одной бутылки не будет хватать.
Но прошёл год.
И вот теперь — в квартире не повернуться.
Футболки свисали с дивана, как мёртвые листья с дерева в ноябре. На полу аккуратно разбросаны  носки вперемешку с целлофановыми пакетами и картонными коробками так мило оставшиеся от всего что за это время было доставлено курьерскими службами. Не один, не два — архипелаг носков и упаковки. Географически все это располагалось от входной двери до кухни. Видимо, это был маршрут, по которому я передвигался в поисках пищи, как древний охотник, только вместо копья — пульт от телевизора.
На батарее сохли труселя, как вяленая рыба на солнце Мурманска. На кресле — гантели. На антресоли — лыжи. На кухонном столе — сноуборд.  А на сноуборде — боксёрская груша, которую я купил, пол года назад, в порыве вдохновения, чтобы «начать новую жизнь». Груша свисала, как символ моих несбывшихся намерений. Я на неё смотрел, она на меня — и мы оба были довольны, потому что знали: никто никого не ударит.
Единственный свободный проход — от двери до туалета, и от туалета до кровати. Прямая, как путь грешника в рай. По бокам — завалы одноразовой посуды. На шкафу — коробка с наушниками, которые не работают, но «вдруг починю». На телевизоре — зарядка от ноутбука, которая не подходит ни к одному ноутбуку в мире. На подоконнике — три пустые банки из-под энергетика, в которых, по слухам, должны были выращиваться кристаллы. Выросла только плесень. Синяя. Она смотрела на меня с упрёком.
В четверг утром пробираясь от кровати к двери выхода из квартиры, зашиб пальцем на ноге о непонятно откуда взявшуюся ножку стола на пути к свободе.
Сегодня ничего не соображаю, с вечера нога решила стать бдительным метеорологом. Сообщала, что ожидаются обильные осадки в виде дождя. Настойчиво просит лежать и не предпринимать попыток использовать ею в качестве средства передвижения.
И тут я понял: пора.
Пора наводить порядок. Пора стать человеком. Пора перестать жить, как будто завтра начнётся ядерная зима, а сегодня — последний день, когда можно бросить носки под диван.
Я сел на диван. На самый край, чтобы не провалиться в тканевую бездну. Посмотрел вокруг. В голове начали крутиться мысли. Глубокие. Философские:
«С чего начать?», «Откуда это все взялось?», «Что со всем этим делать?».
«С одежды? С мусора? С гантелей? С груши?», « Может, сначала разберу книги? А потом перейду к одежде?», « А может, начать с того, чтобы вынести всё на улицу, поджечь и начать с чистого листа?»
На семьдесят девятой минуте этих размышлений я пришёл к выводу: «Для начала просто необходимо перекусить».

Встал. С трудом протиснулся между диваном и шкафом, как боец спецназа в заложниках. Добрался до кухни. Открыл холодильник. Внутри — три банки пива, пакет с кетчупом (открыто в 2021), кусок сыра, который уже начал самостоятельно дышать, и йогурт, срок годности которого закончился в те времена, когда Путин ещё был премьером.

— Ну и на фиг он мне сдался, этот порядок? — сказал я вслух. 
Ответа не последовало. Только сыр слегка шевельнулся.
Я достал пиво. Открыл. Сел на пол, потому что стулья были заняты роликовыми коньками. Задумался.
— А может, и не надо? Может, это и есть мой порядок? Хаос — тоже форма бытия. Может, я не уборщик, а философ, живущий в условиях экстремального минимализма?
Но тут я вспомнил, что в воскресенье, в гости приходит брат. С женой. И маленьким ребёнком.
Ребёнок, который, по словам брата, «всё пробует на зуб».
Включая, например, кабели от несуществующего ноутбука.
Или сыр, который уже, возможно, обрёл разум.
Я встал. Медленно. С пивом в руке. Посмотрел на грушу. Она смотрела на меня в ответ. Я кивнул.
— Завтра, — сказал я. — Завтра с утра начнём.
Допил пиво. Бросил банку в угол, где уже лежало ещё штук двадцать. Прошёл обратно по узкому коридору к дивану. Упал. Включил телевизор. Пошли новости.
— В столице продолжается волна самовозгорания бытовых вещей, — сказал диктор. — Эксперты предполагают, что это может быть связано с накоплением энергии хаоса в жилых помещениях…
Я выключил.
Завтра — завтра. А сегодня — я лечу ногу.

P.S. Через три дня пришёл брат. 
Ребёнок, как и планировалось, попробовал на зуб кабель. 
Его Жена сказала: 
— Ты что, живёшь в помойке?! 
Я ответил: 
— Это не помойка. Это интерактивная инсталляция под названием "Жизнь после брака". 
На следующий день я купил мешки для мусора. 
Боксёрскую грушу вынес на балкон, она повисла на парапете. 
Теперь смотрит на соседей. 
И молчит. 
Как и подобает настоящему философу.
Вернулся в комнату, нашёл мобильный телефон и набрал номер клирингового агентства.