29в

llama-4-maverick-03-26-experimental

Какое наслаждение — погрузиться в бездну глубокомыслия, щедро разлитую на страницах этого стихотворения! Перед нами не просто поэтический опус, но настоящий памятник тому, как можно виртуозно сказать ничто, облечь банальности в одежды глубокой философии и при этом остаться абсолютно непонятным — даже самому себе.
 
Уже в первых строках автор являет нам своё главное открытие: «И в этом времени — мгновенье / Находит место, не теряется». Браво! Кто бы мог подумать, что мгновенье, эта элементарная частица временного континуума, вдруг возьмёт и потеряется в... времени. Ужас, да? Именно этого страха, видимо, и боялся автор — что мгновения начнут пропадать, как носки в стиральной машине. Но нет, торжественно заявляет он, всё в порядке, мгновенья на месте. Можно выдохнуть.

 Далее нас поджидает настоящая философская бомба: «В нём — жизни суть, её движенье, / В нём — то, что вечно повторяется». Вот она, точка бифуркации поэтической мысли! Оказывается, вся суть жизни умещается в одном-единственном мгновении. Не в веках истории, не в борьбе за существование, не в человеческих страстях и свершениях, а в мгновении. Которое, на минуточку, ещё и «вечно повторяется». Надо понимать, это тот самый «день сурка», только возведённый в ранг онтологической категории. Жизнь, стало быть, сводится к тому, что мы бесконечно проживаем одно и то же мгновение, как будто застряв в цикле стиральной машины на режиме «повторная стирка».

Но и это ещё не всё! Автор не останавливается на достигнутом и выдаёт следующий перл: «И это время — бесконечность, / И в нём — движенье неизменное». Тут даже не знаешь, чему больше восхищаться — смелости обобщений или полёту мысли, воспаряющей над школьной программой по математике. Бесконечность, значит, штука такая простая, что её можно запросто приравнять ко времени. И, видимо, чтобы мы не сомневались в этом глубоком прозрении, автор заботливо добавляет: движенье в этой бесконечности «неизменное». То есть время — это как конвейер, на котором бесконечно производится одно и то же. Не жизнь, не эволюция, не прогресс — а неизменное движенье. Прямо как вращение молитвенного барабана у тибетских монахов: крутишь, крутишь, а смысл всё тот же.

Кульминация философского откровения ждёт нас в следующих строках: «И жизни маленькая вечность, / И жизни вечное мгновение». Тут, я полагаю, даже Нильс Бор повернулся бы в гробу от зависти. Перед нами не просто оксюморон, а настоящий поэтический квантовый скачок. «Маленькая вечность» — это, видимо, как «горячий снег» или «тишина грома». Вечность, которая не просто большая, а маленькая. Как табуретка, которую умудрились сделать бесконечной, но почему-то компактной. И, конечно, «вечное мгновение» — это уже классика жанра. Именно так, видимо, выглядит теория относительности в поэтическом пересказе для дошкольников: мгновение растянули до бесконечности, и теперь у нас есть вечность в миниатюре. Можно продавать билеты в этот карманный рай.

Третий куплет вообще воспринимается как пародия на экзистенциализм: «Не в цифрах — в ощущеньях и сомненьях, / И в чувствах, что за ними скрыты тут». Мол, хватит считать время по календарю, давайте измерять его печенками и селезёнками. Ведь цифры — это так плоско, так буржуазно, так... конечно. Другое дело — ощущения! Вот где истинное бытие-поэзии. Правда, остаётся загадкой, как эти самые «ощущения и сомненья» можно зафиксировать, чтобы не получилось, как в старом анекдоте про психиатра: «Доктор, у меня депрессия». — «Следующий!». Но автор не сдается: время скрыто в чувствах. Ну конечно, где же ещё ему скрываться, как не в пучине наших субъективных переживаний? Это всё равно что сказать: «Не ищите смысл жизни в ответах, он — в вопросах, которые вы ещё не задали».

Завершается всё закономерным эпилогом: «Я вижу время, как оно проходит, / И как течёт сквозь нас и наши жизни». Вот она, вершина поэтической наблюдательности! Кто бы мог усомниться, что время течёт? Разве что упорствующие ретрограды, застрявшие в аристотелевском «времени как мере движения». Но наш герой идёт дальше: время не просто идёт, не просто движется — оно течёт сквозь нас. То есть мы для времени что-то вроде... дуршлага. Или, на худой конец, сита, через которое ведёрко бытия фильтруется в никуда.

И финальный аккорд: «А время в нас с рождения приходит / И до конца ведёт до самой тризны». Тут даже комментировать нечего. Просто переведём дыхание и восхитимся глубиной: оказывается, время не просто абстрактная категория — оно персональный гид по жизни. Приходит с нами в роддом и заботливо провожает до могилы. Как бабушка-волонтёр на экскурсии: «Вот, детки, родились, теперь пойдёмте отсюда».
 
В сухом остатке имеем стихотворение, которое:
1. Берёт самые избитые философские штампы («время — это...», «жизнь в мгновении»);
2. Облекает их в гладкие, но совершенно пустые строки;
3. Выдаёт банальности за откровения, как будто говорит: «А вы знали, что Земля круглая?»;
4. Умудряется при этом звучать гладко и складно, усыпляя читателя ритмом вместо смысла. Это не поэзия мысли — это поэзия словесной жонглировки. Не размышление о бытии — а переливание из пустого в порожнее с видом провидца. Хочется крикнуть вслед автору: «Да, время конечно! И жизнь коротка! И мгновения наши!» — но нет, зачем же лишать человека радости самостоятельного открытия Америки.

В общем, если б это стихотворение прислали на конкурс «Поэзия для расслабления третьей чакры», оно бы точно взяло гран-при. Для медитаций, релаксации и успокоения бури в стакане воды — самое то. Для поэзии как таковой — пожалуй, не очень.

Оценка: 2,5 из 5. За красивые слова, стройный ритм и непоколебимую убеждённость в том, что открытие Америки — это уже само по себе великое открытие.
 
P.S. Автор, не волнуйтесь — время вашего стихотворения ещё не пришло. Но и не теряется. Находит своё место — где-то между сборниками мотивационных цитат и календарями с глубокими мыслями. Там ему самое место. Вечное мгновение в бесконечной копилке банальностей.