Топтание. Культурологическая каэм...

    То, что у Спутника Достигаевича  Перетянутого сегодня злое настроение, Свенельд Иванович Пирогов заметил сразу. А когда у Спутника Перетянутого плохое или вот, как сегодня, злое настроение, он начинает размышлять и рассуждать.

     Лица у этих малозначительных большереченцев настолько обычные, что автору их совсем не хочется подробно представлять читателям. А вот о том, как Спутник Достигаевич Перетянутый отличает друг от друга размышления и рассуждения, автору хочется сообщить читательницам и читателям немного слов.

      Размышлять, по мнению Спутника Перетянутого, может любой, кому хватает для этого способностей. А вот сами эти способности к размышлению может человек применять как ответственно, так и безответственно. Рассуждения же и есть ответственное применение итогов  размышлений человека.

      А когда у Перетянутого, вот как сегодня, злое настроение, он забывает  о том, что нужно следить за своим базаром, как недавно сказал по телевизору один очень интересный человек: внук внешней политики СССР и сын члена Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза.

      Ответственные рассуждения - это и есть базар, то есть итоги размышлений человека, за которыми тот тщательно, хорошо проследил. Но сегодня Спутник Достигаевич Перетянутый пригласил к себе Свенельда Ивановича Пирогова, чтобы дать полную волю своему злому настроению. И Перетянутый сделал это, начал произносить непрослеженный, совсем не процеженнный свой базар, то есть итоги своих размышлений:

     - Не западным политикам и даже не западным государственным деятелям учить наших руководителей морали. Нет у западных государственных деятелей и политиков морали, потому что мораль возможна в тех, которые хотя бы немногое не забывают. Эти же, то есть западные начальники, или на самом деле ничего не помнят, или изображают, естественно, только в своих интересах, что ничего не помнят. Они не помнят, что наше начальство обращалось к ним с разумными предложениями по обеспечению безопасности в конце две тысячи двадцать первого года, а они, западные не очень умные выскочки и просто глупые западные негодяи, тогда уже приняли решение подтолкнуть нас и наших юго-западных соседей к вооружённому конфликту друг с другом, Свенельд, ты понимаешь то, что я говорю? Ты следишь за моей логикой?

      - Я не могу следить за твоей логикой, - ответил Спутнику Перетянутому Свенельд Иванович Пирогов. - Нельзя следить за тем, чего пока в выслушиваемой речи нет. А понять что-либо в твоих речах я стараюсь всегда. Хотя это очень трудно.

     - Хорошо. Мне большего не надо. Продолжай стараться понять, что я говорю. На чём я остановился?. Да, вспомнил. Я остановился на том, что подталкивать кого-то к конфликту друг с другом - это аморально. А на Западе, среди тамошнего начальства, нет никакой морали, поэтому что ради достижения каких-то своих политических и экономических целей западники предпочитают что-то действительно забывать или изображать то, что они что-то забыли. Мораль - это составляющая культурологической каэм. Культурологической картины мира. А на Западе, как только кого-то допускают быть политиком или даже государственным деятелем, то требуют от него, чтобы он заменил свою культурологическую картину мира или на политическую, или на экономическую картину мира. А в этих  картинах мира нет никакой морали, а есть интересы, цели и необходимость осуществления целесообразных действий. И чем в политических или экономических действиях на Западе меньше морали, тем эти действия целесообразнее. У западников, конечно. На Западе от нас, россиян.

     - А как дело с целесообразностью действий обстоит на Востоке? - робко спросил, то есть перебил поток речи Спутника Перетянутого, Свенельд Иванович Пирогов, большереченец, давно уже превратившийся из интеллектуального болтуна в умственного скрягу, от которого теперь не дождёшься потока умных слов, бескорыстно из него выливающегося.

      - А что на Востоке? Для меня на Востоке в первую очередь существуют Китай и Япония. Китаю, этой древней цивилизации,  этому историческому гиганту наша страна, я так думаю, приготовила  неожиданность, сюрприз. Специальную Военную Операцию. А то, что японцы все, то есть поголовно, являются очень умными - это миф, который выдумали сами японцы, а помогали японцам распространять и закреплять в мире этот миф и американцы, и европейцы, и даже мы, - россияне. От японцев китайцы, в своих целесообразных действиях, отличаются тем, что никогда не тратили так же много, как японцы,  денежных средств, на то, чтобы доказать миру то, что руководствуются в своих действиях исключительно культурологической картиной мира. В Китае же очень довольны тем, что созданная там экономическая картина мира сейчас, в двадцатые годы двадцать первого века, довольно успешно работает. Да, китайцы пока  довольны своей экономической картиной мира, хотя и заметили, вместе с бразильцами и индийцами, гораздо раньше американцев, что мир сильно изменился за последние лет  двадцать. Ты понял, Свенельд, то, что я сейчас сказал?

      - Не злись, Спутник, ты сегодня и так очень злой, но я почти ничего не понял из того, что ты сейчас сказал.

     - Наверное, Свенельд,  ты меня не понял потому, что я не ввёл в свою речь неоднозначное слово: "топтание", - начал свою попытку объяснить свои слова как можно  понятнее, точнее Спутник Достигаевич Перетянутый. - Американцы, европейцы, а с ними ещё и японцы, не делают вид, а действительно топчутся на месте, а китайцы, хотя и могут иногда  изображать то, что осуществляют топтание на одном месте, уже давно почувствовали правильное направление своего развития и покинули то место, на котором продолжают усиленно топтаться американцы, европейцы, японцы. Американцы, европейцы, японцы не просто топчутся на одном месте, им ещё очень хочется полностью затоптать россиян. Ещё одно значение слова "топтание". В добавление к такому значению топтания,  как перебирать ногами, не сходя с кского-то одного места: стараться кого-то чужого затоптать. Затоптать Россию не получается, как бы ни старались  американцы, так называемые "объединённые" европейцы  и японцы. Не перерастает их топтание на одном месте в полное затаптывание страны с жителями, культурологическая картина мира которых включает в себя то, что у страны нет никаких других союзников, кроме её Армии, её военного Флота, её Ракетных Войск Стратегического Назначения, а теперь ещё и ракет средней и меньшей дальности, в том числе гиперзвуковых.

      Услышав такое от Спутника Перетянутого, Свенельд Иванович Пирогов посмотрел на него и увидел, что злость того немного уменьшилась, что Перетянутый стал  заметно спокойнее.

     Идя домой, Свенельд Иванович Пирогов думал о том, как трудно всё-таки приходится экспертам. Они с экранов телевизоров и в Сети должны что-то объяснять простым зрителям, слушателям, читателям, у которых часто картина мира совсем другая, не такая, как у экспертов.

     А вот такого человека, как Спутник Достигаевич Перетянутый нельзя выпускать, как эксперта, ни на телевидение, ни даже в Сеть, потому что он, Перетянутый, произносит что-то интересное, когда злой, а его злость может не только оказаться неприятной зрителям, слушателям, читателям, но и полностью сожрать нервную систему Перетянутого.

     Хорошо, подумал Свенельд Пирогов, если Спутник Достигаевич Перетянутый понимает, что это очень ценно, что у него, у Перетянутого, есть в Большереченске Свенельд Иванович Пирогов, перед которым он, Перетянутый, когда у него злое или плохое настроение,  может выговориться.

     P.S. Каэм - это картина мира.  Персонаж, который рассказал автору данного текста историю о двух большереченцах, о Свенельде и Спутнике, просил автора считать  данную историю именно интеллектуальным, то есть умственным рассказом. От обычного умственный рассказ отличается тем, что речь в нем идёт не о деревцах, не о листиках, не о птичках, не о солнышке, не о цветочках, а о мыслях. И описаний в умственных ркссказах почти нет, в отличие от обычных рассказов. Перед теми читателями и читательницами, которым что-то в данном тексте останется не очень понятным, автор хотел бы оправдаться, сказав, что как ни старался он распутать смысл слов рассказчика истории о двоих большереченцах, способности персонажа всё крайне запутывать ему, автору, превзойти не удалось. Но автор надеется, что главную мысль персонажа о том, что размышлять могут не только те, которые выкладывают  итоги своих размышлений в Сеть или выступают с ними по телевидению, но и некоторые из большереченцев, он до читателей и читательниц донёс.               

 .