Встреча

ВСТРЕЧА
(непридуманная история)
Кого я недавно встретил, если б вы только знали! Сказать – не поверите. Приезжаю в Тель Авив по киношным делам, останавливаюсь, как всегда, в хостеле, что напротив Иерусалимского пляжа. Хороший такой хостел, чистый, с правильным, бодрым интернациональным духом, все подчеркнуто доброжелательны, на ресепшен всегда симпатичные девушки, а на время чек аута никто не смотрит. Естественно, на первом этаже у хостела есть бар и столики на улице. И вот за одним из столиков я вижу мужика в темных очках и гавайской рубашке, похожего на Пелевина. Нет, сам я лично с Пелевиным знаком не был, но я хорошо помню его фотографию, чуть ли не единственную из доступных. (Кто еще не в курсе, Пелевин предпочитает оставаться персоной непубличной, везде шифруется.) Перед мужиком лежал обычный блокнот, где тот периодически что-то быстро записывал, потом долго смотрел на написанное и тщательно все зачеркивал. Пронаблюдав за ним какое-то время, я решил подойти к его столику.
- Простите, вы, случайно, не Виктор? – спросил я. – Виктор Олегович? – к своему удивлению я даже вспомнил отчество некогда любимого писателя.
- Почему же «случайно»? – улыбнулся тот в ответ.
- Так вы Пелевин? – обалдел я. – Обещаю, я никому вас не выдам!
«Это не может быть правдой, - пронеслось у меня в голове, - это какой-то развод! Косит под Пелевина в расчете на таких вот простачков, как я. Наверное, скоро попросит взаймы!»
- Можно я к вам присяду? – вежливо поинтересовался я. – Я ваш большой почитатель. И сам пишу. Только для кино.
Мужик жестом показал на свободный стул, снял темные очки, и я увидел его смеющиеся глаза.
- За мной должны приехать, - вежливо сообщил Пелевин, - так что извините, коллега, нас в любой момент могут прервать.
«Какое благородство с его стороны назвать меня коллегой! – подумал я. – Однако не надо расслабляться, это может быть жульническая уловка.»
- Расскажете о себе? – спросил Пелевин.
Я сообщил, что уже два года в стране, что занимаюсь кино, и сегодня мне предстоит важная встреча с израильским продюсером, который попросил написать историю для совместного проекта с Францией.
- Как интересно! – живо откликнулся Пелевин. – А о чем история?
- Сейчас многие обеспокоены, как из-за этой войны выглядит Израиль в глазах всего мира, - начал я издалека. – Надо создать на экране позитивный образ страны.
- Политический заказ?
- Скорее дань кинодискурсу, - ответил я в надежде, что слово «дискурс» доставит моему собеседнику удовольствие.
Но Пелевин только поморщился.
- Ну и как? – снисходительно спросил он. – Получается?
Я не собирался пересказывать ему сюжет, у нас в кино это дурная примета, но тут меня словно черт за язык потянул, и я выболтал ему все. Вкратце, замысел был такой. Некий француз, назовем его Поль, встречает в Париже туристку из Израиля, молодую девушку по имени Рита. Между ними вспыхивает страсть. Но начинается война, Рита возвращается в Израиль. А француз Поль не может ее забыть. Он решает сделать девушке сюрприз – сам приезжает к ней в Израиль. Но сначала ему необходимо ее отыскать, поскольку телефон Риты не отвечает. Поль знает только номер дома и названия улицы, где она живет – улица Исхака Рабина – это где-то недалеко от Хайфы. Но таких улиц несколько в нескольких маленьких городках. И Поль ездит по этим городкам, буквально от одного дома к другому, где своими глазами видит, какую трагедию принесла в израильские семьи эта война. Кто-то оплакивает погибшего в бою сына-солдата, у кого-то родители остаются в заложниках, кто-то уходит в армию, оставляя беременную жену… А когда он находит дом Риты, ее родители сообщают Полю, что та ушла в мелуим, попала в Газу, была ранена и теперь находится в госпитале. Поль находит ее в больнице. Ранение тяжелое, врачи считают, что Рита свое отслужила. Поль предлагает Рите уехать с ним во Францию, где та будет в безопасности. Рита соглашается, но в последний момент сбегает от Поля. Она возвращается в армию, потому что не может бросить своих. А Поль возвращается в родной Париж, где его встречает враждебно настроенная к Израилю пропалестинская демонстрация. Рита полагает, что уже никогда не увидит своего Поля, но тот неожиданно возвращается – теперь, даже не смотря на эту чудовищную войну, ему приятнее жить в Израиле. Ну и, ясен пень, французу тяжко без Риты.
- Отличная история, - сказал Пелевин. – Надеюсь, вашему продюсеру понравится.
- Да, но я пока совсем не чувствую своих героев.
- Понимаю, - кивнул Пелевин.
- Тогда помогите мне, - неожиданно для самого себя произнес я, - помогите сделать этих героев уникальными и неповторимыми! Готов предложить соавторство, если что.
- Но я же не вы! – рассмеялся Пелевин. – Как я могу тут помочь?
- Напишите мою историю, только по-своему.
- Я не сценарист.
- Но вы же гениальный писатель, у вас свой неповторимый почерк! Ваш уникальный взгляд может оживить всю эту историю, - говорил я, сам не веря, что Пелевин согласится. – Вы мне только киньте кость, а мясо я уже сам наращу!
- Спасибо за предложение, - сухо ответил Пелевин, - я подумаю.
Мне уже пора было бежать на встречу с продюсером и на прощание я спросил, где Пелевин остановился? Оказалось, он снял отдельный номер в том же хостеле, что и я! Это была еще одна удача! Мы сговорились продолжить этот разговор завтра вечером в этом же баре, если ничего не помешает.
Вскоре я уже входил в офис продюсера.
- Прочитал синопсис, - сказал тот, как только я появился на пороге. – Будто сразу все кино посмотрел. Очень израильская история.
- Спасибо, - ответил я.
- Есть только одно препятствие, - продолжил продюсер. – Французам такая история не подходит.
- Почему? – удивился я.
- Они считают, для международного проката нужна романтическая комедия.
- Какая к черту комедия, у нас война еще не закончилась! – вспылил я.
- Я и сам так думаю, - ответил продюсер. – Но французам виднее. Без них нас не выпустят в европейский прокат.
- Что же делать?
- Перепиши эту историю и все дела. Или у тебя принципы?
- Нет у меня никаких принципов, - ответил я почти злобно.
Естественно, принципы у меня были. Обычно я делал так – писал, что хотел, потом убирал это в стол и садился писать то, что от меня хотели другие. Часто уже оплаченный сценарий не доходил до производства по ряду не зависящих от автора причин. И тогда я доставал свой первый никому не известный вариант и пытался его кому-нибудь продать под видом нового сценария. Но моему израильскому продюсеру лучше было бы про это не сообщать.
- У тебя есть неделя, - сказал тот с таким видом, будто делает мне одолжение.
На улице я долго не мог прийти в себя. Я ждал чего угодно, только не это. Писать французскую лирическую комедию на тему войны в Израиле? Да такое заклятому врагу не пожелаешь! Однако денег на жизнь оставалось все меньше и меньше, а другого способа заработать у меня не было.
В хостел я вернулся глубокой ночью. На ресепшен я увидел рыжеволосую Нелли, новую репатриантку из Америки, сбежавшую из-под опеки своих религиозных родителей. 
- Прости, в каком номере остановился Виктор Пелевин? – спросил я.
- А кто это? – спросила Нелли.
- Известный писатель.
- Никогда не слышала, - ответила Нелли. – А что он написал?
- Да неважно, - ответил я. –. Он сидел тут в баре на закате. Может , видела?
- Этот псих? – переспросила Нелли. – В гавайской рубашке и темных очках?
- Почему псих? – удивился я.
- Я спросила его, с какой целью он к нам прибыл. Знаешь, что он ответил? Что у него здесь контакт с другой цивилизацией. И он ждет, когда за ним приедут.
- Звучит странно, - кивнул я. – Но поверь, этот мужик очень известный писатель. Мы с ним коллеги, - добавил я с гордостью. – И мне надо кое-что с ним обсудить. Так где он остановился?
- Да похоже нигде.
- В смысле?
- За ним, действительно, приехали.
- Кто? Представители иной цивилизации?
- Нет, какие-то арабы. На фургоне. Накинули ему на голову черный мешок и увезли в неизвестном направлении.
- Ты видела это своими глазами?
- Нет, я была в кладовке, у нас там крыса завелась. Грызла оставленные на хранение рюкзаки.
- Но кто это видел?
- Какой-то прохожий бомж. Просил меня вызвать в полицию.
- И что полиция?
- Ты что, не знаешь нашу полицию? Бомж ушел на пляж, других свидетелей нет, так полиция с чем приехала, с тем и уехала. Да еще украли у меня любимую зажигалку!
- Но есть же камеры! Они их проверяли?
- Где ты найдешь в Тель Авиве хоть одну работающую камеру?
- Хочешь сказать, камеры здесь не работают?
- Они работают. Но ничего не показывают.
- Почему, не понимаю?
- Когда мы боролись с плесенью, их случайно замазали раствором.
- Понятно, - сказал я. – Кажется, мне надо выпить. Или покурить.
- Наш бармен свалил в мелуим, - ответила Нелли. – Но в моем бонге осталось немного травки.
Я долго просидел в баре, пытаясь как-то представить, что же на самом деле произошло. Было ли это похищение? Знал ли сам Пелевин, на что идет? Что он имел в виду под «встречей с другой цивилизацией»? Арабов из сектора Газа? Но что ему было нужно от этих людей? Может быть, он собирал материал для новой книги? Разумных объяснений происходящему у меня не было.
Наутро я решил сходить искупаться. На выходе из хостела меня окликнула Нелли:
- Эй, ховер, подойди, у меня для тебя кое-что есть!
Я подошел, и Нелли протянула мне знакомый канцелярский блокнот.
- Это все, что осталось от твоего коллеги, - сказала она. – Тут что-то написано, но я не умею читать по-русски. Я подумала, может быть, тебе пригодится?
Этот блокнот я принял у нее из рук, как реликвию. Присев в баре на то же место, где еще вчера сидел сам Пелевин, начал читать. Большинство записей были тщательно перечеркнуты. Почерк у Виктора Олеговича был так себе, но все же читаемый. С замиранием сердца я прочел несколько абзацев и с удивлением обнаружил, что они касаются моего сюжета. Но самое удивительное, Пелевин явно пытался сделать из него романтическую комедию! Он даже ввел нового персонажа по имени Ари, соперника главного героя.
Привожу его записи в том порядке, как это было в блокноте:
«Итак, Поль. Француз. Ну, как француз… Скорее, симулякр француза. Экзистенциальный фантом, бродящий по бульварам собственной d;formation professionnelle. Работа у него, если это можно так назвать, – консультант по «искусству жить». Что-то вроде шамана-коуча для потерянных душ, ищущих смысл в отражении бокала бордо.»
«Встретил он Риту. В Париже, естественно. В кафешке, где вместо запаха кофе – тонкий аромат декаданса и разочарования в постиндустриальном обществе. Рита – израильтянка. Женщина-квант, мерцающая между разными реальностями. Взгляд – как лазерный целеуказатель. Говорит прямо, без этих европейских экивоков и постмодернистских ироний.»
«Роман у них – как глюк в Матрице. Фрагменты реальности накладываются друг на друга, смыслы растекаются, как акварель по мокрому листу.»
«Прилетает Поль к Рите в Израиль – сюрприз! Оказывается, у него есть соперник, бывший бой френд Риты, сабр по имени Ари. Типичный израильский киборг. В форме, при оружии, с выражением лица, как будто только что дефрагментировал жесткий диск. У Риты с ним отношения – как у дзен-буддиста с будильником. Постоянная борьба за право не просыпаться в иллюзии, что их отношения можно спасти.»
«Израиль, – подумал Поль, – это как бесконечный уровень в компьютерной игре. Ты проходишь его снова и снова, надеясь, что на этот раз найдешь выход. Но выхода нет. Есть только новые уровни. И новые враги. И новые баги в движке».
«Поль открывает в Тель-Авиве кошерный французский ресторан. «Фалафель де Сартр», или что-то в этом роде. Место, где встречаются Восток и Запад, как две половины расколотого сознания.»
«Рита тянется к Полю, как мотылек к ультрафиолетовой лампе. И тут начинается… война. Ну, а что вы хотели? Ближний Восток, как-никак. Поль, естественно, в шоке. Он привык к войнам в комментариях под постами в фейсбуке, а тут – настоящие взрывы, сирены, вот это вот все.»
«Поль возвращается в Париж, где его встречают… правильно, демонстрацией против Израиля. На него снисходит, что этот абсурд не может быть чем-то реальным. Как и все, что можно увидеть глазами, впрочем.»
«Любовь – это самый сильный наркотик. Хуже героина. Зависимость возникает мгновенно, ломка – невыносимая. Поль подсел на Риту, как наркоман на дозу. Он готов на все, лишь бы снова увидеть ее, услышать ее голос, почувствовать ее запах. Даже на войну готов поехать. Идиот. Но разве идиоты не самые искренние в своей любви?»
Эта последняя запись понравилась мне больше всего. В этих нескольких строчках был какой-то камертон, помогающий понять, про что будущая история…
Я провел в хостеле весь шабат в надежде, что Пелевин вернется. Но он не вернулся. Срок его пребывания истек, номер писателя был пуст, Виктор Олегович там ни разу не ночевал и не оставил ничего из личных вещей. Еще раз обращаться в полицию было бессмысленно – приехал человек, а потом взял и уехал. В чем проблема?
Ровно через неделю я положил на стол продюсеру новый синопсис. Как просили, это была романтическая комедия.
- История неплохая, - сказал продюсер. – Только все это теперь не имеет смысла.
- Почему?
- Французы передумали, - последовал ответ. – Теперь им нужен другой сюжет.
- Про что?
- Про араба, который воюет на стороне Израиля против братьев-палестинцев. Завтра прилетает их французский продюсер, хочет встретиться. Ему нравится, как ты пишешь. Он хочет тебя в качестве сценариста. Берешься? Могу хоть сейчас выдать аванс.
- Спасибо, - сказал я, - но нет.
- Почему? – удивился продюсер.
-  Мы с твоим французским продюсером представители разных цивилизаций, - ответил я. 
А сам вспомнил Виктора Олеговича. Как он там, бедный?

©Александр Детков, 2024 год.