Путешествие в детство. Глава 4-3. Марково

Пионерский лагерь

В Марково, как и везде в Советском Союзе, дети отдыхали летом в пионерском лагере. Организовывали его при школе. Дети там находились днём, а вечером уходили домой.

В 1958 году в одну из смен начальником лагеря назначили нашего папу. Так было принято, что коммунисты назначались на общественных началах начальниками пионерлагерей, физруками, воспитателями… Вожатыми были учителя или старшеклассники.

В этой смене физруком был начальник Марковского аэропорта Борис Васильевич Лукьянов, лётчик, участник Великой Отечественной войны. Воспитателем его жена, Любовь Васильевна Лукьянова.

У Лукьяновых было двое сыновей-близнецов Володя и Павел. Они почти на год младше меня. Забегая вперёд, скажу, что в 1967 году в пионерском лагере «Огонёк» в п. Ола, где мы тогда жили, отдыхали дети из Марково. До их приезда я рассказывала девочкам про мальчишек Лукьяновых. Каково же было удивление всех нас, когда эти мальчишки и правда приехали в наш пионерлагерь! Да ещё и в наш отряд.

Моих братьев тоже отправили в пионерский лагерь. А мне пришлось ходить в нелюбимый детский сад. Братья рассказывали, как ходили в походы, играли во всякие игры, а мне оставалось только завидовать.

По окончании смены традиционно вечером разжигали пионерский костёр. Пели песни, конечно же «Взвейтесь кострами синие ночи», пекли картошку, рассказывали стихи. Для ребят проводились всевозможные спортивные состязания, конкурсы… На костёр меня папа взял с собой. В сумерках костёр, сложенный шалашиком из тонких жердей, казался огромным. Языки красно-оранжевого пламени взвевались в верх, освещая всё вокруг.

Было в этом что-то чарующее, сказочное, чего раньше я не видела и не знала. Именно этот пионерский костёр запал мне в душу, и в последующем я сравнивала наши пионерские костры с этим.

Поездка в Хабаровск

В этом же году родители отправились в отпуск, который им предстояло провести в санатории в Кисловодске. Меня и Лёню, как совсем маленьких, взяли с собой до Хабаровска и оставили на время поездки у папиной сестры т. Нади. Толик и Саша остались под присмотром соседки т. Аси.

Тётя Надя жила на повороте на Красную речку. Ещё этот район называли «Горнист». На самом повороте стояла, да и по сей день стоит статуя горниста. От сюда и название остановки автобуса, следующего на Красную речку.

Раньше т. Надя с мужем д. Ваней жили в районе завода Амуркабель, на котором и работали. А потом им выделили новый дом на ул. Сарапульской. Здесь была целая улица новых домов, построенных специально для работников завода.

Дом был маленький – кухня и комната. В комнате стояли сундук и тумбочка, разрисованные папиным с тётей Надей самым младшим братом дядей Лёней. Он хорошо рисовал и во время войны трудился на Втором Хабаровске (микрорайон в городе) в Доме культуры железнодорожников художником-оформителем. Позже он уехал в Свердловск, где пошёл служить в Свердловский ТЮЗ сначала оформителем, а затем актёром.

По середине комнаты стоял круглый стол, за которым часто собирались гости. Это была родная тётя папы и тёти Нади бабушка Ксения и бабушка Наташа, о которой я рассказывала. Это она приезжала к нам в Анадырь.

Они вспоминали родственников, которых уже не было в живых, а мы с Лёней слушали их рассказы, мало что понимая и запоминая в силу своего возраста. Лёне недавно исполнилось семь лет, а мне было пять.

Нам больше нравилось бегать во дворе и за калиткой. Мы играли с Вовкой Шамшаевым, который жил с родителями напротив тёти Нади. Его мама тётя Валя часто угощала нас вкусными пирожками и варениками с ягодами.

Мы ждали возвращения родителей из Кисловодска и очень скучали по ним. И когда они вернулись, радости нашей не было придела.

Родители привезли нам с Лёней детские осетинские костюмы, нарядили нас и, конечно же, сфотографировали. Были и подарки для Саши с Толиком. А Лёне ещё привезли красивый букварь и костюм, ведь ему предстояло идти в первый класс.

К тому времени в Хабаровск приехал и мамин родной брат дядя Игорь. Он, после окончания мореходного училища на Камчатке остался там же работать, и приезжал в отпуск в Иркутск, где жили сёстры маминого отца и бабушка, их и деда мать.

Дядю мы совсем не помнили, знали о нём только по рассказам мамы, он уехал учиться в тот год, когда мы переезжали на Чукотку.

Через несколько дней мы все улетели – дядя Игорь опять на Камчатку, а мы в Магадан, чтобы оттуда вернуться в Марково.

Не помню до или после нашего отлета разбился самолёт, следующий в Магадан. Все пассажиры погибли. Новость эта облетела весь Советский Союз. Некоторые знакомые и родственники решили, что мы разбились в этом самолёте, оплакивали нас. Каково же было им узнать, что мы живы, улетев другим рейсом!

Обратно завтра в школу!

Лето пролетело незаметно, вот уже и 31 августа 1958 года. Мама наглаживает формы трём ученикам, пришивает белые подворотнички Толику и Саше, наглаживает им галстуки. Лёня, осмотрев свой парадный костюм и белую рубашку, тяжело вздыхает. «Обратно завтра в школу», - угрюмо произносит он, ни дня ещё не посетив школу.

Букварь оказался слишком новым, таких в Марковской школе не было. Лёня получил нужный учебник, а этот оставили в надежде, что, когда я пойду в первый класс, он пригодится.

… М-а, м-а, какое слово получилось? – мама и Лёня сидят на кухне за столом, мама помогает ему делать домашнее задание.
Лёне совсем не интересно, он зевает, ёрзает на стуле, норовит убежать гулять.
- Лёня, сосредоточься, читай, - настаивает мама.
- М-а, м-а, повторяет за мамой Лёня.
- Ну, какое слово получилось?
Лёня молчит.

- Мама получится! – кричу я из комнаты, где, сидя в своём закутке, играю в куклы и прислушиваюсь к происходящему.

- Тоня, просит меня мама, помолчи, пусть Лёня отвечает.
Я замолкаю. Но мне скучно, и так хочется научиться читать! Терплю не долго, опять пытаюсь ответить вместо брата. Потом то же самое происходит и с арифметикой.

Видя, что я не дам заниматься Лёне, папа достаёт припрятанный не пригодившийся букварь, садит меня на колени, и я начинаю складывать слоги и читать слова, а затем и тексты из букваря.

Хочу в школу!

Читать и считать в пределах сотни в уме я научилась минимум за пару месяцев, и вскоре уже бегло читала книги.

Одной из самых первых, самостоятельно прочитанных книг, стала повесть советской писательницы Любови Воронковой «Девочка из города». Не знаю сколько раз я читала эту книгу, но мне кажется, что я уже знала её наизусть.

Я переживала за девочку в голубом капоре – Валентинку, и радовалась, когда все у неё благополучно сложилось.

В детский сад теперь, когда я научилась читать и считать, мне совсем не хотелось. Я стала убегать из детского сада и пытаться попасть в школу. И когда воспитательница звонила маме на работу, сообщая, что я опять сбежала, мама знала где меня искать. К тому же школа была недалеко от сберкассы, которой мама заведовала. Она приходила и забирала меня.

Однажды Толик принёс записку от учительницы, она просила маму прийти в школу. Мне было любопытно что это такого Толик натворил, что маму вызывает учительница. На следующий день я, улучив момент, сбежала из детского сада и прямиком отправилась в школу.

Спросила у девочек, где третий класс. Они меня отвели туда.

- А что такое Толик натворил? – спросила я у учительницы.

Та засмеялась и объяснила, что все расскажет маме, а я ещё маленькая.

Тем не менее, отправлять домой она меня не стала, а посадила на пустующую последнюю парту среднего ряда, дала лист бумаги и карандаши, чтобы я рисовала.
- Потом Толик отведёт тебя домой, когда уроки закончатся, - сказала она мне.

Моему восторгу не было придела! Я сижу за настоящей партой в третьем классе! Вмести с учениками! Я тоже учусь в школе!

Шёл урок математики. На доске были написаны примеры на сложение двузначных чисел. Учительница вызывала к доске учеников, они писали мелом решение. Я в уме складывала цифры и писала на листочке ответы.
 
Когда к доске подошла очередная девочка. Я уже решила все примеры и наблюдала за происходящим. Девочка не могла решить пример, раз за разом давая не правильный ответ.

Не выдержав, я прокричала с последней парты ответ. Класс покатился со смеху.
 
- Эх, ты, пятилетняя девочка даже решила пример, а ты не можешь.

Ученица стояла у доски, едва сдерживая слёзы.

Учительница успокоила класс и объяснила мне, что с места выкрикивать нельзя, надо поднять руку, если что-то хочу сказать.

Наверное, поэтому меня и не взяли в этот раз в школу, не умею себя правильно вести, думалось мне в последствии. Правда, мама с папой долго еще смеялись надо мной.

Что же натворил Толик?

На перемене учительница застала такую картину: одна из девочек-чукчанок сидела с закрытыми глазами, а Толик, скрутив листок промокательной бумаги в трубочку и обмакнув эту трубочку в чернильницу, старательно чертил у неё на щеках и носу полосочки, имитирующие татуировку.

Тогда не было ещё шариковых ручек, писали перьевыми, обмакивая перья в чернильницу. Чернила сохли долго. Чтобы ускорить процесс, их промокали специальной бумагой, которая вкладывалась на печатной фабрике в каждую ученическую тетрадь. Эту бумагу и называли промокашкой.

В марковской школе учились дети не только с самого посёлка, но и из близлежащих сёл – Ламутское, Чуванское. Треть населения района составляли чукчи. Нанесение татуировок было частью культуры чукчей.

Некоторые их них делали еще в детстве, как оберег от разных болезней, другие должны были обезопасить девушку от бесплодия, но в некоторых случаях татуировки на лице служили опознавательным знаком рода.

Девочкам чаще всего делали татуировки в виде вертикальных линий по обеим сторонам носа, а также линий на подбородке. Эти рисунки считались символами красоты. Тонкие линии очень ценились – их обладательница считалась серьёзной и трудолюбивой.

Не удивительно, что девочка спокойно дала моему брату нарисовать на лице линии. Какой же девочки не хочется, чтобы её считали самой красивой!

Учительница такие порывы не оценила. Ведь с приходом Советской власти одной из задач было бороться с предрассудками. Ну, и испачкал, к тому же, девочке лицо чернилами, значит, нахулиганил. А он так старался!

Рыжая гостья

Школа в Марково была средняя, располагалась в одноэтажном деревянном здании. Было в ней 10 кабинетов - по одному на каждый класс, ну и кабинеты учительской и прочие вспомогательные. Расположена она была на самом краю посёлка, хоть от нашего дома, а мы жили в самом центре, идти было не далеко.

Однажды из леса к школе прибежала лиса. Была она тощая, чувствовалось, что больная. Она заскочила на завалинку и стала с силой биться мордочкой в стёкла. Да с такой силой, что разбила стекло в наружной раме и порезалась об него, наделав переполоху в школе. И дети, и учителя боялись, что она разобьёт и стекло и во внутренней раме, и заскочит в класс.

Но этого не случилось, подоспели охотники и поймали лису. Как вспоминают Сашины одноклассники в группе «Дети Чукотки» в ОК, лиса потом жила в живом уголке в школе какое-то время.

Немного истории

В 1879 году на собрании Чуванской общины было предложена создать в Марково школу. Решили всем обществом просить епархиальное начальство в Благовещенске разрешить открыть церковноприходскую школу и прислать учителя. В 1880 году с первой почтой отправили в Гижигу и далее – в Благовещенск бумагу с прошением об открытии школы.
 
В феврале 1883 года от епархиального начальства было получено разрешение на создание церковноприходской школы, а священнику – отцу Митрофану Шипицыну, предложено подобрать учителя на месте. Встал вопрос кого. И обратился он к Афанасию, сыну Ермилы Ивановича Дьячкова, стать учителем: «Когда читает Афанасий, в церковь людей приходит больше…»

В мае 1883 года в селе Марково произошло событие, изменившее историю всего края – открылась первая на Чукотке школа. Не просто учебное заведение, а настоящий очаг культуры в бескрайних северных просторах. Вскоре священник Митрофан Шипицын освятил скромное здание церковно-приходской школы.

Первым учителем стал Афанасий Дьячков – человек удивительной судьбы. Чуванец по происхождению, он не просто обучал детей грамоте, а стал настоящим подвижником просвещения. Дети учились читать, писать и считать, а ещё – ремесленным навыкам, столь необходимым в суровых условиях Севера.

Занятия в школе проводились по твердому расписанию ежедневно с середины сентября до середины мая. Все учащиеся были разделены на три отделения. Для каждого Дьячков составил свои планы.

Вместе с учениками он придумал свою азбуку, понятную всем, кто родился и живет на Чукотке: буква А – Анадырь, Б – белка, В – волк, О – олень, Я – яранга…
В школе недоставало бумаги и писчих принадлежностей, поэтому Афанасий вспомнил собственные приёмы обучения письму. Ученики после занятий писали слова и цифры на снегу.

Достоверно неизвестно сколько детей обучил Афанасий Дьячков в период с 1883 по 1907 год, приблизительное количество от 100 до 300 человек.

В августе 1890 года первый начальник Анадырского округа с командой прибыли в село Марково. Узнав, что в школе нет книг, Леонид Гриневецкий подарил Дьячкову часть собственной библиотеки. Среди томов были произведения Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Ивана Крылова и других поэтов.

Афанасий Ермилович стал писарем при начальнике округа. Участвуя в поездках по стойбищам, выполнял обязанности и переводчика: добросовестно излагал перед окружным руководством нужды и просьбы земляков.

По настоятельной просьбе Гриневецкого, он стал собирать сведения, касающиеся географии, экономики и истории Чукотки. Так, Афанасий Дьячков стал вторым учёным краеведом, после географа и путешественника Николая Дауркина.

Дьячковым были собраны ценные сведения о древних поселениях на реке Анадырь, составлены описания климата и ландшафта, растительного и животного мира.
Его рукопись «Анадырский край» стала бессмертным памятником её создателю.
В ноябре 1895 года второй начальник Анадырского округа Николай Гондатти вручил Дьячкову медаль общества «За полезные труды».

Он не только добросовестно учил детей, но и нередко выполнял функции, далеко не свойственные учительской профессии: сам заготавливал для школы дрова, топил печи, убирал помещение школы и даже добывал рыбу для питания школьников.

Сзавидным терпением и упорством преодолевая невзгоды, вкладывая в учительский труд все свои силы, добился того, что школа не просто существовала, а имела, в рамках своих возможностей, заметные успехи.

Первый учитель и учёный-чуванец Афанасий Дьячков ушёл из жизни в 1907 году.
А.Е. Дьячков не имел какого-либо систематического образования, но его стремление к знаниям вызывало уважение современников и потомков. А школа продолжила работу и после смерти её первого учителя.

В селе Марково гордятся своим знаменитым земляком - ученым-самоучкой Афанасием Дьячковым. Он вошел в историю и как талантливый бытописатель, краевед, историк, этнограф.

К 1935 г. школа начальная школа была преобразована в семилетку, на базе которой были открыты кочевые начальные школы в сёлах Берёзово, Еропол, Чуванское.
С приходом советской власти школа стала настоящим центром культурной революции на Чукотке. Именно её выпускники впоследствии несли грамоту в самые отдалённые уголки округа.

В страшные военные годы учителя и ученики помогали фронту: собирали средства на танковую колонну, участвовали в строительстве стратегического аэродрома, шили тёплую одежду для бойцов.

В 1955 году школа получила статус средней, еще спустя 4 года стала именоваться средней школой-интернатом.

Сегодня это Центр образования села Марково, современный комплекс, включающий в себя школу, детский сад и интернат для воспитанников, детские сады сёл Ламутское и Чуванское, библиотеку, спортивный зал, музей, мастерские, актовый зал и спортивные площадки.

Продолжение следует.

На фото - пионерский костер в Марково.  1958 год.