Путь. Глава XIV

Глава XIV
Император

Часть 1. Выбор

Алексис с интересом слушал лекции, проходившие в Платус. Особенно ему откликались встречи с его пожилым наставником – Аристоклом. Алексис не задавал вопросов, не участвовал в обсуждениях и спорах. Он просто слушал.

Алексис – молодой юноша пятнадцать лет, сын одного из правителей Афины. Родители не поощряли его походы в Платус, как, впрочем, и правители Эллады и Ромиса были не в восторге от того, что происходило в Платус. Но тем не менее не препятствовали собраниям лишь потому, что сохранилась информация о воле богов по созданию этого места. Впрочем, и Аристокл, понимая враждебность правителей, не стремился расширять деятельность Платус, сохраняя её в изначальном месте.

Алексис случайно наткнулся на это место, когда бродил на окраине Афины. Дом его семьи был как раз недалеко от Платус. Алексиса привлекал парк, его небольшие озера и беседки со свисающими с крыш цветами. Он мог по долгу сидеть в беседке, наблюдая за рабью озера и наслаждаясь ароматом цветов. Сами собрания по началу его не сильно интересовали и, приходя домой, он, не скрывая усмешек, рассказывал об этих собраниях отцу. В общем-то сам отец подтолкнул Алексиса к посещению этих собраний, чтобы знать о происходящем там. Со временем, когда Алексис рассказывал о собраниях, о речах Аристокла, они всё чаще с отцом не насмехались над ними, а размышляли и старались понять смысл услышанного. И через время Алексис ходил на встречи не просто, чтобы послушать, а потом посмеяться, а для того, чтобы постараться понять.

Пару лет Алексис был слушателем Платуса. И вот однажды, вернувшись из парка домой, он увидел, как его отец беседует в Аристоклом.

- Алексис, подойди, - позвал его отец. – Мы с Аристоклом обсуждали возможность твоего обучения в Платус. Что ты об этом думаешь?

Аристокл был в замешательстве и просто смотрел то на отца, то на Аристокла.

- Алексис, я наблюдал за тобой, - начал Аристокл. – Я видел, как ты приходил первые разы, воспринимая наши встречи несерьёзно. И вижу, как ты приходишь сейчас. Ты не участвуешь в беседах, но очень внимательно слушаешь. Мне твой отец рассказал о ваших с ним беседах. И я думаю, что тебе имеет смысл изучить Сакра для лучшего понимания.

- Это всё замечательно, что вы решаете за меня, но разве не ты, отец, говорил, что Платус – это проблема для Афины и Элии? – обратился Алексис к отцу. – Разве не ты говорил, что тем, кто посещает Платус нужно запретить всякое участие в обществе?

- Алексис, - вместо отца ответил Аристокл. – Мы можем совершать ошибки. И мы будем их совершать. Но мы имеем право и признавать совершённое нами. И это путь к развитию. Не признавая своих ошибок, мы не можем расти ни нравственно, ни духовно. Не важно, что считал и что говорил твой отец ранее. Важно то, что будет дальше.

В комнате повисла тишина. Алексис смотрел в пол, обдумывая услышанное, а отец и Аристокл молча смотрели на него.

- Так и что же будет дальше? – наконец спросил Алексис и сам продолжил, - я стану изгоем, как перуссеи. Путь в общество будет мне закрыт. Вот что будет дальше.

- Ты прав, такой вариант возможен. Но возможен и другой. Ты получишь знания, которые изменят тебя и мир вокруг тебя, – ответил Аристокл. – Подумай над этим и приходи, я тебя буду ждать.

С этими словами Аристокл встал из-за стола, поклонился отцу Алексиса, а его самого обнял за плечи и вышел из дома.

- Подумай сын, - начал отец. – У него огромные знания, он сможет ответить на многие твои вопросы. В тэкэ Платуса многие знания, которые точно тебе пригодятся. Не думай о правителях сейчас, возможно, ты сам им станешь. Не упускай эту возможность, Аристокл не молод. А сейчас ступай, подумай.

Алексис ушёл в свою комнату. Он обдумывал услышанное и сказанное его отцом. Внутри его было огромное желание окунуться в эти знания, но мысли о возможном изгнании и страх этого заставляли сомневаться в принятии решения. До конца дня он мучился в раздумьях. Ни отец, ни мать с ним не обсуждали это, да и он сам не был настроен на разговоры.

Алексис долго не мог заснуть. Сквозь открытое окно в свете луны он заметил, как тень человека прошла по саду и села на скамейку под деревом. Алексис встал и подошёл к окну, пытаясь разглядеть человека на скамейке. Но ничего кроме размытых очертаний он не смог разглядеть. Тогда Алексис вышел в сад и направился к скамейке. Было странное ощущение у него, словно он знает этого человека. Возможно, именно поэтому он не стал будить отца.

- Здравствуй, Алексис, - обратился незнакомец.

- Мы знакомы? – спросил Алексис, когда подошёл к скамейке.

Перед ним был достаточно взрослый, но не старый, мужчина, но с седой бородой и с такими же седыми волосами, словно это был старик.

- Может быть, но это не имеет значения. Вряд ли ты меня вспомнишь, - ответил мужчина.

- И всё же, кто ты?

- Можешь называть меня Вит. Я думаю, тебе интересно знать, зачем я здесь?

- Меня больше интересует вопрос, почему именно сейчас.

- Может потому, что тебе нужна помощь?

- Какая помощь?

- Сделать выбор между решениями с неизвестным продолжением.

- Ну не знаю… У одного из них продолжение вполне известно, да и у второго нетрудно понять, какое оно.

- Так если всё так очевидно, почему ты мучаешься выбором?

- Не знаю, может боюсь потом пожалеть о своём выборе.

- Ты обязательно пожалеешь о своём выборе, если захочешь. Сомневаться – это нормально. Не нормально – жалеть о принятом решении. Сила человеческого духа в том и заключается, чтобы уметь признавать свои ошибки. Но не сожалеть о неверном выборе, а учиться благодаря ему, обретать знания, навыки, передавать их.

- Вот ты довольно взрослый, поделись своими знаниями, своим опытом, подскажи, что для меня лучше?

- А что ты первое подумал, когда тебя попросили сделать выбор?

- Подумал, что это было бы потрясающе. Я очень обрадовался.

- Душой ты сделал выбор.

- Но потом я подумал о последствиях…

- А что тебе по-настоящему хочется? Я не про этот выбор, а в целом. Как бы ты хотел прожить жизнь, кем стать, что делать?

- Я не знаю. Я думаю, мою жизнь уже расписали, буду, как отец, управлять.

- Я не это спрашивал. Ты сам чего хочешь?

- Не знаю, я никогда об этом не думал.

- Тогда какое значение имеет твой выбор сейчас, если ты не видишь своего будущего?

- Но я вижу последствия!

- Не видишь. Если бы ты действительно видел своё будущее, то не раздумывал бы и не сомневался. Ты лишь предполагаешь и пытаешься угадать.

- Пусть так, но выбрав одно – я не стану изгоем, я буду в этом обществе.

- А выбрав другое – значит все от тебя отвернуться?

- Конечно!

- Но ведь это не так. Те, кто ходит в Платус, не изгои. Их теории и знания не приветствуется правителями, но людям они понятны и ясны. Им ничто не мешает стать правителями.

- Так им не дадут это сделать.

- Им не даёт это сделать лишь свой страх и мысль, что им не дадут. Подумай вот над чем, ты смог убедить своего отца в правильности тех знаний, ты смог изменить его мнение, даже не намереваясь сделать это. Как думаешь почему?

- Да мы просто разговаривали… Я не знаю.

- Есть то, что всем нам понятно, то, что в наших душах есть изначально. Оно и откликается. Ты увидел некоторые знания и смог их донести. Но сколько ты ещё не знаешь. Почему ты думаешь, что не сможешь донести эти знания до остальных?

- Но это же постоянная борьба. Я не хочу этого.

- А тебе её не избежать. К сожалению, общество так устроено, что борьба и есть смысл его существования. Лишь немногие способны понять истинные смыслы жизни.

- А какие они?

- Однажды, - Вит придвинулся к Алексису, взял его за руку и пристально посмотрел в глаза, - один очень близкий мне человек сказал, что ответы в старых знаниях, в библах, свитках. И пока не прочтёшь их – не узнаешь.

Вит улыбался, а Алексис почувствовал что-то знакомое, словно он понимал о чём и о ком говорит Вит. Вит отпустил руку Алексиса и тот, встав со скамьи, медленно пошёл к дому. Налетевший ветер зашуршал листвой. Алексис обернулся, желая спросить у Вита, но его уже не было. Алексис всматривался в освещённый луной сад, но так и не смог разглядеть Вита.

Утром Алексис услышал, как отец собирается на заседания совета. Он вышел из своей комнаты и подошёл к отцу.

- Я хотел спросить, - начал он, - почему ты решил позволить мне учиться в Платус?

- Не могу тебе дать точный ответ, - ответил отец. – Мне кажется так будет лучше для тебя, - и через паузу добавил, - Какое бы ты решение не принял, я тебя всегда поддержу.

Отец вышел из дома, а Алексис уже знал, что сегодня он проведёт свой первый особенный день в Платус.

Алексис впервые за всё время вошёл в дом Платус Сакра: высокие потолки поддерживались искусно выполненными колоннами, пол и стены были отделаны светлыми мраморными плитами с причудливыми прожилками, по периметру большого зала стояли стеллажи с библами, возле них были скамейки и кресла. В центре зала стояло несколько столов со стульями. Огромные окна до пола, больше походившие на двери, выходили в сад.

Алексис направился в сторону сада и, проходя через зал, увидел на стене, между стеллажами, небольшой портрет. Он подошёл поближе, чтобы лучше разглядеть, и был очень удивлён, узнав на нём Вита. Портрет был подписан как «Учитель Сакра».

Выйдя в сад, он на одной из скамеек увидел Аристокла.

- Приветствую, - сказал Алексис, приблизившись к Аристоклу.

- О, друг мой, ты сделал выбор? – поднимаясь, с улыбкой ответил Аристокл.

- Да, я решил учиться здесь. Я видел портрет в зале, кто это? – поинтересовался Алексис.

- Пойдём, я расскажу, - Аристокл рукой указал путь в глубь сада.

Пока они шли, Аристокл рассказывал про Вита, про их встречу и разговоры, про изучение Сакра, про огромную тэкэ в Пергате и про удивительный храм Шамирам. Когда он почти закончил, они подошли к небольшому храму в глубине сада.

- Очень похож, - сказал Алексис, разглядывая скульптуру Вита.

- Его вылепили по рисунку, который ты видел в зале, - ответил Аристокл.

- Я не про рисунок, я разговаривал с ним ночью. Это же Вит.

- Да, Вит. Не помню, чтобы называл тебе его имя. Что значит разговаривал с ним?

- Ночью, мы с ним разговаривали у нас в саду. Как раз про сложность выбора. Вы говорили, что он умер.

- Да, много лет назад, в Пергате. Ты точно уверен, что это был он?

- Абсолютно. Он еще сказал, что ответы на мои вопросы в этом доме.

- Вит был не просто мудрым человеком, - Аристокл сел на скамейку в углу храма. – Он был воплощением бога. Хотя он и не знал точно этого, но мне об этом сказала Шамирам.

- Аврора, - непроизвольно сказал Алексис и сам же удивился своим словам.

- Почему Аврора? – спросил Аристокл.

- Не знаю, как-то само вырвалось, - ответил Алексис, рассматривая скульптуру Авроры. – Она красивая, хоть и богиня.

- Красивая? – удивился Аристокл. – Она же богиня красоты, она совершенство.

- Ну я бы поспорил, - скептически ответил Алексис. – Видал и красивее!

Алексис со смехом выбежал из храма, Аристокл вышел вслед за ним, словно хотел что-то сказать, но передумал, и они молча пошли в сторону театра, где уже начиналось собрание.

День прошёл незаметно. Алексис уже не просто слушал, но и активно высказывал свои мысли несмотря на смешки собравшихся. Это злило его и заставляло ещё сильнее углубляться в спор, что в конечном итоге приводило к его поражению и ещё большим насмешкам в его адрес.

- Алексис, - услышал он голос Аристокла, когда уже собирался уйти. – Подожди, проводи меня до дома.

- Хорошо.

- Ты молодец, - Аристокл похлопал его по плечу. – Один против толпы, не побоялся.

- Но они всё равно остались правы.

- Не это важно. Не важно выиграл ты сейчас или нет. Важно, что ты не побоялся и отстаивал своё мнение до конца.

- Да какой в этом смысл, если всё равно проиграл?

- Тебе просто не хватило знаний и навыков. Это не беда. Ведь желание добраться до истины – это то, чего может не быть у других.

- Не знаю, решусь ли я снова на такой шаг.

- Конечно решишься, ты здесь именно за этим.

Они вошли в дом и Аристокл провёл Алексиса в зал к портрету.

- Если он действительно говорил с тобой, то значит он верит в тебя и ты сейчас здесь не просто так.

- Мне кажется это всё очень странным…

- Видя часть, мы не видим целого. Не пройдя свой путь, мы не узнаём, кого мы там встретим. Иногда просто нужно поверить и довериться своему внутреннему голосу.

Аристокл повернулся к Алексису.

- Если сам бог говорил с тобой, то значит ты нужен им и они в тебя верят. Как и я верю им и в тебя, - Аристокл обнял Алексиса за плечи. – Завтра я покажу тебе Сакра.

Алексис возвращался домой полный впечатлений и раздумий. Он лишь сказал отцу, что день прошёл хорошо, и ушёл в свою комнату. Когда опустилась ночь, Алексис сидел возле окна, вглядываясь в темный сад, надеясь разглядеть темную фигуру, но лишь чувствовал, как сон накатывает на него.

- Как я рада, что смогла тебя найти! – Алексис видел, как навстречу к нему, из полной темноты, идёт девушка. – Я очень рада тебя видеть.

- Я тоже… - смущённо ответил Алексис. – Мы знакомы?

- Придёт время, и ты вспомнишь, - девушка улыбнулась, взяла Алексиса за руку и притянула к себе. – Ария, - только и смог разобрать Алексис, когда девушка прошептала своё имя.

Незнакомка очень нежно поцеловала Алексиса и также внезапно исчезла в темноте. Алексис чувствовал, как тепло разливается внутри него, а мелкая дрожь волнами проходит по телу.

Он открыл глаза. Это лишь сон, но настолько явный, что тепло никуда не исчезло, а дрожь, превратившись в мурашки, ещё несколько раз пронзала его тело. Поцелуй девушки был настолько реальный, что Алексис, ощущал вкус её губ даже сейчас. В голове крутилось её имя «Ария» пока Алексис, уже под утро, не заснул.

Часть 2. Сила тела

К семи утра Алексис подошёл к Платусу, где его уже ждал Аристокл. Вместе они прошли через уже знакомый Алексису зал и через неприметную дверь вошли в коридор. В конце коридора была двойная дверь, которую украшал орнамент и изображение лилии, над дверью – солнце с ниспадающими лучами, которые тонкими золотыми нитями проходили по двери.

Пройдя эти двери они вошли в зал, ничуть не меньше, чем тот первый. Только этот не был таким величественным, как тот, а напротив был скромен, но уютен. В этом зале не были слышны внешние звуки, хотя окна его большие и выходили в сад. В зале было несколько кафедр и несколько столов для письма, поодаль от центра, возле окна, стояли три дивана вокруг небольшого стола, и еще Алексис приметил четыре-пять кресел.

Вдоль стен, где это было возможно, размещались стеллажи, а перед ними могли размещаться такие же от пола почти до самого потолка. Возле них стояли лестницы, по которым можно было добраться до верха.

- Это и есть Сакра, - сказал Аристокл, пока Алексис обходил стеллажи и осматривал их содержимое. – Знания самим создателей, творцов. Знания о нас, о душе и смыслах.

- Не очень много, - непроизвольно вырвалось у Алексиса, от чего он сам напрягся, ожидая порицания Аристокла.

- Жизнь не так сложна, как мы её себе делаем, - с улыбкой и добротой в голосе ответил Аристокл, что удивило Алексиса.

- Ну так с чего начать? – в предвкушении спросил Алексис.

- С тела, - ответил Аристокла.

- Не понимаю.

- Прежде чем мы приступим к изучению Сакра, ты должен развить своё тело. Ты уже участвовал в соревнованиях?

- Нет, мне эта идея не очень-то и нравится. Не вижу в этом никакого смысла.

- Так и гимнастикой не занимаешься?

- Иногда, да и зачем?

- Как по-твоему, что проще обуздать: то, что есть существующее, или то, что незримое?

- Я думаю существующее. Как незримое обуздать? Оно же незримо.

- Хорошо. Владеешь ли ты своим телом в совершенстве?

- Что ты имеешь в виду?

- Можешь ли ты сказать, что ты совершенен?

- Нет, конечно. Есть куда более совершенные люди.

- А если я тебе скажу, что обуздать незримое возможно, ты мне поверишь?

- Поверю, но как это возможно, если даже не известна природа его?

- Возможно, если овладеть этим искусством. А овладеть им можно на сущих вещах, например собственном теле. Согласен ли ты с этим?

- Наверное соглашусь. И что же тогда?

- А тогда, прежде чем изучать то, что тебе невидимо, прежде чем познать душу свою, мы, друг мой, должны обуздать своё тело. Сделать его настолько совершенным, насколько его сотворила природа и насколько хватит наших сил.

Они вышли из тэкэ и через сад дошли до бассейна, вокруг которого было много различных приспособлений для занятия гимнастикой.

- Вот здесь тебе, Алексис, предстоит изучать собственное тело и обуздав его, сделать совершенным.

- Я думал мне предстоит осваивать знания, науки, искусство, а не тренироваться.

- Прежде чем приступить к Сакра, ты должен подготовить своё тело к изучению этих знаний. Случается так, что нам просто нужно поверить и довериться. Вот и ты сейчас поверь мне.

- Что же мне делать?

- Каждый день, с семи утра и до полудня, занимайся здесь. Не думай ни о чём, старайся мысли свои оставить. Сосредоточься на упражнениях, только они имеют значения в это время.

- А что потом?

- Потом приходи в дом. Обед будет и беседы с тобой вести будем. А в шесть часов на собрание приходи и подмечай разговоры наши и мысли, озвученные там, чтобы было нам о чём говорить на завтра.

- Ну а как же я смогу участвовать в собрании, если знаний у меня не прибавится?

- Алексис, друг мой, путь не простой, долгий. Виту понадобилось семь жизней, чтобы изучить многие знания и определить самые необходимые. Мне потребовалось семь лет с его помощью, чтобы изучить это.

- Семь жизней? Так ты видел Вита, как и я?

- Сейчас важно не это, важно – на что способен ты, и сможешь ли ты, доверившись мне и Виту, исполнить их замысел.

- Ты имеешь в виду богов?

- Создателей.

- Какой бы ни был их замысел, решение я принял. Если для это мне нужно заниматься гимнастикой, так и будет.

Аристокл оставил Алексиса, а сам пошёл в дом. Алексис же, обнажившись полностью, с усердием приступил к занятиям. И хотя Аристокл говорил оставить мысли и сосредоточиться на упражнениях, у него это не особо получалось.

В полдень Алексис зашёл в дом, где его уже ждал Аристокл и был накрыт стол.

- Как занятия прошли? – спросил он у Алексиса.

- Тяжело. Честно сказать, не мог отделаться от разных мыслей, да и сами упражнения даются тяжело.

- Это ничего. Потом станет легче. А сейчас ешь и пей.

Аристокл оставил Алексиса одного, а сам ушёл в тэкэ. Поев, Алексис присоединился к Аристоклу. Аристокл рассказал несколько историй, о которых Алексис слышал, но Аристокл упомянул в каждой из них некоторые моменты, которые пусть и слегка, но меняли смысл известных Алексису историй.

- Разве всё так и было? Я заметил, что кое-что изменил в них, - высказал своё предположение Алексис, когда Аристокл закончил рассказ.

- Так или не так, ты узнаешь позже. Сейчас было важно, что ты это заметил и сомневаешься. Нам пора, уже собрание.

Они вышли из тэкэ и прибыв в театр, как и было оговорено, Алексис слушал и старался запомнить разговоры, которые велись в нём.

На протяжении следующих четырёх лет Алексис приходил утром в Платус, занимался гимнастикой, вёл беседы с Аристоклом и был слушателем на собраниях. Его тело преобразилось, он стал сильным, выносливым, подтянутым. Не был он обделён и девичьим вниманием, но не стремился в любовные утехи, хотя и женское общество было ему весьма приятно.

- Ты будешь участвовать в играх! – нарушил Аристокл своим громким словом утренние занятия Алексиса. – И ты должен победить!

- Для чего? Как это мне поможет?

- Вот мы и посмотрим: совершенно твоё тело или нет.

- Глупость какая-то, но если ты настаиваешь, то пусть так, - без энтузиазма воспринял эту информацию Алексис.

Соревнования начинались в семь утра и продолжались до полудня в течении пяти дней. В разных упражнениях соревновались. Алексис не стал победителем ни в одном, но участвовал во всех и во всех был среди лучших. Это и позволило Алексису, по сумме всех упражнений, стать общим победителем игр, на много опередив ближайшего преследователя.

В конце пятого дня, после оглашения всех победителей, начались праздничные мероприятия. Аристокл не стал в них участвовать, а удалился в Платус.

Алексис же, напротив, остался. На его лице не было радости, лишь легкая улыбка. Но в душе его радость была огромная. Благодаря своим стараниям, он смог достичь победы и признания, это позволяло ему занять самые почетные места в обществе и пользоваться уважением.

Многие девушки в этот вечер окружали Алексиса своим вниманием в надежде, что он выберет её или каждую из них.
 
Часть 3. Обучение

Утром следующего дня после праздника, Алексис, как и прежде, занимался гимнастикой.

- Я думал ты сегодня не придёшь, - прервал его Аристокл.

- С чего бы мне не прийти?

- Столько внимания, столько соблазнов, прекрасные девушки, юный возраст, - улыбаясь перечислял Аристокл.

- Это да… - как бы вспоминая ответил Алексис. – Девушки действительно прекрасны. Ты расстроился, что я пришёл?

- Ни в коем случае! Даже наоборот, очень рад. Но всё же хочу спросить, почему решил сюда вернуться?

- Я верю в выбранный путь и не хочу остановиться на половине.

- И что же не одна тебя не соблазнила?

- Ну отчего же, все они были соблазнительны, но ни с одной я не почувствовал того, что почувствовал с Арией.

- С кем?

- Ария. Она явилась ко мне во сне, но при этом это был не сон, словно явь. Я такого не испытывал ни до неё, ни после, ни с кем бы то ни было.

- Не увлекись сном. Всё же мы живые люди и живём в этом мире, а не в мире грёз.

- Я убеждён, что она реальна так же, как реален ты.

- Пусть так. А что же должности, тебя не влекут?

- Ну от чего же, очень влекут! Только что я могу дать людям на должности, какая от меня польза? Никакой, так символ. Не этого я хочу и не к этому стремлюсь.

- А к чему же?

- Понять истину, передать её людям.

- А они этого хотят?

- Нужно сделать так, чтобы они к ней стремились.

- И как же это сделать?

- Пока не знаю, но уверен, что ответы есть в Сакра.

- Ну что ж, давай искать, - улыбаясь ответил Аристокл и пошёл в дом. – Приходи, начнём поиски!

Следующие пять лет дни Алексиса в Платусе проходили иначе: упражнения теперь занимали меньше времени и посещение собраний было не обязательно, а всё время Алексис проводил в тэкэ в изучении библов и в разговорах с Аристоклом. И хотя гимнастике можно было уделять меньше времени, Алексис приходил до рассвета и начинал упражнения с первыми лучами солнца. Аристоклу он говорил, что упражнения очищают его разум от смутных мыслей.

С Аристоклом они вели многочисленные беседы на темы от создания мира и сути богов, до предназначения человека на земле. Единственная тема, которую Аристокл старался не затрагивать в беседах – тема души. Алексис, как бы не пытался начать разговоры о душе, всегда сталкивался с нежеланием Аристокла продолжать разговор.

На одном из собраний, на которое Алексис пришёл без особого интереса, зашёл разговор об идеальном государстве, его устройстве, законах и управлении. Слушая разные идеи и мысли, Алексис всё больше склонялся к мысли, что это совсем не то, что должно быть.

- А может не должно быть никакого государства? – спросил остальных Алексис.

- Что ты имеешь в виду? – спросили присутствующие.

- Государство – это правила, законы. Зачем они? В них нет никакой необходимости, также как нет необходимости в управлении.

- Что ты такое говоришь? Такое невозможно!

- Давайте подумаем вот над чем. Душу мы считаем божественной и живущей по божественным правилам и законам. Согласны ли вы с этим?

- Допустим.

- Душа есть в каждом человеке. Она является его неотделимой частью, она через деймос руководит и управляет телом.

- Как же неотделимой? Душа вечна, а тело смертно. Конечно душа отделима!

- Я согласен с тобой, но я имел ввиду иное. Душа и тело совместно составляют саму суть человека. Тело без души или душа без тела не являются человеком. С таким утверждением согласны?

- Тогда конечно верно.

- Если душа живёт по высшим справедливым законам и управляет телом, то вправе ли мы устанавливать свои собственные законы и подменять божественные?

- Вроде и верно ты рассуждаешь, но ведь божественные законы для божественной души, а наши законы – для тела. Разве не так?

- Безусловно так. Но не думаешь ли ты, что творец был настолько безумен, что создал законы для души и не обязал тело следовать за ними?

- Я полагаю, что тело не способно следовать законам души, поскольку оно суще.

- А телу и не нужно. Душа подчиняется этим законам и через деймос руководит телом. Тело подчинено душе и не может поступать иначе, как по воле души.

- И как ты видишь жизнь без государства?

- Людям, живущим в гармонии души, тела и божественных законов, нет нужды в правителях и государствах, как нет нужды в иных законах.

- Если все будут такими, кто же будет пекарем, плотником, воином или иным?

- Каждый, кто решит, что этого желает его деймос.

- А если никто не решит?

- Я полагаю, что бог, создавая нас, не хотел, чтобы мы умерли с голоду или были убиты на войне, или не могли построить жилища, учить детей.

- И мы должны принять на веру твоё предположение.

- Да, именно, как мы верим в божественность души, не видя её саму.

- Допустим. Мне уже самому даже интересно, что за общество ты нам рисуешь, - с усмешкой сказал один из собравшихся.

- А общество простое, - ответил Алексис. – То общество, в котором каждый человек истинно свободен и волен. Общество, в котором каждый человек познал себя и свою суть, в котором каждый живет в полной гармонии души, тела и божественного закона.

- А возможно ли такое общество?

- Оно не только возможно, но и обязано появиться. В этом и есть наше предназначение.

- А как ты думаешь, Алексис, что произойдёт, если отменить законы? Не будет ли воровства, убийств и прочих преступлений?

- Ты рассуждаешь как есть сейчас, а я веду речь о том, как должно стать. Конечно, убери власть и законы сейчас, наступит хаос. Но начни учить людей добродетелям, божественным знаниям, и всё общество начнёт меняться.

- А они желают этого?

- Никто не желает перемен. Поэтому делать их нужно незаметно для людей и не раскрывая до времени целей таких изменений.

- То есть ты предлагаешь разрушить все государства, отменить законы и совершить истинный хаос, а потом как пророк наставлять людей?

- Вовсе нет. Я предлагаю строить общество людей, познающих и осознающих себя. И тогда государства и законы сами перестанут существовать.

- Никто не согласиться на это.

- А предложенное вами государство может быть осуществлено?

- Ну оно хотя бы ясно и понятно. А то, что ты предлагаешь – точно не осуществимо и не понятно.

- Значит мой замысел должен быть воплощён теми, кому он ясен и понятен. Разве я не прав.

- Видимо таких, кроме тебя, нет! – засмеялись присутствующие.

- Когда вы осознаете, что причина нас самих – это наша душа, когда вы поймёте, что только она имеет ценность и значимость, только тогда вы сможете принять тот факт, что ей не нужны ни ваши законы, ни ваши государства. А до тех пор, вы будете смеяться над тем, чего не знаете и не понимаете. А надо бы вам иное – набраться смелости и разузнать, - Алексис под хохот собравшихся вышел из театра.

- Алексис, подожди, - окрикнул его Аристокл. – Зря ты начал эту беседу.

- Вижу я ты не очень-то настроен на беседы о душе, - ответил Алексис.

- Ты прав. Я избегаю эту тему, поскольку не считаю себя вправе обсуждать творение нашего создателя.

- А вот я совсем не считаю, что душа – это творение создателя. И думается мне, что душа была до них и будет после них. И не принадлежит она никакому миру.

Они молча шли к дому.

- Я думаю тебе нужно посетить тэкэ в Пергат. Возможно, там ты найдёшь больши;е знания, - сказал Аристокл, когда они подошли к дому.

- Почему не здесь?

- Здесь нет того, что ты хочешь знать. Да и не думаю, что могу тебя научить чему ещё.

- А ведь они всё ещё смеются над моими речами, - с улыбкой сказал Алексис и пошёл к себе домой.

Часть 4. Встреча

Дома Алексис рассказал отцу о своём желании посетить Пергат. Поразмыслив, отец предложил ему делегацию в Кеме. Она через три дня отправлялась в Пер для встречи с правителями Кеме и Алексиса можно было бы включить в их состав. А добраться в Пергат там не составило бы труда. Алексис, не сомневаясь, согласился.

Дни прошли в томительном ожидании. Алексис старался не подавать вида о своих переживаниях, а дабы сгладить их, занимался упражнениями в Платус.

- Сдаётся мне, - сказал Аристокл, - в душе спокойствия нет. Отчего же?

- Мысли разные и предчувствия, - ответил Алексис.

- Разве плохие мысли и предчувствия?

- Не ясные мне, но не чувствую я плохого.

- И что же за предчувствия?

- Словно это поездка изменит мою жизнь, я стану другим, возможно тем, кем и не хотел быть никогда. А ещё, что это именно то, что мне нужно и то, что я ждал всю жизнь.

- И мысли об этом?

- Нет, мысли о другом. Я знаю о тэкэ в Пергат, о множестве знаний, собранных там. И думаю, как среди этого, найти то, что мне нужно.

- Нет в этом ничего сложного. Ищешь ты о душе и найдёшь в Сакра.

- Говоришь не сложно? Но вот же Сакра, она вся здесь, но нет там тех знаний.

- Это лишь подобие, истина осталась в Пергат. И не тревожься об этом, я уверен, что быстро найдёшь то, что ищешь.

Настал день отплытия. Алексис на палубе наблюдал за исчезающим берегом, а вокруг корабля образовались стайки дельфинов, наперебой друг другу крича, создавая еле уловимую мелодию.

День плавания заканчивался. Стоя на палубе, Алексис вглядывался в темную даль моря. Свежий морской ветер обдувал его лица, где-то вдалеке слышны были крики дельфинов, а корабль с шумом разбивал морские волны.

Он и не заметил, как сон накрыл его.

- Знаю идёшь ко мне, - услышал он очень давний, но очень знакомый голос Арии. – Скоро уже встретимся.

Они стояли в полной темноте, она улыбалась, а он не мог даже дышать от нахлынувших чувств. Она изменилась, но и сейчас он смог бы её безошибочно узнать в толпе только по её божественным глазам, в которых виднелась душевная искра.

- Всё хорошо, - она обняла его. Алексис в этот момент почувствовал небывалое спокойствие, словно все его мысли и переживания потеряли смысл и растворились.

- Так ты в Пергат? – спросил Алексис.

- Нет, - ответила Ария. – Но мы обязательно встретимся, иначе не может быть.

- Так где же ты?

- Ты узнаешь, - улыбнулась она и растворилась в темноте, оставив в Алексисе то самое чувство теплоты, которое он испытал много лет назад при их первой встрече.

Корабль вошёл в порт Пер. Делегация встречали послы Кеме и отвели в царский дворец. Делегаты и кемерийцы расселись по кругу, а Алексис расположился позади остальных, не желая участвовать в разговорах, поскольку цели его приезда были совсем иные.

Бурные разговоры проходили до самого захода солнца. Но к всеобщему удовлетворению закончились дружелюбно и достижением многих согласий. Для себя Алексис отметил не столько этот факт, а то, что на встрече не было царя Кеме.

И делегаты и кемерийцы разбрелись по царскому саду, обсуждая личные дела. Алексис в одиночестве добрёл до беседки на берегу небольшого озера.

- Позволишь присоединиться к тебе? – услышал он голос кемерийца, оторвавший его от созерцания водной глади.

- Прошу, - Алексис указал на скамью рядом с ним.

- Я Акл, старший советник царя, - представился кемериец. Он был стар, с длинной седой бородой и такими же седыми растрепанными волосами. Свет, отражаясь он них, создавал иллюзию будто лицо Акла светилось. – Ты же Алексис, я прав?

- Да, это так. Но вряд ли я чем-то смогу помочь советнику царя.

- Мне помощь не требуется, она требуется Кеме.

- И ты думаешь я могу помочь?

- Очень надеюсь, что выслушаешь меня и сам решишь. Доходили до меня слухи о тебе и ничего дурного сказать я не могу о них.

- Ну так расскажи, о чём просишь ты?

- Царь наш, справедливый Джамал, покинул свой народ и душу отдал в руки богов. Следовать его делу законом поручено его юной дочери. Но она, к нашему сожалению, не готова к этой большой ноши. Многие луны идут недобрые разговоры среди правителей городов, чтобы встать на место царя. Но нет в них пока согласия и решения. Мы же, советники, стараемся справляться с делами Кеме в меру сил и знаний своих.

- И всё же, чем я могу быть полезен народу Кеме?

- Кто бы из правителей городов не стал царём по решению одних, это не избавит от ненависти оных. Кеме будет разрушен. Во главе должен стать царь справедливый и мудрый, как сам Ра. Тогда будет в Кеме процветание.

- Не хочешь ли ты мне предложить стать вашим царём?

- Ты правильно понимаешь.

- И ты готов предать царицу и свергнуть её, и опорочить имя отца её?

Акл замялся, теребя свою бороду он смотрел в пол. Было видно, что сам разговор доставляет ему неудобство.

- Отвечай же! – прикрикнул Алексис.

- Мне сложно дальше говорить и прошу простить меня за некоторую неуверенность… - негромно начал Акл.

- Говори же, - спокойно, но громко сказал Алексис.

- Ни народ, ни правители городов не примут царя из чужого города. Но они охотно примут царя, которого выберет царица.

- Так ты мне царицу в невесты предлагаешь и союз заключить с ней? – с облегчением и смехом спросил Алексис.

- Не думал, что так воспримешь мою просьбу.

- А как ещё? Я-то думал, ты предлагаешь мне дело подлое, а ты думаешь, как благо народу дать и сохранить его. А что же, не нашлось желающих в Кеме или царица столь нежеланна?

- Не вижу я в царстве достойных. Желающие есть, но желание их лишь властью ограничено, и справедливости в них не больше, чем в любом другом.

- Так ты становись царём!

- Даже будь я моложе, не согласился бы на это великое дело, духом слаб.

- Но всё же пришёл и просишь чужака править вами?

- Я знаю справедлив ты и мудр. Молод и силён. И истинно считаю, что во благо нашему народу будет иметь такого царя.

- В Афине я отказался от службы, поскольку не считаю её полезной для себя, разве могу я принять твоё предложение?

- Не мне принимать решение об этом. И не пришёл бы я к тебе, если бы иной путь мне был бы известен. Если сможешь указать ты мне его, то благодарен буду тебе. А если нет, то не для блага себя, а для блага многих, примешь ты это.

Акл встал и собрался уходить.

- Я прибыл сюда ради одной цели – посетить Пергат и Сакра, - сказал Алексис. – И закончив это дело, я решу о твоей просьбе.

- Пусть так, но и ждать твоего решения не станем.

Акл ушёл, а Алексис остался в беседке размышлять о состоявшемся разговоре, а назавтра отправился в Пергат.

Огромное здание тэкэ выделялось на фоне раскинутого вокруг него парка. Обрамленное колоннами, оно величественно возвышалось на небольшом холме.

Идя к тэкэ, Алексис обратил внимание, что нигде не увидел места для занятий гимнастикой или иным спортом. Само население резко отличалось от афинского по телосложению, лишь редкие мужчины отличались здоровым телом.

В тэкэ было тихо. Из далека раздавались голоса, ведущие диалог. Алексис сквозь стеллажи проследовал к голосам и оказался в небольшом зале, где вели диалог несколько людей. Алексис присел на скамью и начал слушать их рассуждения. Они говорили о вещах, далёких от сущего мира. Было видно их удовлетворение от собственной беседы, словно они разгадали все загадки мира.

- Слушаю я вас и удивляюсь вам, - когда возникла пауза в диалогах сказал Алексис. – Вы рассуждаете о незримом и решаете задачи, которые не под силу никому, но не верю я речам вашим!

Присутствующие с удивлением уставились на Алексиса.

- Не назовёт ли себя этот дерзкий человек? – спросил один из людей.

- Алексис, ученик Аристокла, - ответил Алексис.

- Не того ли Аристокла, что был учеником Вита? – с подозрением спросил другой.

- Того самого.

- И что же в речах наших тебя смущает?

- А то смущает, что человек не справившийся с собственным телом, не вправе рассуждать о незримом.

- Это Аристокл тебя этому научил? Что-то не припомню речей таких у его учителя.

- Это есть познанное мною и принятое. И я смею утверждать это, поскольку сам прошёл путь этот.

- И ты всерьёз считаешь, что сначала нужно заниматься телом, а уж после рассуждать о незримом.

- Именно.

- А больной что же не вправе рассуждать о незримом?

- Не вправе. Мысли его заняты болезнью и весь он в целом направлен на излечение.

- А калека с войны вернувшийся тоже не вправе рассуждать?

- Тоже не вправе. Боль тела не освободит его разум для познания.

- Не согласны мы с тобой, поскольку познание истины – дело души человека, а не тела его.

- Дело души – тело содержать в доброте, а если в этом деле она не преуспела, то и в ином деле преуспеть не сможет.

- Нет в тебе терпения и кротости. А ведь это добродетели души, так должны ли мы слушать твои обвинения?

- Если вижу я несправедливость, невежество и считаю их таковыми, то не должен я проявлять терпение и кротость к этому, а должен указать всякому на его невежество и несправедливость.

- Не будем спорить, не придём мы сейчас к истине. Каждый сейчас останется при своём. Согласен ли ты с этим?

- Пусть так. Я здесь не за этим.

- А что же привело тебя сюда?

- Знания, которые нет в Афине и которые хранятся здесь в Сакра.

- И что же за знания такие? Все перевезены они были в Афину насколько мне известно.

- Знания о душе.

- Речи мои, насколько ясно мне, не убедят тебя и требуется тебе самому изучить древние знания.

- Прав ты безусловно.

- Ну пойдём со мной, - человек встал и открыл дверь, ведущую в коридор. Алексис последовал за ним. – В каком здравии находится Аристокл?

- Не замечал за ним болезни или иного недуга, но всё же время берёт своё.

- Да… было время спорили мы с ним вот там же, где спорил ты.

Они поднялись в залы Сакра. Человек подвёл Алексиса к столу в центральном зале.

- Это видимо то, что ты ищешь, - он указал на свитки, лежащие на столе. Там же лежал список, который когда-то подготовил Вит.

- Что это? – взяв список, спросил Алексис.

- То, что надобно было изучить Аристоклу, но, видимо, не всё ему удалось. Теперь твой черёд заканчивать, - человек засмеялся и ушёл.

В списке напротив каждого пункта стояла пометка. Алексис внимательно смотрел и понимал, что всё эти знания он изучал в Платус. И только в конце списка не было пометки, именно эти свитки и лежали на столе, а возле них библа, которую писал Аристокл.

Алексис взял один свиток. Язык его был хотя и знакомый Алексису, но смысл написанного был не понятен. Тогда он взял библу. И читая её, он пришёл к выводу, что и Аристоклу не удалось уловить суть свитков, да и Вит не сильно стремился помочь Аристоклу в данном вопросе.

Отбросив библу, Алексис принялся изучать свитки, пытаясь уловить в них тонкую нить истины.

Несколько дней оп провёл в Сакра, но так и не смог понять суть написанного. И решив оставить это дело на время, он направился к храму Шамирам. Дорога позволила ему освободить мысли.

Храм, хотя и считался святыней, то прибывал в запустении. Внутри не было света, лишь в самом конце, над троном богини, сверху пробивался небольшой луч света. Закрыв двери в храм, Алексис оказался почти в полной темноте. Он вспомнил, как описывал этот храм ему Аристокл, а теперь здесь была лишь темнота. Алексис неспешно шёл к трону. Его шаги эхом разносились по храму, нарушая абсолютную тишину.

Подойдя к трону, он сел у его подножья. Спускающийся свет ограждал его глаза от темноты вокруг не давая посмотреть в неё. Ему стали приходить странные ему воспоминания, словно он видел, как сюда приходили люди и вели беседы с ним.

Всё исчезло, а где вдалеке послышались шаги, эхом разносящиеся по храму. Он вышел из луча света навстречу звуку шагов. В темноте он увидел приближающуюся Арию.

- Вот мы и встретились снова, - улыбнулась она и протянула руки.

- Я надеялся с тобой встретиться в ином месте, - ответил Алексис и взяв её за руки притянул к себе.

- А чем тебе это место не нравится? – глядя ему в глаза, спросила Ария.

- У меня ощущение нереальности происходящего.

- А так, - Ария поцеловала Алексиса.

- Он реален, как и в тот раз, - ответил Алексис. – Но всё это… Мы с тобой виделись только во сне, возможно, это тоже сон.

- Конечно, как иначе, ведь тебя нет рядом со мной в реальном мире.

- Так и где ты?

- А ты закончил свои поиски?

- Я так и не нашёл то, что искал.

- Может спросить у того, кто знает ответ?

- И кто же это?

- Ты его прекрасно знаешь, он всегда отвечал тебе.

- Ну так скажи!

- Просто подумай о нём, думаю именно так он к тебе приходит.

- Так кто он?!

- Просто подумай, - с этими словами Ария исчезла в темноте храма, оставив Алексиса одного.

- О ком подумай?! – кричал Алексис в пустоту. – О чём подумай?! Кто он?! Мне просто нужен ответ!

- Ну так спроси, - позади себя он вдруг услышал голос. Он обернулся, но никого не было видно.

- Кто это? – испугано спросил Алексис пустоту.

- Тебе нужен был ответ, так спроси. Я постараюсь ответить, - голос шёл отовсюду.

- Хорошо. Что такое душа и зачем она создана творцом?

- Думаешь ли ты, что на все вопросы есть ответы и на всякое есть знание?

- Очень рассчитываю на это.

- Душа не создана вашим творцом. Чистая душа рождается из небытия. Как и что её заставляет рождаться творцам не известно. Кем был придуман и создан этот механизм, тоже им не известно. Но известно им, что есть цель у души – познание всего мира и передача этих знаний в поле, с которым каждая имеет связь. Для познания мира, душа помещается в тело, будь то тело человека или творца. И только осознания себя и предназначения себя и души, позволит душе покинуть тело и вернуться в поле, а затем повторить круг. В ином случае, душа остаётся с телом и не может его покинуть, покуда не истлеет оно вовсе, а затем вернётся она в небытие, чтобы родится вновь чистой душой.

- А есть ли законы, по которым душа должна жить?

- Все известные законы я тебе уже сказал.

- Получается, человек лишь оболочка для души и его задача осознать это и принять?

- Именно, но и жить в гармонии души и тела, не осуществлять насилия ни над душой своей, ни над телом своим.

- Может ли человек жить без правителей и законов, а лишь ведомый душой?

- Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, впрочем, как и на все остальные. Ничего нового я тебе не сказал.

- Но всё же, может или нет?

Голос не ответил.

- Может хотя бы назовёшь себя! – крикнул Алексис в темноту.

- Удивительно, как велико желание твоё скрыться ото всех. Но ведь насмешка, предстоит тебе сделать то, чего не желаешь ты более всего.

- Ты не ответил на мой вопрос!

- Атон.

В этот момент Алексис проснулся от того, что свалился на пол. Лоб и волосы его были в поту, а дыхание сбивчивое. Он вышел из храма, на улице было темно, он брёл по дороге в Пергат под звуки кузнечиков и цикад.

Утром Алексис молча зашёл в Сакра, взял свитки и начал вновь их читать. И только сейчас он понял, что в свитках нет никакого смысла. Это лишь набор неких предположений, которые сделаны разными людьми. Поэтому никакой целостной сути и не было видно в них. Он собрал служителей тэкэ и рассказал им о том, о чём узнал в храме.

- Странные вещи ты говоришь, как верить тебе? – спросили служители.

- Не знаю, как верить вам, но лишь могу сказать, что о душе мне рассказал Атон. А уж верить или нет, решать вам самим. И всё же займитесь телом, наведите порядок в нём, а уж после о душе размышляйте.

На обратном пути в Пер, Алексис размышлял над предложением Акла, над словами Арии и Атона. Особенно его были непонятны его слова о неизбежности того, что он старался избегать.

Идя в царский дворец через парк, он увидел на балконе юную царицу. Он не разглядел её лица, но лишь одно ему стало совершенно ясно – это она, та самая Ария, что являлась к нему и ждала его.

Во дворце его встретил Акл.

- Я принимаю твоё предложение, если не передумал, - сказал Алексис.

- Сложно менять столь не простое решение, и я очень рад, думаю и царица обрадуется, - ответил Акл.

- Ария, верно? – спросил Алексис.

- Не является это тайно, верно, - ответил Акл.

- Что же ты сразу не сказал её имя, тогда в парке?

- Не думал я, что не знаешь ты его.

В этот момент в зал вошла Ария. Она, как и во снах, неспешно приближалась к Алексису и улыбалась той же нежной улыбкой. Она подошла и протянула ему руки, а он, взяв их в свои, смотрел в её глаза, где был виден свет её души.

- Теперь не сон? – спросил Алексис.

- Теперь нет, - ответила Ария.

Акл с удивлением наблюдал за происходящим, не понимая увиденного.

- Вот ваш новый царь. Царь великий и справедливый, подобный Ра, - сказала Ария, обращаясь к присутствующим.

Часть 5. Дети

За многие годы правления, Алексису вместе с Арией удалось построить государство, в котором справедливо распределялись обязанности и ресурсы, с малолетства дети воспитывались и обучались в государственных учреждениях и занимались различным спортом. Построены были школы и тэкэ, развивались науки и искусства. Правили государством советы, в который входили наиболее справедливые граждане. Люди получали просвещение и знания.

Отношения с Савой и Элладой развивались и укреплялись.

Советом Савы было принято решение принять законы и обычаи Кеме на своей территории, поскольку они в полной мере отвечали интересам савеев. Оставаясь самостоятельной в принятии решений, Сава признала власть Царя Кеме Алексиса, её граждане получили все блага Кеме.

Алексис часто посещал тэкэ в Пергат, где с удовольствием участвовал в беседах и дискуссиях. Многие решения, которые потом воплощались в государстве, рождались в том месте.

Всё больше людей приезжало в Кеме, чтобы обучиться ремёслам и наукам, а возвращаясь в свои города, всячески хвалили Кеме, Царя и Царицу, и ставили их в пример своим правителям.

Со временем и Ромис и другие города на той земле присоединились к Кеме. Только Афина и Партенопа не желали подчиняться Кеме. Их жители разделились во мнениях, многие желавшие жить по законам Кеме уехали в другие города.

Несколько раз Царь Алексис встречался с жителями Афины и Партенопы, но не смог их переубедить. В городах правили алчные и тщеславные люди, а сами жители немногим отличались от своих правителей.

Платус Сакра был разрушен, как только умер Аристокл, а библы из его тэкэ сожжены. Среди народа распространялись записи от имени Платус, но в них не было правды, лишь её искажение в угоду правителям. Многие ученики Платус с удовольствием участвовали в искажении правды. Это было и не удивительно, они и были правителями Афины и Партенопы.

Алексис видел затаившуюся угрозу в этих городах и понимал, что со временем разложение их душ перейдёт и на других. Но считал справедливым не воевать с ними, а просвещать и убеждать.

Ария родила Алексису десять детей. Алексис не желал им участи правителя, поэтому поселил их в десяти городах к северу от Ромиса.

Сама же Ария умерла при рождении одиннадцатого ребёнка. В глазах этой девочки Алексис видел тот же огонёк, что и в глазах её матери, а прикасаясь, ощущал то же тепло.

Дети Арии и Алексиса росли в полном достатке, обучались и познавали искусства и ремёсла, выбирая занятие себе по душе.

Алексис оставлял после себя огромную империю из нескольких государств, в которой люди не знали нужды и принуждения, где они обучались и занимались спортом, каждый выбирал дело, какое ближе ему. Вопросы решались собраниями справедливейших людей. И создано это было не силой и принуждением, а словом и справедливым делом.

Сам Алексис в старости оставил власть, передал управление советам и собраниям, а сам поселился на берегу залива недалеко от своих детей. С берега он наблюдал, как в море плещутся дельфину и киты, и словно зовут его на изредка появляющийся в тумане остров.

Одиннадцать городов, в которых жили дети Арии, а потом и двенадцатый город, в котором жил Алексис, люди называли – города детей от Арии, потом – людей Арии, а после и вовсе просто арии. Помня своё происхождение, дети Арии и Алексиса всегда и везде упоминали что с ними Ра. Со временем «Ра с нами» стал символом всех городов, в которых жили потомки Арии, Алексиса и их детей. Иногда писался слитно и сокращённо: «Расна». Так и стали они называть себя – народ расна.

Имея познания и будучи справедливыми, дети Арии поочередно правили в империи, созданном отцом. Они были высшим правителем, к которому обращались, если советы и собрания не могли решить какой-либо вопрос. Правили они каждый по году, а после возвращались в свои города и вели привычным для себя образ жизни: изучали науки, искусства и ремёсла.

После смерти детей Арии, их дети также приглашались править, поскольку они также были мудры и справедливы. Весь народ расна был образован и искусен в науках и ремёслах и всяком ином деле. Они часто посещали города империи, для передачи своих знаний.

Часть 6. Проповедник

Когда четвёртое поколение детей Арии стали править в империи, в Афине появился человек, провозгласивший себя носителем истинного знания и голосом богов. Его речи хотя и были похожи на знания Сакра, но различались в существенном, делая главным заботу о жизни тела и следовании не истинным законам, а предложенным правилам.

Речи его были просты и понятны всякому, кто слышал их. Правители тоже охотно соглашались с ними и активно внедряли в устройство государства.

Согласно речам его, боги были всемогущи и всезнающие, общаться с ними мог только тот человек, которые обладает специальными знаниями и избран богами, а иные могут общаться с ними только лишь через избранного. Людям предписывалось неукоснительно следовать правилам, которые переданы через избранного. Правила состояли из добродетелей и запретах злого. Душа человека становилась частицей самого бога, которой он мог управлять. Если человек не следовал правилам, то боги отправляли суть человека в вечные истязания, покуда не решат, что исправился он, и после освободят его от божественной души. А если следовал человек правилам и не роптал на жизнь, то боги за душу забирали человека в своё царство, где царило вечное наслаждение.

Учение это было посеяно на подготовленную почву. Народ в Афине был угнетён и не образован. Правители служили для себя, не заботясь об общем. Живя в окружении империи, они закрылись от мира, не позволяя ни своим ни чужим пересекать границы. Но несмотря на это, учение это проникало в империю, хоть и в виде дискуссий о его ошибочности.

Учитывая тесные связи Афины и Партенопы, учение начало распространятся и в последней. И сторонники этого учения в Партенопе были ещё более привержены ему. Их активная деятельность по распространению учения имела определённый успех, посеяв свои семена в самом Ромисе. Даже находившийся там правитель, потомок Арии и Алексиса, не видел угрозы от этого учения и снисходительно относился к нему, считая, что люди сами поймут, что истинно, а что ложно.

Правители Афины и Партенопы, видя, что власть империи в Ромисе имеет уязвимость, направили все свои усилия для продвижения своего учения именно там. В Партенопе на склонах горы был построен огромный храм «Всех богов». Для его возведения были собраны все ресурсы двух городов. Храм был величествен и красив, как никакое иное сооружение в этих городах. Роскошное убранство подчеркивало его божественность, а многочисленные картины на стенах и потолках рассказывали о новом учении.

Умнейшие жители Ромиса посещали этот храм и вели беседы со сторонниками нового учения, пытаясь показать им их заблуждения. Но всё случалось иначе, жители Ромиса сами зачастую уверовали в новое учение. И причина этого была проста: от человека требовалось лишь жить по написанным простым правилам и тогда он получит высшую божественную благодать. Не нужно было терзать себя сомнениями в поисках истины, не нужно было преодолевать желания тела и отстаивать благодетели души. Не нужно было думать, а лишь слепое следование правилам давало все блага.

В совете Ромиса стали появляться высказывания о разрешении людям самим выбирать учение и не препятствовать новому учению. И тогда было принято решение пригласить на совет того самого человека из Афины, который считал себя избранным богами.

Приезд его был помпезный. Всё должно было подчеркнуть его связь с богами. Одежды его были расшиты золотом и камнями, в лучах солнца они переливались разными цветами, создавая сияющую ауру вокруг него. Он прибыл в сопровождении тринадцати помощников, которые охотно отвечали на вопросы горожан.

- Полагаю, знаешь ты нас, а как тебя называть? – спросил гостя правитель.

- Агелис, - ответил он.

- Говорят боги тепе поручили донести истину до людей?

- Не будут же люди лгать.

- Но твоё учение противоречит истинному учению, которое боги передали людям сами.

- Учение, о котором говоришь ты, непонятно даже мудрейшим, для познания его они тратят жизнь и даже так не способны познать его. А божественный замысел должен быть понятен всякому. Оттого и выбран я, чтобы принести эти знания.

- Но знания твои ставят жизнь тела выше жизни души. Не является ли это противоречием?

- Человек живёт в этом мире и лишь своими поступками способен доказать свою любовь к богам и их учению.

- И в чём же смысл жизни человека по-твоему?

- Жить по законам богов и принимать жизнь свою как испытание на пути к встрече с ними.

- Конечно это проще познания истины и вызывает естественное желание людей принять это учение. Но путь познания не может быть простым и разглядеть истину непросто. За простотой и обещаниями твоего учения вижу лишь желание управлять народом, прикрываясь истиной. И очевидно это каждому, кто имеет намерение увидеть истину.

- Так не из того ли я сейчас здесь, что истина прорывается сквозь заблуждения?

- Ты здесь ровно от того, что я желал лично убедиться в истинности своего мнения!

- А не сомнения ли есть к познанию? С чего бы тебе сомневаться, если истина тебе известна? Или не считаешь ты свои знания истиной?

- Я не желаю продолжать беседу с тобой! Довольно того, что нет тебе и твоим сторонникам появляться здесь! Но отныне не будет тебе свободы в учении твоём на землях наших!

- Мне не нужны твои разрешения. Мне достаточно того, что есть сомнения в тебе и в остальных.

Агелис ушёл, а среди совета укрепилась вера в новое учение. И втайне от правителя учение распространялось среди людей.

Вернувшись в Партенопу, Агелис велел готовить большой праздник в честь богов. На девятый день, был большой праздник в храме. Собрались не только люди Партенопы, но и Афины и немногочисленные сторонники из Ромиса.

Агелис проведя утром ритуал в честь богов, со своими помощниками покинул Партенопу, опасаясь нападения правителя империи.

Когда корабль Агелиса отдалился от берега, раздался грохот, а из горы, на которой стоял храм, вырвались столбы огня. Солнце скрылось за темной тучей, вырвавшейся вместе с огнём. Земля загудела и затряслась, а сильные волны раскачивали корабль. Ещё несколько раз грохотала гора, извергая огонь и темные тучи. Земля тряслась с такой силой, что нельзя было стоять на ногах, деревья вырывало с корнем, а некрепкие здания рушились. Казавшийся величественным, храм тоже начал рушиться, погребая под собой укрывшихся в нём.

Земля перестала трястись, а из горы потекли раскалённые реки, сжигая всё на своём пути. С корабля Агелис, его помощники и команда видели, как в полумраке реки огня стекают с горы и дойдя до обломков храма, полностью поглотили его в огне.

Ещё несколько раз загрохотала гора, выплевывая черные тучи, всё сильнее скрывая солнечный свет. Люди в Партенопе прятались в домах, а те, кто оставался на улице, задыхались от падающего с неба пепла, который поблёскивал в пробивающихся лучах света. Но в домах люди не спаслись: они задыхались от отравленного горой воздуха. Но они не умирали в мучениях, а лишь засыпали, чтобы уже не проснуться.

Агелис, понимая, что произошедшее серьёзно навредит его учению, со своими помощниками убили всю команду на корабле. Тела их выбросили за борт. В живых оставили лишь немногих, которые были необходимы для плавания в Афину. Но и по приходу в Афину было решено их убить.

В Ромисе тоже ощущали землетрясение и видели столбы огня и пепла. Произошедшее люди расценили как божественную кару за принятие ложного учения. Те, кто проникся новым учением, но не пошёл на праздник, молили богов о пощаде себе и своих семей. Правитель империи, используя этот момент, приказал силой подчинить Афину и сообщить её людям о божественной каре за отступление от истины.

Когда мгла ушла, жители Ромиса пошли в Партенопу, желая помочь тем, кто смог выжить. Они увидели разрушенный город, который был местами полностью погребён под пеплом. Улицы были завалены пеплом настолько, что двери в дома невозможно было открыть. От каждого движения, частицы пепла взлетали и забивались в рот и нос, не давая дышать. Через окна уцелевших домов были видны мирно спящие люди, укрывшиеся там. Матери обнимали детей, а мужья – своих жён. Над городом царила абсолютная тишина, даже шум волн не нарушал её.

Обойдя город, люди не нашли никого живого. Упавший пепел быстро превращался в неподъёмную массу, а после дождей и вовсе стал монолитным, навечно запечатав улицы города.

Прибыв в Афину, Агелис с помощниками осуществили свой план и убили оставшуюся команду корабля. Агелис собрал правителей и рассказал им историю про разрушение Партенопы, но не сказал, что произошло в действительности, а сообщил о нападении Ромиса. Также Агелис сообщил, что правитель империи решил завоевать Афину и противостоять ему нет никакой возможности. Тогда было принято решение покинуть город и забрать с собой всех, кого возможно. Погрузившись на корабли, жители Афины по указанию Агелиса направились на юг, в сторону порта Дамджади.

Когда воины империи пришли в Афины, то нашли там лишь немногих оставшихся, которые отчаянно пытались сопротивляться. Город был подчинён империи, и его наполнили жители соседних городов. Никто из них, и воины тоже, не видели сами произошедшее в Партенопе, а лишь принимали на веру, но сомнение в них присутствовало.

Корабли бежавших из Афины пристали в Дамджади и разгрузившись, люди направились на восток, туда, где пости не было городов.

Незадолго до их прихода, на землях Кеме, граничащих с северным морем, вода окрасилась в багровые цвета от падающего с неба пепла. Многие урожаи погибли впоследствии.

История об уничтожении Партенопы передавалась по всей империи, как назидание усомнившимся в истинности их образа жизни.

Правитель империи и советы убедились в том, что боги смотрят за ними. Эта уверенность породила в них убеждение, что боги всегда придут на защиту и покарают тех, кто сомневается в их учении. Это и убедило не искать сбежавших афинян, поскольку боги должны были сами их покарать.

Сбежавшие же обустроили свое поселение в оазисе, найденном по пути на восток. Они жили обособленно, ведя торговлю с соседними поселениями, но не принимая к себе чужаков и искренне веря в своё учение и в слова Агелиса.