Зеркало

Ефросинье жизнь выдалась длинная, настолько длинная, что она сама не ожидала такого поворота. В семьдесят усталости и боли не было. Свой дом, своё хозяйство, дел непочатый край.



В восемьдесят так же, как и в семьдесят, только прыти поменьше стало. В девяносто ничего не изменилось в жизни Ефросиньи, всё как обычно двух бычков на мясо, двух свинюшек, десяток гусей откормила и часть сдала.

 

Но все стало менятся всё вокруг, как-то неожиданно опустела деревня, покосился забор и попросить поправить стало некого, всё бурьяном заросло и родная деревня стала похожа на дикие заросли. И только Ефросинья жила себе, почти не менялась, кроме как немного ниже стала, что ли. Зеркало, что в сенях висело, стало выше. Раньше Ефросинья, проходя мимо, смотрела в него спокойно, то последнее время стала приподниматься на носки, чтобы глянуть на своё лицо в платочке, из-под которого выглядывала непослушная рыжая прядь волос. Со временем обдала седина, но рыжие волосы тоже оставались, только всё меньше и меньше. Эдакая медь со сталью в одну прядь выглядывала из-под платка.

 

В молодости Ефросинья была ого-го, огонь-баба, многих с ума свела. А некоторые, женясь и прожив в семье несколько десятков лет, по-прежнему сохли по Ефросинье. А Ефросинья потеряв в молодости возлюбленного, решила больше не подпускать к себе эту разрушительницу, по имени любовь.

 

Всех пережила Ефросинья всю деревню. Сначала переживала, а порой плакала, потом свыклась с мыслью, что одна-одинёшенька осталась. Время шло, боль уходила на второй план, а потом на сорок пятый и вовсе исчезала в дебрях мозга. В свои девяносто с хвостиком Ефросинья уже почти не вспоминала жизнь свою длинную и порой тяжёлую, она просто жила. Вставала каждый день в одно и тоже время, делала дела накопившиеся, кормила гусей да живность свою. Коты были первыми друзьями, практически семьёй.

 

Тот день с утра не задался, первый раз в жизни Ефросинья встала позже, и ведь даже мяуканье котов не помогло, какой-то странный день. Проходя мимо зеркала, с трудом приподнялась на носки, почувствовала резкую боль в спине, и решила сегодня самой себе не показывать язык, а завтра сделать это несколько раз. Но завтра не настало, днем Ефросинья как обычно переделала все дела и легла немного полежать, чего раньше никогда не делала, и больше не вставала.

 

Дом осиротел внезапно, собственно, как и все остальные дома. Дому было много лет, он давно стоял, немного покосился, но был ещё тот тертый калач. При должном уходе стоять ему и не перестоять. Но как и остальные брошенные дома, которые долгое время приносили своим жильцам глубокое чувство спокойствия, вдруг стали покинутыми и ненужными. Так и дом Ефросиньи осиротевший стал в одночасье ненужным. Мародёры давно заприметили добротный дом, но ждали своего часа, и дождались. Весь металл, раритетные стулья и буфет были унесены бессовестными мародерами. И дом облачился в плачевный вид в первый же год своего одинокого сосуществования. Облачился, но не опустился. Во второй год приехали мародёры другого уровня, эти искали добротную доску для строительства своей дачки. Не знали, в силу своей молодости или природной глупости, что на чужом счастье своего не построишь. Но это осознание пришло намного позже, когда от набитых жизнью шишек мозг стал думать шире.

 

Молодой паренёк Максим, по совету свекра своего, поехал в соседнюю заброшенную деревушку искать пиломатериал для своего дома. Самый хороший — это, конечно, пол, на пол всегда ложили добротную половую доску. Обойдя большое количество домов, так и не найдя искомое, Максим хотел было уехать ни с чем, но тут заприметил дом Ефросиньи. Дом смотрелся интереснее, чем остальные, в нем сохранились окна, и крыша была целехонька. Но входная дверь была открыта настежь, как и в остальных домах, видно было, что мародёры уже посетили этот дом.

 

Как можно ближе подъехал Максим к дому, но тут же попал в какую-то яму колесом и не мог выбраться, битый час старался вызволить автомобиль, но всё было безуспешно. Пошел в дом посмотреть что-нибудь, имело ли смысла вообще сюда ехать. Хорошую доску нашёл, но вот ведь оказия какая, машина, которая выехать не может.

 
В следующий раз взял своего друга в помощь. Приехали рано, ведь доску снимать — дело не быстрое. Яму объехали, хватит и одного раза. В дом завалились с топорами и пилой. Максим в дом зашёл и у старого зеркала остановился. Удивился, что в прошлый раз не заприметил. Зеркало добротное, в красивой оправе, только очень пыльное сразу приглянулось Максиму.

 

Такое бы он у себя в доме повесил, больно обрамление красивое. Рамку вот только красным лаком покрыть, и как новое будет.

 

Следом за Максимом в дом зашел Илья, друг и сосед по даче. Илья в зеркало взглянул, и почудилась ему старуха в тряпьях, пальцем будто грозит. Илья набожный, со страху чуть не помер, голос потерял, и себя, похоже, тоже.

Максим ничего не подозревая стал топором снимать угол. Да только силы напрасно потратил, ничего не сделал. Так несколько щепок нарубил и всё.

- Илья, где ты там застрял, иди глянь, такое добротное, не поддаётся! - крикнул Максим.

Но Илья как сквозь землю провалился.

Максим пошёл его искать, нашел, Илья сидел в машине очень испуганный. Сколько ни уговаривал его Максим всё было без толку. Пошел Максим в дом, хоть зеркало забрать, чтоб не с пустыми руками-то обратно ехать.

Зеркало не поддалось с первого раза, намертво прибитое к стене никак не хотело покидать старое место. Но Максим все же изловчился и понял, как оно было прикручено к стене. Так уже давно никто не делает. Максим сначала снял само зеркало, а уж потом рамку. Видимо, рамка представляла какую-то ценность, раз её намертво прибили к стене, или так было принято делать, сейчас уж и не разберёшь. Наконец резная рамка поддалась и с жалким скрипом последнего крепежного гвоздя сошла со своего векового места.

Оказавшись в руках Максима, рамка показала всё своё величие. Аккуратно вырезанная руками искусного мастера предстала во всей своей красе. На рамке был вырезан лес с деревьями, кустами, грибочками на пнях, лесными зверями. А на самом верху была вырезана морда медведя, очень искусно. Максим был зачарован такой красотой и одновременно удивлен наличием такого в простом, на первый взгляд, деревенском доме.

 

Громко чихая, Максим покинул брошенный дом, с тоскою смотря на неудавшуюся попытку поживиться дармовой доской, и вспоминая грубые шуточки тестя по отношению к своей никчемной натуре, «ни украсть, ни покараулить», говорил тесть про Максима. Илья сидел по-прежнему в машине, вытирая платочком не первой свежести лицо и шею. Жара вынуждала выйти, но Илья упорно сидел в машине и не сдавался. Максим положил рамку и пошёл за зеркалом. При виде зеркала у Ильи волосы встали дыбом. Он вырвался из жарких лап советского автопрома и побежал в сторону дома. Максим на все лады звал Илью, но тот только удалялся и скоро скрылся из виду. Максим пожал плечами и стал аккуратно укладывать зеркало. Дорога не близкая, по таким ухабам примерно час, а то и больше.

 

Когда Максим вернулся домой, то увидел жену у забора, она о чем-то говорила с соседкой, женой Ильи. Обе многозначительно смотрели на Максима. По тяжелому взгляду Максим понял, что Илья уже добрался до дома.

 Стараясь лишний раз не смотреть на дам, Максим с многозначительным видом понес рамку в сарай, а потом зеркало. Дома нашел перекус и пошел спать, понимая, что если женщины о чём-то беседуют, то это может длится до утра.

 Утром проснулся от крика жены, та пошла в сарай по какому-то важному делу и, конечно же, совершенно случайно посмотрела в зеркало и увидела страшную ведьму, злую, презлую.

 

Боясь увидеть вечно недовольного тестя лишний раз, Максим бросился в сарай. Там он жену не нашел, но в зеркале ему тоже кое-что показалось, но он толком спросонок не понял. Понял только то, что это зеркало надо срочно куда-нибудь деть. Первое желание было отвести на свалку, но руки сами взяли зеркало и аккуратно положили в машину, и рамку тоже не забыли.

 

В старом доме пришлось с рамкой повозиться, крепко накрепко Максим прикрепил рамку, потом поместил само зеркало. Старался на зеркало не смотреть, сердце стучало громко в груди. В старом доме было очень тихо, и все звуки были очень громкие, в окне бился мотылек, звук разносился по пустому дому.

 Вышел Максим из дома задом, боялся отвернуться, ему чудилось какая-то женщина, которая тихонько подметала пол и что-то шептала. Максим тихонько вышел и затворил дверь.

Дома он прикрикнул на жену первый раз в жизни, та хотела ему что-то рассказать, но Максим не дал договорить.

- Хватит свои сплетни таскать из пустого в порожнее, будешь так продолжать, уйду куда глаза глядят, достали вы меня со своим папой. Зарплату получу и куплю эти злосчастные доски, да-да, на что хватит, то и куплю, и всё на этом, — стукнул громко по столу кулаком.

 

 Жена Максима заткнулась и даже папе не позвонила, чтобы пожаловаться. Она поняла, что мужа можно потерять на раз-два, и решила сменить тактику обиженной дочери на сильную жену. И тактика сработала.

Максим больше в заброшенные дома не захаживал и других отговаривал.

Конец