Парабеллум. Гл 12. На пути к истине ч. 1

Когда Натаниэль Картер закончил свой рассказ, в комнате повисла тяжелая тишина, словно каждый из присутствующих ожидал какого-то действия от других. Молчание нарушил сэр Джордж Бинг.
– Мистер Белчер, – он выпустил в потолок струю дыма из сигары. – Как я уже сообщил вам в нашу прошлую встречу, я представляю на Карибах интересы Комиссии Долготы. Эта коллегия была учреждена «Тринити-Хаус» специально для того, чтобы финансировать создание точного морского хронометра. В данный момент организация носит неофициальный характер, но в будущем планируется расширить ее совет таким образом, чтобы в нем присутствовали первые лица главных государственных учреждений, военных и торговых структур.

Джек Белчер дотянулся до графина, налил себе немного рома в стакан и залпом опрокинул его содержимое. Кейн не сводил с него глаз, и на секунду их взгляды скрестились. Лицо капитана ничего не выражало, но даже отсутствие у него каких-либо эмоций Кейн воспринял с заметным облегчением. Белчер повернулся к ученому.
– Скажите, мистер Картер, – спросил он его подчеркнуто формально, – зачем нужно было выдавать секрет хронометра? Если он так уникален, то не лучше ли было испанцам вообще не знать о его существовании? Зачем раскрывать то, что может принести твоей стране пользу? Судя по вашему рассказу, этот инструмент бесценен. Не слишком ли дорогая ловушка для испанского флота, даже если речь идет о трех эскадрах?

Капитан говорил медленно, взвешивая каждое слово, будто нагружая его дополнительным весом. Тяжелым был и его взгляд. Натаниэль Картер едва заметно улыбнулся, хотя выражение его лица оставалось серьезным. Он потянулся, достал из кармана какой-то предмет и положил его на столик между диванами.
– Без этой пружины хронометр бесполезен. Без нее он не сможет показывать точное время в море.
По виду это была изогнутая металлическая пластина, которая отливала золотом с одной стороны и серым металлом с другой. Белчер поднял на ученого вопросительный взгляд.

– Видите ли, Джек, – ответил тот, – разные металлы имеют различные свойства расширения. Мне понадобилось потратить какое-то время на кафедре химии в Кембридже, чтобы понять, как этим воспользоваться. Вся сложность идеи заключена в ее простоте. Эта пружина состоит из стали и бронзы и сплавлена таким образом, что оба металла компенсируют друг друга. С ее помощью происходит температурная балансировка в хронометре. Это позволяет ему поддерживать точное время в любую погоду.
– Разве испанцы не заметят недостающую деталь?
– Нет. Я заменил пружину на обычную стальную. У нее двойная роль, и поэтому понять ее главное предназначение невозможно, – Картер развел руками. – Вы можете спросить, зачем нужно было выдавать идею самого механизма, но, видите ли, в чем дело – в мире сейчас немало людей, занимающихся этим вопросом. Многие из них находятся на пороге открытия. Рано или поздно, но у них появится свой инструмент измерения долготы.

Заметив недоумение на лице Белчера, Картер добавил:
– В Мадриде живет некий изобретатель по имени Феликс Галиано. Единственная причина, почему он еще не собрал свой хронометр, заключается в том, что Эскориал перекрыл ему финансирование. Там посчитали, что неразумно платить испанцу за то, что можно получить бесплатно у англичанина. Практичность испанского правительства соперничает лишь с его скупостью.
Довольный произведенным эффектом, Картер с удовольствием вытянул ноги и торжествующе улыбнулся.
– Пройдет немало времени, прежде чем хронометр вернется в Испанию. Затем, зная дворцовую бюрократию и бумажную волокиту, которую так любят все придворные, потому что в первую очередь ищут личную выгоду, прежде чем дать ход любому делу, Эскориал потратит месяцы для снаряжения экспедиции и выявления неточности прибора, – Нейт сделал победную паузу, чтобы дать Белчеру возможность проникнуться гениальностью идеи, но, заметив безразлично холодный взгляд последнего, осекся.

– Разумеется, – продолжал он, пожав плечами, – когда это произойдет, Мадрид вновь вспомнит о Феликсе Галиано. Он толковый малый, если верить всему, что про него удалось узнать. Но такие дела не делаются быстро. Уверен, что у Англии есть в запасе несколько лет, а если наши шпионы в Мадриде выполнят свою миссию и уничтожат работу испанца, то, возможно, и десятилетий. Этого вполне достаточно, чтобы одержать господство на море.
В комнате снова наступило неловкое молчание. Генри Морган довольно поглаживал непослушный ус. Сэр Бинг задумчиво крутил в пальцах толстую сигару, время от времени поднося ее к носу. Кейн отвел глаза и разглядывал венецианскую вазу на резном столике. Он был необычайно тих, и на лице его отсутствовало ставшее уже привычным насмешливое выражение. Лишь один Картер внимательно и открыто смотрел на Белчера, который, наоборот, потупил взгляд в рисунок на ковре. Ученый не торопил его.

– Как вы рассчитываете разделаться с испанским флотом, мистер Картер? – наконец произнес капитан.
– С вашей и божьей помощью, – быстро отозвался тот.
– Вы ставите меня на одну ступень с Богом? – криво усмехнулся Белчер. – Не много ли вы на меня взвалили?
– Я уверен, что вы способны сотворить чудо, когда действуете в союзе с провидением. А сейчас, когда на карту поставлено все вплоть до выживания нации, нам понадобятся любые чудеса – от человеческих подвигов до божественного вмешательства.
Капитан Белчер, погруженный в какие-то свои думы, пригладил бороду. Внезапно он хлопнул себя по колену и резко поднялся.
– Ну что ж, господа! Я благодарю вас за прием, занимательный рассказ и внимание, которое вы мне оказали. Однако боюсь, что море не ждет и мне пора поднять якорь и отсалютовать этому райскому уголку, – на слове «райскому» Белчер сделал едва заметное насмешливое ударение.

Сэр Джордж Бинг в удивлении изогнул бровь, а Генри Морган подался вперед, словно желая пресечь уход капитана, однако Картер жестом остановил его.
– Я надеялся, что вы окажете нам честь присутствовать сегодня на ужине. Скоро вернется из похода Вилер. Уверен, что он будет рад не только повидаться с вами, мистер Белчер, но также посетить ваш корабль и лично из ваших уст услышать, каким образом вы стали его обладателем.
Белчер оглянулся на пороге комнаты.
– Вы действительно отличный стратег, Нейт, – сказал он. – Но из-за вашего плана погибли люди, не имеющие ни к нему, ни к английской нации никакого отношения. Цель оправдывает средства и жертвы, так? Я никогда не прощу вам смерть Адель де Кюсси и своих ребят на Вэтлинге! Идите к черту, но сперва передайте от меня привет капитану Вилеру и мои сожаления, что я разминулся с ним.
С этими словами Белчер покинул помещение.

* * *

Вернувшись на «Артемиду», капитан собрал всю команду на палубе корабля. Стояла прекрасная погода, свежий ветерок нес осеннюю прохладу, а полуденное солнце давало приятную теплоту. Крики чаек, тихий прибой, ровные звуки жизни портового города – все это создавало атмосферу ленивой расслабленности и умиротворения. Моряки все еще не пришли в себя от неожиданного возвращения капитана. Среди них царило приподнятое настроение, они шутили и весело переговаривались.
Один лишь Белчер не разделял всеобщей радости. Он не мог заставить себя встряхнуться. События последних недель перевернули его душу, вывернули ее наизнанку и оставили совершенно пустой и обмякшей. Он произвел быстрый осмотр, больше напоминающий формальность. Отдал распоряжения по оснащению корабля для патрульного плавания, в которое, к радости моряков, Белчер собирался выйти уже на следующий день. Все офицеры получили особые распоряжения, связанные с их должностями.

Покончив с этим, капитан Белчер сослался на то, что ему нездоровится, и с облегчением скрылся в своей каюте. И только растянувшись в постели, понял, насколько его истощили последние несколько дней. Между тем, несмотря на усталость, ему не сразу удалось заснуть. Мысли продолжали шуметь в голове, усиленные тишиной каюты.
Ему снилась Тортуга. В нижнем городе сновали люди, скрипели телеги, стучали молотки и шумел рынок. Все эти звуки проникали в окно резиденции губернатора острова, который принимал капитана в своем кабинете. Однако ни этот гул, ни речь де Кюсси не проникали в сознание Белчера. Его горящий взгляд был устремлен на прекрасную мадемуазель, которая только что вошла в комнату. В его сне она была одета так же, как и в день их первой встречи, когда Белчер с товарищами пробивались к квартердеку, на котором стояла девушка. В белом, заляпанном кровью платье, Адель де Кюсси смотрела на него с затаенной глубоко в глазах грустью. Она словно наперед знала о том, что их встреча будет недолгой.

На его плечо легла чья-то рука. Он обернулся и увидел рядом с собой Эрина Кейна. Пока Белчер пытался понять, отчего ирландец стоял перед ним с виноватой улыбкой и полными слез глазами, тот сделал неуловимое движение рукой, и капитан почувствовал острую боль в животе. Он глянул вниз и увидел торчащую из его тела рукоять кинжала. Со смешанным недоумением и ужасом он поднял взгляд на ирландца, но теперь перед ним стоял Натаниэль Картер. Он взялся за нож и с академическим интересом несколько раз прокрутил его в теле Джека, словно заводил свои часы. Белчер скрючился от боли и попытался оттолкнуть ученого, но движения вышли вялыми, словно он преодолевал невидимую толщу воды.

Он с удивлением обнаружил, что так это и было. Джек медленно опускался на морское дно. Вверху виднелся темный корпус огромного корабля и полыхало марево пожара. Тут и там падали тела в тяжелых испанских кирасах и немедленно шли ко дну. Белчер оглядел свою одежду и издал нечеловеческий крик, но тот обернулся паническим бульканьем. Он был одет в такой же доспех, как и гибнущие вокруг люди. Джек попытался сорвать с себя кирасу, но ремни плохо поддавались и капитан продолжал тонуть. В глазах его потемнело, а уши, казалось, готовы были вот-вот взорваться.
Он снова исступленно закричал. Вода хлынула в легкие, проникая холодной змеей в его внутренности. Белчер задергался в конвульсиях.

– Капитан! – кто-то тряс его плечо. – Капитан!
Наконец Джек открыл глаза. Он дрожал от озноба и был весь мокрый от холодного пота.
– Капитан! – облегченно воскликнул мистер Кобл, который прибежал на крики. – Как бы вы не подхватили лихорадку. Вас трясло так, словно дьявол вселился. Впору звать священника.
Разбитый Белчер – сон скорее принес ему больше усталости, чем отдыха – сел на постели и свесил ноги. Он заморгал и потряс головой, прогоняя остатки кошмара.
– Не мелите чепуху, мистер Кобл, – раздраженно бросил он коку. – Я в полном порядке. Будьте добры, нагрейте кувшин воды. Мне нужно помыться.
Все еще причитая и качая головой, ворчливый старик засеменил к выходу выполнять просьбу капитана. Джек проводил его взглядом. Он действительно чувствовал себя неважно. Все его тело ломило, в голове шумело, словно после попойки, а в руках была такая слабость, что он едва мог удержать свою рубашку. Белчер вытянул вперед руку и какое-то время молча наблюдал за дрожащими пальцами. Постепенно его взгляд мрачнел и становился жестче.

– Ну, все! – он сжал руку в кулак, так что выступили побелевшие костяшки. – Довольно этой хандры!
Тяжелый кулак капитана врезался в стену каюты. Он встал и принялся разминать конечности. Постепенно кровь побежала по его жилам быстрее, и он почувствовал, что согревается. Стук в дверь возвестил о возвращении кока.
– Ваш кипяток, мистер Белчер, – протянул он капитану два глиняных сосуда с горячей и холодной водой и медный таз. – Вам полить?

Джек отрицательно покачал головой, поблагодарил старика и выпроводил его прочь. Он быстро помылся, растерся полотенцем и оделся в свой любимый, черный с позолотой, камзол. Белчер не носил парик, считая его жутко неудобным и лишним предметом туалета, который больше шел дворцовому придворному, нежели капитану военного судна. Его друзья-офицеры частенько подтрунивали над приятелем за то, что тот отказывался от регалий власти и предпочитал казаться мужланом в угоду личному комфорту. Но Белчер, ненавидевший всяческую мишуру и показную роскошь, упрямо носил простую и практичную одежду. Лишь став капитаном собственного корабля, он почувствовал необходимость и даже желание выглядеть не только утонченно, но и более эффектно, чтобы выделяться среди команды. Этот камзол и подходил ему своей роскошью, и соответствовал характеру капитана. В нем он излучал не только власть, но и скрытую угрозу. Приталенный покрой и подобранные рукава не стесняли движения, а значит, он мог обнажить сталь, не опасаясь запутаться. Ни дать ни взять искатель приключений сродни Френсису Дрейку или самому Моргану.

Белчер улыбнулся. Бывший пират наверняка одобрил бы его гардероб. Старый пройдоха, губернатор Ямайки по-своему даже нравился капитану. В нем чувствовалась предпринимательская жилка. Генри Морган мог распознать возможности, которые предоставляла ему судьба, и с непоколебимой решимостью, качеством, одинаково присущим уверенным в себе людям и авантюристам, немедленно брался за исполнение своих целей.

Белчер задумчиво почесал подбородок. Последние несколько недель были насыщены событиями, в коих решались судьбы отдельных людей и целых наций. Захватывались города, гибли люди, тонули корабли, и пока одни теряли все, другие получали сверх меры. На оказавшегося в центре этого водоворота Белчера обрушилось такое горе, с которым он не знал, как справиться. Капитан потерял любовь своей жизни, которая, став разменной пешкой в игре его лучших друзей, погибла от рук испанцев. Впрочем, он заблуждался, считая их друзьями. По сути, братья всего лишь использовали его, а потому можно сказать, что Джек, лишился вдобавок еще двоих близких людей.
Белчер попытался понять, что чувствует по отношению к братьям. Постарался найти хоть каплю понимания и сочувствия. Проникнуться чувством долга к отечеству, любовь к которому толкала Нейта и Эрина на ужасные поступки. Он старался понять и простить, но у него это выходило плохо. Здесь и сейчас любое воспоминание о братьях Беррингтонах вызывало гнев, озлобление и даже ненависть. Эти двое были повинны в смерти той, без которой мир для капитана Белчера лишился красок, смысла и радости.

Куда теперь ему было податься? Оставаться на службе Англии, зная, какие дела творятся под ее флагом, он более не мог – опускались руки. Окончательно уйти в приватиры и гоняться остаток жизни за испанцами? А что плохого сделали ему потомки конкистадоров? В конце концов, все эти земли были открыты ими и португальцами, а англичане, французы и голландцы пришли сюда много позже, чтобы урвать то, что испанцы не могли удержать. Выполнять поручения Моргана? Стать его псом, которого тот будет спускать с цепи в угоду личным целям? Ну а почему бы и нет. Любая свобода имеет цену.

Похоже, что судьба сама подталкивала его к пиратству. Как бы он ни поступал, куда бы ни решал направить силы, команду и корабль, так или иначе он приближался к тому, чтобы поставить крест на службе его величеству и Англии в любом ее качестве и проявлении. Скулы Джека Белчера перекатывались желваками. Каждое его решение и стремление зависело от других, коими в конце концов он был обманут и предан. Отныне полагаться он будет только на себя, жить для себя, бороться за себя и своих людей. Он более не желал становиться разменной пешкой в чужой игре за власть и превосходство. Свобода имеет обыкновение умирать, если ей не пользоваться.

«Я не афинянин и не грек, – вспомнил он слова Диогена. – Я гражданин мира».
Ну что ж. Если ему суждено стать на путь отщепенца, то имеет ли смысл ей сопротивляться? Провидение уже не раз подсказывало Белчеру его предназначение. Возможно, настала пора прислушаться к тому, что шептал Всемогущий.
В дверь постучали.
– Прошу.
В комнату вошел мистер Кобл, и Белчер подумал о том, что негоже старому коку возиться с его нуждами, когда у того и своих дел по горло. Нужно при первой возможности подумать о том, чтобы завести себе стюарда.
– Сэр, к вам посланец с берега.
– Зови.

Пока Кобл ходил за прибывшим, Белчер устроился за своим столом спиной к витражному окну. Вошедший был одет просто, держался уверенно и вообще походил на человека, не привыкшего раболепствовать.
– Мистер Белчер?
– Да, с кем имею честь разговаривать?
– Мое имя Дэвид Блэкторн. Я работаю на мистера Картера. Он просит вас о встрече через час в таверне «У Бертрема».
Белчер внимательно рассмотрел посетителя.
– Вы работаете на Картера или «Тринити»? – спросил он.
– Это одно и то же.
Белчер кивнул. Видимо, это так и было. Вначале он хотел отказать, но потом передумал.
– Я увижусь с ним через час.
Посыльный или, что было вернее всего, шпион «Тринити-Хаус», благодарно поклонился и вышел. Однако Белчеру не удалось поразмыслить над тем, кем на самом деле являлся мистер Блэкторн, так как его мысли прервали шум и крики, доносившиеся с палубы корабля. Белчер прихватил шпагу и быстро вышел из каюты. Толпа моряков обступила какого-то человека. Они радостно гудели и расступились при появлении капитана.

Представший перед Белчером только что поднялся по трапу на «Артемиду». Джек где-то видел его ранее, но события последних дней затмили его память.
Пересекшись взглядами с капитаном, человек вытянулся в приветствии.
– Жюльен Арнауд, месье капитан! – отрапортовал он. – Я первый помощник с пинаса «Рубис».
Белчер вспомнил этого юношу с детским лицом.
– Да, конечно, я помню вас. Как вы сюда попали?
И месье Арнауд рассказал о своих приключениях. Когда испанцы напали на Порт-о-Пренс, месье Моретт был в числе первых, кому удалось вырваться из порта. Однако при этом «Рубис» получила несколькими ядрами, которые нанесли сильные повреждения ее мачте и рулю. Одна шлюпка была значительно повреждена, а другую вообще разнесло в щепки. Моретт еле доковылял до Кайемитов и высадился на Малом острове, где он и команда укрыли корабль в тихой бухте. Отремонтировать «Рубис» в этих условиях оказалось невозможно. А отправляться на ней в плавание было идеей по меньшей мере безрассудной. Любой мало-мальский шторм отправил бы ее ко дну. Поэтому капитан Моретт решил отправить своего первого помощника и еще троих матросов за подмогой. Несколько дней ушло на починку баркаса. Сначала Арнауд хотел обогнуть Эспаньолу, чтобы добраться до Сент-Луиса, но ветер им помешал. Тогда моряки решили дойти до Ямайки и попытать счастья в Порт Рояле, где за вознаграждение можно было снарядить спасательную экспедицию.

– Представьте себе мою радость, месье, когда при входе в гавань я увидел «Тике»! – закончил свой рассказ Арнауд. – «Артемиду» в ее новом обличье я б ни за что не узнал!
Это были великолепные новости! Белчер несказанно обрадовался тому, что Кристиан Моретт сумел вырваться живым и невредимым из лап испанцев. Да, сейчас он прозябал на необитаемом острове близ Эспаньолы, но, по всей видимости, его жизни ничто не угрожало. Это была первая хорошая новость за последние дни, и была она на вес золота. Он тут же решил действовать.
– Ты правильно сделал, что сразу пришел к нам, приятель, – Белчер одобрительно похлопал Арнауда по плечу. – Мы выйдем завтра на рассвете, чтобы помочь твоему капитану и команде.
– Это отлично, месье! Я безумно вам благодарен! Месье Моретт обещал щедрое вознаграждение за любую помощь. Надо отогнать пинас и спасти наших людей.
– Я сделаю вид, что не слышал твоих слов о вознаграждении. Я считаю капитана Моретта своим другом. Помочь ему – это мой долг и дело чести.
Простодушное лицо первого помощника «Рубис» расплылось в детской счастливой улыбке. Он был рад сбросить с плеч непомерный груз ответственности.

* * *

Таверна «У Бертрема» оказалась весьма приличным заведением. Белчер пришел туда раньше условленного времени. Во-первых, он намеревался в одиночестве спокойно поужинать приличной едой, каковой был лишен в последнюю неделю. А во-вторых, капитан хотел прийти первым. Ровно в назначенный час братья вошли в двери заведения. Белчер не подал им никакого знака, только сидел и молча наблюдал за тем, как они озираются по сторонам. Наконец Эрин увидел объект их поисков и толкнул локтем брата. Они подошли и кивнули в знак приветствия, на что Белчер никак не отреагировал. Картер слегка скривил губы. Начало было не слишком многообещающим.

– Джек…
– Для вас мистер Белчер, – быстро поправил его капитан бесцветным голосом.
Картер кивнул в сторону стульев, как бы спрашивая разрешения сесть. Когда такое разрешение было получено, братья заняли места напротив Белчера. На несколько долгих мгновений над столом повисла напряженная пауза. Сейчас, когда все маски были сброшены, перед Джеком сидели двое незнакомых людей. Вроде бы и лица, и повадки у них знакомые, но душа и природа были чужими.
– Я пришел услышать то, что вы намеревались мне сказать. Прошу сделать это в краткой форме, так как мне необходимо возвращаться на корабль. Мы выходим в море на рассвете.
Братья переглянулись, и Кейн прочистил горло.
– Джек… мистер Белчер, – тут же поправился он, увидев холод, промелькнувший в глазах капитана. – Вы слышали нашу историю. Признаюсь, мы поступали нечестно по отношению к вам. Но там, на Бермудах, мы еще не были связаны дружескими узами. На кону стояли государственные дела. Как сказал Нейт, ни ваша, ни наши жизни – ничто в сравнении с этим.

– Мне нет дела ни до чьих жизней, кроме одной, той, которой теперь, увы, нет.
Кейн потупил взгляд.
– Бог свидетель, я сожалею об этом больше всего, – тихо и раздраженно сказал он. – Но, черт возьми, я хотел бы остаться друзьями.
– Вряд ли это возможно, мистер Кейн. Или как вас там? Беррингтон?
Картер наблюдал за капитаном, и от него не ускользнули перемены, произошедшие с тем за последние сутки. То, как он был одет, как держался и как вел разговор. Теперь он более не напоминал отважного и немного наивного офицера флота его величества. Сейчас от Джека Белчера исходили уверенность, сила и твердость духа, которые во все времена кидали подобных ему на открытия, смелые подвиги и великие достижения. К удивлению Нейта, капитан, несмотря на пережитые потрясения, у него на глазах превратился из талантливого офицера в настоящего морского волка. Человека, который смело берет ответственность принятия решений не только за себя, но и за вверенных ему людей. Да, Джек Белчер был прирожденным лидером, отважным моряком и гениальным флотоводцем, и ему очень не хотелось лишаться поддержки такой ценной личности. Его профессиональные навыки могли стать силой, способной в этом противостоянии перевесить чашу весов в пользу Англии.

Натаниэль поймал себя на мысли, что за столом в таверне «У Бертрема» собрались совершенно другие люди, нежели те, что еще несколько недель назад впервые встретились в трактире «Мери Мейд» в Сент-Джордже. К сожалению, если дружба одних, претерпевая испытания, становилась крепче, то дружба этих людей оказалась иллюзией, так как зародилась в почве, щедро удобренной обманом и подлостью. Так подумал молодой ученый, но вслух сказал другое:
– Я понимаю вашу обиду и признаю свое низкое поведение, Джек, – Картер намеренно проигнорировал просьбу Белчера обращаться к нему официально. – Я не прошу прощения, так как за совершенное нами его не вымолить. Я лишь хочу, чтобы вы знали о нашем раскаянии. Когда я стал младшим братом «Тринити», я отдавал себе отчет в том, что во имя страны мной будут твориться темные дела, противные моему сердцу. Я чувствовал себя так, словно расписываюсь кровью и навсегда продаю душу дьяволу. Это цена, Джек. Цена верности отчизне. Знание вызывает ответственность. Ответственность порождает долг. Долг влечет за собой действие. Действие приводит к трудным решениям. А решения создают новое знание. Это порочный круг, из которого нельзя выбраться без риска стать предателем. Поэтому, несмотря на мое раскаяние, я хочу, чтобы вы понимали, что я поступил бы так же снова и снова. Это не вопрос выбора. Это вопрос выживания…

Белчер прервал ученого, подняв руку.
– Вы говорите красиво, мистер Картер, но я просил быть кратким, а тем не менее все еще не знаю цели этого разговора.
Капитан явно показывал, что ему неинтересны душевные излияния собеседников.
– Вы нужны своей стране, мистер Белчер, – твердо сказал Натаниэль. – Она нуждается в верных сынах, на которых может положиться. Ей нужны такие люди, как мы с вами, которые ради спокойствия невинных способны пожертвовать своей душой.
– Тут я с вами согласен. Ни одна работа не кажется грязной, если делается чужими руками. Жаль только, что мадмуазель де Кюсси не входила в число этих невинных. Спасибо за предложение, но свою душу я оставлю при себе. Если это все, то нам пора раскланяться.

Белчер так резко встал из-за стола, что стул под ним опрокинулся, и на секунду в зале повисла тишина.
– Жаль, что мы не смогли понять друг друга, – сказал Картер.
– Напротив, думаю, мы отлично друг друга поняли, – возразил Белчер. – Мы просто радикально расходимся во взглядах, а это не одно и то же.
И он ушел, не обратив внимания на протянутую для рукопожатия ладонь.