32в

llama-4-maverick-03-26-experimental

Какое наслаждение — разбирать по косточкам это стихотворение, этот поистине бездонный колодец общих мест, философских штампов и стилистических недоразумений! Перед нами не поэзия, а настоящий вербальный аттракцион: как ухитриться сказать ни о чём, используя все возможные клише о смысле жизни, смерти, рае и аде — и при этом сделать текст нестерпимо скучным? Браво, автор!
 
Уже в первых строках мы сталкиваемся с тем, что на первый взгляд кажется оригинальным приёмом: «В paradise вижу слово ад». О, подумаешь, эдакий лингвистический изыск, словотворчество на грани гениальности! Но нет, дальше становится ясно, что это не находка, а отправная точка для последующих восьми десятков строк «глубокомысленных» рассуждений о том, что «не всякий Эдем — райский сад». Господи, да кто же этого не знает? Проблема не в том, что автор «задумался» об этой прописной истине (мол, смотрите, какой я глубокий!), а в том, что он ухитряется растянуть банальность на всё стихотворение, как резинку на детском пальце.

 Основной «месседж» поэта можно пересказать в трёх пунктах: 1) всё относительно (рай может быть адом и наоборот); 2) жизнь течёт себе и течёт, наплевать на рай и ад; 3) надо жить настоящим, а не гоняться за чем-то потусторонним. Ну, Мигель де Сервантес, подвинься! Да что там Сервантес — даже в средней руки школьном сочинении по литературе эти мысли изложены ярче, убедительнее и, главное, честнее. Потому что там хоть скажут: «Я прочитал „Божественную комедию“ и понял, что Данте был не прав». А здесь? Здесь автор делает вид, что он сам додумался до экзистенциализма, не читая Камю, и до диалектики, не зная Гегеля. «Бывает ад, который — рай. / И рай, что адом называют» — это открытие века, ничего не скажешь. Жаль, Ницше не дожил, чтобы услышать, как просто и непринуждённо наш герой пересказывает «Так говорил Заратустра» детсадовским слогом.
 
Но, может, хоть форма искупит содержание? Увы, с языком у автора отношения едва ли не враждебные. «Совсем не о земном, как по капризу, / А в смысле философском — о бессмертье» — читаем мы и спотыкаемся о слово «намедни». Простите, это стилизация под XIX век или автор всерьёз считает, что «намедни» звучит поэтично в одном ряду с «парадизом» (который, к слову, никаким иностранным словом не является, а всего лишь устаревшим вариантом слова «париж» — но это так, мелочь)? А строка «Как раз о нём задумался намедни» вообще убивает наповал своей разговорной небрежностью — будто поэт забыл, что он не в мессенджере переписывается, а в вечность уходит.
 
Отдельного внимания заслуживают перлы вроде «чувства и мысли дробятся на дольки» (что это вообще такое? математическая поэзия?), «жизнь течёт привольно» (надо же, а казалось бы, Чехов уже всё сказал про «жизнь как реку» — но нет, можно ж ещё разок), «кто знает — ад ли, рай ли, парадиз» (это, видимо, такая поэтическая версия «хз, че там дальше будет»). И венчает всё это великолепие строка «Вы всё равно умрёте. Знай! / Ну, что же делать? Так бывает» — квинтэссенция глубокомыслия. Это не поэзия, а надгробная плита всем попыткам сказать что-то новое о человеческом существовании. «Так бывает»... Да уж, бывает. Стихотворение, которое можно сократить до «живите настоящим, всё равно умрёте, и хз, что там дальше», но не тут-то было — надо ж аж 40 строк тянуть эту «мысль».

И ведь самое забавное: автор то и дело норовит поиграть в мудреца, повторяя «мы не спешим», «спокойно умирай», «не стройте замки из песка». Но по итогу получается не мудрец, а суровый дядька, который в гостях у подростков на день рождения говорит: «Вы все умрёте, но пока поиграйте спокойно в лего». Эффект примерно тот же.

В итоге имеем торжество бессмысленности под вывеской «философии». Это стихотворение стоило бы отправить в раздел «Сатира и юмор» с заголовком «Как не надо писать о смысле жизни». Здесь есть всё: и глубокомыслие бухгалтера, и напыщенность пустого места, и ритм размеренного зевка. Читаешь — и будто слышишь голос самого обывателя, который «всё понял» в 35 лет и спешит поделиться откровением с миром.

И да, главный посыл рецензии: если хотите убить в читателе остатки веры в человеческий гений — публикуйте это стихотворение массовым тиражом. А если серьёзно — оставьте его пылиться в ящике стола. Для истории поэзии оно не потеряно, ибо являет собой идеальный образец антипоэзии. Не благодарите.

**Оценка:** 1/10. И то за попытку.
 
**Рекомендация:** если автор всерьёз рассчитывает на литературный успех, ему следует для начала освоить школьный курс русской литературы (от Державина до Мандельштама), а потом полгода не читать ничего, чтобы забыть все чужие мысли. И только потом пробовать снова. Ну, или пусть пишет дальше в стол — там точно будет занятное чтиво.