Рассказы про моего отца

Мой отец Койлубай был удивительным рассказчиком. Мы часто просили его что-нибудь рассказать, и он делал это с превеликим удовольствием. Сначала немного задумывался, что-то вспоминая, затем загадочно улыбнувшись, начинал свой рассказ. Даже мама, всегда занятая домашними делами, украдкой и с неподдельным интересом слушала его. В такие моменты, когда отец и мать вместе улыбались, их лица становились просветленными и эта добрая энергетика передавалась и нам.

Отец всегда вставал рано, особенно в те годы, когда работал на заводе «Изолит», располагавшемся на окраине города, на правом берегу реки Майлуу-Суу. В 90-е годы прошлого века в нашем крае зачастили сели и оползни. Часть территории завода оказалась под толстым слоем селевого грунта. Решили эвакуировать предприятие, но, поскольку оно уже находилось на грани банкротства, оборудование распродали, а завод закрыли. Полуразрушенные корпуса до сих пор стоят в нашем городе, напоминая о былых временах. Но тогда для этого небольшого заводика были «золотые времена», все крутилось и вертелось.

Встав с постели, отец сразу принимался за нескончаемые дела: выгонял скот на выпас, что-то подбирал, чистил, обязательно заходил в сад, а там летом всегда находилось, чем заняться. То он начинал полив, то собирал созревшие плоды. Чуть позже вставала мама и сразу принималась готовить завтрак: согревала остатки вчерашнего ужина и, пока пища грелась в казане или на сковороде, успевала подмести кухню и накрыть дасторкон. Когда всё было готово, мама как-то особенно, по-матерински тепло звала отца:
— Чай готов, идите кушать.

Мать всегда обращалась к отцу на «вы» — не из-за восточных традиций, а потому что она была младше своего мужа лет на двадцать и так ей, очевидно, было удобно и привычно.

Чаще всего я просыпался вместе с ними. Иногда вставал и завтракал вместе, но нередко оставался в постели, сладко дремал и подслушивал их утренние разговоры. Они не спеша пили зелёный чай, обсуждали текущие дела. Отец рассказывал то, что не успел вечером, а мама мягко, но настойчиво напоминала о домашних и семейных вопросах. Отец редко возражал, но если тема ему не нравилась, он молчал, и тогда из его глаз исчезала мягкость. Мама это сразу замечала и, хоть не отступала в душе, вслух разговор не продолжала. Обычно завершала так:
— Только потом не говорите, что я не напомнила.
А потом добавляла, уже мягче:
— Пейте чай, а то на автобус опоздаете.

После этих слов лишняя посуда убиралась со стола. Отец торопливо допивал чай, они вместе делали «ооминь». Уже на пороге он миролюбиво спрашивал:
— Может, мне после работы купить мяса или муки?
И мама, будто напряжённого момента и не было, оживлённо отвечала, достав из старой «списанной» сумочки деньги:
— Может, ещё детям что-то купите?

Так отец уходил на работу в хорошем настроении. Добирался, как и все, на рейсовом автобусе «Майли-Сай — Кок-Таш». В часы пик он был набит людьми, как консервная банка с селёдкой. Чтобы успеть на работу и при этом доехать с комфортом, некоторые садились в автобус ещё тогда, когда он шёл из города в посёлок, каждый на своей остановке. Доехав до конечной в Кок-Таше, они тут же ехали обратно на этом автобусе в город — уже сидя, гордо взирая со своих "насиженных" мест на сельчан, которые кое-как и с трудом впихивались в эту живую тесноту "чудо" траспорта львовского автозавода.