Семь сестёр сестра тени

21
На следующее утро я поднялась рано. Собственно, меня разбудил
Рори. Вскарабкался ко мне на кровать и сообщил, что проголодался и
совсем не прочь поесть. А потому к тому времени, как Мышь
объявился на нашей кухне, мы с Рори уже сидели за столом и
завтракали.
– О, пахнет вкусно! – с порога воскликнул Мышь, к моему
немалому изумлению. Ведь от него так редко можно было услышать
доброе слово в свой адрес.
– Ничего особенного. Обычные гренки, поджаренные в молоке с
яйцом. Хотите?
– Хочу. Я их последний раз ел еще ребенком. С удовольствием,
если это не доставит вам хлопот.
– Свежий кофе на столе, – указала я на кофейник.
Рори погладил дядю по руке и знаками изобразил свой вопрос.
– Можно мне покататься на тракторе?
– Что? – Мышь вопросительно уставился на мальчика.
– Рори спрашивает, можно ли ему покататься на вашем тракторе, –
пришла я на помощь, бухнув перед ним тарелку с гренками.
– Еще чего! Конечно же, нет! – отрезал Мышь, с жадностью
набрасываясь на угощение. Совсем не так, как вчера за обедом. –
Восхитительные гренки! – воскликнул он, уминая поджаренные
хлебцы за обе щеки. – Люблю еду для маленьких детей. Вкусно! – Он
залпом выпил кофе, поднялся со своего места, не забыв прихватить со
стола составленный мною список. – Привезу, когда смогу.
И с этими словами ретировался вон.
– То есть трактора не будет, да? – спросил у меня Рори с таким
жалобным выражением лица, что у меня заныло сердце.
– Сегодня нет, Рори. Наверное, когда-нибудь в другой раз. Но как
смотришь, если мы с тобой совершим велосипедную прогулку, а?
Только оденься потеплее.
Рори порулил на своем велике в сад, и мы там набрали столько
яблок и мелкой черной сливы, сколько смогли унести. Старым
деревьям отчаянно нужна была обрезка. Но я знала, что обрезкой
садовых деревьев нужно заниматься лишь в разгар зимы.
– Мы же никогда это все не съедим, – со вздохом заметил Рори,
когда мы транспортировали собранные фрукты домой на скрипучей
развалюхе-тачке, которую я отыскала поблизости.
– Конечно, не съедим. Но сливы хороши и для пирогов. Да и
варенье из них получается отменное.
– Ты умеешь варить варенье? – страшно удивился Рори.
– Умею, – рассмеялась я в ответ, забавляясь его вопросу. Судя по
всему, ребенок вырос в полной уверенности, что все то, что он ест,
поступает из какого-то невидимого супермаркета.
Вторую половину дня я как раз и занялась пирогами. Рори же, как
всегда, потребовал для просмотра своего «Супермена». Я поставила
ему диск и вернулась на кухню, чтобы проверить, как там поживают
мои пироги в духовке, а заодно и выпить чашечку чая. Руки у меня так
и чесались, чтобы навести относительный порядок и в кухонных
шкафчиках, и в кладовке, но я сдержала свой хозяйственный порыв. Не
мое это дело наводить свои порядки в чужом доме.
Мельком глянув на часы, увидела, что уже почти шесть вечера.
Время готовить ужин для Рори. Поскольку обещанные продукты пока
так и не прибыли, я пошла в кладовку посмотреть, что там можно
найти съедобного.
Как раз тогда, когда я вынимала из духовки последний пирог,
отворилась дверь, и в кухню вошел Мышь с двумя пластиковыми
пакетами, полными продуктов.
– Вот и мы, – сказал он, тяжело опуская пакеты на стол. – У вас
что, вечеринка намечается? – он кивнул на пироги.
– Нет, просто насобирали в саду опавшие яблоки и решили
пустить их в дело.
Он достал из одного пакета банку с пивом и открыл ее.
– Хотите?
– Нет, спасибо.
– С Рори все в порядке?
– Все хорошо.
Я принялась разгружать продукты. Извлекла из мешка колбаскигриль, тут же выложила несколько штучек на противень и поставила
их в духовку запекаться.
– Приготовлю-ка я домашние чипсы, – сказала я, извлекая пакет с
картофелем. Затем достала из шкафчика нож для чистки картофеля. –
Надеюсь, Рори понравится.
– С учетом того, что они с Маргарет живут, главным образом, на
яйцах и консервированных бобах, уверен, он будет в восторге. Кстати,
я тоже не откажусь, если что-то останется.
Я про себя лишь усмехнулась. Надо же! А еда моя, кажется,
нравится ему все больше и больше.
– Чипсов должно хватить на всех, – заявила я уверенным тоном,
показывая на большой пакет с картошкой. – Пойду скажу Рори, что вы
приехали.
– Минуточку-минуточку! – что-то в голосе Мыши заставило меня
замереть на месте. Я повернулась к нему и увидела, что выражение
лица у него самое что ни на есть мрачное. – Хочу спросить у вас
напрямую еще раз. Так вы привезли с собой эту фигурку Фаберже?
Одно из двух: либо ее у вас здесь нет, либо вы просто не хотите
показывать ее мне. Мотивы ваши мне вполне понятны. Я хорошо
понимаю, почему вы не доверяете мне. В конце концов, я встретил вас
отнюдь не с распростертыми объятиями, это правда. Как правда и то,
что все это меня в конечном счете мало волнует. Уж тут поверьте мне,
Стар, на слово. Все вокруг считают меня откровенно дерьмовым
человеком. Я и есть дерьмо. Полное дерьмо! Люди не ошибаются.
Ах, так у нас приступ жалости к самим себе. Как трогательно!
Если он надеется, что я сейчас стану возражать и убеждать его в
обратном, то глубоко заблуждается. Не дождется!
– В любом случае, – продолжил Мышь, не обращая внимания на
мое молчание, – предлагаю вам сделку. Я рассказываю вам все, что
уже накопал об истории нашего семейства, а вы взамен показываете
мне кошку. – Потому что если это и правда Фаберже, то тогда почти
наверняка я знаю, кто именно подарил эту фигурку Флоре Макникол.
– Я…
– Мышь пришел! – радостно провозгласил Рори, вбежав в кухню.
Момент для продолжения разговора был упущен.
За ужином Мышь был гораздо веселее обычного. Во всяком
случае, я его в таком благодушном настроении еще не видела. Либо
пытается втереться ко мне в доверие, добивается, чтобы я потеряла
бдительность, хотя бы на время, а потом снова вернется в свое
привычное угрюмое состояние, либо приготовленные мною чипсы
действительно пришлись ему по вкусу. В любом случае я была рада за
Рори, когда дядя сделал попытку чем-то занять мальчика после
трапезы. Я предложила им сыграть в крестики-нолики, но Рори даже
понятия не имел, как в эту игру играют. Но когда я все самым
подробным образом ему объяснила, он немедленно вошел во вкус,
оглашая кухню счастливыми криками всякий раз, когда его крестики
побеждали. Я видела, что Мышь намеренно уступает ему, и это
неожиданное проявление доброты и понимания тоже вселяло надежду.
– Все, пора спать, – внезапно объявил нам Мышь.
Я глянула на часы: еще только начало восьмого. Но Рори тут же
послушно встал со своего места. Ни дать ни взять этакий маленький
солдат-новобранец, безропотно выполняющий приказы своего
сержанта.
– Тогда идем принимать ванну, – сказала я, протягивая ему руку.
– Спокойной ночи, Мышь, – попрощался с дядей Рори.
– Спокойной ночи, Рори.
Я наполнила ванну. Вначале Рори немного поплескался, а потом
откинулся на спину и закрыл глаза. Я намылила его волосы шампунем,
и он тут же нырнул под воду, потом вынырнул и открыл глаза.
– Стар?
– Да, милый.
Он извлек из воды руки и жестами показал мне:
– Мне кажется, Мышь меня не очень любит.
– Думаю, ты ошибаешься. Мышь тебя очень любит. Просто у него
плохо вот с этим. – Я показала на наши руки, намекая, что Мышь не
владеет языком жестов.
– Не беда! Мы его научим.
– Обязательно, – согласилась я с мальчиком и распростерла перед
своим лицом полотенце, чтобы он мог, выйдя из воды, соблюсти все
приличия, не уронив при этом своего мужского достоинства, и сразу
же укутала его. Потом я помогла пижамку и повела по коридору в его
комнату.
– Ну, что сейчас? Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь почитала на
ночь? Или у меня плохо это получается? – пошутила я, слегка
пощекотав мальчика.
– У тебя получается гораздо лучше, чем у Мыши. Почитай,
пожалуйста.
Рори повернулся первым, потом уже оглянулась я и увидела
Мышь, который стоял на пороге комнаты. Какое счастье, подумала я,
что он не понимает язык жестов, на котором мы только что
разговаривали с Рори.
– Укрыть тебя, Рори, поплотнее? – спросил у него Мышь.
– Да, пожалуйста, – безропотно согласился малыш.
– Спокойной ночи, милый. – Я поцеловала Рори и вышла из
комнаты.
– А у вас очень хорошо получается ладить с этим мальчишкой, –
заметил Мышь, снова возникнув на кухне, когда я уже заканчивала
мыть посуду. Из всех современных удобств больше всего не хватает в
этом доме посудомоечной машины. Ее бы я купила в самую первую
очередь.
– Спасибо.
– Полагаю, вам и раньше приходилось работать с маленькими
ребятишками, у которых проблемы со слухом?
– Никогда.
– Тогда как вы?..
Я коротко рассказала ему, при каких таких обстоятельствах
выучила в свое время язык жестов. Он внимательно слушал меня,
попутно достал из холодильника бутылку пива и с треском вскрыл
крышку.
– Любопытно, что вы так быстро сошлись с Рори, – бросил он
вскользь. – Возможно, потому, что вы ведь тоже немногословны. А
Рори лишние слова и не нужны вовсе. Он попросту не замечает их
отсутствия, как это замечает тот, кто хорошо слышит. Не очень-то вы
разговорчивы, я прав?
Ты тоже не особо разговорчивый, подумала я про себя.
– Вы ведь живете вместе со своей сестрой. Я прав?
Все-то он помнит, подумала я про себя и ответила коротко:
– Да.
– А дружок-то есть? Или что-нибудь посерьезнее?
– Нет. – И не твоего ума это дело. – А у вас? – нанесла я
ответный удар.
– Вы же прекрасно понимаете, что ни одна женщина на свете не
захочет со мной связываться. Ну и чудесно!
На такое заявление я не собиралась реагировать. Ни за что! А
потому начала молча расставлять чистую посуду по полкам и
шкафчикам.
– Вообще-то, – нарушил он молчание, затянувшееся
непозволительно долго, а потому явно приготовившись поделиться со
мной большей толикой сведений о себе, чем он намеревался это
сделать изначально, – я уже однажды был женат.
– И?
– Она даже считала меня вполне приличным человеком.
Я снова промолчала.
– А потом…
Молчание с моей стороны.
– А потом она умерла.
Вот это называется нанести удар под самый дых. Раз, и я
повержена на землю. Ведь на такое сообщение невозможно не
отреагировать. Тут уже не отмолчишься.
– Сочувствую. Мне очень жаль, что так случилось. – Я
повернулась к нему лицом, замерев в неловкой позе у стола.
– Мне тоже. Но такова жизнь… Жизнь и смерть, они ведь всегда
идут рядом, не так ли?
– Вы правы, – ответила я, вспомнив Па Солта.
Последовала еще одна короткая пауза. Потом он глянул на часы,
висевшие на стене, и сказал:
– Мне пора. Работы невпроворот. У меня в запасе осталось всего
лишь три месяца, чтобы разобраться с целой кучей просроченных и
неоплаченных счетов. Спасибо за ужин.
Оставив недопитую бутылку с пивом на столе, Мышь удалился
через черный вход.
* * *
Всю ночь я промучилась без сна. Чувствовала я себя ужасно. Мне
было стыдно, потому что я понимала: вчерашний внезапный уход
Мыши был спровоцирован моей внешне безразличной реакцией на его
слова о смерти жены. Да, пусть он грубый и неприятный человек, но
поделился же он со мной, в конце концов, своими душевными
переживаниями. А я в ответ произнесла каких-то пару банальных фраз,
и все.
По сути, позволила себе опуститься до его же уровня.
Промучившись от собственных невеселых мыслей, я кое-как
поднялась с постели с восходом солнца, в начале седьмого утра.
Быстро натянула на себя все свои теплые одежки и направилась
прямиком на кухню.
А там занялась тем, что, как знала по собственному опыту, может
успокоить меня лучше всего. Решила испечь торт.
После завтрака я попросила Рори отвести меня на ферму к дяде
Мыши. В ответ мальчик энергично закивал головой в знак согласия.
– Я подумала, что, если мы возьмем с собой торт в качестве
подарка для него? – поинтересовалась я у Рори.
– Здорово! – воскликнул Рори и вскинул вверх два больших
пальца в подтверждение своих слов. – Мышь, он ведь такой одинокий.
Итак, мы тронулись в путь. Рори на своем велосипеде, я пешком с
жестянкой в руке, в которую предварительно поместила торт. Мы
прошлись по дорожке от дома, потом пересекли проезжую часть
дороги и перешли на другую сторону шоссе. Рори уверенно рулил
вперед по узенькой, заросшей травой тропинке вдоль обочины. Я шла
и вдыхала полной грудью свежий воздух, пахнущий уже глубокой
осенью. Вот какая она, эта поздняя осень в Англии. С полей доносился
легкий запах перегноя. Это гнили в земле остатки урожая минувшего
лета, удобряя собой почву и подготавливая ее для следующей весны.
– Вот! – Рори ткнул пальцем в знак, указывающий направление в
сторону заросшей бурьяном подъездной дороги. Рори покатил впереди,
а я с тортом в руке осторожно пробиралась следом за ним. Наконец
показался и сам дом. Простое, но крепкое на вид здание из красного
кирпича без каких-либо архитектурных излишеств. Ничего общего с
родовой усадьбой по другую сторону дороги. Если Хай-Уилд с первого
же взгляда производит впечатление аристократа, то Домашняя ферма
Мыши – это типичный образчик представителя простого рабочего
люда: минимум удобств и красоты.
По центру дома – большая входная дверь, когда-то, давным-давно,
выкрашенная в темно-красный цвет. Однако почти вся краска уже
успела облупиться, являя взору потемневшую от времени древесину.
Перед домом торчали кусты лаванды, тоже старые-престарые. Похорошему, их уже давно следовало бы выбросить вон и посадить
новые. Тем не менее запах лаванды явственно витал в воздухе. Рори со
знанием дела объехал вокруг дома и притормозил возле черного входа.
– Постучи! – показала я рукой. Он постучал с явным
удовольствием, наслаждаясь вибрацией древесины под его пальцами.
Никакого ответа не последовало.
– Еще раз постучи, – предложила я.
– Да у него всегда открыто. Пошли так.
– О’кей, – уступила я. – Пошли.
Чувствуя себя не вполне комфортно от того, что вторгаюсь на
чужую территорию без спроса, я осторожно проследовала за Рори на
кухню, которая полностью повторяла, но только в миниатюре, ту
кухню, которую мы недавно покинули. Разве что хаоса и беспорядка в
ней было еще больше, чем у нас. Сосновая столешница обеденного
стола была вся завалена газетами, какими-то бумагами,
смахивающими по внешнему виду на банковские счета, чеками,
квитанциями, рецептами и прочее, а также заставлена чашками с
остатками застарелого кофе. Под порывом ветра, залетевшего в
распахнутую дверь, пара бумажек спланировали со стола на пол. Я
поставила торт на стол, а сама нагнулась, чтобы подобрать их, и в эту
минуту в кухню вошел Мышь. Появился откуда-то из глубины дома.
Он взглянул на квитанции в моей руке и слегка нахмурился.
– Они валялись на полу, – проговорила я извиняющимся тоном,
кладя бумаги обратно на стол. – Мы привезли вам подарок. Рори,
вручи дяде банку.
– Это испекла Стар, – прожестикулировал он, обращаясь к
Мыши. – Для тебя.
– Это торт с лимонной цедрой, – пояснила я.
Мышь глянул на жестянку с таким видом, будто в ней лежала
бомба.
– Спасибо.
– Не за что.
Какое-то время мы все трое стояли молча, переминаясь с ноги на
ногу. На кухне царил зверский холод. Меня уже даже начало трясти.
Плита не работала, и если снаружи дом еще обещал наличие некоего
уюта, то внутри ничего похожего на уют не было и близко.
– У вас все в порядке? – поинтересовался у меня Мышь.
– Да, все в порядке. Спасибо.
– Вот и хорошо. А теперь извините, но мне надо работать.
– Уже уходим, – поспешила я успокоить хозяина дома, и мы с
Рори развернулись, чтобы выйти на улицу через тот же черный вход. Я
взялась за дверную ручку, но тут подумала, что не годится мне быть
такой же грубиянкой, как Мышь. Надо заставить себя быть выше
мелочных обид. – У нас сегодня на ужин пастуший пирог с мясом.
Если хотите, присоединяйтесь. – С этими словами я открыла дверь, и
мы с Рори вышли на улицу. Там, несмотря на весь октябрьский холод,
мне в первую минуту показалось даже теплее, чем в доме у Мыши.
Всю вторую половину дня мы с Рори провели за игрой в
крестики-нолики. Когда же он наконец устал от этих бесконечных
крестиков и ноликов, я стала обучать его игре в морской бой. Судя по
всему, он не очень вник в суть моих объяснений. В тех клеточках, где
он должен был ставить крестик, если его корабль был подбит, он
начинал рисовать сам корабль. На эти его рисования уходила бездна
времени, потому что Рори скрупулезно добивался совершенства в
воспроизведении боевого судна в миниатюре. А если его что-то не
устраивало, он тут же стирал изображение ластиком и начинал все
сначала.
Намаявшись с морскими боями, я переключила внимание ребенка
на созерцание его любимого боевика «Супермен», а сама пошла на
кухню. Поставила чайник на огонь и сладко зевнула. Сказывались не
только бессонная ночь накануне, но и несколько часов непрерывных
игр, когда нужно было занять мальчугана любой ценой.
Я мысленно перенеслась в Атлантис, пытаясь вспомнить, чем мы,
девочки, занимали себя и друг друга во время школьных каникул. И
лишний раз восхитилась ангельскому терпению Ма. Ведь это же надо
было управляться сразу с шестью девочками, причем разного возраста.
Самое интересное, что нам никогда не было скучно. Во всяком случае,
я так и не смогла вспомнить ничего такого. Да и как могло быть иначе?
Ведь рядом со мной всегда были Сиси и другие мои сестры. У Рори
все не так. Он – единственный ребенок в семье, и ему попросту не с
кем играть. Словом, наконец-то я в полной мере прочувствовала, как
же мне повезло в жизни. Если раньше у меня порой и возникал некий
дух противления, дескать, надоел этот женский курятник, где
невозможно спрятаться или уединиться и где ты всегда, как говорится,
в коллективе, то теперь я точно знала: какое же это блаженство – иметь
много сестер.
Закончив возиться с пастушьим пирогом, я поставила его в
духовку, а сама пошла наверх приготовить на ночь постель для Рори и
для себя. Усевшись у себя в комнате на кровать, я снова взяла свой
рюкзак и извлекла из него негнущимися от холода пальцами
коробочку, в которой лежала Пантера. Судя по всему, мой лимонный
торт не растопил лед отчуждения между мной и Мышью. Да я и сама
продолжала чувствовать себя виноватой за свое вчерашнее поведение:
позволила собственной злости возобладать над элементарным
человеческим сочувствием. Получается, что Пантера – это мой
последний шанс навести мосты дружбы с Мышью.
Часы пробили семь часов вечера. Потом – восемь. Я выкупала
Рори, уложила его в кровать и спустилась вниз, чтобы навести порядок
на кухне после ужина. И уже приготовилась выключить верхний свет и
устроиться поближе к печке, чтобы почитать немного в тепле, как
снова отворилась дверь с черного хода.
– Прошу прощения за опоздание. Дела задержали, – коротко
сообщил мне Мышь. – А от пирога хоть что-то осталось?
– Осталось.
Я метнулась в кладовку, принесла оттуда пирог и быстро засунула
его в духовку подогреться. Не зная, чем себя занять в ожидании того,
когда можно будет ставить разогретый пирог на стол, я бесцельно
застыла у этого самого стола.
– Я, как всегда, ударю по пиву. Может, хотите немного вина? –
спросил он у меня.
– Не откажусь.
Мышь молча принес выпивку.
– Ваше здоровье! – Он чокнулся своей банкой пива с моим
бокалом вина, когда мы наконец оба уселись за стол. – Кстати,
большое спасибо за торт. Я его попробовал за обедом. Очень вкусно!
Фантастика, а не торт. А заодно сообщаю вам, что завтра меня здесь не
будет. Еду в Лондон. Надо подготовить Орландо соответствующим
образом к предстоящей продаже магазина.
– Боюсь, новость разобьет ему сердце! – воскликнула я в ужасе. –
Ведь в этом магазине вся его жизнь.
– Неужели вы думаете, что я этого не понимаю? – возразил он мне
резко. – Но дальше так продолжаться не может. Как я уже говорил вам,
да и ему тоже сотни раз, торговать книгами можно и через интернет. А
деньги, которые мы выручим от продажи здания, пойдут на уплату
долгов, которых у нас предостаточно. Да и мне тут нужно приобрести
кое-какую технику, чтобы продолжать трудиться на ферме. Я понимаю
ваши переживания, но – увы! – Жизнь – жестокая штука, Стар, и с
этим приходится считаться.
– Знаю, – ответила я и больно прикусила губу, чтобы не
расплакаться от собственного бессилия.
– Печально, но факт. Один из нас, двоих братьев, должен жить в
реальном мире. По правде говоря, если сейчас не предпринять какихто решительных мер, то банк имеет полное право объявить нас
банкротами. Тогда магазин будет конфискован как один из активов для
погашения нашего долга. И последствия будут самыми печальными,
ибо они выставят магазин на продажу за одну десятую его реальной
стоимости, а нам не достанется после этой операции даже самой
мелочи.
– Да, я все понимаю… И все равно, это огромная потеря. Ведь
ваш магазин – это часть наследства, семейный бизнес…
– Наследство, говорите вы? Какое наследство? – Мышь издал
ироничный смешок. – В этой семье никогда и никому не везло… ни в
чем… А уж в том, что касается денег, то удача всегда поворачивалась к
нам спиной… Или, точнее сказать, здравый смысл от нас
отворачивался. И чего мы вцепились в этот Хай-Уилд, можно сказать,
зубами? Ведь я же знаю не понаслышке, что и для самой Маргарет
весь этот дом – это самая настоящая удавка на ее шее, и только.
– Ах, боже мой, – промолвила я сокрушенным тоном только для
того, чтобы что-то сказать, и поднялась со стула, чтобы достать из
духовки пирог.
– Впрочем, вам до наших проблем дела нет. Разве что придется в
ближайшие пару месяцев заняться поисками другой работы. Вот такие
мы удачливые во всем. В довершение всех наших бед, сейчас ситуация
на рынке недвижимости хуже некуда. Как говорится, не одно, так
другое. Словом, мировой экономический кризис на дворе.
– За меня можно не беспокоиться. А вот Орландо будет очень
страдать, я знаю.
– Вы ведь его любите, правда?
– Да, очень.
– А он любит вас. Не так-то много вокруг людей, которые терпят
его эксцентричные выходки. В наши дни медики с легкостью могут
диагностировать у него какой-нибудь психический синдром, типа ОКР.
Так называемое обсессивно-компульсивное расстройство или невроз
навязчивых состояний. Или еще что-нибудь в этом же роде. Не говоря
уже о его навязчивой идее вести свою жизнь так, как жили люди
добрую сотню лет тому назад. – Мышь с грустным видом покачал
головой. – Когда мы были детьми, то именно Орландо всегда был в
центре внимания нашей мамы. Он был ее любимчиком. Когда ему
исполнилось девять, мама постаралась, чтобы освободить сыночка от
школы под предлогом того, что он страдает сильными приступами
астмы. В итоге Орландо обучался дома. Они просиживали на пару
днями напролет в библиотеке, читали вслух романы своего любимого
Диккенса. По сути, он вырос, так и не соприкоснувшись с
действительностью. В этом просто не было нужды. Стоит ли после
этого удивляться, когда он часто повторяет, что в прошлом жизнь была
гораздо более цивилизованной, да и люди были добрее.
– Особенно если вспомнить все эти ужасные кровопролитные
войны, которые велись беспрерывно, – заметила я не без иронии. – Да
еще и отсутствие антибиотиков и никакого здравоохранения для
бедняков.
Кажется, моя реплика заставила Мышь удивиться. Он даже
одарил меня в знак своего согласия доброжелательным смешком.
– Вы правы. А к этому еще нужно присовокупить и тюрьмы для
должников.
– Орландо там бы точно не понравилось, – подыграла я своему
собеседнику.
– Еще бы! Ни тебе накрахмаленных рубашек, ни тебе бокала
сансера… Разве это жизнь?
Мы обменялись понимающими улыбками. Я поставила перед ним
тарелку с пирогом. Какие же они разные, эти два брата, подумала я.
Впрочем, как и мы с Сиси.
– Многие, и не только Орландо, любят идеализировать прошлое.
Я и сам этим страдаю, – пробормотал Мышь, беря в руки вилку, чтобы
приступить к еде.
– Сколько лет было вашей жене, когда она умерла? – спросила я
осторожно, чувствуя, что мне нужно обязательно затронуть эту
больную тему и постараться искупить свою вину за вчерашнее
бездушие.
– Двадцать девять. Мы были счастливы с ней.
– Моя сестра недавно потеряла своего жениха. Погиб во время
парусных гонок. Самое ужасное, что эта трагедия случилась вскоре
после смерти нашего отца. Так что вы правы. Жизнь действительно
очень жестокая штука, – выпалила я на одном дыхании, сама удивляясь
тому, что могу говорить так долго. Прямо покаяние какое-то.
– Можно только посочувствовать вашей сестре. Никому бы я не
пожелал таких тяжких испытаний: потерять практически
одновременно любимого человека и отца. – Мышь тяжело вздохнул. –
Однако вернемся к прошлому. Так у вас уже есть какие-то дельные
мысли на предмет того, каким образом вы можете быть связаны с
нашей семьей?
– Никаких мыслей.
– Что?! Вы это серьезно? То есть вы хотите сказать, что провели
целых три дня в Хай-Уилд и даже не попытались перетряхнуть все
шкафы в поисках семейных скелетов?
– Нет. То есть я…
Я почувствовала, как краска стыда ударила мне в лицо. Мышь так
трудно понять. То ли он говорит серьезно, то ли откровенно
подшучивает надо мной.
– Ну, знаете ли… На вашем месте я бы тут прошерстил все
подряд. А вдруг вам бы удалось отыскать эту самую связь с нашим
семейством? А вдруг вы захотите потом претендовать на солидную
долю фамильного наследства, а? Впрочем, на данный момент вам
светит лишь одно: мы можем включить вас на правах родственницы в
нашу общую петицию об объявлении всех нас банкротами.
– Никаких обысков в вашем доме я не устраивала. Да и деньги
мне ваши не нужны. Я и сама небедная! – воскликнула я с обидой в
голосе.
– Рад за вас! Безмерно рад. К слову говоря, Стар, я ведь просто
подшучиваю над вами.
– Ну и шуточки же у вас!
В эту минуту я его почти ненавидела. Надо же! Он снова прочитал
мои мысли.
– Честное слово, не обижайтесь. Понимаю, мой юмор немного
тяжеловат для восприятия, но я действительно всего лишь шутил.
Такой у меня своеобразный механизм самозащиты. N’est-ce pas, как
говорят французы. Не так ли? Словом, это мой метод не давать людям
расслабляться. Всем нам надо время от времени прибегать к мерам
самозащиты, не так ли? Да вы на себя взгляните. Вы ведь очень
скрытный человек. Лишь изредка мне кажется, что я догадываюсь, о
чем вы думаете, по выражению этих ваших бездонных голубых
глазок… Но чаще всего ваши мысли невозможно прочитать.
Я тут же отвела свои глаза в сторону, что вызвало у него новый
смешок. Он снова приложился к пиву.
– Но, если честно, – продолжил Мышь, отхлебнув из бутылки
пиво, – я вполне серьезно надеялся на то, что вам здесь удастся
отыскать нечто такое, что ускользало от моего внимания долгие,
долгие годы.
– И что же именно от вас ускользало?
– Как вы уже имели возможность убедиться сами, Флора
Макникол вела дневники самым прилежным образом на протяжении
всей своей жизни. Эти дневниковые тетради, сорок или пятьдесят
штук, долгие годы стояли на книжной полке в кабинете нашего дома
на ферме. Отец в свое время нашел их в сундуке на чердаке, когда
наводил там порядок после смерти своих родителей. Вот так он
совершенно случайно узнал об этой… аномалии, о которой поведал
мне уже на смертном одре.
– Что за «аномалия»?
– Речь идет о наследстве… Когда в сороковые годы прошлого века
усадьба Хай-Уилд была поделена на части. Если объяснять все проще,
то отец полагал, что наша ветвь, то есть Форбсы, оказалась в
проигрыше в результате всех этих манипуляций. Иными словами, нас
обманули при дележе имущества.
– Понятно.
– Естественно, когда я стал заниматься изучением нашей
семейной истории, то снял с полки эти дневники и принялся читать их.
Но тут случилась одна досадная заминка. Все дневники Флоры,
начиная с 1910 года, отсутствуют. Я хорошо помню, Стар, что
изначально этих тетрадей было действительно намного больше, чем
сегодня. Тогда они занимали целых две полки, а сейчас и одна полка
заставлена не до конца. – Мышь недоуменно пожал плечами. –
Проблема в том, что, вполне возможно, именно эти пропущенные годы
и хранят в себе доказательства, подтверждающие правоту теории отца.
Не то чтобы я собирался что-то там предпринимать кардинальное в
этой связи, нет! Но хотелось бы знать всю правду до конца, такой,
какая она есть.
– Я вас понимаю.
– Кстати, вы фигурку свою нашли?
– Нашла, – ответила я, решив, что врать и дальше просто
бессмысленно.
– Я так и думал. Можно взглянуть?
Я сунула руку в карман своих джинсов и извлекла оттуда
коробочку.
– Вот! – Я подвинула коробочку к нему через стол.
Он с самым серьезным видом открыл ее, затем полез в нагрудный
карман рубашки за очками, нацепил их на нос и принялся внимательно
разглядывать фигурку со всех сторон.
– Да-да-да, – пробормотал он неопределенно, снимая очки. –
Можно позаимствовать ее у вас на недельку?
– Зачем?
– Хочу удостовериться в ее аутентичности.
– Я не вполне…
– Вы мне не доверяете, Стар?
– Доверяю, но…
– Либо да, либо нет, – улыбнулся он в ответ. – Итак, Астеропа,
Стар… Не кажется ли вам, что мы с вами затеяли игру в кошки…
– Мышки, – закончила я за него, и мы оба рассмеялись. И сразу же
напряжение спало. – Вы можете взять фигурку, только пообещайте мне
обязательно вернуть ее. Она мне очень дорога.
– Обещаю и клянусь! Да, совсем забыл… Звонила Маргарет.
Сказала, что вернется завтра поздно вечером.
– Нет проблем. Я останусь до утра четверга. И поеду от вас в
Лондон прямо на работу.
– Вот за это спасибо. Что ж, – Мышь залпом осушил банку до
дна. – Боюсь, мне тоже пора. Хочу еще поработать сегодня вечером.
Надо свести воедино все счета, чтобы завтра Орландо сам воочию
убедился в том, чего он категорически не хочет видеть.
– Обращайтесь бережно, ладно? – попросила я, вручая ему
коробочку с Пантерой.
– С кем? С Орландо или с кошкой? – пошутил Мышь, опуская
коробочку в карман своей куртки. – Обещаю обращаться очень
бережно. – Он поднялся со своего места и направился к черному
входу. – Иногда правда бывает очень болезненной. Согласны? – Потом
немного помолчал. – Я доволен сегодняшним вечером. Спасибо.
– Не за что.
– Мы еще поговорим с вами в скором времени. Доброй ночи,
Стар.
– Доброй ночи.
 ЛЮСИНДА РАЙЛИ