На скамеечке у миллиона

 На скамеечке у миллиона

В нашем посёлке народ простой — огороды, скотина, работа в райцентре. Все знают друг друга, как облупленных. Здесь даже уличные кошки и собаки знают друг друга по имени, а если кто-то заблудится, его сразу выведут на правильный путь. Всё везде привычно и спокойно, но есть один человек, который нарушает этот ритм — Гаврилыч.

Каждое утро, как по расписанию, он выходит на свою старую скамейку, что стоит прямо у ворот, и садится туда с кружкой чая. На голове у него потрёпанная кепка, а под ногтями земли больше, чем в огороде у всех соседей. Он смотрит вдаль, в пустую дорогу, которая уходит за горизонт. Для Гаврилыча этот путь — не просто дорога, это траектория, по которой когда-нибудь поедет его богатство.

— Ну что, едут миллионы? — поддразнил его однажды Панкрат, проходя мимо с ведром молока.

— Едут, — с уверенным видом ответил Гаврилыч. — Главное, чтобы шофёр не заблудился.

Марфа, его жена, уже давно смирилась с его странной привычкой. Она говорит, что лучше уж пусть он сидит на улице, чем путается под ногами в доме. Да и что поделаешь? Каждый раз, когда она ссорится с ним из-за этой его странной затеи, Гаврилыч объясняет, что он «ждёт своего времени». Впрочем, ему, видимо, и в жизни нравится ждать. И Марфа с ним мирится. Кто-то ждёт на работе, кто-то в магазине, а Гаврилыч — на скамейке.

Утром он всегда вытирает скамейку от пыли, подметает дорожку и разговаривает с собой:

— Некрасиво, если люди с деньгами в грязь вступят, — объясняет он, вытирая скамейку от пыли. Соседи давно привыкли и лишь кивают ему издалека.

Как-то раз Гаврилыч получил письмо от почтальона с большим заголовком «Вы выиграли приз!». Марфа тут же насторожилась:

— Гаврила, это развод. Ты что, не видишь?

— Не-а, это проверка, — сказал Гаврилыч, не особенно расстроившись. — Богатство уже близко, раз начинают писать.

Через пару дней почтальон Федя зашёл попить чаю, покурить с ним и случайно проболтался:

— Все такие письма получили. Это реклама кастрюль. Ничего особенного.

Но Гаврилыч не отчаивался. Он был уверен в своём пути:

— Богатство, как картошка, спешка только вредит. Оно меня найдёт, рано или поздно.

Почти каждый день Гаврилыч наблюдает, как изменяется природа. В летнюю жару он сидит, подпёршись локтем о колено, смотрит на дорогу, и часто ему кажется, что вот-вот, через мгновение, кто-то появится за горизонтом с огромным чемоданом, полным денег. И ему хочется верить в это.

Когда я как-то зашёл к нему на рынок, чтобы поговорить, Гаврилыч с удивлением посмотрел на ковёр, который торговка пыталась ему продать.

— Тебе зачем ковёр? — спросил я его.

— К камину положу, — ответил Гаврилыч с легким сарказмом.

— Какому камину? У тебя что, камин?

— Который будет, — ответил он с улыбкой. Сказал так, как будто камин был уже куплен и его не могло не быть в их доме.

Когда продавщица предложила ему купить модный халат, Гаврилыч отмахнулся, как будто не заметил.

— В Италии возьму, когда поеду за мебелью.

У сельпо часто собираются мужики перекурить. Каждый раз, проходя мимо, они подшучивают над Гаврилычем:

— Ну что, не надоело ждать?

— Моё богатство меня найдёт, — отвечал Гаврилыч с улыбкой. — Даже если я в погребе буду.

Однажды, на своём пути в магазин, Гаврилыч купил лотерейный билет. Месяц таскал его по карманам, и только когда Марфа проверила — оказалось, он выиграл мешок комбикорма.

— Ну, значит, и куры теперь при деле, — сказал он, не скрывая своей радости, как будто он выиграл целое состояние.

Весной, когда племянник приехал в деревню, он предложил Гаврилычу работу в городе. Но тот, не задумываясь, ответил:

— Зачем? А вдруг богатство подъедет, а меня не будет? Уедет, и всё. Я этого не переживу.

Иногда дети с улицы начинают дразнить его:

— Дядь Гаврилыч, а вы правда ждёте деньги?

— Жду. Потому что надежда — она бесплатная, в отличие от всего остального.

Зимой он дежурит у окна, внимательно следя за каждым движением на дороге, а весной снова выходит на скамейку, чтобы наблюдать, как пыль поднимется в воздухе от редких автомобилей. Иногда, тихо шепча себе под нос, он произносит:

— Чемоданы сюда ставьте…

Как-то я шёл по деревне ранним июньским утром и вдруг увидел его снова сидящим на скамейке. Солнце только встало, роса блестела на траве, и Гаврилыч, с чашкой чая, смотрел вдаль. Казалось, что его взгляд был устремлён не просто в пространство, а в тот момент, когда его жизнь изменится. В его глазах было какое-то странное спокойствие, которое не часто встречается у людей, живущих в ожидании.

И тут я понял: все вокруг смеются, но Гаврилыч каждый день живёт в своей мечте. И если когда-нибудь, по чуду, за этим поворотом действительно появится чёрный «Мерседес», остановится у его дома, весь посёлок сбежится. И все поймут, что Гаврилыч не просто сидит на скамейке — он ждёт свой момент. И, возможно, он прав. Может, действительно, всё в жизни не в суете, а в умении спокойно ждать.

Слово от Марфы

— Ну что я вам скажу… Мы с ним, с Гаврилычем, уже сорок лет бок о бок. Знаю его, как облупленного. Упрямый — хуже быка весной. Как вбил себе в голову, что богатство где-то едет, так и сидит на этой скамейке.

Сначала я злилась: и по дому меньше помогает, и соседи посмеиваются, и дети с улицы кричат что попало. Потом поняла — да пусть уж ждёт. Чай, не пьянствует, не куролесит, дома ночует. Живёт надеждой — а что человеку ещё в деревне надо?

Я, конечно, своим делом живу — огород, куры, заготовки. Гляну в окно — он там с кружкой, дорогу стережёт. И думаю: может, в чём-то он и прав. Мы всё бежим, бежим, а он хотя бы успевает посидеть, подумать… пусть и о глупостях.

А если когда-нибудь и правда приедет кто-то с чемоданом миллионом — я первая выйду встречать. Только не ради денег… ради того, чтобы увидеть, как он скажет: «Я ж говорил!»