Капли Добра

               
                I


В этом кафе лежал полумрак, и публика приходила сюда не поесть и выпить, а насладиться атмосферой. Хозяин этого кафе симпатичный, крепкий, мужчина с небывало синими глазами, казалось весь небосвод по доброте душевной отдал его глазам свой цвет, а пустыни, вместе со своими сыпучими песками, подарили ему копну волос…

Казалось, такой мужик нарасхват, так-то оно так может и было бы, но Николай, как и его тёзка, любил путешествовать и пол своей жизни свёл к путешествиям. По настоянии матушки он закончил педагогический институт и должен был в 24 года, как дипломированный учитель географии, встать с указкой возле огромной карты мира и по написанным учебникам преподавать всю жизнь географию.   

Выполнив волю матери и положив свой диплом на фортепьяно, рядом с нотами из арии Ленского:  Куда, куда вы удалились…, Коля прикрепил записочку:

- Пока не знаю точного адреса, но наверняка за моря и океаны, не обессудь матушка…

Елена Николаевна была близка к обмороку, увидев диплом и приписку, Глаша вовремя подоспела с флакончиком валерьянки.

Воротился он года через три, весёлый счастливый и озорной, привез с собой целый ворох замечательный фотографий, оказалось он тонко чувствовал свет и настроение природы, и замечательно воплотил увиденное в жизнь. Его фотографии, как картины, от которых глаз оторвать невозможно.

Побыл Коля дома с неделю и уже спокойно, без сюрпризов, объяснил маме, что он не может жить привязанным к школе, к учебному году, как и она не может жить без музыки, поэтому через два дня скорый поезд увезёт его сперва на Камчатку, а потом и куда дальше…
 
На этот раз обошлись чашечкой кофе и сигаретой, когда Елена Николаевна нервничала, она закуривала, при этом кашляя раздражалась, что так и не научилась курить, как её подруги, а Глаша, помощница по дому, приговаривала:

- А и не надо учиться этому сраму, Вы ж пианистка, а не извозчик…

- И то правда, - говорила Елена Николаевна и гасила испорченный окурок.

В длинных путешествиях прошла его молодость и зрелость, и исколесив всю землю, моря, и океаны, решил изящно оформить свое духовное богатство, дать жизнь фотографиям.

Заняло это у него почти полгода, но зато неповторимые по красоте сотни восходов и столько же разнообразных закатов, какие только краски не выбрасывает небо, словно из кратера выливается лавина раскалённого кирпича или золотыми фалдами растекается мёдом до самого горизонта.

А уж сколько дюн с карликовыми и корабельными соснами, пенистых грозных морских прибоев не рассказать…

До чего же хороша природа во всём своём разнообразии…

И в песках Каракумы побывал, и во льдах Атлантического океана зимовал, и куда его только не заносило, где ж тут время было взять на барышень...

Видать ему барышни ещё в детстве надоели, он ведь как рос, как многие дети, случайный роман с бокалом вина, а потом Николашу к бабушке, а мама с концертами и когда мама с командировками остепенилась, Колюня перешёл к маме с Глашей, при постоянном участии младшей сестры. Так что, как в частушках поётся: 


Наступил апрель привычный,
Скисли снежные ухабы,
И мужчинам неприлично
Снятся бабы, бабы, бабы…


Но нашему Николай Михайловичу не бабы снятся, а снилось ему открыть свой небольшой клуб путешествий со столиками, по типу арт кафе, где бы он мог сам рассказывать истории каждой фотографий…

К своему пятидесятилетию, на радость своей постаревшей мамочки, сынок с чуть тронутыми серебром висками, но по-прежнему синими глазами притомился и решил открыть клуб путешествий с галереей своих работ, монограммой Н. М.

Николай снял уютное помещение, некоторые считали, что вензель клуба Н.М. в честь памяти Пржевальского, они же тёзки…, и Николай уклончиво говорил, - можно и так считать…

Для создания душевной атмосферы Николай Михайлович пригласил художника-декоратора, которая в уютном стиле декорировала кафе, двенадцать круглых столиков цвета вишни на три пары, к ним маленькие полукруглые мягкие кресла, гардины, скатерть и льняные салфетки, все предметы тех же тёплых тонов, на каждом столике круглая свеча на деревянной подставке и весь этот уютный зал объединял своим уютом потрескивающий камин со вкусно пахнущими сухими поленьями.
 
Выпечкой заведовало соседнее кафе, ежедневно принося свежие пирожки с тягучим сыром и пирожные, пахнущие ванилью. Очевидно, всем было выгодно, потому что и завод десертных вин с радостью подключился к клубу.

Конечно, главным украшением кафе была галерея фотографий, в тонких бронзовых рамах с паспарту, все его работы были приятно освещены, в углах, с обоих сторон стен, лился мягкий солнечный свет, направленный на фотографии…

Хотелось смотреть и восхищаться, а по четвергам, многие приходили послушать увлекательный рассказ самого путешественника и спешили зарезервировать столики.

В августе в Москве жарко, в пятницу вечером хочется где-то посидеть в приятной атмосфере, Лара уже несколько раз приходила со своими институтскими друзьями в этот клуб, однажды попала случайно в четверг и была в восторге и от клуба, и от фотографий, и рассказчик понравился, несмотря на его возраст, в нём сохранилась юная душа, поэтому морщинки в уголках глаз, смотрелись, как следы улыбок.

Тоня и Галя были из другого института и познакомились с Ларой в танцевальном клубе, и быстро сблизились, как это бывает в юности. Лара рассказала девочкам про клуб путешествий, там и договорились встретиться.

Две девушки подошли практически одновременно, только Галя минут на десять припозднилась и запыхаясь сказала:

- Ой, девочки что я вам сейчас расскажу…, с ума сойдёте…

Когда они уже сидели с бокалами и пирожками, Галя рассказала последние новости про серийного убийцу, которого ещё не нашли и в подробностях, довольно громко рассказывала про его злодеяния…

Сзади сидела женщина лет сорока, немного полноватая, на ней было элегантное светло-серое лёгкое платье, внимательные серые глаза и красиво уложенные пепельные волосы, захваченные сзади прозрачной заколкой. Подождав, когда Галя закончит свой страшный рассказ и слегка повернув свое кресло, она посмотрела на всех девушек и сказала: 

- Не надо впускать в свою душу страхи, они оседают и будут вас преследовать,
беспокоить ночами, в темноте будет казаться, что кто-то за вами идёт, вообще страшные истории загрязняют карму, она и так-то не очень, - но это дама не произнесла хотя все подумали.

Говорила незнакомка с легким акцентом, не то чешским, не то прибалтийским…

Галя довольно громко и резко сказала:

- Мы с Вами из разных поколений, - намекая на возраст, - мы уже не верим в сказки, как, впрочем, и в легенду о Дракуле…

- Избиение младенцев — это всё, что большинство людей когда-либо слышали об Ироде Великом. Ясно, что это не подлинная история, а миф или народное сказание, но при этом есть мрачное свидетельство воздействия на воображение современников, наводящий ужас личности человека…, - просто, но со знанием сказала незнакомка и добавила, - Ваше дело, но когда вернётесь домой, вспомните мои слова и посмотрите на себя в зеркало, непременно сбоку увидите бантик…

Галя пренебрежительно усмехнулась ничего не поняв, а Лара пригласила даму к ним за столик, предложив ей бокал вина…
 
Дама, повернув ближе к ним своё кресло, сказала:

- Благодарю, я уже тороплюсь…, ты хотела спросить, когда ты свою любовь встретишь…

Лара опешила… 

- Не совсем, не так прямо, но подумала об этом...

- Он ждёт тебя, сидит мечтательно и смотрит в окно, а за окном дуб зелёный и кудрявый…, он очень хороший…, - говорила так убедительно, словно видела его за окном…

- А где он ждёт…

- В Варшаве, Воля 7, Вишневски Ватслав...

Лара улыбнулась и сказала:

- Я ему напишу…

- Да можешь сразу ехать, что на полгода откладывать.

Лара хотела ещё спросить про…, но Тоня вмешалась, ей тоже не терпелось узнать, где она себе найдёт мужа.

- Найдёшь, но не так скоро, через год, может пораньше.

- А где, где я его найду…

И незнакомка, подняв свои прозрачно серые глаза показала на одну из фотографий, покрытую льдами…

- Ничего себе..., белого медведя в мужья себе возьму что ли, - улыбаясь спросила Тоня,

- Там он тебя давно дожидается…

- А меня куда подальше пошлёте…

- Тебя-то, ты себя сперва найди, характер найди душевный и примерь на себя…, где нибудь лежит в тряпье заброшенный, как найдёшь, отмой, пригладь, примерь, приживётся, вот тогда и появится, а раньше нет... Ладно девочки, мне пора…

И с этими словами она медленно вышла из-за стола, и неторопливо пошла, а дойдя до фотографии со льдами, дотронулась до неё и повернув голову встретилась с Тоней
глазами, и почему-то у Тони по коже побежали мурашки… 

- Девочки, что это было, - спросила Тоня и показала руку, словно в ознобе.

- Не видите, что ли, да она сумасшедшая, - сказала Галя.

- Да не похожа она на сумасшедшую, - сказала Лара, - наоборот, такая элегантная и загадочная, - и добавила, - моя соседка Фира Евсеевне на днях в Варшаву собирается, она меня утром спросила не хочу ли я с ней полететь и остановиться у её родственников, в большом доме почтенной еврейской семьи, - пора навестить их и купить себе одеяло из лебяжьего пуха, а то зимой стала мёрзнуть...

- Ну…, представляете…, утром Фира Евсеевна спросила меня про Варшаву, а вечером я узнаю, что меня там жених дожидается, ну что это значит...

- Бред сумасшедшей вот что, - сказала Галя, но девочки на неё уже внимания не обращали, как будто её за столом вообще не было и продолжали обсуждать ситуацию.

Тоня сказала, что почувствовала, как по руке мурашки побежали, когда дама показала место на фотографии и наши взгляды встретилась.

- Лара, ты можешь зарезервировать для меня столик в четверг, я хочу после рассказа спросить у владельца арт кафе про ту фотографию, я её запомнила.

- Девочки, вы меня пугаете, что с вами происходит, какая-то суматошная тётка наговорила вам всякую чушь и вы рты раскрыли, уши растопырили и лапшу лопаете, смотрите не лопните.

- Галя, ты злишься, потому что тебе она посоветовала искать себя в хламе, может она секонд хенд имела ввиду, - и девчонки рассмеялись, - ты же любишь винтажную моду…

- Да, да, она так и сказала, ищи там характер доброжелательный… 

- И правда, тебе бы не помешало быть к людям добрее, я обратила внимание, как ты с ней была груба...

Галя обиделась, надулась и так-то не красавица, а когда нос повесит и правда на бабу ягу смахивает, - подумали девочки, но промолчали.

Потом Тоня, нарушав молчание, сказала:

- Давайте ещё по пирожку и по бокалу, тогда можно будет сказать, хорошо сидим.

К концу вечера обстановка разрядилась, Тоня, время от времени поглядывала на фотографию, а Лара витала в облаках и мысленно писала Славику письмо, так она его окрестила, или лучше открытку в стихах, давно ведь их пишет, но никуда, конечно, не посылала, да и не читала никому, кроме мамы.

Кое-как склеенный вечер закончился, все пошли по домам унося с собой посеянное незнакомкой послевкусие.

Вернувшись из клуба, Лара решила не откладывать затею со стихами, поэтому написала ни к чему не обзывающим детским стилем:


У окна грустит река,
Дуб зелёный и ветвистый
И моя грустит рука,
Шлёт цветок тебе душистый.

Не грусти мой нежный друг,
Прикрепи к окну цветок
И рассеяться дымок,
Станет радостно вокруг.

Может мой стишок смешной,
Трогательно-детский,
Нынче встретится с тобой
Нам позволит без кокетства.


P.S. Я открытая душа, верю в сказки, в чудеса.

                Лара.


Кстати, интересно вспомнит ли Галя посмотреть в зеркало… Наверняка вспомнит и, если приглядеться, то маленький бантик сбоку напоминает рожки, а ведь и правда у неё был сбоку маленький бантик в волосах, незаметный, какая всё-таки эта женщина таинственная, - посмотри сказала в зеркало, и ты увидишь…




                II



Близится полночь, а Лара сидит возле своего стишка и размышляет о Гале, она и правда вела себя как-то агрессивно, не знаю, как Тоня, но я с ней не хочу больше проводить время, Тоне и странном женихе во льдах, о Варшаве, и о том, чтобы завтра купить открыточку с цветочком и в неё вписать этот стишок, потом попросить Фиру Евсеевну, чтобы вместо меня взяла бы открыточку и передала бы Славику…

Фира Евсеевна добрая, отзывчивая и совсем старенькая, но когда причипурится, как она говорит, ещё ничего… С добрыми людьми и в старости приятно общаться…

Что касается Тони, то может быть она особых надежд и не возлагала, что во льдах кого-то выловит, но позвонила Ларе и напомнила ей о своей просьбе зарезервировать столик.

- Я помню, и я тебя познакомлю с Николаем Михайловичем, он очень приятный человек в общении, без всякой фанаберии, но, к сожалению, для нас староват, а было бы ему лет тридцать пять…

- Да я же не поэтому хочу прийти в четверг…

- Знаю, знаю, я шучу…, слушай, ты не обижайся, но давай пойдём вдвоём, твоя Галя уж очень невоспитанная и злая, она людей априори не любит.

- Она, конечно, рассердится, но ладно, сходим вдвоём.

Тем временем Лара нашла открыточку с одуванчиком, написала на чистой стороне стихотворение, а потом попросила Фиру Евсеевну найти в Варшаве Славика и передать ему привет из Вселенной... Фира Евсеевна, добродушно улыбнувшись, согласилась взять, сожалея, что вместо Лары поедет с ней открытка.

Повезло Ларе и со столиком, при большом наплыве желающих, ей пошли навстречу и поставили маленький десертный столик на двоих, возле импровизированной авансцены.

Намеченная на этот вечер беседа касалась староверов, но до них Николай Михайлович подошел к фотографии и улыбаясь сказал:

- Вот ведь как в жизни получается, я по профессии учитель географии, двадцать с лишним лет от неё открещивался, а вот подишь ты, на старости лет, так или иначе, всё вернулось на круги своя, стою вот сейчас с указкой, возле этой фотографии и думаю, ну учитель географии да и только, вместо карты мира с флажками, висит перед вами фотография…, Восточная Сибирь, Красноярский край, река Вельмо, раннее утро только просыпается, а туман не сходит, не растворяется, лежит неподвижно зеркалом и дышит, тишина вокруг звенящая, во всём покой, даже ветер не шелохнётся, и птица не спугнёт сама себя…, и эта даль туманная, и эта глубь бездонная, как поется в цыганском романсе, действительно сводит с ума. И берега спокойные, густые, сине-зелёные, стоят в безмолвии сплошной полосой…

- Природа, в любви к тебе нет победителей… Она такая разная и всегда восхитительная. Вот эта самая река Вельмо, там и посёлок Бурный, староверами облюбованный, думаете у них жизнь притихшая, да нет, кипит, но по своему… Семьи  у них большие, ребятишек много, всех надо обувь, накормить, ремеслу выучить, они же всё сами мастерят и сеют, и пашут, и урожай собирают, на этой самой реке и рыбачат, мёд добывают, на охоту ходят. Климат, конечно, в тех краях суровый, но справляются и живут дружно, нет бездельников, нет среди них и сор пустых, ну а ежели что вспыхнет, сами и погасят, хорошо живут, мирно.

По завершению рассказа воцарился в душе каждого покой, какое-то благостное состояние, умиротворение, словно каждый услышал это тихое течение реки… И вся жизнь староверов, прошла перед глазами…

Направляясь в сторону выхода, не доходя ещё до столиков, где сидели девочки, Тоня встала и извиняясь спросила Николай Михайловича, будет ли в какой-нибудь из четвергов рассказ о Северном Ледовитом океане:

- Я про ту фотографию, - и она показала рукой место, указанное незнакомкой.

- А, так это около Мурманска, где-то в двадцати километрах от города, вдоль Кольского залива выход в открытое море, примерно час езды, а там уже и океан. Баренцево море – это и есть окраинное море Северного Ледовитого океана, как сейчас середина августа, полярный день подходит к концу. Два года тому назад я там провел на пароходе пару недель. Ночи становились день ото дня темнее, но пока их ещё нельзя было назвать ночами в нашем понимании. Если небо ясное, то в полночь можно наблюдать за появлением первых звёзд…

- Спасибо Вам огромное, Вы уже мне рассказали то, что я хотела услышать, осталось доехать до Мурманска, а там сесть на пароход и всё...

- А что всё, что Вы хотите увидеть...

И Тоня на ходу придумала, что в валенках хочет по берегу Баренцева моря погулять…

- В валенках, - усмехнулся Николай Михайлович, - не получится. Морское побережье окружено тундрой, озёрами. В августе великое множество ярких полярных цветов, а в сентябре лишайники окрашивают тундру и берег в невероятной красоте осени. Если Вас отвезут до Териберки, там берег сплошь покрыт валунами, круглыми и огромными. Думаю, сапоги скорее подойдут. Там своя красота, суровая, да что тут скажешь, когда фотография сама о себе говорит…  С группой, но одной не советую, - уже на ходу, улыбаясь, добавил вслед…

- Ну что, можно столик на четверг не заказывать… 

- Можно, - в раздумье ответила Тоня, - тебе легче, отправила открытку на кудыкину гору и гора с плеч, а мне мишку на севере искать, сапоги нужно покупать и ещё кучу тёплых вещей.

- Тоня, но тебя никто не неволит, ты ведь сама ввязалась в эту игру.

- Да я никого и не виню, я, пожалуй, подожду, найдёт ли твоя соседка дуб зелёный, дуб ветвистый, а льды никуда не денутся, они морозоустойчивые, пусть пока мой мишка косолапый свободой наслаждается, она же сказала через год, а может раньше, так что же мне сейчас об этом думать…

Лара услышала её мысль, но добавила лишь сомнения:

- С одной стороны ты права, а с другой, под какой там камень вода не течёт… вот, вот. 

На этих словах девочки смеясь распрощались, но лежачий камень покоя не давал, и Тоня без всякого энтузиазма позвонила в Мурманское морское пароходство и спросила: 

- Есть ли у вас горящие путевки, по самой дешевой цене, у меня там жених во льдах замерзает, там ведь холодно, а у него никаких вещей нет, кроме шубы… 

И какого же было её удивление, когда на том конце провода девушка печально спросила:

- А шуба-то хоть тёплая...

- Шуба…, думаю да, только сердце остынет, - продолжала шутить Тоня и про себя подумала…, - есть ли ещё на свете люди, кроме русских, таки же доверчивые и сердобольные…, наверное, были, да все вымерли…, а я как раз, к тем, которые вымерли и собираюсь…

Была страна загадочная, Гиперборея, сколько легенд ходило про этих странных людей, которые жили на краю света, в холодном далёком севере... Это место так и осталось не познано и не разгадано…

Путь в Гиперборею, как раз проходил через Северный Ледовитый океан, и единственная дорога как раз проходила через эту самую Териберку, о которой с упоением рассказывал Николай Михайлович.

Вот оно Русское Заполярье, Баренцево море, Северный Ледовитый океан, это та точка, на которую показала клубная незнакомка, смех смехом, а мурашки-то побежали…

И пока Тоня раздумывала, и куда её нелёгкая тянет, на другом конце доверчивая девушка нашла Тоне дешевый тур, отнесясь с пониманием, что ей доверили миссию спасти замерзающего.
 
Мурманск – Северный полюс – Земля Франца-Иосифа – Баренцево море – Мурманск…

- Нашла, - радостно прокричала девушка, - аллё, Вы меня слышите, я нашла Вам совсем недорого на троих одну каюту с двумя молодыми женщинами, они из Питера едут, в Мурманске сядете на пароход все вместе. Вероника и Светлана, одной тридцать четыре, другой тридцать семь, ну что берёте…

Меньше минуты колебания, а потом внутренний голос сказал: 

- Почему все думают, что хороший отдых, это Чёрное море и жаркое лето, а тут, можно сказать, выпал шанс, приглашение в Арктику…

И Тоня кивнула, громко сказав: 

- Беру, спасибо. Тебя как зовут…

- Шура.

- Шурочка, у тебя добрая душа, ты никому не дашь замерзнуть, тебе сколько лет…

- Семнадцать…

- Я так и подумала, не зачерствела…, береги душу, одевайся теплее…

- Вы тоже там, отогрейте жениха своего и ещё, - Шурочка вдогонку прокричала, - тринадцать дней, двенадцать ночей, теплоход-ледокол “50 лет Победы” …

Так они и поговорила на одном языке, и каждый о своём…

Там не было лазурных волн, избалованных дам в изысканных купальниках, не было золотого песка и девушек с утра в вечернем гриме… Были молчаливые, бескрайние льды и полярные дали, живописные утесы, извилистый водопад, уходящий прямо в море, и разноцветные мхи, точно, как на той фотографии… И во льдах я никого не нашла, даже замерзающего медведя… Край земли, только одичалый холод пронизывающий просторы…

И как поётся в старом русском романсе…

- Я это сделала рассудку вопреки, но я ничуть об этом не жалею... 

Правда, совершенно не жалею, две молодые женщины были лёгкие, ничем не обременённые, они работали инструктором йоги в фитнес центре, две спортивные, весёлые и простые молодые женщины, и питание было вкусное, и что останется в памяти на всю жизнь – это совершенно замечательный ночной бал, усеянный маленькими огоньками, как опрокинутое звёздное небо, только ярче… и когда появился капитан в белом кителе с золотыми пуговицами, высокий, красивый, статный и весело сказал: 

- Я приглашаю всех дам… на вальс…

И правда, танцевал без устали, маленький духовой оркестр, состоящий из тех же
матросов нашего парохода, по несколько раз повторяли вальс “Князь Багратион”, “Вальс Маскарад” и “Вальс до минор #7”.

Капитан действительно протанцевал с каждой дамой полный круг и поблагодарив, поцеловал руку.

Только один раз, когда капитан пригласил Тоню, прозвучал грустный вальс Шопена и Тоня ощутила прилив внезапного волнения, ей казалось, их глаза и мысли плыли в соединении, что подтвердили полученные фотографии, она отметила, что глаза капитала, с какой-то особенной нежностью смотрели на неё…

- Красивая пара, - подумала она, отдав дань платью, Светлана отдала ей своё белое лёгкое платье, словно созданное для вальса.

Этот бал команда устроила в честь всех пассажиров, которые купили последний тур, все собранные деньги пойдут на ремонт судна и у всего экипажа это была прощальная поездка.

За это время все сердечно подружились, породнились и Тоня настолько расслабилась, что позабыла и про Москву, и про клуб, и про ту злополучную незнакомку…
 
Две недели прошли на одном дыхании, она и прыгала по тем огромным валунам, как на клубной фотографии, и носилась по берегу с распростёртыми руками, и дышала воздухом Севера, и касалась рукой океана Ледовитого, и моря Баренцева.

Увидев девушек, капитан им крикнул:

- Девочки, есть поверье у варяг, кто впервые коснётся воды северной, желание задумывайте, точно исполнится…

Вернулись в Мурманск, распрощались все друг с другом крепкими объятиями, обменялись телефонами и счастливые, посвежевшие возвратились кто куда…

Не прошло и трёх часов, как Тоня вернулась в свою большую дружную семью. Она, как и большинство девушек, училась на последнем курсе, в институте иностранных языков, у неё давно была своя комната и родители старались не вмешиваться в её пространство. Для них её скорое решение отпуска на Северном полюсе было совершенно неожиданным, но решили не вмешиваться и когда увидели счастье в глазах дочери, то лишний раз поняли, что это возраст взрывных эмоций и лучше не препятствовать…

И Тоня первое, что сказала:

- Мамочка спасибо, что ты меня ни о чём не спрашивала и не отговаривала… иначе я никогда не поняла бы, правильно я сделала или нет.

- А сейчас поняла, - робко спросила мама за ужином.

- Я страшно голодна, я вам расскажу всё с самого начала, как началась история севера.

Но маме не терпелось услышать, только ответ на один вопрос:

- Ехать надо было...

- Нет, конечно, - смеясь сказала Тоня, но я, на удивление, очень хорошо провела время и надышалась морем, и океаном, и вообще там особенная красота, но недели достаточно…

Мама успокоилась, потому что решила, что у дочери роман с каким-то моряком и выйдя замуж, она навсегда останется жить в Мурманске… Так что мама, по-своему
тоже была счастлива возвращением дочери.



                III



Тем временем Варшавские каникулы благополучно закончились и для Фиры Евсеевны, зима обещала быть тёплой под прикрытием лебяжьего одеяла. Она привезла письмо от Славика, красочно рассказала, как уговорила совершенно чужого человека приехать к ней, к никому неизвестной старушке и увидев его, решила, надо брать. Он ей понравился своей схожестью с поэтом Есениным. Положение правда, занимает скромное, работает в редакции журнала “Мне пять”, но зато холост и приветлив.

Фира Евсеевна тоже расписала ему Лару со всеми достоинствами, немного приукрасив её внешность, но в заключении добавила, что если он не приедет, то упустит своё счастье.

На самом деле Лара была и правда очень симпатичная, высокая, стройная девушка, с хорошей фигурой и добрым сердцем… Она из тех немногих людей на сегодняшний день, которые живут не только здравым смыслом, но и ощущениями… И неважно, что в её внешности нет ничего примечательного, важно, что это милое простое русское лицо с размытыми красками, относится к жизни духовно и творчески. 

Учится на журналиста и пишет стихи на разные темы, детские её вдохновляют особенно, ещё она очень хорошо рисует, словом, Фира Евсеевна считает, что с соседкой ей повезло, если что и врача вызовет, и накормит, и в аптеку сбегает.

Лара росла в многодетной, мало обеспеченной семье, но в двадцать лет на семейном совете, её отчим решил взять в рассрочку небольшую квартирку, в новом районе Москвы, а Фиру Евсеевну, коренную москвичку, выселили с Патриарших прудов и засунули сюда государственные органы, отобрав трехэтажный особняк себе в очередную резиденцию… Так Лора с Фирой Евсеевной и оказались соседями на одном этаже. 

То, что Фира Евсеевна нашла Славика, это было непередаваемым потрясением. По правде говоря, Ларе и Тоне просто понравилась эта игра, ведь никто не отменял Золушку, но это не значит, что они верили…

Удивлением было то, что он ещё написал ответ и Лара с любопытством открыла конверт, не веря своим глазам читала, что ему очень понравились стихи и что он готов их даже опубликовать в своем журнале “Нам пять”, и читая дальше, её удивление росло, он писал что ему бы хотелось иметь её фотографию, несколько слов о её жизни и ещё шесть, семь стихотворений, тогда это была бы хорошая презентация молодой, талантливой, начинающей журналистки...

Ну а дальше шло его поощрение…, какая она молодец, что придумала написать письмо из Вселенной практически на деревню дедушке…, а то, что дедушка оказался молодым, то смелость и её творческий порыв от этого не снижается…

И подписал постскриптум, что Фира Евсеевна ему призналась, что в Московских кругах его называют Славик и он не против. 

Девочки, конечно, встретились и всё друг другу рассказали, не посвящая Галю в детали, Тоня с ней продолжала вместе учиться, но больную для неё тему старалась обходить стороной. Надо признаться, что она притихла, словно стараясь примерить на себя платье, сотканное из добродушия…

Длинные зимние месяцы проходили в занятиях, летние встречи сократились. Как-то Лара, сидя в библиотеке почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и подняв глаза увидела молодого мужчину, фотографирующего её, она вопросительно посмотрела, а тот сказал: 

- Мы вместе учимся, два будущих журналиста, я вот уже и камеру приобрёл для работы, подвернулся случай, когда не надо было модели говорить, не шевелись, вот я и воспользовался случаем, не сердись.

Тогда Лара, улыбаясь, попросила одну фотографию себе…

- Не проблема, - сказал Костя, протянув руку. 

Лара, протянув свою добавила:

- Можно сказать, я тебе даже благодарна, мне нужна была фотография без улыбок и позирования, для детского журнала.

Костя пообещал сделать на выходных и показать в институте на выбор…

А что касается стихов, Лара отобрала десять, предоставив отбор стихов для презентации Славику, как редактору детского журнала.

И как кстати появился Костя с пачкой фотографий, сделанных вполне профессионально, надо бы и ей обзавестись фотоаппаратом и потренироваться.

- Попрошу консультацию у Кости, - подумала она, - свойский парень и Любушка у него чудная, совсем молоденькая девушка, смотрит на него влюблёнными глазами ребёнка.
 
Тоня, готовясь к последней зимней сессии, совершенно ничего не успевала и единственное, что рассказала Ларе, что к Новому Году приедет тот капитан, Сергей, который со всеми танцевал вальс.

- Сказал, хотел бы приехать на пару недель, спросил, не смогу ли я ему помочь.

На вопрос в чём, ответил:

- В жизни, - и засмеялся.

- А ты что…

- Я сказала, - разберёмся.

- А тебе он понравился… 

- Да, но он был такой красиво-неприступный, но танцуя с ним, я ощущала какое-то волнение, но нет, нет, ни о чём таком я не думала, скорее всего мне показалось.

- Так он что, специально к тебе приезжает…

- Да нет, конечно, пароход ушел в гавань на ремонт на месяц, две недели собирается провести у родителей в Хабаровске, надо им отремонтировать квартиру, стареньким родителям дети должны помогать, а потом, говорит, я с августа мечтаю в Москву…

- Тоня, а мне он нравится…

- Чем, ты же его не видела…

- Нравится тем, что искренне сказал, зачем приезжает, не пытаясь шутить, я услышала в этом грусть, говорит, что родителям надо помочь, значит он рукастый… и ещё, что и правду очень красив, на фотографии похож на молодого Тихонова. Вы правда очень красиво смотритесь, прямо сказочная пара во льдах….

Сказала и вдруг её осенило…, пара во льдах…

- Тоня, а не он ли твой герой во льдах, за которым ты на Северный Полюс понеслась…, а будучи там, обо всём позабыла…

Тоня вспомнила и засмеялась:

- А ведь я и правда, находясь там про всё забыла…

- Ну вот, он о себе и напомнил…, - продолжила Лара, добавив, - Тоня, если понадобиться, я могу тебе оставить ключи, решай сама, моё предложение в силе.

- Ларочка, ты прелесть, спасибо, конечно, а как же ты...

- Меня на Новогодний бал пригласила редакция “Мне пять”, Славик опубликовал мои стихи и в торжественной обстановке мне будут вручать медаль “Детский поэт года” …

- Почему ты молчала о таком событии…

- Тоня, не обижайся, сглазить боялась, ты же со своей Галкой общаешься, а у неё глаз чёрный и вообще, приглядись…

Тоня засмеялась и предложила перед отъездом и перед приездом Сергея, сходить куда-нибудь вместе.

- Я хочу вас познакомить. Давай я ужин приготовлю и предложу ему остаться у меня на две недели до моего возвращения, у меня обратный билет на тринадцатое января уже взят, а вылетаю я двадцать седьмого декабря, получается ещё и дольше. 

- Да ты ему сама позвони и пригласи, забыла…, под лежачий камень вода не течёт, пригласи на Рождество католическое двадцать пятого, я гуся с яблоками в духовке запеку, мама поможет, закусочки, маринады и салат оливье, а шампанское и торт вы принесёте, хорошо…

- Да не то слово…, я уже предвкушаю, Лара, я так рада, что ты у меня есть, спасибо тебе большое, знаешь, я многому у тебя научилась и нежнее быть, и ласковее…, мне даже мама сказала, что я помягче стала...

- Да брось, дорогая, ты хорошая, поэтому я с тобой осталась, а Галя пусть ищет себе благостное платье…, как говорила незнакомка из клуба…



                IV



- Серёжа, - робко начала Тоня, а он перебил её и сказал:

- Не верю… 

- Что не веришь, я же ещё ничего не сказала…

- Не верю, что ты позвонила, не перебивай меня, только выслушай…, а потом тихо положи трубку и я всё пойму… Тонюшка, я тебя ждал двадцать лет, дважды умирал затёртый льдами, звал тебя в бреду с обветренными губами и ты приходила в мои больные сны, и лечила прикосновением…, я помнил твои руки двадцать лет… И когда ты дотронулась до меня танцуя, я растерялся, только грустно улыбался своему счастью, потому что понимал, что нашёл тебя поздно, потому и промолчал…, понял, для меня всё уже поздно…, ты такая молодая… И спрятался от себя, закрылся и замолчал, я, конечно, не приеду, если ты повесишь трубку, но я настоящий морской капитан и не могу больше прятаться…, я полгода не нахожу себе места, я должен был сказать и теперь я готов к казни… Мне сорок четыре года и я тебя люблю...

У Тони потекли неожиданные слёзы, и она тихо сказала:

- Я жду тебя на Рождество, - и добавила, - католическое, - и закрыв глаза, увидела тот грустный вальс, ощущая знакомое волнение.   

Костя и Любочка, такие милые, позвонили накануне Рождества и прокричали:

- Открывайте ворота, вам подарки с Рождества…

Притащили огромную, пушистую, зелёную настоящую ёлку с гирляндами и шарами. 

Лара с маминой помощью, накрыла стол белой скатертью, поставили свечи, зажгли фонарики на ёлке, в бокалы поставили белые салфетки, салат оливье украсили мандаринами, на фарфоровой досточке сыр с виноградом и в центре запечённый гусь с мелкой круглой жареной картошечкой, и печёными яблоками.

Выглядело всё красиво и очень празднично, Тоня позвонила, сообщила, что Сергея встретила, голос у неё был хрустально-звенящий и можно было ни о чём не спрашивать, тем более что она в курсе последнего их разговора.

Вечером, где-то ближе к семи они приехали, у Серёжи был огромный букет белых хризантем и такой же огромный белый пакет, при этом он красиво представился: 

- Я почти что Дед Мороз, только тот прикатил бы в санях из Лапландки, а я приплыл с Северного Ледовитого океана и позвольте вручить вам подарок в доказательство, - и передал большой пакет, приличной тяжести.

Тоня не знала, что в пакете и девочки с любопытством с двух сторон развязывали белый бант, развернув ахнули от красоты и удивления, это была чисто выделанная шкура белого медведя, которую они, не сговариваясь, положили под ёлку…

Подарок пришелся по душе, а про хризантемы Лара сказала, что только эти цветы дышат грустью и печалью, осенней тоской и за это я их очень люблю…

И уже подняв бокал, Сергей сказал, что благодарит хозяйку дома за такой изысканный Рождественский приём, знает, что Лара талантливая журналистка и поэт, и просит позволения первый тост выпить за удивительно трогательную девушку, и поблагодарить её за приглашение… 

Ларе очень понравился Сергей, трудно даже было бы сказать, чем, потому что всем, в нём всё было настоящее, живое и душевное, особенно в тот момент, когда Сергей встал перед Тоней на колено и в стихах, можно сказать, признался в любви, и сделал ей предложение…, то даже у неё потекла слеза.


Я не мог закричать
И позвать в тишине,
Если поздно начать,
Ты скажи только мне,

Тебя не смею я тревожить,            
Твой юный трепетный досуг,          
Да староват, но я надёжен
И буду любящий супруг.


 
Тоня встала и обняв его с детской обидой сказала:

- А почему тогда, танцуя вальс со мной, ты ничего не сказал...

И он, как-то грустно улыбнувшись, произнёс:
 
- Лишь в чувстве меры, истинное благо.

- Красиво, - повторив слово в слово, произнесла Лара, - Шекспир… у него всё, как в жизни,


               
                V



Лара не знала, как выглядит Славик, но у него была её фотография, поэтому Славик встречая её, моментально увидел и подойдя сказал:

- Ты в жизни симпатичнее и моложе, на фото строже, и не вписываешься в детские стихи. А сейчас хорошо.

- А ты хорошо говоришь по-русски, а пишешь с ошибками.

- Говорю хорошо, потому что в школе был отличник, зубрила. Потом, самый лучший учитель, это пожить в стране, я два года прожил в Саратове, работал в местной газете…, а пишу плохо, потому что я диктую компьютеру, а он глупый.

- Высокий, симпатичный, но не зажёг, - подумала Лара ещё в аэропорте, глаза встретились и улыбнувшись, разошлись, - но я же не в роман летела, я же в Новый год, в журнал, в премию и медаль, - да отвечала душа сознанию, но мне тоже
хотелось участия.

Редакция встретила дружно и весело экскурсией по городу, знакомством с достопримечательностями.

До Нового года оставалось четыре дня, Варшава нарядная красивая и Лара с удовольствием день проводила одна, а по вечерам кто-то из журнала заезжал за ней и все вместе ужинали в кафе, последних два вечера провели со Славиком, он был весел и прост, как старый приятель, общение без напряжения с посторонним человеком многого стоит.

Такой фантастически-красивый Новый год превзошел все Ларины ожидания. Редакция арендовала дом в лесничем хозяйстве, в мире непуганых зверей, которые заглядывали в окна без страха и тревоги, олени гордо разгуливали и беззаботно ели с руки.

В редакции двадцать человек, каждый должен был принести два блюда с приготовленной едой на двадцать человек, потому что этот дом в лесу отрезан от мира магазинов и принадлежал журналу всю Рождественскую неделю. В доме был бассейн, но самое большое удовольствие обещала утренняя баня с прорубью, вблизи основного дома.

Стол от разнообразия и количества яств ломился, это была воистину волшебная ночь, потому что кроме стола со всевозможной едой не похожей ничем на русскую, ещё был ночной спектакль, посвящённый рождению Христа с Ангелами, а уж под занавес, чтобы проснулись спящие, ввалился огромный Дед Мороз с мешком подарков, только он их не дарил, а каждый выигрывал, как в лотерею, но билетом служил твой эмоциональный вклад…

Первый раз потеплела душа и что-то проснулось, когда Славик, взяв гитару, запел романс, Рождественский романс Бродского…

Словно его глазах бережно накрыла грусть, проявился другой свет, волна общего душевного понимания и это всколыхнуло её душу…

Он получил лучший приз, необъятного размера белого медведя.

Любопытное совпадение, я неделю спустя получила в подарок от Сергея шкуру медведя, а Славик, практически такой же подарок…, - странное совпадение подумала Лара.

В те свободные дни до Нового года, гуляя по городу, она размышляла, чтобы такое смешное и симпатичное подарить всему журналу на Новый год за их радушный прием, за заботу, за то, что столь высоко оценили её творчество и, безусловно, за то, что приняли в свою семью, как родственную душу.
 
И ей пришла в голову мысль нарисовать картину под названием “Новогодняя вечеря” по типу известной картины Леонардо Да Винчи “Тайная вечеря”. По памяти повторить рисунок сложно, поэтому она для, начала, купила открытку и всё необходимое, на двух плотных листах она нарисовала стол, рассадила людей, по типу святых, соблюдая должностную иерархию работников журнала, в редакции их было почти вдвое больше, поэтому на двух листах как раз все поместились и, облачив всех в священные  одежды, получилось максимально похоже.

Сто раз Лара поблагодарила Костю, научившего её фотографировать, теперь фотоаппарат и телефон, стали её лучшими друзьями, заменившие ей косметичку с духами…

За совместные Варшавские вечера набралось много фотографий и несложно оказалось заменить лики святых с написанной ею “Новогодней вечери” на вырезанные лица из фотографий. Всё получилось замечательно, ей понравилась эта идея и, к её радости, она с ней отлично справилась. Ничего не проходит даром, сперва кружок умелые руки, потом детская художественная школа и взрослые уроки живописи, которые она всегда посещала в университете…

Вот и до неё дошла очередь, громко произнёс Дед Мороз… Под громкие крики, скандируя, вышла Лара, все замерли в ожидании поздравительных стихов…

Взрыв аплодисментов и криков передать невозможно, в тот момент когда Лара развернула картину, все ринулись искать себя, разглядывать друг друга, эта был настоящий Новогодний сюрприз, каждый обнимал и целовал, и чувствовалось главное, что никто не пожалел, что пригласил её на Новый год, что наградил премией года и принял в свою семью…

Лара счастливо расплакалась…, а сколько было смеху и игр в бане под утро, про это она возвратясь расскажет… 

Тёплое дружеское прощание, крепкие объятия и поцелуи в обе щеки, свозила какая-то недосказанность, но не более того…

Уже прилетев в Москву, она поняла это чувство, Славик ждал обратную реакцию, он ожидал, что и она его пригласит, а она в свой счастливый, душевный вояж его не пригласила, не нашлось ему там места…, это его очевидно расстроило...

Почувствовав его состояние, она не стала звонить, не доверила волнующемуся голосу. Рука, предательница, писала, прочитав, опять стирала, нельзя так низко пасть, чтобы самой просить обнять…

Вот такую борьбу вела Лара сама с собой, не понимая себя… То ли какие-то флюиды всё же были, то ли европейские объятия она приняла за что-то большее, но несмотря на душевную смуту, вместо письма, написала стихи:


Как после праздника безлюдно,
Звучание души твоей умолкло,
Я чувствовала поминутно,
Теперь погасла моя ёлка.

Я вдалеке от праздной суеты,
Вокруг таинственная грусть,
Твой след, неимоверный доброты
Тревожит, хочется тебя вернуть…


И поскорее отправила, чтобы прекратить игру в сомнения…

И всё-таки они из общей вселенной, потому что он тоже копался в своей душе и не понимал её закрытости, а про разное воспитание чувств, не подумал…

Получив её письмо, Славик, не раздумывая, написал, что был бы рад её увидеть и у него как раз осталась одна неделя до начала нового рабочего года.

 - Прилечу, позвоню…

Получив такое сообщение, что-то треплющееся в душе, погасло, никаких тебе виньеток, всё те же приятельские объятия…

- И перестань рисовать, - сказала она сама себе.

Взяв себя в руки, встречать в аэропорт не поехала, но в доме марафет навела, как говорила когда-то бабушка, накрыла стол, приготовила горячий русский обед с закусками и десертом и, конечно, с помощью мамы, нескольких институтских друзей, и даже Фира Евсеевна сделала фаршмак. 

Тоню с Серёжей, который ещё оставался в Москве, она в день приезда не пригласила, решила сперва разобраться с ним наедине.

Кстати, её квартирой Сергей не воспользовался, но своими регалиями воспользовался в загсе, где капитану сделали исключение и на следующее утро влюбленных зарегистрировали, что позволило им на неделю снять красивую гостиницу, там они провели свою первую медовую неделю, а потом Сергей снял небольшую квартирку возле университета и 27 января он улетает на несказанно долгий срок…

Все события в их жизнях меняются, как в калейдоскопе…

На следующей неделе, в четверг, решили всем вместе, вчетвером пойти в клуб путешествий, ведь каждая из девочек, так или иначе, считала для себя это кафе счастливым и хотелось одновременно послушать увлекательный рассказ.




                VI



Славик прилетел около двух, позвонил и сказал, что приедет, не уточняя время…
Лара сама по себе решила, что сразу возьмёт машину и приедет с корабля на бал,
поэтому горячий обед стоял в ожидании, но потихоньку остывал, а к пяти вечера полностью остыл, сыр прослезился, форшмак заветрился, а Лара скисла…

Славик же, как европейский парень, забронировал себе на неделю отель, принял душ, заказал лучшие чайные розы и купил столько, сколько дней они были знакомы, получалось четырнадцать, в Польше тоже не дарят чётное число, поэтому к пяти часам вечера, пахнущий одеколоном и счастьем с букетом из пятнадцати роз…

В раскрытой двери его встретили потухшие серые глаза, которые от встречи не зажглись и розы, не дождались её прикосновения.

- Проходи, - сказала она холодно, - я не знала, когда ты придёшь, обед остыл…

Славик не очень-то понял свою вину, но попробовал включить юмор сказав, что готов разделить с ней холодный ужин…

- Попробуем, - сказала она, но общих тем не оказалась и выпив по полбокала шампанского, замолчали совсем.

Чем-то похожие натуры, одинаково замкнутые, одинокие, добрые, нежные…

Страх раскрыться проявился у Славика давно и вот уже тридцать пять лет живёт в клетке своих эмоций…

И Лара, в сущности и добрая, и услужливая, и творческая, а какой-то страх необъяснимый не отпускает с тех пор, как ушёл из дома родной отец, ей и трёх не было, она его не помнит, бабушка рассказывала, как мама пять лет проплакала, потом вышла замуж, отчим был неплохой, но двух малышей любил больше, поэтому и решил купить ей маленькую квартирку, отделить от своей семьи…, говорят же, что всё тянется из детства…

Может и у Славика было что-то не так и в это мгновение створки её сердца распахнулись, она подошла к нему и они, не ссорясь помирились…

Четверг был самым смешным вечером за весь прошлый год…

Сергей и Славик сразу нашли много общего, потому что Славик был в командировке в Мурманске, когда жил в Саратове, а родная сестра Сергея живёт в Познани и учится там по обмену в университете…

Они себя по непонятной причине сразу почувствовали братьями, но когда вошёл Николай Михайлович, закадычный друг Сергея, оказывается эти льды они вместе фотографировали, наш географ-путешественник на этом же корабле и жил, когда пароход неделями стоял на причале…

Хохотали до слёз, когда Николай, почти что его ровесник сказал:

- Выходит там ты меня приютил, а тут я тебе, можно сказать, холостяцкую жизнь омолодил.

И шампанское, вперемежку с тостами, текло рекой, и вот уже, и сердечные поздравления подхватило всё кафе, все кричали:

- Горько...

В какой-то момент Славик, выйдя из-за стола сказал:   

- Извините, не только у вас тут друзья, если я не ошибаюсь, у меня там сидит наша сотрудница, - и он направился в противоположный угол, и, наблюдая внимательно за Славиком увидели, как он, дойдя до последнего столика, подошёл к полной женщине, она встала, и они обнимались и смеялись, и уже вместе, подойдя к Ларе и Тоне, Славик сказал: 

- Это Зося, - онемевшие не сговариваясь встали, Славик добавил, - Зося, наша сотрудница два года, как работает у вас в какой-то газете…

- Зося, - спросила Лара, - так Вы что меня специально к Славику послали и, выходит, про скучающий дуб возле окна знали…

- Знала, что он хороший и честный человек, лучший в журнале и очень талантливый, и Вы, одинокая, милая и добрая, помните, как Вы меня к столу сразу пригласили…, и вижу, я не ошиблась, - при этом она улыбнулась, и сразу помолодела…, и её грустные серые глаза удивительно красивые, засмеялись…

- А я как же я, - прошептала Тоня, меня-то почему во льды послали…

- Потому что только там неиспорченные женской лаской, настоящие мужественные мужики остались…, но с Вами Тоня, я промахнулась, самой надо было туда лететь, я бы уж Сергея никому не отдала… 

Трое мужчин стояли, ничего не понимая…, через минуту Николай Михайлович сказал:

- Минуточку, а я только что из льдов вернулся и женской лаской не избалован…


Мир сострадания…, в каплях добра,
Каплю внимания…, просит душа,
Щедро делись…, не жалей серебра,
Не проходи…, поделись неспеша,

Капля внимания…, капля тепла,
В Гипербореях… когда-то текла…



Наташа Петербужская © Copyright 2025. Все права защищены.
Опубликовано в 2025 году в Сан Диего, Калифорния, США.