Микки, Микки!

Часть 4. Глава 6

Свои дневниковые записи мне интересно читать по прошествии некоторого времени, особенно те, которые писались исключительно для себя. Это даёт представление о возможностях моей памяти, поскольку постоянно ловлю себя на мысли о том, что те или иные описанные события я уже не помню. Ещё понимаю, что собственные взгляды тоже не являются постоянной субстанцией и меняются в считанные дни.
В этой связи в завершающих главах романа не лишним будет привести пару отрывков из моих дневников, не изменив в них ни одного слова. Как говорит жена, терять мне нечего, и, кроме того, я никому не обещал, что информация, доступная мне и преданная гласности в романе, будет похоронена вместе со мной. Вдобавок можно сравнить стиль и содержание романа, являющегося в каком-то смысле художественным вымыслом, с дневником героя и почувствовать как он описывает себя и других, не предполагая, что это станет достоянием гласности.

Сегодня – семнадцатое сентября две тысячи двадцать третьего года, исполнилось сорок пять дней после моего развода, четвертого по счёту, но с третьей женой, если считать по их числу. Моя душа к этому дню окончательно распрощалась с семейной жизнью, и как-то так совпало, что именно сегодня Лада написала мне в e-mail, что я, по-видимому, окончательно тронулся умом от работы и от Ковидов, что лишает её перспектив в борьбе за возврат бывшего мужа в лоно семьи.
Примерно такое же время я живу в съёмной квартире в посёлке недалеко от города. Приезжая сюда после работы, я и моя душа освобождаемся от необходимости быть в постоянной готовности оправдываться перед заказчиками по поводу срыва срока исполнения договоров, выслушивать в разговорах по телефону их упрёки, укоры и обвинения в неумении предусмотреть все возможные препятствия на пути создания заказанных ими приборов и заранее к этому подготовиться. Здесь есть ощущение полной свободы, а душа просится ещё и погулять по окрестностям, увидев по соседству с домом, где мы живем, лесной массив, притягивающий её к себе изумрудом зелени.
Отдавая должное устремлениям души и полагая, что физическая нагрузка в виде скандинавской ходьбы, в сочетании со свежим лесным воздухом, восстановит моё здоровье, утраченное из-за болезней и многолетнего труда без отдыха, я выбрал этот способ времяпровождения в вечерние часы после приезда с работы.
В первый раз, три дня назад, я решил сначала разведать тропы в лесу и отправился в пешую прогулку. Палочек у меня с собой не было, и мне предстояло, если всё  сложится благоприятно, озаботиться ими в самом лесу. Первые пятьсот метров пройденного мною леса оказались замечательным кедровником, радующим взгляд тёмными лапами веток, украшенных длинными иглами и согреваемых лучами вечернего солнца. Чуть позже в кедровник стали вкрапливаться сосны, всё сильнее и сильнее превращая зелёный массив в смешанный из двух сосновых пород хвойный лес. Ещё через пятьсот моего пути по дорожке, вытоптанной за много лет местными жителями, в лесу остались одни лишь сосны, наполнявшие всё пространство только им свойственным смолистым ароматом. Опять же, чистый сосновый бор, как и кедровый лес в начале моего пути, оказался лишь пятисотметровой полоской. Далее между сосен стали появляться берёзы, калина и разнообразный мелкий кустарник. Дорожка шла под уклон и в конце вывела меня к мостку через ручей. За ним, метров через пятьдесят, встретился ещё один узкий бревенчатый мостик. После него дорожка вышла из леса на травянистый склон, поднявшись по которому, через какую-то сотню метров, я вышел на гравийную дорогу в одну колею, укатанную машинами и тракторами. Мой путь от дома, где я живу, до этой дороги занял полчаса и по прикидкам был равен паре километров.
Слева, метров через двести, гравийная дорога входила в небольшой посёлок, а глянув вправо, можно было понять, что в противоположном направлении она идёт по гребню небольшого холма, поросшего смешанным сосново-лиственным лесом, в сторону шоссе, которое связывает город с аэропортом. Свернув направо и пройдя ещё немного по гравийной дорожке, местами переходящей в укатанную колею, я вышел к этому шоссе. По пути, к моей неожиданной радости, удалось зачерпнуть ладонью воды из пруда, берег которого был образован плотиной, перегородившей уже третий по счёту, встретившийся мне ручей. Время, затраченное мною для того, чтобы добраться сюда, составило сорок минут, а пройденное расстояние было равно приблизительно трём километрам. Передохнув минуты две-три, я направился в обратный путь и вскоре, через те же сорок минут, был уже около подъезда моего дома.
В первой пешей прогулке всё моё внимание было отдано разглядыванию дорожки, поскольку местами она была сырая, в лужах, скакала вверх-вниз и в стороны, кренясь на косогорах, ныряя под стволы деревьев и выходя на шаткие мостки из брёвен и досок, переброшенные через ручьи. Этой дорожкой, судя по всему, пользовались грибники и такие, как я, ради здоровья гуляющие по лесу в свободное время.
Прогулка во второй день ничем не отличалась от предыдущей, с той лишь разницей, что я увидел на обочине дорожки пару тонких сухих стволов молодого ивняка, из которых, обломив ветки, мне удалось сделать некое подобие палочек. В результате моя ходьба приобрела вполне пристойный для спортсмена-любителя вид.
В третий день, взяв с собой охотничий нож, доставшийся от отца, я срезал палки в ивовой рощице, расположившейся вдоль тропы на одном из её участков. С этими палочками, обработанными ножом, я гулял ещё несколько дней, пока позволяла погода, которая весь сентябрь радовала голубым небом, тёплым солнцем и слабым южным ветерком.
Говоря о встреченных на прогулках людях, можно упомянуть двух женщин, шедших мне навстречу из маленького посёлка, который я видел при выходе из леса после мостков. Это было в первую мою прогулку. Во второй день я встретил семью с двумя детьми, собиравшую грибы, а в третий день – пастуха с небольшим собственным стадом коров и коз. Одна из коз подошла ко мне и лизнула сначала правую, а потом левую руку. Но пастух отогнал её, предупредив, что коза, которую зовут Маруся, себе на уме и способна неожиданно боднуть.
В четвёртый день я встретил двух мальчиков лет восьми и десяти, что-то высматривающих на берегу пруда, и сидящего поодаль с удочкой пожилого мужчину, по-видимому их дедушку. Возвращаясь по дорожке через полчаса и проходя вдоль берега по плотине, я увидел сидящего на прежнем месте рыбака, а мальчики мелькали яркими рубахами метрах в двухстах впереди меня.
В пятый день, возвращаясь с половины пути, я нагнал молодого человека крепкого сложения с собранными в косу спутанными между собой волосами чёрного цвета. По виду он напоминал айтишника или углубившегося в свои мысли аспиранта. Поздоровавшись и обгоняя его, я сказал, что зимой просто крикнул бы: «Лыжню!», на что парень, кивнув головой, ответил мне:
– Ждать недолго.
 Я пошёл дальше со своей скоростью, но не тут-то было! Метров через пятьдесят мне навстречу из кустов вышла лайка и вопросительно посмотрела на меня, а потом на дорожку за моей спиной – всё ли здесь происходит с ведома её хозяина? Я остановился и дождался парня.
– Ваша собака? – спросил я его.
– Да, зовут Микки, – ответил хозяин собаки.
Услышав спокойный голос благодушно настроенного хозяина, Микки скорректировал своё поведение: обнюхав меня, он присел на дорожке, косясь на мои палки. При моей попытке переставить палки, пёс отпрыгнул, но потом, убедившись в отсутствии опасности, уже не реагировал на них.
– Микки, Микки! – подозвал хозяин своего четвероногого спутника и погладил его. – Он не будет больше проявлять к вам любопытство, – пояснил парень и, улыбнувшись на прощание, добавил: – Всё, что ему нужно, он о вас уже узнал.
После этого я двинулся дальше, и пёс некоторое время сопровождал меня чуть сзади, о чём я мог судить по его прерывистому дыханию. Через минуту он вернулся к хозяину.
Других людей во время прогулок, за исключением пары студентов, в воскресный день решивших выехать за город, чтобы пройтись по лесу и собрать грибов, я не встречал.
Сегодня, в шестой день моих прогулок с палками, мне снова повстречался пастух со своим стадом. Среди животных было три козы, похожих друг на друга. Я перекинулся с пастухом  приветственными фразами и поинтересовался:
– А какая из коз Маруся?
Пастух указал на козу со светло-коричневым ошейником. Именно она поглядывала на меня во время нашего разговора с хозяином, признав старого знакомого, которому намедне лизнула руки. Я пожалел, что ничего не взял с собой, чтобы угостить животное при встрече, которая, в силу того, что стадо выгуливают каждый день, была более чем вероятна. Продолжив свою прогулку, я уже не удивился тому, что, пройдя метров двести, увидел Микки – старого приятеля, вывалившегося, как и в прошлый раз, из кустов.
– Микки, Микки! – позвал я его.
Пёс несколько раз вильнул хвостом, узнав меня, и посмотрел в сторону дороги, откуда уже показался хозяин.
– Пойдём! – бросил я, на что пёс адекватно отреагировал, потрусив впереди меня, догоняя шедшего впереди нас хозяина и как бы показывая, что он контролирует ситуацию. Поздоровавшись с хозяином пса, я отметил, что Микки узнал меня, и мы с ним, похоже, подружились.
– Не программист ли вы по профессии? – поинтересовался я у парня.
– Нет, – ответил он. – Я – инженер-химик.
Слово «химик» отозвалось во мне щемящим чувством, и я на автомате произнес что-то вроде того, что раньше, лет двадцать назад, работал в научном центре химического профиля, а ещё читал курс лекций по математическому моделированию химико-технологических процессов.
– А где вы работаете? – попробовал я уточнить.
– На промышленном предприятии, – неопределенно ответил парень.
На этом мы с ним расстались. Вдогонку я пожелал ему счастливого пути.
Идя по своему маршруту, ставшему мне знакомым до кочек, оврагов, луж, я лишь изредка уделял внимание рельефу тропы, освободив свой мозг от этой заботы. И тот, наряду с изучением окрестных видов природы, которые я изредка автоматически окидывал взором, предавался воспоминаниям о моих годах, проведенных в НТЦ после завершения учёбы в институте. Туда я приехал по распределению.
На седьмой день, обедая в «Восточной кухне», разместившейся на первом этаже нашего офисного здания, я выбрал себе голубцы, и как-то само собой возникли ассоциации, связанные с последними годами, когда не раз на нашем с Ладой обеденном столе оказывалось это бесподобное по вкусу блюдо.
Голубцы, приготовленные Ладой  в виноградных листьях, называемые долма, вошли в наш рацион совсем недавно, с покупкой сада. Небольшой виноградник, удобренный и обихоженный нами за три года, стал давать устойчивый урожай ароматных гроздьев, которые украсили осенний стол и позволили делать домашнее вино, а сочные листья виноградных лоз, заготовленные на зиму женой, заменили капустные листья в приготовленных ею голубцах. Не избалованные блюдами юга, мы использовали возможность наслаждаться ароматом виноградных листьев, заворачивая в них фарш из индейки. На нём мы остановились, перепробовав разные варианты, и больше не экспериментировали, лишь добавляли в фарш различные приправы.
Раз уж я написал о винограднике и той радости, которую он нам с женой ежегодно дарит, не могу не отдать ему должное и не поблагодарить за то, что он в какой-то мере сыграл свою роль в возврате моей памяти и вновь соединил нас с Ладой.

Гуляя с палочками по лесу в сентябре, я день ото дня всё явственнее ощущал какую-то необъяснимую тягу к любованию листьями калины и её ягодой. В конце концов до меня дошло, что причиной этого была схожесть листьев калины и винограда, а также их ягод, отличающихся по цвету и форме гроздьев, в которые они объединены, но родственных по выражению щедрости природы к этим растениям.
Вернувшись очередной раз из леса, я вспоминал встреченные на прогулке кусты калины и в какой-то момент вместо них в сознании явственно возникли гроздья винограда, прикрытые ажурными листьями. Женские руки аккуратно срывали фиолетового цвета крупные, если можно так выразиться, соягодья, называмые мною так на манер того, как группы звёзд мы именуем созвездиями. Мысленно подняв глаза, я увидел хозяйку этих давно знакомых и любимых рук, свою Ладу. Она уже не казалась мне посторонней женщиной, мешавшей мне работать по проекту, связанному с производством эндоскопов. Этот проект месяц назад был закончен и я, а похоже, что и моя душа, восстанавливали свои силы, с каждым днём всё больше и больше бывая на природе, вдыхая целебный воздух хвойного леса и практически сливаясь с его цветами и звуками. Ассоциация калины с виноградом на следующий день снова повторилась, и я вспомнил, что поздней осенью мы с женой, той самой замечательной женщиной, привидевшейся мне вчера, укрывали виноградник на зиму слоями защитного материала, который должен был защитить виноградные лозы от зимних холодов. Время для этого как раз подходило, так же, как и дата ежегодного осмотра сотрудниками горэлектросети счетчиков, которые установлены в дачных домиках в саду. Вспоминая какой холод был в прошлом году в октябре, когда рано утром, в ожидании электриков, я грелся в автомобиле, мне представилось как Лада в ближайшие дни вынуждена будет отправиться за город в холодную степь, чтобы электрики лично сняли показания счетчика. Мне стало не по себе оттого, что возникло ощущение душевного озноба. Рука сама собой потянулась к телефону, и я набрал её номер.
– Привет! Как ты смотришь на то, если я составлю тебе компанию и свожу в сад? – спросил я.
– Глебушка, душа моя, я очень рада! – ответила Лада.
«Эмоции, – подумалось мне, – разрушающие человека, как правило, не требуют внутренних усилий для своего выражения, забирая у него энергию, предназначенную для жизненно-важных органов. Что поставить им противовес? Только те эмоции, над которыми надо потрудиться, получив для них энергетическое подспорье от неба. От эмоций, тех, что разрушают, хороши другие, те, что склеят. Вправду говорят, что даже большая неприятность делает жалеющих умнее, тогда как малая, вызвавшая раздражение, оглупляет».