Сеь сестёр сестра тени

22
На следующий день около черного входа появилась какая-то
женщина. Она сообщила мне, что пришла забрать Рори, чтобы
позаниматься с ним верховой ездой. Я поначалу отнеслась к
незнакомке настороженно, мало ли что? Но увидев, как Рори радостно
обнял ее и расцеловал, поняла, что женщина явно не собирается
похищать вверенного под мою опеку ребенка. После занятий Рори
вернулся домой радостно-возбужденный, раскрасневшийся от холода и
езде на пони. Потом мы с ним уселись на кухне, и я попросила его
нарисовать свой автопортрет мне на память. Он согласился, но велел
мне не подсматривать, когда он станет рисовать. Я пообещала, что не
буду, и занялась выпечкой брауни. Приготовила целых две порции,
одну на сегодня, а вторую поставила в холодильник.
Мельком взглянула на рыжеволосую макушку – Рори ушел с
головой в свое творчество – и почувствовала, как меня накрывает
волна любви и нежности к этому маленькому мальчику. Как бы мне
хотелось и впредь защищать его, оберегать от всех невзгод и напастей.
Ведь никто не знает, какое будущее ему уготовано, когда он станет
взрослым, особенно в свете того, о чем мне вчера поведал Мышь.
Трудно сказать, останется ли Хай-Уилд по-прежнему семейным
гнездом Воганов к тому моменту, когда Рори станет здесь
полноправным хозяином. Но пока он еще ребенок и проблемы
взрослых ему малопонятны и не интересны. К счастью для мальчика, у
него открытый характер. Рори, как говорится, оптимист по натуре, а
люди всегда тянутся к таким.
Он верит в человечество…
– Это тебе, Стар. – Рори слегка толкнул меня в бок и с гордостью
вручил мне свой рисунок.
Я взяла его и принялась разглядывать. И тут же почувствовала
комок в горле. Рори изобразил нас двоих в саду. Он держит меня за
руку, а я в это время склонилась над клумбой и разглядываю какой-то
цветок. Юному художнику удалось верно отобразить саму мою позу, и
волосы, упавшие мне на лицо, и мои длинные тонкие пальцы,
которыми я сейчас держала его картину.
– Замечательно, Рори! – воскликнула я с неподдельным
восхищением. – Просто замечательно. Спасибо тебе.
– Я люблю тебя, Стар. Возвращайся поскорее.
– Обязательно. Твой подарок я сохраню навсегда, – проговорила я
растроганно, с трудом сдерживая слезы. – А сейчас предлагаю налечь
на брауни, а потом твой любимый «Супермен». Как считаешь?
Вскинутые вверх большие пальцы обеих рук означали, что для
Рори мое предложение – предел желаний. И мы, взявшись за руки,
пошли в гостиную.
Закончив рассказывать ребенку последнюю из историй на сон
грядущий, я вернулась в свою комнату, упаковала все вещи, чтобы
завтра отправиться в путь с самого утра. Я надеялась, что Маргарет
подбросит меня до станции на какой-нибудь ранний поезд, чтобы
успеть к открытию магазина. Я старательно отгоняла от себя мысли о
том, какой, видимо, непростой разговор состоялся сегодня у братьев.
Спускаясь вниз по лестнице, я непроизвольно прошлась рукой по
резным перилам, словно хотела напитаться их несравненной красотой,
чтобы сохранить эту красоту в своей памяти до следующего раза, если
я снова попаду сюда когда-нибудь.
В десять часов вечера на подъездной дороге к дому замелькали
огоньки фар подъезжающей машины. Через секунду-другую громко
хлопнула парадная дверь, и я заторопилась встречать законную
владелицу Хай-Уилд.
– Моя дорогая Стар! – Маргарет крепко стиснула меня в
объятиях. – С Рори все в порядке? Огромное вам спасибо за то, что
согласились побыть с ним. Мышь сказал мне, что вы чудесно
поладили. А есть что-нибудь перекусить? Умираю с голоду, – выпалила
она на одном дыхании.
– Да, с Рори все в порядке. Сейчас он крепко спит, но очень ждет
завтрашней встречи с вами. И на ужин еще есть кое-что и даже теплое
– стоит в духовке.
– Великолепно! Боже, умираю, хочу бокал вина. А вы? – обронила
Маргарет, направляясь к холодильнику в кладовке.
– Нет, спасибо. Я не буду.
Она вернулась с бутылкой вина, щедро плеснула себе в стакан и
тут же жадно отпила.
– Устала. Почти весь день на колесах. Замок этот затерян в такой
глуши. Можно сказать, у черта на куличках. Так в довершение всего
еще и рейс задержали… Как обычно.
Несмотря на все свои жалобы, выглядела Маргарет просто
потрясающе. Глаза блестят, на щеках играет румянец. Словом, на
каких бы куличках ей ни пришлось побывать и с какими бы
трудностями она ни столкнулась, возвращаясь домой, у нее все равно
сейчас был вид очень счастливой женщины.
– Как там во Франции?
– О, все прекрасно, – бросила в ответ Маргарет мечтательным
тоном. – А, да вы тут тоже, как я посмотрю, не теряли времени даром.
Прекрасная получилась картина, честное слово. – Она негромко
рассмеялась.
– Рори очень талантливый мальчик. Наверное, пошел в вас.
– Едва ли в меня. – Маргарет слегка вскинула брови. – Его манера
письма совсем иная, чем у меня. Свой талант он явно унаследовал от
кого-то еще. Вы знаете, что Мышь сегодня встречался с Орландо в его
книжном магазине? – переключила она разговор на другую тему.
Порывшись в своей объемной кожаной сумке, извлекла оттуда пачку
сигарет «Житан». – Будете?
– Спасибо. – Я взяла из пачки сигарету, и Маргарет дала мне
прикурить. Уж и не помню, когда я в последний раз курила
французские сигареты. – Да, Мышь вчера сказал мне, что собирается
сегодня в Лондон.
– Само собой, Орландо сейчас в полнейшей прострации. –
Маргарет сделала глубокую затяжку и небрежно стряхнула пепел в
цветочный горшок на подоконнике, в котором сиротливо торчал
многострадальный кактус. – Судя по всему, он наотрез отказался даже
взглянуть на счета.
– Представляю, что меня ждет завтра, – пробормотала я
вполголоса, выкладывая на тарелку порцию coq au vin. Классический
французский рецепт – «петух в вине».
– Сказать по правде, я очень рада тому, что вы будете рядом с ним.
Кстати, и Мышь тоже доволен этим обстоятельством. Он ведь меня
подхватил в аэропорту Гатвик на обратном пути из Лондона. Конечно,
мало похоже на то, что Орландо способен в таком состоянии натворить
всяких глупостей, однако, кто его знает, как оно там будет. Боже мой,
боже, все зло в этом мире только от денег. Правда?
– Правда, – согласилась я, ставя перед Маргарет тарелку с
ужином. Потом заварила себе ромашковый чай и тоже уселась за стол.
– Стар, вы настоящая волшебница! Так аппетитно смотрится.
Какое это счастье возвращаться домой и знать, что тебя ждет ужин. –
Она зацепила вилкой кусочек курицы и бросила на меня лукавый
взгляд. – Когда магазин все же продадут, в конце концов, то вы, как я
понимаю, останетесь без работы. А как смотрите на то, если я
приглашу вас сюда помочь мне немного по хозяйству и позаниматься с
Рори?
Я понимала, что Маргарет едва ли говорит серьезно. Скорее,
шутит. А потому неопределенно пожала плечами и бросила в ответ:
– А почему бы и нет?
– Знаю, при вашей квалификации и образованности…
Пожалуйста, не сочтите мое предложение чем-то дерзким или
оскорбительным. Но в наше время так трудно найти человека,
которому можно было бы полностью доверять. Тем более доверить
кому-то моего Рори. А Мышь тут вам такие дифирамбы пел, когда
рассказывал, как вы поладили с сыном. Есть и еще кое-что… Элен,
хозяйка замка, где я была, предложила мне расписать фресками еще
одну комнату. Я была бы счастлива принять этот заказ. Такое красивое
место… Мне там очень понравилось.
Я сидела молча. Знала бы Маргарет, что она только что озвучила
вслух мою самую заветную мечту. Жить в Хай-Уилд, заботиться о
Рори, ухаживать за садом, приглядывать за домом и каждый день
готовить еду для таких необычных и милых обитателей этой усадьбы.
Я понимала, надо ловить момент, прежде чем Маргарет передумает.
Или, что еще хуже, займется поисками на это место кого-то еще.
– Если серьезно, то я буду рада помочь вам в любое время. Мне
здесь тоже очень нравится. И Рори я полюбила.
– Правда? – Маргарет удивленно вскинула бровь. – То есть вы и
правда согласны? Боже! Конечно, платить много я вам не смогу. Да вы
и сами это, наверное, уже это поняли. Но жить вы будете вместе с
нами… и питаться тоже… Наверное, мне следует поставить в
известность Орландо. Может быть, мы даже с ним сумеем как-то
поделить вас между собой. Словом, если он не будет возражать, то
тогда я могу с легкой душой принять заказ Элен. Ей не терпится,
чтобы я поскорее приступила к работе. – Маргарет умолкла, но я
увидела, как в ее глазах засветилась надежда.
– Я со своей стороны тоже не хочу подводить Орландо или, тем
более, давать повод, чтобы он подумал, будто я бросаю его в такую
трудную минуту. Но вообще-то, я ему и не так уж сильно нужна на
полный рабочий день.
– Я знаю, Орландо согласится. Если так будет лучше для Рори, он
пойдет на все. К тому же, – в глазах Маргарет запрыгали веселые
огоньки, – он как-то однажды упомянул в разговоре со мной, что,
вполне возможно, вы приходитесь нам родней.
– Весьма гипотетически. Не вижу, какие между нами могут быть
точки соприкосновения. Пока не вижу, – уточнила я на всякий случай.
– Но в любом случае вы без труда подобрали ключики к сердцу
каждого из нас. Честное слово, Стар. Тут я ни капельки не кривлю
душой. А потому мне и самой чрезвычайно интересно узнать, как
именно вы связаны с нашим семейством. Впрочем, Мышь уже
наверняка рассказывал вам, какое запутанное фамильное древо
Воганов и Форбсов. Хватало там неразберихи в прошлом, хватает ее и
сейчас. – Маргарет оборвала себя на полуслове и сладко зевнула,
слегка приоткрыв свои чувственные губы. Она отнюдь не производила
впечатление хрупкой женщины, но весь ее облик был напитан
своеобразной красотой – крупные черты ее лица подразумевали силу и
стойкость духа.
– Пора спать, – обронила она, поднимаясь из-за стола.
– Я закрою входную дверь.
– Да? Будьте так любезны.
– Вы не сможете завтра с самого утра подбросить меня до
станции? Хочу успеть на восьмичасовой поезд до Лондона.
– Мышь сказал мне, что он сам вас отвезет. Видно, хочет
рассказать вам, как прошла его встреча с Орландо. Спокойной ночи,
Стар. И еще раз большое спасибо за все.
* * *
На следующее утро я проснулась рано, чтобы успеть приготовить
до своего отъезда завтрак для Маргарет и Рори.
Потом написала пространную записку Маргарет, в которой
сообщала ей, что колбаски, бекон и блины стоят теплыми в духовке, а
также напомнила, что на нижней полке холодильника еще лежат целых
четыре пирога. Мышь постучал в дверь черного входа, я тут же
подхватила свой рюкзак и поспешила за ним к машине.
– Разговаривали с Маргарет вчера вечером, когда она вернулась? –
поинтересовался он у меня, когда мы вырулили на шоссе.
– Да.
– Тогда наверняка вы в курсе, что Орландо принял новость очень
плохо.
– Да, Маргарет рассказала мне об этом.
– Послушайте, Стар. Если есть хоть малейший шанс, чтобы вы
наставили его на путь истинный, прошу вас, помогите. Я был бы вам
крайне признателен. Видит бог, я старался изо всех сил, объяснял ему,
какие шаги предпримет банк, если мы сами не займемся продажей
магазина, но он даже не стал меня слушать. В буквальном смысле
этого слова закрыл уши руками и пулей выскочил из комнаты.
Помчался к себе наверх. И там закрылся на ключ в своей спальне.
– Словно капризное дитя.
– Именно так. Беда в том, что, несмотря на то что Орландо
производит впечатление очень милого и воспитанного человека, на
самом деле он упрям как осел. Особенно в том, с чем он категорически
не согласен. Но точка невозврата уже пройдена, и у нас просто нет
другого выхода. Он должен, в конце концов, осознать все это и сам.
– Постараюсь поговорить с ним, хотя едва ли он станет меня
слушать.
– Но как говорится, попытка не пытка. К тому же он любит вас, он
доверяет вам. Попытайтесь убедить его, хоть как-то.
– Хорошо, сделаю все, что смогу, – пообещала я, когда мы уже
подъезжали к станции.
– А вы не могли бы перезвонить мне в течение дня? Дать мне
знать, как он там. Со вчерашнего вечера все его телефоны, и
мобильный, и домашний, отключены.
– Хорошо, перезвоню, – сказала я, выбираясь из «лендровера». –
Спасибо, что подвезли.
– Пустяки. Это самое малое, что я мог сделать для вас. А вот когда
вы снова приедете в Хай-Уилд, обещаю рассказать вам, что я прочитал
в очередных дневниках Флоры, – бросил он мне в ответ через
открытое окно. – Приготовьтесь сильно удивляться. До свидания,
Стар. – Неожиданно широкая улыбка тронула его губы и постепенно
добралась до глаз, которые тоже потеплели и вдруг осветили особым
светом его красивое лицо. – Берегите себя.
Я махнула рукой на прощание и заторопилась на вокзал.
Добравшись до Кенсингтон-Черч-стрит, я с душевным трепетом
отперла дверь в магазин. Страхи мои были вполне понятны. Вопервых, я и понятия не имела, что именно ждет меня в самом
магазине. А во-вторых, полностью выбили из колеи куча эсэмэсок и
речевых сообщений от Сиси, к которым я получила доступ уже будучи
в поезде, когда мой телефон наконец заработал и снова стал ловить
сигнал связи. Надо сказать, что в хлопотах последних дней я
совершенно забыла перезвонить сестре из Хай-Уилд и предупредить
ее, что остаюсь там еще на одну ночь. Ее последняя эсэмэска была
просто угрожающей.
Стар, если ты не объявишься здесь к утру, то я обращаюсь в
полицию и объявляю тебя в розыск. Где ты?!
От такого послания мне стало нехорошо. Я тут же поспешила
отправить ей эсэмэску с тысячами извинений, да еще пару речевых
сообщений с подробными объяснениями. Отчиталась, что со мной все
в порядке и вечером я буду дома.
Войдя в магазин, я обрадовалась уже тому, что не заметила
никаких перемен в интерьере. Поскольку Орландо еще не появился –
он всегда приезжает на работу попозже, я занялась своими обычными
делами. Но когда и в одиннадцать часов дня он так и не появился, я
начала беспокоиться. Потом взглянула на дверь, ведущую в служебные
помещения и на второй этаж. Я там, кстати, еще ни разу не была, но
догадывалась, что наверху есть пара комнат, в которых Орландо
ночует, если задерживается на работе допоздна. Конечно, вполне
возможно, он сейчас на каком-нибудь аукционе… И все же страх не
отступал. Шло время, а он так и не появился на пороге магазина со
своим неизменным тортиком к чаю. Извечный порядок, по которому
протекала его жизнь, и это было абсолютно очевидно, был грубо
нарушен и сломан.
Следующие полчаса я нервно металась по торговому залу, все
время поглядывая через витрину на улицу и прислушиваясь к каждому
звуку в подсобных помещениях.
К полудню я уже была вся на нервах, извелась в ожидании.
Выбора не оставалось. Надо идти наверх и искать Орландо там. Я
открыла дверь, ведущую в подсобку, и она громко скрипнула, выдавая
мое присутствие. Потом я осторожно поднялась по лестнице на второй
этаж и обнаружила там три двери. Вначале я негромко постучала в ту,
что была справа от меня.
– Орландо, это Стар. Вы здесь?
Ответа не последовало. Я дернула за ручку и, толкнув дверь,
очутилась в крохотной кухоньке с допотопной раковиной, компактной
печкой марки «Беллинг» и холодильником, дизайн которого отсылал
пользователей к временам полувековой давности. Не приходилось
сомневаться, что сей экспонат именно из той далекой эпохи, причем не
копия, а самый настоящий оригинал. Я вышла на лестничную
площадку и постучала во вторую дверь. За ней оказалась такая же
старомодная ванная с безобразным линолеумом на полу. Интерьер этой
комнаты мгновенно напомнил мне ту убогую квартирку, в которой мы
с Сиси жили до того, пока не переехали в Баттерси. Оставалось только
изумляться и поражаться тому, как удается Орландо выглядеть столь
безупречно ухоженным и щеголеватым при таком минимуме удобств,
которыми он располагает. Воистину тайна сия велика есть.
Наконец я повернулась к третьей двери и снова постучала.
– Орландо! – окликнула я его, на сей раз громче обычного. – Это
я, Стар. Пожалуйста, отзовитесь, если вы там. Я волнуюсь за вас. Все
волнуются, – добавила я немного жалостливым тоном.
Тишина. Я дернула за ручку. Дверь заперта, явно изнутри. Оттуда
вдруг послышался шум, будто какая-то тяжелая книга упала на пол.
Меня объял ужас. А что, если он не принял свое лекарство?
Я снова дернула за ручку что есть силы.
– Орландо, пожалуйста, я знаю, что вы здесь. С вами все в
порядке?
– Убирайтесь прочь, – раздался приглушенный голос изнутри.
Я вздохнула с облегчением. Если грубит, значит, у него еще есть
силы, и беспокоиться пока не о чем.
– Хорошо-хорошо, ухожу, – затараторила я в запертую дверь. – Но
если что, если вдруг захотите поговорить, я внизу.
Я снова спустилась по лестнице вниз, подбросила в камин угля и
вышла на улицу, чтобы отправить сообщение Мыши. Написала ему,
что Орландо, по крайней мере, жив, хотя и отказался выйти из своей
комнаты.
Ровно в час дня я так и не услышала привычных шагов по
лестнице, а ведь до последнего надеялась, что Орландо все же
появится, хотя бы для того, чтобы удовлетворить потребности своего
капризного желудка. И тут меня осенило. Уж если что-то и заставит
Орландо покинуть убежище, если что-то и сможет выкурить его из
спальни, так это запах еды. Я схватила свою сумочку, ключи от
магазина, заперла входную дверь на замок и направилась в ближайшие
продуктовые магазины.
Минут через двадцать, купив все нужные мне продукты, я
вернулась обратно и поднялась в крохотную кухоньку наверху.
Кастрюль, правда, не хватало, что создавало определенные трудности.
Но я отыскала небольшой сотейник и принялась тушить в нем лукшалот, добавив туда еще и несколько зубчиков чеснока. Потом влила
сметану, приправила травами, плеснула немного бренди, и все. Соус
для колбасок готов. Отыскалась в конце концов и какая-то завалящая
сковородка, как раз на две порции нежнейшей говядины филе-миньон,
к которой я добавила грибы и половинки спелых помидоров.
Поскольку весь процесс приготовления обеда был у меня под
контролем, я смело вышла на лестничную площадку и тут же с
ликованием уловила ароматные, соблазнительные запахи чеснока и
тушеного мяса, которые разносились вокруг.
А потом постучала в дверь Орландо.
– Обед готов, – сообщила я как можно более жизнерадостно. –
Сейчас разложу по тарелкам и отнесу вниз. А вы прихватите с собой
бутылку вина. Она как раз дожидается своего часа в холодильнике.
Потом я разложила мясо и гарнир к нему по тарелкам и
направилась к лестнице.
Уже опустив ногу на самую верхнюю ступеньку, я добавила:
– И просьба не задерживаться. Нет ничего хуже остывшего филеминьон.
С этими словами я стала осторожно спускаться по лестнице с
тарелками в руках. Не прошло и трех минут, как я услышала шаги по
лестнице. А следом в дверях появился и сам Орландо, взлохмаченный,
подавленный, совершенно непохожий на себя. В руках он держал
бутылку сансера и два бокала. Волосы на его голове торчали в разные
стороны, на небритом подбородке проступила щетина. На нем был
пестрый халат, в котором он расхаживал и по дому в Хай-Уилд, а на
ногах – все те же вышитые шлепанцы ослепительно-яркого цвета
электрик.
– Вы заперли дверь? – первым делом поинтересовался он, бросив
озабоченный взгляд на входную дверь.
– Конечно. Сейчас же обеденное время, – ответила я максимально
спокойным тоном.
Шаркающей походкой он подошел ближе, и впервые в жизни я
своими глазами увидела то, что стоит за избитой фразой «он
превратился в старика за одну ночь».
– Надеюсь, вам понравится мясо. Не так-то часто попадается
хорошее говяжье филе. А соус – на травах. Пробуйте, – подбодрила я
его тоном, каким обычно няня разговаривает с маленьким ребенком.
– Спасибо, Стар.
Орландо поставил на стол бутылку с вином и два бокала, потом
медленно, с большим усилием, опустился в кресло, как человек, у
которого болят все кости. Тяжело вздохнув, он собрал последние
остатки сил для того, чтобы взять бутылку и щедро плеснуть вино в
каждый бокал.
– Ваше здоровье, – провозгласил он негромко. – Какое счастье,
что у меня есть хоть один друг и союзник.
С этими словами Орландо осушил свой бокал до дна и тут же
наполнил его снова. Интересно, какой он в пьяном виде, невольно
подумала я, наблюдая за его манипуляциями.
– Закусывайте, – поторопила я его.
Впервые за всю короткую историю наших взаимоотношений я
окончила трапезу первой, положив на пустую тарелку свои нож и
вилку. Орландо вяло ковырялся в своей тарелке с видом человека, еще
не вполне оправившегося после тяжелой болезни. Свой кусок
говядины он тщательно разрезал на микроскопические кусочки, а
потом долго, до бесконечности, пережевывал каждый из них.
– Прекрасный обед, Стар, – сдержанно похвалил он меня. –
Впрочем, как всегда у вас. Просто я сегодня не в том настроении…
Он умолк, отправив в рот очередной малюсенький кусочек мяса.
Проглотил его и тут же запил изрядной порцией вина. Потом выдавил
из себя некое подобие улыбки и добавил:
– Сегодня мне кусок в горло не лезет. Вы уже, наверное, слышали
от моего брата наши последние новости, да?
– Да, слышала.
– Как он только мог! Я хочу сказать, как он мог поступить… так
жестоко. Ведь это же, – Орландо с обреченным видом обвел рукой
книжные полки, – это же мой мир! Вся моя жизнь здесь, в этих книгах!
– Знаю.
– Он утверждает, что мы банкроты. Что если мы не продадим, то в
дело вмешается банк и лишит нас всего, что мы имеем. Неужели вы
верите этому?
– К несчастью, да. Это похоже на правду.
– Но как? Этот… чертов банк… как он может забрать у нас то, что
принадлежит нам по закону? По-моему, брат намеренно сгущает
краски, излишне драматизирует ситуацию.
Лицо Орландо исказила такая гримаса страдания, что я невольно
сглотнула комок, подступивший к горлу, прежде чем ответить ему:
– К превеликому сожалению, он говорит правду. Скорее всего, у
вас есть немалые долги и…
– Да. Но эти долги мизерны в сопоставлении с той ценой, которую
они намереваются получить от продажи этого здания. Наверняка же
имеются какие-то гарантии, есть поручители и все такое.
– Видно, вся проблема заключается в том, что и сам банк, скорее
всего, переживает далеко не лучшие времена. Вот они и… – Я
замялась в поисках наиболее точного слова. – Вот они и нервничают. К
тому же, как вы и сами прекрасно знаете, мировая экономика тоже
переживает сейчас кризис.
– Вы что, хотите сказать, что если мы продадим магазин «Артур
Морстон Букс», не говоря уже о том, что и мою душу вместе с ним, то
мы поможем в разрешении этого кризиса? Боже мой, Стар! Вот этого я
от вас никак не ожидал! Думал, вы на моей стороне.
– Я на вашей стороне, Орландо. Честное слово! Но иногда в
жизни происходит все совсем не так, как нам хочется. Да, это ужасно,
но такова правда. Увы, но жизнь мало похожа на сказку. К тому же,
насколько я понимаю, деньги отчаянно нужны и для поддержания
фермы. Там тоже все не так гладко, как хотелось бы.
– Что?! – Щеки Орландо мгновенно порозовели, а потом стали
пунцово-красными. – Это он вам наплел?
– Кое-что он мне действительно рассказал. Ему позарез нужна
новая техника, иначе, по его словам, он не сможет заработать деньги
на содержание фермы.
Казалось, Орландо сейчас взорвется от ярости. Его приятные
черты лица вдруг исказила такая злоба, такая ненависть, что трудно
было представить себе, как в обычном человеческом теле может
вмещаться столько негативных эмоций.
– ХА! Ха-ха-ха! А он, случайно, не рассказал вам заодно, почему
же его ферма пришла в такой упадок, а?
– Нет.
– То есть он не соизволил сообщить вам, что первые три года
после смерти Анни он вообще не вылезал из своей спальни? Что вся
земля, все драгоценные акры наших плодородных полей пришли в
запустение, поросли бурьяном, потому что он не мог заставить себя
подняться с кровати, спуститься вниз и хотя бы поговорить с
управляющим. Тот днями напролет, неделями добивался встречи с
ним, ждал, чтобы иметь возможность предъявить ему неоплаченные
счета. В конце концов от него отступились все поставщики,
снабжавшие ферму всем тем, что нужно для ее нормального
функционирования. И управляющий тоже умыл руки и уволился.
Этого вам мой драгоценный братец не сообщил? Или о том, как погиб
почти весь скот под его неусыпным, так сказать, присмотром.
Животные умирали от голода и отсутствия какого бы то ни было ухода.
Не говоря уже об урожае, который оставили гнить на полях… Пока
все, что там выросло, не превратилось в труху и тлен. Так что,
позвольте сообщить вам, что та критичная ситуация, в которой мы с
ним якобы сейчас оказались – это дело исключительно рук моего
братца. Отнюдь не моих.
– Но вы же, – начала я, осмелившись наконец нарушить тишину,
установившуюся в комнате после того, как Орландо завершил свою
гневную тираду и снова наполнил до краев свой бокал, – вы же
понимаете, почему все так случилось?
– Понимаю! Очень даже понимаю… Он потерял любовь всей
своей жизни. Я не настолько черств душой, чтобы не сочувствовать его
горю. Но! – лицо Орландо снова помрачнело. – Но есть вещи, которых
вы не знаете. А я не вправе рассказывать вам о них. Есть кое-что
такое, что невозможно, во всяком случае, я так сужу по своим книгам,
простить. Впрочем, в жизни любого человека наступает момент, когда
следует отставить в сторону свои личные трагедии и сделать шаг
навстречу тем, кому ты нужен. Мой же братец предпочитает на
протяжении многих лет упиваться жалостью лишь к самому себе. И в
этом вся правда, без прикрас. Мы все старались, как могли, окружить
его любовью, поддержать, помочь… Но даже самое терпеливое и
любящее сердце рано или поздно очерствеет при виде того, как
человек сознательно занимается саморазрушением.
Орландо поднялся с кресла и, сунув руки в карманы, стал нервно
расхаживать по залу.
– Уверяю вас, мисс Стар, семья поддерживала его всеми
возможными способами. Но люди сами примеряют на себя либо роль
героя, либо роль жертвы. Он предпочел выбрать последний вариант. И
вот теперь по его милости я… и все это… – Орландо снова широким
взмахом обвел комнату, и тут же мириады пылинок, подобно
крохотным ангелам, закружили в воздухе вокруг него, переливаясь в
лучах неяркого октябрьского солнца. – Короче, мы стали агнцами,
обреченными на заклание.
С этими словами он опустился на пол и зарыдал.
– Боже, какое несчастье! – услышала я, как он громко бормотал
себе под нос. – Мы все в дерьме по его милости, по уши в дерьме.
Я опустилась на колени рядом с Орландо и обняла его за плечи.
Сначала он попытался вырваться, но потом прижался к моей груди, и я
стала укачивать его, словно маленького ребенка.
– Вы не понимаете, что все это значит для меня. Нет, вы не
можете понять этого…
– Я все прекрасно понимаю, Орландо. Уверяю вас. Будь моя воля,
я бы сохранила для вас этот книжный магазин навсегда. Честное
слово.
– Вы хороший человек, Стар. Ведь вы же на моей стороне, да? –
он вперил в меня обреченный взгляд.
– Конечно же, я на вашей стороне, Орландо. А когда вы немного
успокоитесь, я с готовностью поделюсь с вами теми мыслями, которые
у меня появились по поводу сложившейся ситуации.
– У вас есть какие-то идеи? Правда? Я готов на все! На все…
Кое-какие идеи у меня действительно были, но вряд ли они
пришлись бы по вкусу Орландо, ибо я рассуждала рационально,
принимая во внимание все обстоятельства случившегося.
– О, я весь превращаюсь в слух. – Орландо оторвался от меня и с
трудом поднялся на ноги, но с видом человека, в котором снова
затеплилась надежда, будто я собиралась вручить ему спасительное
золотое руно. – Однако для начала мне надо подняться наверх и
привести себя в относительный порядок. Я ведь предстал перед вами в
расхристанном виде, полное d;shabille, как говорят французы. Сам
себя ненавижу в таком состоянии, – признался он, окидывая себя
взглядом. Потом пошел к столу, намереваясь забрать с собой тарелки.
– Не надо, – остановила я его. – Сегодня у нас не совсем обычный
день. Я все уберу сама.
– Хорошо, – согласился он, направляясь к дверям, ведущим в
служебные помещения, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил,
и снова повернулся ко мне лицом. – Спасибо вам за все, мисс Стар.
Теперь я точно знаю, что вы единственный человек на свете, кому я
могу полностью доверять. И в знак своего доверия к вам я поделюсь с
вами одним секретом, когда спущусь вниз.
И он вдруг хихикнул, точно так же, как Рори.
– И что же это за секрет? – не удержалась я от любопытства.
– Я знаю, где они находятся. Знаю! – он улыбнулся во весь рот и
исчез за дверьми.
Я дождалась, пока он поднимется по лестнице к себе, потом
прибрала со стола и понесла посуду и остатки обеда наверх, на кухню.
Вот и еще один мост наведен в наших с ним взаимоотношениях,
подумала я, поднимаясь по лестнице. Ведь ранее вход в личные
апартаменты Орландо был мне категорически воспрещен. Перемывая
тарелки под скудной струей воды, я продолжала размышлять над
последними словами Орландо. Собственно, я была почти уверена в
том, что знаю тот секрет, которым он намеревается поделиться со
мной. Безусловно, речь идет об исчезнувших дневниках Флоры
Макникол. Итак, волей случая я оказалась втянутой в распри двух
враждующих братьев, и что прикажете делать в столь непростой ситуации?
Спустившись в торговый зал, я перевернула табличку «Закрыто»
на входных дверях на «Открыто», потом встала в центре зала и
внимательно осмотрела ряды книжных полок. У меня вдруг возникло
чувство, что я уже видела эти дневники. Хорошо запомнила ряд книг в
обложках, обтянутых коричневым шелком, когда искала какую-то
книгу на соседней полке. Однако нельзя отказать Орландо в
находчивости. Где лучше всего спрятать то, что он тайком вывез из
Домашней фермы? Конечно, там, где хранятся тысячи подобных же
фолиантов, то есть в своем книжном магазине.
Я принялась скользить взглядом по книжным полкам, потом
закрыла глаза, пытаясь вспомнить, какую именно книгу я тогда искала
и где конкретно она стояла…
И тут же вспомнила! Перед моим мысленным взором словно
раскрылся виртуальный файл, извлеченный из недр собственной
памяти.
– Орландо, – пробормотала я, направляясь к секции, где стояли
книги на английском языке. Вот эта самая полка и надпись на ней:
«Английская беллетристика, 1900–1950 годы».
Я наклонилась, сняла с нижней полки тоненький томик, открыла
его и прочитала на первой странице:
Дневник Флоры Макникол
1910 год
Тут же захлопнула дневник и поспешно поставила его на прежнее
место, потому что услышала тяжелые шаги на лестнице. Орландо
спускался быстрее, чем обычно. Можно сказать, не шел, а почти
бежал. Я едва успела подойти к камину и подбросить в него свежую
порцию угля, как громко хлопнула дверь у меня за спиной.
– Ну как? Вам стало легче? – поинтересовалась я у него
спокойным тоном и добавила еще угля в камин.
Последовала затяжная пауза. Молчание длилось так долго, что я
невольно повернулась лицом к Орландо, чтобы узнать, в чем причина.
Лицо его снова стало пунцовым. Скрестив руки на груди, он
приблизился ко мне с угрожающим видом.
– Попрошу вас более не разговаривать со мной таким
покровительственным тоном. Да, вы почти привели меня в норму, но я
только что имел звонок от брата. Он сообщил мне, что вы согласились
перебраться в Хай-Уилд и совмещать со своей работой обязанности
домоправительницы и няни.
– Я только…
– Не лгите мне, Стар! Отвечайте коротко. Так вы дали свое
согласие, когда вам сделали такое предложение? Да или нет?
– Дело в том, что Маргарет оказалась просто в отчаянном
положении. У нее срочный заказ… Вот я и сказала, что могла бы…
– Бросить меня и переметнуться к врагу, да?
– Я сказала, что смогла бы время от времени приезжать в ХайУилд и помогать Маргарет присматривать за Рори. Вот и все! Она
пообещала поговорить с вами, спросить, не станете ли вы возражать
против того, если я изредка, тогда, когда в магазине бывает затишье,
стану бывать у них. Ни о каком сговоре и речи нет. И Мышь тут
абсолютно ни при чем.
– Боже милостивый! Неужели же вы не понимаете, глупая
женщина, что мой брат всегда при чем? Он сделал за нее всю грязную
работу. Вот и сейчас специально позвонил мне, якобы для того, чтобы
узнать, все ли со мной в порядке. И тут же объявляет мне, что на
выходные вас уже ждут в Хай-Уилд.
– Орландо, честное слово, я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Нет! Я вам больше не верю. А я еще, глупец, думал, что вы на
моей стороне…
– Но так оно и есть, Орландо. Честное слово!
– Нет, не так! Разве вы не понимаете, что подобное положение
вещей устроит его как нельзя более. Но оно не устраивает меня!
Он замолчал, хватая ртом воздух.
– Простите меня, – прошептала я растерянно. – Мне очень жаль,
что все так получилось…
– А уж как мне жаль, – ответил он, сверкая глазами. Однако в них
больше не было злости. Но и выражение их было абсолютно
непонятно мне. – Что ж, я вас более не задерживаю. Убирайтесь!
– Убираться? Куда?
– Езжайте домой, в эту чертову дыру, в которой вы обитаете.
Пакуйте вещи и сматывайтесь в Хай-Уилд. Вы нужны Маргарет и
Мыши.
– Но я… Пожалуйста! Я ведь работаю у вас… И мне здесь очень
нравится…
– Простите, но если вы думаете, что я стану воевать с ними из-за
вас, то глубоко ошибаетесь. После такого предательства… Нет, я не
стану за вас бороться.
Он театрально вскинул плечи, еще плотнее прижал руки к своей
груди и удалился прочь, словно обиженный ребенок.
– Я не поеду в Хай-Уилд! Я хочу остаться здесь! – крикнула я ему
в спину.
– А я вас увольняю.
– Но так ведь не честно! Не справедливо…
– А не вы ли сами, Стар, только что, совсем недавно, говорили
мне, что жизнь совсем не похожа на сказку, а?
– Да, но…
– Стар, я сам во всем виноват. Я допустил чудовищную ошибку,
когда взял вас с собой и привез в это осиное гнездо. А вы с первого же
взгляда влюбились и в Хай-Уилд, и, что еще более печально, в моих
болтливых родственников. И кто я такой, чтобы мешать вам и далее
общаться с ними? Сладкоголосая сирена зовет вас, моя дорогая
девочка. Ступайте же на звуки ее голоса. Вы уже и так заглотнули
наживку… Целиком! Летите, птичка моя, летите. Только бы коготки
ваши не увязли…
Если бы не эти обидные слова, которые он бросал мне прямо в
лицо, я бы, пожалуй, попыталась разрядить обстановку. Рассмеяться,
сказать, что уж больно мелодраматичная ситуация у нас ним
вырисовывается. Прямо как в какой-нибудь пьесе Эдвардианской
эпохи. Но обида была слишком велика. Я почувствовала, как слезы
подступают к моим глазам.
– Что ж, будь по-вашему! – Я прошла мимо него, взяла свой
рюкзачок и сумку с вещами. – Прощайте, Орландо. Мне очень жаль…
В полном молчании я прошла к входным дверям и уже взялась за
ручку, когда снова услышала его голос у себя за спиной:
– Утешает лишь то, что хотя бы Рори останется в выигрыше от
всего этого безобразия. Ведь нежнейший уход ему будет гарантирован.
Рад за него. До свидания, мисс Стар.
Я распахнула дверь и вышла на улицу. Уже темнело. Вокруг
сгущался туман. Ноги сами понесли меня через дорогу к автобусной
остановке. Той самой, стоя на которой я впервые увидела вывеску
книжного магазина «Артур Морстон Букс».
Я повернулась и взглянула на магазин. И там, в полумраке, сквозь
карты, разложенные за стеклом витрины, различила очертания
мужчины, который стоял и смотрел мне вслед.
Я тут же отвернулась. Мне невыносимо было видеть этот
молчаливый, насмешливо-уничижительный взгляд.
 ЛЮСИНДА РАЙЛИ