Российские ученые о Ливии. Статья первая

Российские ученые о Ливии. Публикация первая
https://www.sologubovskiy.ru/articles/9089/

Российские ученые о Ливии. Публикация первая

К  70-летию дипломатических отношений СССР-России и Ливии
Российские ученые о Ливии. Из архива Николая Сологубовского.
Отрывки из книг публикуются с разрешения авторов.

Егорин Анатолий Захарович

Родился в 1931 г. в России. Окончил факультет журналистики Московского государственного университета имени М. Ломоносова в 1960 г. и  Дипломатическую академию в 1965 г.
Член Союза журналистов СССР/России с 1960 г. Корреспондент АПН в Египте (1965-1971 гг.), первый секретарь и советник посольства в Ливии (1974-1980 гг.).
Кандидат наук (1974 г.), доктор исторических наук (1989 г.). С 1994 г. заместитель директора, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН.  Профессор (1995 г.), академик Международной академии информатизации (1996 г.), академик Российской академии естественных наук (1997 г.),.
Около 400 научных работ. Опубликовал 30 монографий, более 500 статей и интервью в СМИ. Автор 20 телефильмов о странах Востока, в том числе «Под голубым небом Ливии», показанном  по российскому ТВ 29 августа 1994 г..

Основные научные труды А. 3. Егорина по Ливии:

Ливийская революция. М.: Наука, 1989. 266 с.
Этапы политического и социально-экономического развития Ливии (1969-1987 гг.). М.: Наука, 1989. 34 с.
История Ливии в новое и новейшее время. М.: Наука, 1992. 214 с. (совм. с Л. И. Медведко).
Ливия. Учебное пособие. М.: Военный университет, 1995. 242 с. (совм. с С. А. Воробьевым).
Современная Ливия. Справочник. М.: ИВ РАН, 1996. 341 с. История Ливии. XX век. М.: ИВ РАН, 1999. 563 с.
"История Ливии. XX век".. М., ИВ РАН, 1999. 563 с. 1999: Наиболее полный источник  информации о революционном процессе в Ливии и строительстве Джамахирии.
Таарих Либия. Аль-карн аль-ишрун («История Ливии. 20 век») — на арабском языке. Бейрут: Дар аль-Маариф, 2003. 560 с.
Сенуситы в истории Ливии (1843-1969 гг.). М.: ИВ РАН, 2006. 432 с. (совм. с Г.Мироновой).
Сенусиюн фи таарих Либия (1843-1969 гг.) («Сенуситы в истории Ливии», на арабском языке). Каир: Высший совет по культуре АРЕ, 2012. 630 с.
"Муаммар Каддафи". М.: ИВ РАН, 2009. 464 с. 2009: К 40-летию Революции аль-Фатех   историко-биографическая книга. 
"Неизвестный Каддафи: Братский вождь". М.: ЭКСМО-Алгоритм, 2011. 240 с.      Обновлённая версия фундаментального биографического исследования  А.З.Егорина "Муаммар Каддафи".  Сайт  lib.rus.ec

Свержение Муаммара Каддафи. Ливийский дневник 2011-2012 гг. М., ИВ РАН, 2012. 432 с.
Каддафи. Завещание. М.: Алгоритм, 2012. 320 с. (А. З. Егорин. Приложения, с. 198-318).


А.З.Егорин,   Г.Миронова.
Сенуситы в истории Ливии (1843-1969 гг.). М.: ИВ РАН, 2006. 432 с.

Глава  VII «ЧЕТВЕРТЫЙ БЕРЕГ» ИТАЛИИ
(1931—1941 rr.)
(отрывок)

Результаты кровавой двадцатилетней войны, которую вели итальянцы в Ливии, оказались плачевными: страна была не только оккупирована, но она была и опустошена до предела. На начало 1931 г. ее население составляло 700 тыс. человек, или уменьшилось на 800 тыс. чел. (по сравнению с 1911 г), из которых 250 тыс. находились в эмиграции и 550 тыс. чел. стали жертвами агрессии. Целые селения были разрушены или сожжены, пришло в упадок хозяйство, замерли караванные пути, через которые раньше шла бойкая торговля.
Все это было известно Риму, но абсолютно не беспокоило колониальную администрацию. Итальянцам нужна была земля, которую они еще в начале XX века назвали своим «четвертым берегом», надеясь превратить его в свой мощный военно-экономический плацдарм. На местное население они смотрели как на дешевую рабочую силу, по образу и подобию древнеримской империи.

Экономическое закабаление

В течение 20 лет, пока шла эта колониальная война, ливийский «земельный бум» уже охватил Италию — там делили чужие просторы. Еще 20 ноября 1911 г. был издан декрет, запрещавший ливийцам продавать свою землю.
2 сентября 1913 г. декретом №1099 предусматривалось предоставление итальянские губернаторам Ливии права экспроприации любого недвижимого имущества местных граждан. Декрет от 15 мая 1916 г. разделил Ливию на четыре военные зоны, где командующие получили право секвестрировать имущество тех, кто прямо или косвенно участвовал в борьбе против колонизации. Перемирие и пeperoворы с итальянцами несколько отодвигали земельную колонизацию, но не останавливали ее.
С приходом к власти в Италии фашистов захват и дележ ливийских земель развернулся с невиданным размахом. Так, декретом от 18 июля 1922 г. губернатор Д. Вольпи узаконил государственную собственность на всю необрабатывавшуюся землю, которая передавалась специально созданному земельному управлению. Декретом от 26 января 1923 г. он запретил сделки, касавшиеся тех наделов, владельцы которых не были установлены земельной регистратурой. Декрет от 10 февраля 1923 г. предусматривал экспроприацию земли, если владелец не вел на ней мелиоративных работ. Декрет от 11 апреля 1923 г.   лишал земли имущества «мятежников и лиц, уличенных в оказании им помощи». По декрету от 15 ноября 1923 г. экспроприировалась вся земля, на которой в течение трех лет не производились посевы или посадки.
В результате этих колониальных декретов только вокруг Триполи в 1912 1925 гг. было конфисковано в пользу итальянцев   75 тыс. федданов (1 феддан=0,42 га) земли, в 1926—1929 rr. эта цифра достигла 160 тыс.
Прежде всего, лучшие конфискованные участки делили между собой те, кто составлял олимп фашистской власти. Это семья и окружение Муссолини, генералы и губернаторы и им подобные. В Киренаике, например, имение Грациани занимало площадь 1700 га, плантации Вольпи — 5,5 тыс. га 3. Часть земель получили участники боев в Ливии и итальянские землевладельцы. Семьям таких категорий предоставлялись фермы с площадью 20—25 га земли на одну семью, которые обустраивалиеь за счет государства и размещались так, чтобы составлять поселение, располагав- шееся вокруг какого-либо административного центра.
По свидетельству Э. Кондоля, фашистское правительство Италии, заполучив в Африке «четвертый берег», в первую очередь приняло меры к разрушению структуры племен, главной опоры сенуситского ордена. Все завии подверглись разрушению или были преобразованы под другие нужды, принадлежавшие им земли конфискованы, институт шейхов упразднен. Несмотря на то, что официальные фашистские структуры заявляли о лояльности к исламу и бедуинским  обычаям, на руководящие посты в промышленности, торговле, сельском хозяйстве были поставлены
только итальянцы. 30 ноября 1938 г. был опубликован закон, по которому в Королевство Италия на правах префектур были включены четыре ливийские провинции: Триполи, Мисурата, Бенгази и Дерна.
В 1939 г. лучшие земли этих «новых» провинций (около 121 000 га) были дополнительно конфискованы и переданы итальянскому государству. Нуждавшимся итальянским крестьянским семьям Сицилии и Южной Италии было рекомендовано принять участие в программе демографической колонизации Киренаики. Эта программа предусматривала создание сельскохозяйственных хозяйств и ферм, для чего предоставлялись участки в размере до 50 акров. Для каждой колонии создавался административный и социальный центры с церковью, школой, больницей и административным офисом.
К концу 1939 г. более 1700 итальянских семей переехало на таких условиях в Киренаику. Там они обустроились, провели ирригационные работы и начали выращивать неплохие урожаи оливок и фруктов. Вceгo же к 1940 г. у ливийцев было отобрано 800 тыс. га, из которых итальянским гражданам было роздано в концессии или продано 231 тыс. га. Получили землю и переселились в Ливию около 110 тыс. итальянцев, в том числе 3960 глав семей, занимавшихся сельских хозяйством, и 23 919 членов этих семей.
Наряду с этим значительная часть бедуинского населения продолжала оставаться в концентрационных лагерях, развернутых между городами Бенгази и Эль-Агейла. Люди бедствовали от нищеты и, как подсчитали киренаикские лидеры, каждый десятый умирал.
Население ливийских городов, хотя и испытывало меньшую нужду (многие горожане устроились на работу в оккупационные структуры), относилось новыми властями ко «второму сорту», и обязано было нести всякие повинности, включая военную службу, по законам метрополии.
 На этом основании, когда началась Вторая мировая война, ливийцы призывались в армию и участвовали в боях (так, 230 из них погибли, например, в сражении у Эль-Аламейна и похоронены на итальянском кладбище в Эль- Аламейне в Египте).
Официальным был объявлен и итальянский язык, на нем издавались документы, преподавали в школах, что привело к тому, что к началу Второй мировой войны многие молодые ливийцы не умели читать и писать по-арабски.
В целях оказания помощи колонистам в решении организационных вопросов, связанных с их переездом и обустройством, итальянские власти создали в Ливии ряд государственных корпораций: национальное объединение по устройству колонистов (ЭНТЕ), Национальный институт социального обеспечения (ИНПС), полуправительственная Итальянская табачная плантация (АТЩ и др. По прибытии итальянский колонист в течение одного-двух лет, работая на ферме, получал жалованье от ЭНТЕ (4-10 фунтов стерлингов в месяц), но выращенный урожай обязан был сдать этому объединению. Затем в течение 5 лет ЭНТЕ финансировало деятельность колониста, а сельскохозяйственная продукция уже делилась между ними пополам. И, наконец, колонист получал ферму в свое распоряжение на 25 лет «условно» до погашения долгов и ссуд и только после этого становился полноправным владельцем полученного участка.
В этой связи заметим, что, хотя лучшие земли, экспроприированные у ливийцев, были захвачены элитарной частью итальянского правящего класса, значительная доля «четвертого берега» отводилась и для распределения среди менее обеспеченных социальных rpyпп, которые должны были влиться в итальянскую колонию на Севере Африки — в качестве естественных попутчиков итальянской правящей верхушки. Именно для этой категории итальянских колонистов и предназначалась в основном система вышеназванных госкорпораций. В ней, в этой системе, была заранее предусмотрена эксплуатация властями тех малоимущих и «средних» итальянцев, которые поддались призыву и отправились в Ливию в поисках своего счастья. Подобных колонистов было немало, и они фактически в первые годы пребывания в Ливии оставались такой же наемной силой, какой были у себя дома. Но со временем Рим надеялся сделать из них «товарных фермеров», или кулаков, которые были бы опорой не только колониальной администрации, но и метрополии. Так было задумано — так и делалось.
Роль основной, почти бесправной и дешевой рабочей силы колонизаторы отводили местному населению. То, что они оставляли во владении арабов, выглядело мизерным, по сравнению с фермами «средних» или даже «малоимущих» итальянских колонистов. Участки арабов в прибрежной полосе и в оазисах не превышали 1 га, что было явно недостаточно для ведения прибыльного хозяйства. В начале 1939 г. генерал-губернатор опубликовал декрет, ограничивший кочевое скотоводство местных берберов и одновременно расширивший пастбищные концессии итальянцев. Это вынудило ливийских феллахов оставлять свои наделы и жилища и становиться батраками итальянских колонистов. К 1940 г. число ливийцев-батраков составило 30 тыс. чел., причем их эксплуатация не регулировалась никакими законами. Ливия постепенно превращалась в аграрно-сырьевой придаток метрополии, а население — в дешевую рабочую силу.
Конечно, далеко не всем итальянцам нравился фашистский режим и потому они стремились поддерживать с арабами неконфликтные отношения, особенно на совместных работах и проектах, сооружавшихся в Ливии. То же делали и на бытовом уровне. Постепенно в Триполи даже были восстановлены старые мечети, построены школы с обучением на арабском языке, была основана высшая школа исламского образования. У ливийцев появилась возможность получать среднее образование, они были допущены в административные органы, некоторые даже получили назначение на пост мэров в небольших городах.
К началу 1940-x годов в Киренаике для арабов были открыты две сельскохозяйственные фермы на побережье Рас аль-Хиляль, названные Фиорита и Альба, где были построены мечети, школы, предприятия по переработке сельхозпродукции. В Эль-Джебель-эль-Ахдаре были восстановлены пастбищные угодья, а римские цистерны (античные. Прим.публ.) даже восстановили и оснастили насосами, которые поднимали воду в цементные резервуары для обеспечения скота водой.
Однобоким, только в интересах итальянского капитала, выглядело и индустриальное развитие колонии. С созданием крупных плантаций возникла необходимость в обрабатывающей промышленности с тем, чтобы поставлять в Италию не сырье, а полуфабрикаты. Строились в основном мелкие предприятия с примитивными орудиями труда. До 1941 г. их было сооружено 426, включая зернохранилища, винные погреба, торговые точки. Тем не менее к 1940 г. большинство сельскохозяйственных угодий Ливии было приватизировано итальянцами. По утверждению американского исследователя С.Ж. Серже, в 1940 г. из 110 тысяч итальянских колонистов только треть занималась сельских хозяйством ", что совпадает с данными де Кондоля.
Политика кооперации итальянцев с арабами имела относительный ycпex только в Триполитании, где мирные условия жизни были достигнуты гораздо раньше и где ливийцы могли получить хоть какую-то выгоду от итальянской цивилизации. Но это соучастие было основано больше на подчинении, чем на добровольных чувствах - образцы сотрудничества были продиктованы больше прибылью для итальянских поселенцев, чем для местного населения. В Киренаике боль, вызванная жестокими мерами Грациани, была слишком острой и муки перенесенных страданий совсем свежими, чтобы пойти на сотрудничество с фашистским режимом.
Итальянцы не заботились о подготовке из среды арабов специалистов или служащих, не отпускали средств на развитие образования, здравоохранения, не позволяли местным гражданам овладевать даже самыми несложными профессиями. Это был мрачный период, когда итальянцы пытались выкачать из Ливии все, что возможно, мало что давая взамен.

Визит Муссолини в 1937 г.

Как социалистический агитатор, Бенито Муссолини, находившийся в 1911 г. в тюрьме, гневно протестовал против итальянского вторжения в Триполитанию и Киренаику. Как фашистский диктатор, он посетил итальянскую колонию трижды - в 1926, 1937 и 1942 гг.
В 1926 г. Муссолини сопровождал короля Виктора Эмануила III, который выезжал в Caxapy, чтобы подбодрить там итальянских солдат и заодно посмотреть на захваченные земли. Их предстояло делить для колонистов.
В июне 1942 г. Муссолини хотел лично найти себе место во время намечавшегося триумфального въезда итало-немецких фашистских войск в Александрию (Египет.Прим.публ.). Дуче три недели терпеливо ожидал торжественный момент около Эль-Аламейна, но войска наци  (немецких нацистов и итальянских фашистов.Прим.публ.)потерпели у этого египетского городка позорное поражение, и итальянский диктатор срочно ретировался оттуда.
Визит 1937 г. был самым успешным. Муссолини находился на своем «четвертом берегу» 11 дней (12-22 марта), и под дулом оружия ливийцы приветствовали его в качестве воссоздателя Римской империи. Его целью было представить себя «защитником престижа Рима, общей матери всех средиземноморских народов», как написал об этом римский корреспондент  газеты «Таймс»: «Визит должен был послужить подтверждением возросшего  престижа  Италии и демонстрации ее военно-морской силы».
Визит Муссолини явился публичным одобрением трехлетнего губернаторства маршала авиации Бальбо. Это был харизматический лидер итальянских фашистов, родом из Ферраре, что на северо-востоке Италии, который организовал марш на Рим, приведший к власти фашистов в октябре 1922 г. Ослепительно успешный авиатор и организатор, Бальбо не считался близким другом дуче. Муссолини прибыл в Ливию не столько для того, чтобы выразить поддержку Бальбо, сколько высказать удовлетворение работой итальянских колонистов, закончивших сооружение стратегической магистрали, проложенной по средиземноморскому побережью Ливии и соединившей Тунис с Египтом («Литоранеа» или береговое шоссе)
В течение своего пребывания в губернаторском кресле Бальбо попытался наладить отношения между итальянцами и ливийцами после горьких лет завоевания и «усмирения». С 1934 г. он приложил усилия, чтобы сделать из Ливии, итальянского «четвертого берега», место фашистского колониального достижения. «Новая римская империя» приобретала очертания в элегантных современных формах белого армированного бетона. Это была «ярчайшая жемчужина» в итальянской имперской короне, несмотря на очарование и видимые потенциальные возможности Эфиопии, которую Муссолини так никогда и не посетил. Ливию намеревались сделать образцом уникального социального, экономического и политического эксперимента «демократической колонизации», поселением для безземельных итальянских крестьян и потенциальных солдат для дальнейших африканских завоеваний.
Официальной церемонией Муссолини было открытие «Литоранеи» берегового шоссе вдоль всего побережья Ливии. Это строительство демонстрировало одно из самых впечатляющих достижений фашистского режима — «триумф организации над природными трудностями». В середине 1930-x годов простейший путь между Триполитанией и Киренаикой был морским. Работы начались в конце 1935 г. строительством двух отрезков от Зувары до Мисураты в Триполитании и от Дерны до Адждабии в Киренаике, причем 500 км было проложено через безводную область Сиртики. Все это было сделано за полтора года.
Движущей силой строительства магистрали явилась война, которую вели итальянцы в Эфиопии. Они нуждались в быстрой переброске своих сил либо к египетской границе в случае интервенции англичан, либо к тунисской Бизерте в случае конфликта с французами. Хотя итальянцы настаивали, что шоссе проложено для развития туризма, римский корреспондент «Таймс» выразил несомненную уверенность, что магистраль «построена для военных целей».
«Литоранеа» была торжественно открыта Муссолини 12 марта 1937 г. в районе Амсита, у пограничного пункта с Египтом, где шоссе резко обрывалось в бескрайнюю пустыню. На церемонии открытия Муссолини сказал собравшимся журналистам, что магистраль поможет развить экономические и другие связи между Египтом и Италией и назвал ее, в более позднем интервью корреспонденту «Дэйли мэйл», «хайвеем цивилизации».
Действительно, во время Второй мировой войны дорога стала трассой обоюдного вторжения в Ливию. В 1940, 1941, 1942 rr. итало-германские войска выдвигались в сторону Западного Египта, а английские экспедиционные силы атаковали по этой трассе итальянскую Ливию в кампаниях 1940—1941, 1941—1942, 1942— 1943 rr. По иронии судьбы, последнее вложение в 1 млн фунтов стерлингов было включено в итальянский бюджет 1943—1944 rr., через год после того, как британские войска вошли по этой дороге в Ливию.
От Амсита Муссолини направился в Тобрук, где воскликнул, что «шоссе удивительное сооружение, по которому легко можно пробежать тысячу миль до Туниса» . Из Тобрука дуче вылетел в Дерну, где «открытие» трассы продолжалось и где местный кади приветствовал дуче от «имени 400 миллионов мусульман мира».
После Дерны Муссолини, пересев в автомобиль, поколесил по Киренаике, понаблюдав, как реставрировался древнегреческий город Кирена, где итальянцы, кстати, не тронув колоннады, оставили без голов почти все каменные изваяния древнегреческих богов, появившихся позже в музеях Рима. Затем на маршруте была восточная «столица» провинции Бенгази, а 15 марта гость отправился в Триполи. В пустыне у обочины трассы зрителей было значительно меньше, но группы бедуинов, наслышавшиеся о дуче, все-таки пришли на него посмотреть.
По мере приближения Муссолини к Триполи визит стал принимать характер спектакля в стиле барокко, хотя части церемонии были заимствованы из Британской Индии. Один журналист, глубоко пораженный организованным туром и согласованием по времени, отметил, что колония больше напоминает Германию, чем арабскую страну. Вечером 16 марта на площади в центре Триполи, где возвели арку в честь Муссолини из прутьев римского ликтора, дуче въехал в переполненный, залитый светом город. «Все было, как в истинно романские времена» — написала об этом «Таймс».
На следующий день была открыта международная ярмарка с огромной статуей Цезаря, которая чем-то напоминала Муссолини. Диктатор обратился к собравшихся с речью, в которой заявил, что «его визит не носит какого-то скрытого смысла или агрессивных целей против кого-либо. Италия хочет мира для всех и ее политика проникновения в ислам (!) находится вне пределов доминиона». Слова его были насквозь ложными, поскольку за месяц до его визита началась резня в эфиопской Адисс-Абебе.
18 марта стало апофеозом торжеств. Состоялась экстраординарная церемония е участием 2000 ливийских кавалеристов. Всадник приветствовал Муссолини как «основателя империи» под троекратный военный клич. Двое воинов, выбранных из ливийских героев эфиопской кампании, под пушечный салют вручили ему в ножнах «саблю ислама». «Основатель империи» вошел в раж, пытался целовать «героев», вручивших ему этот символ. Муссолини воинственно размахивал подарком, обещая сокрушить врагов. Газета «Пополо италиа» написала: «Поза дуче, освещенная лучами солнца, была похожа на золотистое каменное изваяние. Две тысячи конников замерли, как перед сражением. В отдалении звучала пушечная канонада. Это был поистине военный церемониал».
Муссолини вдруг рванул коня с места и, размахивая саблей, в облаке пыли галопом поскакал в направлении Триполи (церемония происходила в окрестности Триполи на специально выбранной отдельно стоящей песчаной дюне). За ним устремились 2000 всадников, одетых в черное с золотыми фашистскими знаками. Муссолини с его «саблей ислама» выглядел счастливым человеком, выполнившем свое предназначение. Он всегда с удовольствием принимал лесть от окружавших его, но именно Бальбо дал ему почувствовать себя «основателем империи».
На площади «Пьяцо Кастелло» всадник остановился и обратился к собравшейся толпе, все еще размахивая саблей:
«Мусульмане Триполи и Ливии! Giovani Arabi del Littorio!
Мой августейший повелитель, его величество Витторио Эмаиуил III, король Италии и император Эфиопии, еще раз прислал меня сюда через одиннадцать лет, чтобы я поднял на этой земле трехцветный флаг и получше изучил ваши проекты и желания... Я вернусь в Рим и все выполню. Я открою новую страницу истории Ливии. Вы увидите и почувствуете лояльность Италии к себе, увидите выдержку Италии, дистанцирующуюся от войны. Но, если потребуется, тысячи ваших волонтеров, я уверен, помогут одержать победу. Мусульманам Ливии я желаю мира, как этого желал Пророк. Я выражаю симпатии к исламу, мусульманам и их ценностям. Скоро на основе этих ценностей Рим покажет, как он будет заботиться о вашем процветании.
Мусульмане Триполи и Ливии! Передайте мои слова во все города и селения, в палатки всем бедуинам в пустыне. Вы знаете, что я всегда держу свое слово и выполняю свои обещания полностью!»
Это была церемония и риторика фашистов, а «сабля ислама» — эпизод дешевого театра, режиссер которого Бальбо вообразил, что точно подобрал стиль для публичного церемониала «Новой Римской империи», хотя все почему-то переводилось на английский, а не на арабский язык.
Несмотря на театр и умение итальянцев подать «товар лицом», вояж Муссолини тем не менее, привел в шок мировую общественность. «Никто не забыл ужасы завоевания Киренаики», — написала Элизабет Монро в 1938 г., — Об этом помнят улема Алжира, дустуровцы Туниса, таксисты Сирии, и приводят в дрожь не одного египтянина. Истинное лицо фашизма не забудется.»
Стремительное завоевание Эфиопской империи в 1935 — 1936 гг. привело под итальянское правление множество мусульманских народов: их численность в Эритреи, Сомали, Ливии и Эфиопии к 1936 г. оценивалось в 9 млн. человек. Италия, таким образом, становилась лидирующей «мусульманской» властью, сознающей, что имперские позиции создают положение усиления или уязвимости ее политики в исламском мире, особенно в возраставшем национализме арабских стран. Более того, способность проводить зрелую и международную «приемлемую» имперскую исламскую политику, основанную на параллельном, но совершенно отдельном развитии итальянского и африканских народов (в форме фашистского «апартеида») конечно, усиливало итальянские цели в дальнейшей имперской ответственности где-либо в Африке или в Средиземноморье.
 Также очевидно было намерение предложить контрпример французской колониальной политике в мусульманской Северной Африке и британской — в Египте и Палестине. Привлечение эпизода с «саблей ислама» показало, что Италия готова предложить беззащитным мусульманам действительного романского «героя» против «малодушного колониализма» двух лидирующих западных демократий.
Фактически политика «лицом к арабам», как и передачи римской арабоязычной радиостанции «Радио Бари», не могли затмить того, что колониальные итальянские власти делали на практике: им нужны были исполнители их экспансионистских планов — рабочие, возводившие здания, клерки в административных аппаратах и солдаты в новых войнах.
К 1937 г. Ливия стала одной из четырех составляющих в итальянской экономической, политической и военной стратегии в средиземноморском бассейне. Остальные три — это Албания, острова в центральном бассейне Средиземного моря Пантеллерия и Додеканес, к юго-западу от Турции. Италия занимала важную стратегическую позицию в Средиземном море. Стратегически Ливия представляла выгодное положение для войск, которые могли выдвинуться в Египет или Тунис, в то время как корабли и самолеты, базировавшиеся в Тобруке, контролировали 200-мильный коридор между Киренаикой и Критом. Италия усиливала свой ливийский гарнизон, когда хотела оказать давление на соперника.
В конце своего визита Муссолини провел два дня в Триполи, посетив Налут и оазис Гадамес, важный центр сахарской торговли, и познал также, что такое «гибли», сахарский самум, настигший его на обратном пути.
«Сабля ислама» не стала для Муссолини счастливым сувениром. Он надеялся поднять эту «саблю» в 1942 г. в Александрии, но потерпел фиаско, а в середине 1943 г. ему было не до ливийского подарка, который был украден и больше его никто не видел. Его претензии стать «защитником ислама» никогда не были осуществлены, да и сам визит в марте 1937 г. выглядел драмой, вызвавший антагонизм его потенциальных врагов (Англии и Франции) и недоверие ливийцев. Мусульмане вообще и такие средиземноморские страны, как Турция, Египет, с недоверием отнеслись к мусульманоподобным фальсификациям Рима, а европейская пpecca с возмущением разоблачала лицемерие Рима.
Визит Муссолини тем не менее навел фокус на Ливию, как на важный стратегический африканский и средиземноморский объект борьбы за влияние. Это предопределило и место Ливии во  Второй мировой войне. В течение двух с половиной лет ливийская территория стала ареной жестоких сражений, потому что те, кто там воевал, знали, что борются не за территорию как таковую, а за важный стратегический контроль в центральном Средиземноморье.

(продолжение следует)