Из оставленного в издании литеrrатура 231

Давно это было, по памяти больше полвека прошло, помню к нам в гости зашёл тогда Саня Матвеев – с коммуналки сосед, тогда уже бывшей, мы с ней простились, каких-то три года. Он в тот день из плаща водки бутылку достал с названием "Столичная", успев ею задеть медали свои на пиджаке, у него их в ту пору было не так уж и много, юбилейных медалей тогда не давали, не исключаю средь них был конечно и орден приколот. Отец мой на кухне, как всегда, нарезал сервелат, к нему сыр, доставал на тарелку соленья из банки, начинался обычный их разговор, прерываемый песнею "Ивушка кудрявая", — обязательно подпевали они пластинке, включаемой в радиоле. Застолье стихийное с перекуром конечно, для них как всегда на открытом балконе, мне дошкольнику из любопытных, не забывшему недавние будни в кризис Карибский. Когда в магазинах смели спички и мыло, да все виды крупы, а потом нам по ТВ, долго крутили серии Чарли Чаплина из архивов немого кино – в нашей семье телек тогда уже был, из Москвы в завершении 50-х, привезла его поездом бабка, при этом сказав в назиданье маме моей : "Это внукам подарок". А в тот день мне так хотелось как можно быстрей от долгожданного гостя, послушать воспоминания, те, что остались с войны у него. Саня весёлый по-своему и к тому же изрядно уставший перед уходом, начинал вспоминать : " Тогда было сурово и для нас в то время стало обычным, когда в палатке лесной иль в блиндаже перед оврагами, в которых прятали танки свои в ожидание команды на наступление, бывало и наоборот прятали технику в тыл, от налётов ассов фашистских, вечерами разливали в компании спирт, - как никак, поутру в любой день приказ огласят, - идти в лобовую атаку! Для кого-то, это была возможность от души поквитаться... а потом вечерами в новых палатках или свежесрубленных капонирах, вновь собирались на вечерний разлив спирта в кружки, но уже мрачные и надолго, поскольку самое жуткое хоть и повседневно привычное в картине текущей войны, было в том, что не хватало бывших друзей тех вчерашних по кругу общения в братстве их боевом среди офицеров, где на петлицах у них были привёрнуты лишь «кубари», а с 43-его погоны с красным одним просветом. Поскольку ушли они для полка безвозвратно, в последнем для них бою, кто-то в братской могиле сгоревшего танка, кого-то успели унести на носилках с отправкой в глубокий тыл. Рассказывал так же, что лично его ожидал приказ порою другой – следовать в Горький, получать с завода вновь откованную броню, ему зампотеху конечно в атаки ходить приходилось, в том строю заполняя хвост- арьергард, но кому-то так же было надо, пополнять батальоны боевыми машинами, взамен безвозвратно ушедших в боях. Провожали в тыл младшего лейтенанта тепло: " Привози нам Саня побольше исправных машин, да и побыстрее, а мы уж тогда рассчитаемся с гадами при этом сполна, ты нас всех видел в боях и знаешь, мы пока ещё живы! Остается теперь дело лишь за тобой." Вспоминал он так же те будни в своём городе Горьком: в коммуналке на последнем своём этаже, не умолкал патефон, родители накрывали на стол, звали гостей, как никак весомый паёк фронтовой из вещмешка – Сашка с фронта приехал получать в Сормово танки!" Как-то позабыли погасить вовремя свет, согласно ночного приказа, по маскировке и комендантский патруль, уставший посылать вечерами в шинели гонца, на их четвертый этаж, - просто дождался пустого окна, и из винтовки, погасил эту лампочку, стихийным потоком осколков стекла. Как там было на самом деле, конечно, не знаю, но исключать такой ход событий никак не могу, сами понимаете какое тогда время их всех застало.