Я всегда буду рядом! 105

Взяв в руки саксофон, Макс заиграл на нём, не сводя глаз с Миреллы. Слушая его музыку, Кирилл понимал, что в ней Макс сейчас выражает свою тоску по любимой, страх перед будущим без неё и безграничное счастье быть с ней рядом. Мирелла заворожённо слушала его исполнение и понимала всё, что он хотел донести до неё. Кирилл не мог не отметить, как великолепно играет Макс. Они не заметили, как в гостиной собрались все домочадцы, зачарованные талантом нового музыканта, который так долго скрывал свои способности. Когда он закончил, все громко зааплодировали.
- Мой папа, - произнёс Лео на итальянском языке, радостно хлопая в ладоши.
- Мой любимый сыночек, тебе понравилось, как папа играл на саксофоне? - спросил его Макс.
- Да! - ответил малыш, обнимая его за шею и положив голову на плечо. Макс нежно гладил его по спине.
- А что с ёлкой? - спросил он.
- Её тоже нарядили! - послышался ответ.
Только сейчас Макс заметил, что Амандо продолжает снимать всё на камеру.
- В прихожей стоят коробки с салютами для Нового года, - сказал Алексей Николаевич. - Предупреждаю, чтобы никто не отнёс их на кухню поварам.
Все рассмеялись.
- До ужина ещё почти час, - сказал Алексей Николаевич. - Давайте разойдёмся по своим комнатам, чтобы освободить территорию слугам для уборки.
Забрав жену, они втроём поднялись к себе. Макс решил посвятить этот час самым дорогим для него людям - сыну и жене. Они играли с Лео в различные игры. Особенно малышу нравилось играть в догонялки, где папа ловил его и подбрасывал вверх, а потом он летел на самолёте высоко-высоко. Родители с любовью смотрели на сына, как заразительно он смеялся, и смеялись вместе с ним. Лео нравилось, как папа катает его на спине, а мама находится рядом для подстраховки. Как только Макс пытался стряхнуть сына со спины, мама громко охала от испуга и хватала его на руки. Лео заливисто смеялся и снова просил посадить его верхом на папину спину.



Как только Макс стряхнул с себя сына, он быстро встал с пола, схватил их обоих в охапку и отнёс в кровать.
- Лео, мама боится щекотки, - шепнул он сыну на ушко. - Давай её немного пощекочем?
Малыш радостно улыбнулся и кивнул. В его глазах зажглись озорные огоньки. Они навалились на Миреллу и стали щекотать. Она хохотала до слёз, отбиваясь то от мужа, то от сына. Когда Лео заметил, что из её глаз текут слёзы, он затих и молча смотрел на неё. Ударив рукой отца, он строго сказал:
- Папа, пестань! Мама пачет. Ей больно.
Он обнял за шею мать, крепко прижавшись к ней, потом посмотрел ей в глаза и, вытирая слёзы с её лица, стал целовать в нос, в щёки, в лоб, в глаза, как это делал всегда отец.
- Мамоцька, не пачь. Лео любит тебя сино-сино, как папа.
- Ах ты, родной мой, ненаглядный мой сыночек, - ласково промолвила она, - если бы ты только знал, как сильно мама любит тебя.
Она стала тоже его целовать в глазки, в носик, в щёчки... Лео не выдержал и стал смеяться.
- Сыночек, давай с тобой поцелуем папу? Он у нас самый лучший и самый-самый любимый.
Лео кивнул и сразу же обнял за шею отца, прижавшись к нему всем своим маленьким тельцем.
- Скажи папочке, что ты его очень сильно любишь, - шепнула ему на ушко мама.
Лео посмотрел в лицо отцу и погладил его по щеке.
- Папоцька, я оцень сино любу тебя, - ласково прошептал он.
- И я тебя очень сильно люблю, сыночек мой. И маму тоже сильно-сильно люблю. Вы для меня дар судьбы.
Они сидели, обнявшись, втроём. Такими их и застала Джиневра.
- Няня, как хорошо, что ты пришла, - обрадовалась Мирелла. - Я хочу, чтобы ты кинула камни на Катерину и на нашего отца - Алексея Николаевича.
- А что ты хочешь узнать?
- Будут ли они вместе? Я заметила, как смотрит отец на тётю Катю. Они оба одинокие. Любимый, ты пока сходи с сыном к Киру с Ингой. Пусть они поиграют с племянником.



Как только они вышли, Джиневра быстро прочитала слова на непонятном языке и бросила горсть камней. Склонившись над их причудливой россыпью
, Джиневра словно колдовала над самой судьбой, а Мирелла, затаив дыхание, следила за каждым её движением. Няня, извлекая из складок платья ещё один, гладкий, словно речная галька, камень, прошептала над ним слова древнего заклинания и добавила его к остальным. Взгляд её скользнул по раскладу, и тонкая усмешка тронула губы - в ней читалась ирония и какая-то горькая неизбежность. В груди Миреллы вдруг шевельнулась тревога, предчувствие сгустилось в воздухе, словно перед грозой. Не в силах больше выносить гнетущее молчание, она взмолилась:
- Няня, прошу, скажи! Что ты видишь? Твоё молчание тревожит меня, сердце готово вырваться из груди!
- Успокойся, дитя моё, успокой своё доброе, любящее сердце. Сама судьба сплела их нити воедино. Ты, как всегда, оказалась прозорлива - они будут вместе.
- Но почему эта усмешка? Что она значит?
- Ах, девочка моя… Твой отец давно положил глаз на Катерину, ещё до того, как примирился с твоей матерью. Вот же бесстыдник! Но Катерине он не изменит - нет. Он полюбит её по-настоящему, осыплет золотом и драгоценностями. И это, разумеется, не понравится твоей матери. Она потребует раздела имущества, и, движимая не жадностью, но горькой обидой, отнимет у него львиную долю. Ей будет невыносимо осознавать, что он никогда не любил и не ценил её так, как Катерину. Но ты не переживай за них. Катерина - женщина мудрая. Она сделает всё, чтобы твой отец согласился на все условия твоей матери при разводе. Она сама испила горькую чашу предательства до дна и искренне посочувствует нашей синьоре.
- Надеюсь, они не станут врагами, - прошептала Мирелла, и без того бледное лицо тронула мертвенная тень.
- Не станут. Их дети - вот нить, что свяжет их в узел дружбы, - успокоила её Джиневра.



Склонившись над гадальными камнями, няня внимательно изучала их расположение. Потом, прикрыв ладонью несколько, вновь прошептала что-то невнятное. Подняв глаза, она изумлённо ахнула.
- Говори же, нянюшка, ради всего святого, говори! - взмолилась Мирелла.
- Катерина… плодовита! Отец твой захочет дитя от неё.
- И что с того?
- Решение останется за ней. Камни не хотят открывать все карты, но мне кажется, она согласится. Разве может женщина устоять перед любовью? А от любимого мужчины женщина всегда жаждет продолжения рода.
- Няня, а Инга с Кириллом? Как это отразится на их отношениях?
Джиневра снова углубилась в чтение каменного расклада, бросила на пол ещё несколько крупных осколков. Взгляд её стал острым, проницательным.
- Сначала их мир пошатнётся, но ты, Мирелла, сумеешь найти нужные слова, откроешь им глаза на происходящее.
Дитя моё, им не о чем тревожиться. Это их родители. Ты верно сказала - не стоит им вмешиваться. Родители сами найдут свой путь. И в конце концов, все будут счастливы.
Мирелла, погружённая в свои мысли, невидящим взглядом смотрела в окно.
- О чём ты сейчас думаешь? - тихо спросила Джиневра.
- Я чувствую себя виноватой… Я оказалась этакой сводней. Это моя инициатива. Я не предвидела последствий, к которым может привести эта связь.
- Всё будет хорошо, - утешила её женщина. - Не вини себя. Если это судьба, то ничто не сможет ей воспрепятствовать. С кем суждено быть, с тем судьба сведёт вновь.
В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату вошёл Макс с мирно спящим Лео на плече.
- Вы закончили свои дела? - прошептал он, стараясь не разбудить малыша. - Наш соня уснул. Джиневра, пойдём со мной в детскую. Я сам уложу его в кроватку, чтобы не потревожить сон.
Джиневра, словно проворная белка, мигом собрала обкатанные волнами камушки, бережно уложила их в потёртый мешочек и спрятала под складками платья, словно храня тайну, доверенную ей самой судьбой. Они поспешно вышли, оставив Миреллу наедине с тревогой.



Мирелла опустилась в кресло, закрыла глаза и вновь, как заезженную пластинку, прокрутила в голове весь ритуал гадания. В памяти всплывали слова няни, её тихий голос, предостережения и наставления, сплетающиеся в запутанный клубок предчувствий.
В этот момент её и застал муж. Он подошёл неслышно, словно крадущийся леопард, подхватил её на руки и опустился в кресло, устраивая жену у себя на коленях.
- Я изголодался по тебе, - прошептал он, обжигая поцелуями нежную кожу шеи, затем осыпая жадными касаниями грудь.
Мирелла ласково провела пальцами по его волосам, утопая в знакомом аромате, и прошептала в ответ:
- Нам же скоро на ужин.
Он бросил взгляд на часы, висевшие над камином.
- Ты права… Какая досада. Я мечтал утонуть в тебе, насладиться каждой секундой.
- Тогда поведай, что нашептали тебе камни? Что-то ты не похожа на лучезарное солнце.
Мирелла подробно пересказала ему всё, что услышала от Джиневры, словно делясь тяжёлым грузом.
- Не кори себя, любимая. Твои побуждения чисты, словно горный ручей. И я рад, что в конечном итоге всё обернётся к лучшему. Мы обязательно поддержим маму, когда это потребуется. Да, ей придется пройти через тернии, ощутить горечь предательства, но зато она сможет в полной мере оценить любовь Амандо, его преданность. Всё, закрыли эту тему. Мы вмешаемся лишь в крайнем случае, когда не останется иного выхода. Обещаешь?
Мирелла едва заметно кивнула, соглашаясь.
- А теперь спустимся. Кажется, внизу уже все собрались.
Спустившись, они замерли, поражённые открывшимся великолепием гостиной. Дети, утомлённые дневными играми, мирно спали в своих комнатах.
За ужином Макс объявил, что, в честь новогодней ночи, завтрак переносится на два часа.
- Постарайтесь выспаться, чтобы проснуться бодрыми и полными сил, - с улыбкой произнёс он.





    Продолжение следует