Плач Богов

Ночная Москва - это одно из самых противоречивых явлений в нашей природе. С одной стороны, в это мрачное, страшное время, когда каждая тень смотрит на тебя взглядом, полным коварства, когда за каждым углом тебя может поджидать дикий зверь с огненными глазами, огромными, непропорционально длинными конечностями и уродливой пастью, испещрённой острыми как бритва клыками, чёрный, как смола. Зверь, которого не заметишь в ночном переулке, который затянет тебя в свою бездну и не вернёт назад. Именно в это самое время на улицы выходит всякий сброд человечества: пьяницы и наркоманы – начинающий распевать похабные песни и домогаться до дам, свободно гуляющих без своих кавалеров по тёмным улицам, которые, почему-то, так поздно возвращаются в так хорошо знакомый им дом, в котором они клялись находиться до конца своей жизни вместе с любимым человеком, которого она в доме не обнаружит, после чего вернётся снова в тот дом, в котором она бывает даже чаще. С другой стороны, это время, когда весь город преображается. Вокруг стоит тишина и лишь звуки машин, на высокой скорости рассекающих трассу, и шум деревьев нарушают эту превосходную тишину. Но лишь деревья здесь живут собственной жизнью. Машины подчинены людям: если им не приказать, они даже не обратят внимания на то, что происходит вокруг них. Может, машины и хотят взглянуть на этот мир, но они лишь безвольные рабы, которые не способны ни на что, кроме подчинения. Не то что деревья – вот, кто истинные правители всего мира! Они жили до нас и будут жить даже после того, когда вся человеческая цивилизация прекратит своё существование в этом бренном мире, оставив после себя лишь осколки прошлых достижений, которые значительно изменили и будут изменять наш мир. Но деревья, зелень, природа – всё это вечно. Они с улыбкой смотрят на всё, что происходит под их могучими стволами, и обмениваются какими-то мыслями, упрёками, может быть рассказывают друг другу какие-то шутки, которые нам, обычным, низшим существам не понять. Как бы мне хотелось услышать и понять, о чём же таком они перешёптываются, что скрывают они от нашего слуха, который не способен уловить ничего за пределами нашего обычного мира. Мне приходится лишь додумывать, о чём же происходит разговор между двумя раскинувшими ветви берёзами. Смеются ли они надо мной, или же подмечают какие-то качества, или, быть может, вообще задаются вопросом: «Как такое жалкое существо вообще может жить наравне с нами?».
  И я, как и множество раз до сегодняшнего вечера, медленным шагом прогуливался по знакомым мне улочкам, в которых знал каждую деталь. Вот три огромных цилиндрообразных здания, возвышающихся над землёй, с которых весь мир как на ладони. Если же перевести взгляд на вещи менее презентабельные, то несложно заметить пекарню, из которой, как обычно, шёл восхитительный аромат выпечки, а впереди виднелась длинная дорога, уводящая новых людей словно в неизвестность. Мне оставалось лишь идти по этой дороге к метро, которое засасывало в себя каждого, кто оказывался рядом. Очень красивой была ночная площадь с огромным памятником, но сейчас у меня не было времени любоваться. Я спустился в метро, а дальше всё будто в тумане, как и всегда. Никогда не запоминал поездки на транспорте – это всего лишь скучная, но необходимая рутина, чтобы получить нечто большее, важное, и так я оказался перед зданием театра.
          Меня удивляло, что в такое позднее время большое количество людей старалось приблизиться к искусству. Около двухсот человек входило и выходило из здания театра. Я смотрел и не мог им налюбоваться: величественное здание, устремлявшееся ввысь, к облакам, завораживало и не отпускало до тех пор, пока товарищ не потянет тебя за рукав с криками: «Мы опаздываем, до начала всего лишь десять минут!». Но некому было потянуть меня за рукав, поэтому я лишь рассматривал архитектуру здания. В какой-то момент мне кто-то постучал по плечу со словами: «Прошу прощения». Я обернулся и с истошным криком отскочил, закрыв глаза руками. На секунду мне представилось, что прямо передо мной стояли те самые кровожадные создания из тени с тысячью клыков во рту и с кривыми, уродливыми и неестественно длинными ногами. Я долго не мог открыть глаза, всё моё сознание кричало: «Он ещё тут, подумай о безопасности!» - но иной голос, пусть и говорил шёпотом, затмевал первый. Этот голос твердил: «Но ведь никаких существ не бывает это просто твой кошмар. А если это и правда оно, то нам нечего бояться – мы итак потеряли всё». Это заставило меня открыть глаза и… Удивиться. Никаких чёрных тварей не стояло передо мной. Вместо них на улице стоял худой интеллигентный человек в чёрном фраке, с зализанными волосами, опускавшимися до плеч, и невероятно улыбкой, которая растапливала любое сердце, в которое успевала попасть. Даже синие глаза его выражали тепло и сострадание, словно этому юноше была непонятна моя реакция на него. Хотя слово «юноша», по отношению к этому господину, неправильное, потому что передо мной стоял мужчина лет сорока, что выдавали морщины на его всё же гладко выбритом лице.
        -Прошу прощения, если напугал Вас, у меня и в мыслях такого не было! – я только после этой фразу обратил внимание на его глубокий и проникновенный голос. Он внушал спокойствие и доверие, так что доля тревожности исчезла, но всё моё сознание говорило, что что-то с этим мужчиной не так. Я понял, что моё молчание слишком затянулось, так что несвязно пробормотал:
        -Да всё хорошо, не обращайте внимания. Жизнь тяжёлая, понимаете, мистер…
        -Мур, - мужчина перебил меня, и я со стыдом заметил, что говорю в пол и даже не задумался о том, чтобы узнать имя моего собеседника.
        -Очень приятно, мистер Мур, простите мне мою бестактность, - я протянул ему руку -Меня зовут…
        -Я знаю Ваше имя, мы уже встречались до этого.
Только сейчас я взглянул в лицо Мура, которое всё так же сияло невероятной улыбкой, так что любые капли страха и сомнения вмиг улетучились. Дальше разговор пошёл своим чередом:
-Мы встречались? Но когда? Я даже Вашего лица не помню, не то что имени.
;Это неудивительно. Если бы я столько выпил, то не смог бы даже стоять на ногах, не то, что вступить в кулачный бой с самим Беркутовым. Кстати, Вы могли тогда умереть, и именно я Вас спас от такой незавидной судьбы, - Мур произнёс всё это без единого изменения интонации, что ещё больше внушило мне доверие. Видно было, что жизненный опыт научил его держать себя и говорить сдержанно, по делу, так что я перестал чувствовать какое-либо смущение и чувствовал, что легко смогу рассказать ему хоть всю историю своей жизни.
-А, точно, вечеринка у Беркутовых. Да, я тогда знатно распоясался, аж с Антоном Андреевичем сцепился, мда. Глупый я тогда был, понимаете, юный, - я легко засмеялся, вспомнив эти светлые дни, когда казалось, что вся жизнь ещё впереди, -Кстати, как там этот старый орёл? Всё ещё свою силу показывает?
-Увы, мой дорогой друг, Беркутов… - Мур рассказывал что-то ещё, но я не мог отделаться от мысли, что этот мужчина, которого я знаю всего лишь пару минут, уже назвал меня другом, да ещё и дорогим!
-Вы меня назвали другом, мистер Мур? – с глупой улыбкой перебил я рассказ мужчины.
-Ну да, весь мир – мой друг! – он вознёс руки к небесам, словно стараясь обнять все звёзды. -Я придерживаюсь такой философии! – пусть он всё ещё сиял своей улыбкой, его глаза изменились и начали смотреть с какой-то большей внимательностью, будто пытались уловить что-то на моём лице. Я понял, что ему стало обидно за то, что я прервал его рассказ, но Мур на это ничего не ответил, а перевёл разговор на другую тему:
-Вы ведь тоже идёте в театр, мой многоуважаемый друг?
-Да. Вы тоже, мистер Мур? Вот так удивительное совпадение! – я снова постыдился своих слов, потому что по внешнему виду мужчины стоило понять, что он не просто прогуливался по ночной Москве.
-Знаете, я куплю другие билеты, поближе к вашему месту.
-Что Вы, право, не надо. Если захотите, можете просто пересесть, если рядом со мной будут пустые места!
-Нет, мой друг, я настаиваю на том, чтобы всё в мире было честно и справедливо! Скажите, какое у Вас место?
-Ряд 11, место 38.
-Большое спасибо. Идите без меня! К началу спектакля я к Вам обязательно присоединюсь.
Мистер Мур затерялся в толпе народа, которая входила и выходила из театра. Я ещё несколько секунд стоял на месте, обескураженный неожиданной встречей. Несмотря на то, что мужчина внушал доверие, ещё много в голове моей было вопросов: кем он работает, сколько зарабатывает, раз позволяет купить себе ещё один билет, почему он вдруг заинтересовался мной и что он может мне дать и предложить? Может работу? Или ещё что-то? Единственное, что я точно понял – мне надо заслужить его доверие, потому что такой влиятельный человек в жизни всегда пригодится.
Процедура в театре перед спектаклем для меня также является рутиной, которую даже описывать смысла нет: огромное множество людей с толстыми кошельками и в роскошных нарядах ходят по всему театру, с гордо поднятыми головами рассматривают фотографии актёров и ведут какие-то высокопарные диалоги. Удивительный факт заключается в том, что спустя много лет люди совсем не изменились. На таких роскошных мероприятиях они лишь хотят заработать авторитет и уважение, но никак не насладиться спектаклем, потому что смотрели его много раз, а саму пьесу знал наизусть. И эти мерзкие отбросы общества своим присутствием лишь оскверняли такое прекрасное и священное место. Описать интерьер театра в полной мере я не смогу, потому что ходил в него столько раз, что уже не верну тех восторженных детских воспоминаний, когда я впервые увидел белокаменные лестницы, поднимавшиеся к следующим этажам, огромные зеркала, окаймлённые золотыми узорами по периметру, услышал музыку, которую исполнял настоящий оркестр, и, конечно же, я не смогу в полной мере описать детский восторг от вида театрального зала. Огромная сцена, на которую так и хочется взобраться, дабы оказаться в гуще событий действия, огромные своды и колонны, поддерживающие массивный потолок, балконы, выступающие над сценой, на которые всегда очень хотелось попасть. Никогда в жизни я не смогу описать тот дивный восторг, который я испытал, впервые попав в зал театра. Но вот я сажусь в кресло, выключается свет, музыканты из ямы начинают настраивать свои инструменты, словно говоря: «Слушайте! Вы, люди-отбросы, слушайте дивное искусство, которое никогда не понять вашему пустому разуму! Отвлекитесь от своих дел хотя бы на два часа и обратите внимание на сцену, иначе всё так же будете тратить своё время ни на что!». И вот кулисы отодвигаются. Начинается действие!
Прошло где-то пять минут от начала, когда с левой стороны начал раздаваться шорох, словно люди вставали со своих мест и пропускали какого-то гостя. Я повернул голову в том направлении и увидел того самого незнакомца, с которым встретился на улице и про которого уже успел позабыть. И снова в груди моей вспыхнуло это жгучее чувство того, что мне надо поговорить с мистером Муром, но желание посмотреть спектакль перебороло его, и я продолжил смотреть на грязную ночлежку, которую умелые декораторы так ловко воссоздали на сцене. Это выглядело очень натурально, из-за чего зритель полностью погружался в действие и в грязную атмосферу подвала, самого дна.
        -Мой дорогой друг, у нас, вроде бы, остался незавершённый разговор. – проговорил мягкий, вкрадчивый голос, такой тихий, но в то же время прекрасно слышимый.
        -Я смотрю этот спектакль в первый раз и хотел бы полностью его понять, - ответил я, не отводя взгляда от сцены, где появился старик с тростью и торчащей во все стороны бородой, так непохожий на всех остальных обитателей ночлежки.
       -Мы можем и смотреть спектакль, и говорить одновременно, - голос привлекал внимание своей мягкостью, будто кошачьими оттенками, из-за чего я буквально заставлял себя не отводить взгляд.
       -Но своими разговорами мы отвлечём других людей от просмотра.
       -Кого? Людей? Этих самых людей, которые приходят в театры просто чтобы показать всё их богатство? Этих самых людей, видевших спектакль уже десятки раз и приходящих сюда лишь для заведения знакомств?
       Незнакомец разразился громким смехом, из-за чего я начал оглядываться по сторонам, боясь того, что все взгляды будут устремлены на неприятную картину. Но, на моё удивление, никто даже глаз не отвёл от сцены, даже мой «любезный друг», который с огромным вниманием смотрел действие. Остатки смеха ещё виднелись на его устах. Уже в который раз за сегодняшний день я постыдился своего поведения и быстро вернул взгляд на сцену. Я хотел продолжить смотреть, но все мысли крутились о загадочном незнакомце, из-за чего я просто не мог сосредоточить своё внимание на действии. Полностью осознав своё бессилие, я решил продолжить разговор с мистером Муром:
       -Вот Вы так сильно критикуете богачей, которые ходят в театры по личным делам, а разве Вы сами не такой же?
       -С чего Вы взяли, что я богач? – отвечал мужчина, до сих пор не отрывая взгляда от действия.
       -Да потому что Вы позволили себе купить ещё один билет, несмотря на то, что он стоит больше пяти тысяч рублей!
       -Да разве это деньги?
       Меня ошарашил этот ответ, и я пристально начал вглядываться в лицо незнакомца, пытаясь отыскать малейший оттенок смеха от той фразы, которую он произнёс, но лицо Мура было непроницаемо холодно, словно это был не человек, а статуя.
       -Конечно это деньги, причём большие! – я был готов едва ли не вскипеть от наглости незнакомца. -Люди зарабатывают их честным трудом, зарплаты едва хватает на пропитание, а эти «убежища искусства» грабят честных людей!
       -Но ведь Вы зачем-то пришли сюда, да ещё и взяли самый дорогой билет, как я вижу - невозмутимость собеседника ещё сильнее подогрела печь гнева, разгоравшуюся в моей душе.
       -Вам легко так говорить, Мистер Мур, - я поставил себе целью расколоть этого человека, вывести его из себя, тем самым узнав о нём больше: что он испытывает, что чувствует, умеет ли он вообще испытывать эмоции? – всё это я хотел узнать. -Вы, скорее всего, ходите в театр каждый день и тратите большие суммы, которые даже деньгами не называете, платите за роскошный особняк, дорогую еду, женщин и многие блага, о которых человек может лишь мечтать! А потом приходите в театр, находите себе жертву и издеваетесь над ней разговорами? Вот зачем Вы ходите в театр?
       Я лишь позднее осознал, что моя речь получилась немного несвязной, но был убеждён, что она произвела нужный эффект. Каково было моё удивление от того, что единственная проявленная эмоция на лице мистера Мура была лишь лёгкая усмешка на невозмутимом каменном лице. Я понял, что бессмысленно что-то выведать у этого человека, мне всё равно ничего не удастся, поэтому закрыл глаза и немного успокоился, сделав лёгкие упражнения на дыхание.
       -Так зачем же Вы ходите в театр, мой дорогой друг?
       Я снова посмотрел в лицо незнакомцу, надеясь хотя бы сейчас что-то увидеть на его лице, но всё тщетно, поэтому я смирился и ответил на вопрос:
       -Я хожу в театр, чтобы посмотреть на интересные постановки.
       -Но почему Вы пошли на классику? Сейчас ставят так много спектаклей: пьесы собственного написания, мюзиклы, адаптации фильмов – и из всего огромного варианта Вы выбрали пьесу, написанную сто лет назад? – я понимал, к чему Мур клонит разговор, и я уже хотел было ответить, но он продолжал. -Например, я хожу в театр, потому что это часть моей работы. Скажу Вам честно, мой дорогой друг, этот спектакль я видел уже много раз и его сюжет знаю наизусть. Смотрите, сейчас Пепел ударит Костылёва, из-за чего Костылёв умрёт, - и правда, на сцене в этот момент мужчина со всего размаха, с искренней яростью ударил другого мужчину в висок, и он упал замертво. К своему сожалению, я полностью пропустил, как сюжет пришёл к этому моменту, и даже не мог понять: это уже финал спектакля, или середина, или вообще ещё даже начало? Словно в подтверждение моих мыслей, мистер Мур продолжил. -Спорим, что Вы сейчас пытаетесь понять, что происходит на сцене? Вы так хотели увидеть этот спектакль, даже затыкали меня, но как только я проявил к Вам интерес, как только завязал разговор, Вы вообще забыли про существование спектакля. Вот в чём заключается злая ирония: Вы так усердно поносили всех людей, приходящих сюда только ради того, чтобы получить выгоду, хотя сами от них отличаетесь лишь своим положением. Теперь я Вам ещё раз задам вопрос: зачем Вы ходите в театр?
        После этих слов я, наверное, две минуты сидел неподвижно, тупо уставившись на сцену. Действие происходило, персонажи переговаривались о чём-то, но я ничего не слышал и не видел. Всё моё тело, всё существо хотело лишь вжаться посильнее в кресло. Вжаться настолько, чтобы стать его неразрывной частью, стать единым целым с этим креслом, с этим залом, с этим театром. Я был готов на всё, лишь бы этот таинственный и пугающий незнакомец забыл о моём существовании. Мне хотелось возразить ему, воскликнуть, что это клевета и вопиющее пренебрежение к человеческой личности, но чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что Мур прав. «Зачем Вы ходите в театр?» - этот вопрос как ножи вонзался в мой мозг и не давал спокойно сидеть на кресле: я перебирал множество вариантов, но чем лживее был вариант, тем сильнее ножи вонзались в мозг. В итоге я нашёл единственный, истинно верный ответ на вопрос незнакомца, и все ножи мгновенно исчезли, мозг очистился, и я был готов говорить.
        -Я хожу в театр, потому что это единственное место, где я могу почувствовать себя частью города. Это единственное место, которое позволяет мне ненадолго уйти от своей грязной и бедной жизни и коснуться богатой. Я злюсь на всех людей, сидящих здесь, потому что они лучше меня, и я им завидую. Завидую их богатству, жизни, тому, что они существуют лучше, чем большинство жителей города. Если для меня поход в театр – разовая акция, для которой приходится усердно работать и откладывать сбережения, то для них – это обычное воскресенье или даже обычный день. Я хочу такой же жизни, поэтому и хожу в театр и занимаю лучшие места, так как это единственный доступный для меня вариант почувствовать себя лучше.
        Речь была произнесена буквально на одном дыхании, так что я ещё долго переводил дух, всё это время пристально наблюдая за реакцией мистера Мура. Во время речи на вечно каменном лице незнакомца проявлялась лёгкая улыбка, которая под конец больше походила на лицо психопата, поймавшего свою цель.
        -Люблю, когда люди говорят искренне и открыто, - произнёс после недолгого молчания мистер Мур. -Это отрезвляет. Будто тебя окатили холодной водой в очень жаркий день. Я бы хотел продолжить наш диалог, но скоро финал пьесы, поэтому я хочу, чтобы Вы его посмотрели.
        Я последовал совету незнакомца, но, как бы я ни всматривался, как бы я ни вслушивался, все никак не мог понять, что происходит на сцене. Разум всё ещё был затуманен, а прояснился лишь к финалу спектакля. Мужчинам, которые только что пели весёлую песню, сообщили, что повесился некий Актёр. Один из этих мужчин лишь воскликнул: «Вот дурак!». На этом пьеса закончилась.
        Когда мы вышли из зала, я всё ещё не мог прийти в себя. Разговор с незнакомцем, его речь, неожиданное для меня самого откровение и финальные слова пьесы не могли выветриться у меня из головы, превращаясь в несуразный ком, состоящий из разных несвязных между собой обрывков. На улице меня снова отыскал мистер Мур. Он дал мне свой номер телефона, сказав, что если я захочу снова с ним встретиться, нужно всего лишь позвонить. Затем он скрылся среди толпы людей, а я дал себе слово никогда больше не встречаться с этим жутким человеком.
        Весь путь до дома был неспокойным для меня. В тёмных закоулках мне виделись странные образы: чёрные псы с ужасающими клыками, безумный старик с растрёпанной серой бородой, одетый в лохмотья, в руке держащий трость, а на одном из деревьев я увидел петлю, затянутую вокруг чьей-то до боли знакомой шеи. Лишь дойдя до дома я осознал, что в этой петле было моё горло.
        В квартире всё было без изменений, как было всегда и как никогда не изменится. Прихожая уходила прямо в маленькое пространство в комнате с выемкой в левой стене, где помещалась кровать, а справа от неё находилась кухня с необходимыми приборами, а также небольшой холодильник, находящийся прямо около раковины. Перед кроватью стоял небольшой круглый стол, стулья которого располагались в самом проходе. Места было немного, но жаловаться было не на что. Зарплаты хватало на пропитание и плату аренды, а остаток я складывал в стеклянную баночку, находящуюся прямо на круглом столике. Я специально поставил её на видное место, чтобы не забывать, что иногда надо и жить. Но сегодня эта баночка лишь была источником вопросов: на что я трачу свою жизнь, правда ли это моё счастье, зачем я вообще всё это делаю? Я сел на кровать и начал пристально рассматривать остатки монет в баночке, но чем больше я пытался вникнуть в суть, тем больше маленькие, но невероятно острые ножи пронзали мой разум. Тогда я лёг на кровать и включил музыку, которая обычно всегда помогала успокаиваться, но сегодня, как назло, были лишь темы смерти и смысла жизни, из-за чего я выключил всё и резко встал с кровати. Я не знал, что делать, мысли разрывали меня изнутри, а поделиться ими было не с кем. Открыв список контактов, я надеялся найти хоть кого-то, кто мог бы помочь, но всё тщетно. Родители находились далеко, а тревожить их по пустякам не хотелось, они всё ещё не отошли от горя. Почему у меня всё ещё был записан номер Марка, я понять не мог, потому что брат умер пять лет назад. Единственный номер, на котором я остановился, был телефон Лизы. Сердце сразу забилось чаще, как в первый день встречи. Я не знал, как она отреагирует: разозлится или же воспримет с юмором, вспомнит старые дни или уже успела простить. Я мог узнать всё одним действием, одним сообщением, но было стойкое ощущение, что если я это сделаю, то сердце просто выскочит из груди. И я не смог. Опять. Как всегда. Слабый, никчёмный, ничего не умеющий, проживший свою жизнь зря. «Одинокий. Всегда им был, и всегда им будешь» - эти слова Лизы я запомнил навсегда, и сколько бы я не уверял себя в их глупости, это была правда. Одиночество – моя стихия.
         И тут я вспомнил про того странного незнакомца, который встретился мне около театра. Пусть я и поклялся себе никогда больше не встречаться с ним, это был единственный человек, которому я мог высказаться. Я набрал его номер, и мы договорились встретиться завтра у меня в квартире.

***
         Никогда не заходите в ленту новостей с самого утра, иначе весь день у вас не заладится. Большая часть заголовков была посвящена загадочному самоубийству Андрея Веренова. По фотографиям простреленной головы я с удивлением понял, что это был один из гостей театра, которые мне запомнились среди общей массы. Он выделялся своей… Обычностью по отношению к другим посетителям. Как будто ещё один луч моего бедного мира пробрался в интеллигенцию. Такое странное стечение обстоятельств сильно меня смутило, но я надеялся, что оставшийся день будет лучше. Сон помог проветрить разум и прогнать ненужные мысли, поэтому к встрече с мистером Муром я был готов. Я приготовил чай и закуску в виде пряников и крекеров. Он пришёл к обеду, как и обещал.
         Мистер Мур в этот раз был одет в элегантное чёрное пальто. Его шея была обёрнута чёрным шарфом, а на голове красовался чёрный цилиндр. Когда пальто было снято, под ним оказалась не менее роскошная чёрная рубашка с брюками. На ногах у гостя были надеты лакированные чёрные туфли, а такие же черные волосы были зализаны назад, придавая Муру вид человека, пришедшего прямиком из 30-ых годов 20 века. Больше всего внимания привлекала цветовая гамма наряда, состоящая из густого, я бы даже сказал нефтяного, чёрного цвета. Мне так и хотелось задать вопрос, но вместо этого я произнёс:
         -Сегодня произошло похолодание?
         -Да, всё-таки уже осень, зима близко. А Вы сегодня ещё не выходили на улицу?
         -Нет, весь день был дома, готовился к Вашему приходу. Хотите чаю?
         -Я бы не отказался, - я усадил Мура за стол, спиной к окну, поставил кружку перед ним и налил чай, обратив внимание на совершенно чистые руки мужчины, лишённые шрамов, волдырей и каких-либо дефектов. Даже кольца и прочие украшения господин не носил. -Вообще, я так и думал, что Вы меня вызовете.
         -Иногда мне кажется, что Вы обладаете даром предвидения, - я надеялся немного развеселить Мура, но ни один мускул на его лице не дрогнул при такой безобидной шутке. -Хотите сладкого? У меня есть пряники, баранки и прочее.
         -Нет, спасибо, сладкое не ем, - господин остановил свой вечно блуждающий по комнате взгляд на стеклянную копилку и усмехнулся. -Забавно. Я недавно был в доме у Андрея Веренова, и у него была точно такая же копилка, представляете? Откладывал деньги на поход в театр, хотел, как он мне сказал, искусством наполниться! А в итоге выбрал «На дне», не лучший вариант. Я его вчера увидел, разговорился, поэтому и опоздал на начало.
         -Андрей Веренов? – мой голос вздрогнул при произнесении этого имени, будто вокруг него витала страшная тайна. -Это тот самый человек, который сегодня покончил с собой?
         -Правда? Очень жаль, приятный был человек. Кстати, Вы мне его очень напоминаете, прямо вылитый он: и лицо, и комната, и привычки. А как он умер?
         -Застрелился.
         -Эх, какая жуткая смерть. Когда человек кончает свою жизнь самостоятельно, это ужасно! – незнакомец изобразил жалость на лице, но в его глазах был виден огонёк торжества. Это меня очень сильно испугало.
         -А что, если у него не было другого выхода? – при этих словах Мур начал внимательно изучать моё лицо. -Мы сразу жалеем умерших, особенно самоубийц, но ведь они теперь живут в лучшем мире, они счастливы! Это люди, избавившиеся от плена бытия, воспарившие над миром и ставшие одним целым с деревьями и природой. Неужели мы жалеем Актёра? Нет, потому что он остался абсолютно один. У него отобрали надежду, смысл жить. Так и что ему оставалось делать? Гнить в этом мире? Нет, лучше самостоятельно избавиться от страданий. Да если бы мне выпал такой шанс, я бы им сразу воспользовался! – на последних словах глаза Мура зажглись недобрым огоньком, будто у него появилась мысль, но высказать ещё время не пришло.
         -Вы так легко говорите о смерти, - начал Мур, пристально изучая моё лицо, будто пытаясь найти в нём смысл вселенной. -То есть, если Вы встретитесь с самой смертью лицом к лицу, неважно, что Вас сгубит: война, наркотики, алкоголь, или же Вы просто наложите на себя руки – то примете её бесстрашно и с достоинством?
         -Конечно! Лучше уж умереть, чем жить так! – практически мгновенно после этой фразы я осознал, что сболтнул лишнего.
         Я хотел ещё что-то сказать, но слова застревали в горле, а сердце начинало биться быстрее. Я не смог больше смотреть незнакомцу в глаза, поэтому опустил их в пол, в то время как ноги начали нервно трястись, а пальцы начали перебирать друг друга. Сердце стучало так сильно, что мне начинало казаться, что Мур тоже слышит его, а вопросы так и лезли в голову. Почему я так легко ему сказал это? К чему вдруг такие вопросы о смерти? Кто вообще этот незнакомец, зачем он пришёл сюда, можно ли ему доверять? Я взглянул в его лицо, всё такое же непроницаемое, за исключением того, что в его взгляде сверкал недобрый огонёк азарта и воодушевления.
         -Мистер Мур, немного прерву наш разговор. Вы мне так ничего о себе и не рассказали, - продолжил я после долгого молчания, чтобы перевести тему диалога. -Кем Вы работаете, где и как живёте? Я о Вас, по сути, ничего и не знаю.
         -О, я по своей профессии историк, - огонёк сразу погас в глазах Мура, будто он упустил самую интересную часть, а теперь начинается скучная рутина. -Но в другом плане. Я записываю историю настоящую, которая происходит сейчас, с нами, поэтому стараюсь разговаривать с большей частью людей разного слоя населения. Я лишь один из многих историков, располагающихся по всему Земному шару. По большей части заведую в России, иногда выезжаю заграницу. Мне всегда интересно изучать людей: как они мыслят, зачем делают те или иные вещи – люди ведь уникальные создания, и всегда, когда мне удаётся поговорить с уникальной, даже пусть и похожей на остальных, личностью, - Мур будто специально сделал акцент на словосочетании «похожей на остальных». -Я будто попадаю в новый мир - мир бушующих океанов, мир ураганов и гневных ветров. А, кстати, кто изображён на этой фотографии, рядом с Вами? – незнакомец указал на фотографию в рамке, висевшую на стене.
         Там был изображён ещё маленький я, лет шести, наверное, и высокий, худощавый кудрявый юноша. Мы обнимались на фоне заката, уходящего в море. Я совсем забыл об этой фотографии, она постоянно вызывала у меня состояние печали и меланхолии – слишком трагичные события были с ней связаны. Так и сейчас какая-то невероятная волна тоски и злобы выплеснулась мне в душу, поэтому я отвечал тихо, неразборчиво, потупив взгляд в пол:
         -Это мой брат, Марк. Мы с ним в детстве были не разлей вода, как говорится, - дальнейший рассказ мне представился в голове в мельчайших подробностях, будто он был не там, давно, шесть лет назад, а происходит прямо сейчас, в данную минуту. -Повторюсь, мы были неразлучны: всегда держались рядом и поддерживали друг друга. Я был мозгом, он силой, и так мы жили долгое время, до тех пор… До тех пор, пока не умер от рака отец… - я начал чувствовать, как волна тоски начинает подниматься всё выше к горлу, так что дышать стало тяжелее, а из горла начали доноситься всхлипывающие звуки. -После этого мать развела нас в разные города, чтобы мы жили самостоятельно, отдельно друг от друга, и «Сделали мир чуточку лучше», - эту цитату мама повторяла каждый раз, когда у нас что-то не получалось или когда мы сдавались на полпути. Она и правда помогала двигаться дальше. Надежда - это сильная и губительная сила. -Мы встретились спустя долгое время. Хотя, как сказать встретились – он позвонил мне, сообщая, что с ним заключили выгодный контракт и скоро он придёт ко мне, после чего мы заживём счастливо, - я знал, что Марк постоянно заключал дела с неблагоприятными группировками, но здесь я верил, что всё будет хорошо. -На следующий день мне позвонила мать со словами: «Марка убили, ножевое ранение чуть ниже сердца. Несмертельное, но в результате было потеряно много крови». После этого мы с матерью больше не встречались. Я несправедливо обвинял брата в ложных надеждах, мол, он соврал мне, а в итоге опять приключилось такое. Сейчас я уже смирился с этим и лишь сожалею о том, что так и не явился на его похороны.
         Под конец я уже не смог сдержать эту невероятную волну, и слёзы горячими каплями потекли на пол, покрытый старым советским ковром, который передавался из поколения в поколение. Около минуты повисла гробовая тишина, только тиканье настенных часов нарушало её безмятежность. Я хотел, чтобы это продолжалось вечно, хотел проснуться и понять, что всё это лишь страшный сон, что на самом деле я сейчас нахожусь дома, в объятиях мамы, а рядом папа читает сказку на ночь, пока брат говорит какие-то странные и непонятные фразы, выученные за сегодняшний день в школе. Но холодный голос Мура разорвал эту ткань тишины:
         -А что же произошло с тобой здесь, в Москве?
Я поднял своё мокрое лицо и взглянул в глаза Муру. Меня больше всего разозлила не его фраза, а то хладнокровие, с которым он её произнёс. Такая бесчеловечность и жестокость начинали меня раздражать, но я ничего не мог сделать ничего. К своему сожалению, узнать что-то об этом незнакомце у меня так и не получилось.
         -Что именно Вы хотите узнать? – я сделал особый акцент на слове «именно», чтобы показать свою уверенность, но голос, дрожащий и волнующийся, сдал меня.
         -У каждого человека есть история, которая сломила его и опустила на самое дно. Обычно она связана с любовью. Так всегда и бывает – неудачная влюблённость, череда, или обвинение в чём-то – и всё, человека уже нет!
         -На самое дно? – голос начал дрожать ещё сильнее, но уже от злости и раздражения. ;Значит, вот как Вы думаете – я оказался на самом дне?
         -А как ещё это назвать? – Мур впервые повысил свой голос и в его синих глазах блеснул злобный огонь. Я понял, что он хотел. Он хотел знать обо мне всё. Точнее, он уже знал и лишь хотел подтвердить свои подозрения. Я всегда боялся таких людей: они могут прочитать тебя, как книгу, всего лишь взглянув тебе в лицо. Так я постепенно начал бояться Мура, но я не знал, что будет при моём отказе, поэтому покорно повиновался ему:
         -В Москве я познакомился с одними людьми – очень приятные люди, добрые, светлые. Они зародили во мне семена, которые должны были прорасти в прекрасное дерево моей души, - я иногда сам не замечал, как люблю вставлять в свою речь какие-то красивые обороты. Они будто придавали моей чёрной душе больше света. -И всё так и было. Но я загубил своё счастье. Понимаете, подростковый бунт, поиск второй половинки, и от этого упущенная возможность, которая была даже меньше, чем на расстоянии вытянутой руки. Эта практика стала для меня бесценным уроком, который я понял не сразу. Впоследствии появился ещё один очень близкий для меня человек, и я подумал, что нашёл своё счастье… Но я ошибался. Это было первое чувство, которое потом втоптало меня в грязь. Я думал, что счастье было близко, всегда был рядом… Но что-то упустил. Меня обвинили… Осудили… Шутка… Ушла… Смеялись… Не смог… Был убит… - я не смог держать себя, я был не в состоянии больше говорить, поэтому лишь закричал…
         Это был самый естественный крик, который был в моей жизни: крик полный боли, отчаяния и злобы. Крик, который, казалось, вот-вот разорвёт землю на тысячи осколков. Но этого не произошло. Поэтому я просто крепко обхватил голову руками, надеясь, что она лопнет от напряжения… Но и этого не произошло. Я просидел в таком положении минут пять.
         -Мой Дорогой друг, - нарушил тишину мистер Мур. -Я предлагаю Вам сыграть в одну игру.
         После этих слов незнакомец подошёл к своему пальто, достал оттуда какой-то свёрток и положил на стол. Я внимательно смотрел на него, не понимая, что это может означать. Только самые жуткие мысли посещали мою голову.
         -Что это? – тихо спросил я.
         -Сейчас Вы всё узнаете, - когда Мур развернул свёрток, на столе оказался револьвер, направленный дулом на меня. Холод пробежал по всему моему телу от осознания ситуации, и в состоянии бешенства и недоумения мой взгляд, исполненный испугом и осознанием всего того безумства, что предлагает незнакомец, был направлен на Мура. Он смотрел холодно, будто говоря: «Вы отлично знаете, что надо делать».
         -Думаю, правила игры Вам объяснять не надо, - будто в подтверждение моих слов проговорил Мур.
        «Для него это игра! Вот как он это называет!» - с ужасом подумал я, но всё же взял револьвер в руки и осмотрел его. Всего было шесть зарядов - вероятность умереть равна одной шестой. Весь план безумца предстал перед моими глазами: этот ублюдок расспрашивал меня о моей жизни, чтобы в итоге убить меня! Это новый вид маньяков и убийц - незримых, невидимых, которые запутывают тебя в свои сети и оставляют, заставляя вечно покачиваться из стороны в сторону. Я знал, что надо делать, и подставил дуло пистолета к своей голове. Сердце застучало сильнее, руки затряслись, я знаю, что могу прямо сейчас умереть, и даже не осознаю это! Сердце с каждым стуком ускоряло свой темп, руки дрожали и начинали потеть, а незнакомец с холодным, ледяным взглядом смотрел прямо в душу. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этот взгляд, и нажал на курок. Победа за мной, пуля была не здесь. С видимым облегчением я вздохнул, прокрутил барабан и передал револьвер Муру. Я делал это с чувством наслаждения, ожидая увидеть в глазах незнакомца тот же страх, что был и у меня, то же волнение, те же дрожащие пальцы и закрывание глаз! Но я даже опомниться не успел, как барабан прокрутили второй раз, а Мур даже не дрогнул. Взгляд безумия и недоумения был устремлён на пистолет. Я долго пытался осмыслить это и осознал, что Мур выстрелил сразу же. Всё больше в голове у меня складывалась картина происходящего, и, чтобы проверить её, я снова взял в руки пистолет и выстрелил без промедлений в лоб. Как и ожидал, выстрела не произошло. С Муром повторилось то же самое. И вот, когда оставался половинный шанс на мою смерть, я положил револьвер дулом, направленным на Мура, и раскрыл все карты:
        -Я не буду стрелять, иначе умру. Я раскусил Ваш план, мистер Мур. Сколько людей Вы уже убили? Вы также причастны к смерти Веренова, я прав? И Вы хотели убить меня? Все эти истории, вся эта ложь! Вы считали, что я глуп, считали, что я дурак, как те, остальные? Нет, я другой, я не такой, как все!
        Чувство радости, воодушевления и победы переполняли меня! Я знал, что прав, и был счастлив тому, что раскрыл убийцу! Но, к моему удивлению, Мур лишь легко улыбнулся, а в глазах огонёк азарта сменился разочарованием.
        -Признаюсь честно: я надеялся, что Вы другой. «Не такой, как все», - это было сказано с такой тоской и разочарованием, что мне стало даже жалко этого незнакомца.
        Он взял револьвер, открыл барабан и показал мне его. В тот момент я осознал, как ошибся во всём, что сказал ему – ещё одна глупая ошибка, которая разрушит всё, а таких было немало. Барабан был абсолютно пустым. Ни одной пули даже не вставили в револьвер.
        -Вы были перспективны, - продолжал Мур. -История вашей жизни и правда драматична, а философия смерти такая, какую я никогда не встречал. Обычно люди либо сразу стреляли, без раздумья, либо сразу бросали, Вы же решили испугались, но решили идти до конца, а в итоге разочаровали. Я надеялся, что Вы захотите моей смерти.
        -Почему Вы решили, что я так просто покончу с собой?
        -Потому что Вы, мой дорогой друг, находитесь на самом дне, в положении нищего, не имея ни друзей, не любви. Вы потеряли всё, что имели, а ложные надежды уже были вырваны с корнем. Вы как Актёр, только гораздо хуже. У него хотя бы был шанс вырваться на свободу из дна, у Вас его уже нет. Прощайте, мой друг, но уверяю Вас: мы ещё встретимся.
        Мур встал со стола, подошёл к выходу, спокойно надел пальто с шляпой и вышел за дверь со словами: «Спасибо за чай!». А я ещё долго сидел, уставившись на дуло пистолета, направленное прямо на моё сердце.
        Ночью того же дня я вышел на улицу, освежиться. Все воспоминания прошедшей встречи роем крутились в моих мыслях. Я всё никак не мог выкинуть из головы тот револьвер и холодный взгляд, направленный прямо в мою душу, старающийся узнать, а что же скрывается там, в подкорках моего сознания? Деревья опять начали перешёптываться между собой. Я не пытался вникать в их разговор, зная, что они смеются надо мной, над моей жалкой жизнью, над всем, что со мной связано. Мне стало очень обидно. Будто те боги, которым я поклонялся, отринули меня и специально позволили мне сейчас услышать их разговор. Я снова и снова возвращался к тем событиям, и чем дольше я вспоминал, тем больше уходил дальше в свою жизнь. Передо мной пронеслось детство в родительском доме и любящий брат, с которым я так любил проводить время, затем смерть отца и переезд в Москву. Встреча с приятными людьми: с Василисой, Еленой и Коралиной. Первая ошибка и потеря любви, а затем и вторая. Уход в депрессию на затяжное время, уход в запой, из которого помог вырваться лишь врач, которого соседи вызвали мне на дом, звонок Марка, который говорил о том, что к нему приходил очень приятный и интеллигентный человек, одетый в чёрное пальто и шляпу, с которым мы встречались у Беркутовых, а затем загадочная смерть на следующий день. Проанализировал всю свою жизнь, я с ужасом осознал, что моя жизнь… Лишена смысла. Я потерял всё, что у меня было в жизни, у меня не осталось ничего. Может, поэтому Андрей Веренов покончил с собой? Может, смерть и правда лучше жизни?
        Из мыслей меня вырвало гудение автомобиля, который доносился откуда-то слева. Я повернул голову и увидел движущийся с огромной скоростью на меня автомобиль, который и не пытался снизить скорость. Я сам не заметил, как вышел на проезжую дорогу. В машине сидел какой-то пьяница с заплывшими глазами и тупой улыбкой, растянувшейся на всё лицо. На заднем сидении виднелись какие-то женщины, потягивающие сигареты и распивающие алкоголь. А на тротуаре, к которому я, оказывается, шёл, стоял тот самый таинственный незнакомец, мистер Мур, только он выглядел сейчас по-другому. Он избавился от пальто, стоя передо мной во всём чёрном - даже на руках находились чёрные перчатки. Он смотрел прямо на меня, а по обе стороны от него находились уродливые чёрные псы, с непропорционально длинными и искривлёнными ногами, с пастью, испещрённой кривыми клыками разной длины. И только сейчас я осознал, о чём говорили деревья. Это была песнь… Точнее нет, не так, это плач. Плач богов, которые ничего не могут сделать. Они каждый день видят людей, умирающих, бессмысленно влачащих своё существование. И они могут только плакать, наблюдая за нашей несчастной судьбой.
       Воистину, Ночная Москва - это одно из самых противоречивых явлений в нашей природе.