Семь сестёр сестра тени

23
К счастью, когда я вернулась домой, в квартире еще никого не
было. Я швырнула сумку с вещами на пол в нашей общей с Сиси
спальне, которая показалась мне еще более удушающей, особенно
после того, как последние пять ночей я спала в комнате одна, и
отправилась в душ. Мылась долго, включив горячую воду на полную
мощь. Упругие струи обмывали мое тело со всех сторон, а я наконец
дала волю слезам. И не только слезам. Я кричала, выла во весь голос,
недоумевая, как, каким образом мне удалось в течение всего лишь
двадцати четырех часов устроить из своей жизни такой ужасный
кавардак.
Но, выйдя из душевой кабины и укутавшись в пушистое махровое
полотенце, я уже знала ответ на свой сакраментальный вопрос. Потому
что я жадная. Потому что я эгоистка. Похожа на женщину,
влюбившуюся до беспамятства и не ведающую, что она творит. Вот и я
даже не задумывалась о последствиях своих действий, упиваясь лишь
собственными страстями. Налетела на свою добычу, словно голодный
зверь, а до остального мне и дела нет.
А главная моя добыча, как прозорливо заметил Орландо, это,
конечно же, Хай-Уилд. И его обитатели…
Нельзя было мне вот так сразу соглашаться на любую работу в их
доме, которую могли мне предложить хозяева Хай-Уилд. Тем более
сейчас, в сложившихся обстоятельствах. Нужно было прежде
поговорить с Орландо, посоветоваться с ним. Ведь именно он, а никто
другой, и привез меня в эту страну чудес. Да, надо было
посоветоваться с ним, все обсудить и лишь потом давать свое согласие.
А я поступила иначе. И вот результат. Я снова безработная.
Потому что если я поеду в Хай-Уилд, это осиное гнездо, по
выражению Орландо, то человек, которого с некоторых пор я считала
своим лучшим другом, будет видеть во мне только предательницу.
Сама мысль об этом была мне невыносима.
Я высыпала на постель содержимое своего рюкзачка в поисках
расчески и тут с замиранием сердца увидела связку латунных ключей
от книжного магазина. Они остались лежать во внутреннем кармане
рюкзака. Я вспомнила то незабываемое мгновенье, когда всего лишь
несколько недель тому назад Орландо, приветливо улыбаясь, сам
вложил эти ключи в мою руку. Как все тогда было чудесно! Я сделала
усилие, чтобы отогнать от себя эти рвущие сердце воспоминания. А
насчет ключей решила однозначно: либо пусть сам приезжает за ними,
либо я завезу их ему при случае, если окажусь в том районе. Но уж
возвращаться специально в магазин только затем, чтобы отдать
ключи, – нет и еще раз нет.
Я пошлепала вниз, чтобы заварить себе чашечку чая. На кухне,
обычно чистой и убранной, царил первозданный хаос. Раковина до
самого верха забита грязной посудой, наверняка пятидневной
давности, и это притом что тут же, в двух шагах, возле рабочего стола,
примостилась вместительная посудомоечная машина. Пол усыпан
крошками, заляпан пятнами от кофе и соусов. А когда я полезла в
шкафчик, чтобы взять пакетик с чайной заваркой и положить его себе в
кружку, которую я только что ополоснула, то обнаружила, что пачка
пуста.
– Сиси! Бездельница! – выругалась я негромко и стала шарить по
шкафчикам, чтобы отыскать в них хоть что-то, что могло бы утолить
мою жажду. В конце концов отыскала пакетик травяного чая, бросила
его в кипяток и, забрав кружку с собой, потащилась на террасу,
оставив кухонный кавардак в его прежнем виде. К счастью,
большинство моих растений не пострадали за время моего отсутствия.
Одни уже благополучно погрузились в зимнюю спячку, другие вполне
сносно обошлись и без полива из-за обильной росы по утрам. Вот
камелию, пожалуй, уже пора перенести в дом, чтобы ее нежные
соцветия не пострадали от заморозков. Но горшок очень массивный,
да и сам цветок большого размера. Мне одной его никак не
перетащить. Придется камелии провести и эту ночь тоже на балконе, а
я на всякий случай натяну сверху на ее крону мешок для сбора мусора.
Вернулась в дом, взглянула на часы: шесть часов вечера. Самое
время побаловать себя бокалом вина. Наполнила бокал и уселась в
центре одного из огромных диванов со светлой кремовой обивкой.
Огляделась по сторонам. Все так совершенно, так стерильно красиво,
полная противоположность тому, что творится в Хай-Уилд. И снова
слезы подступили к моим глазам.
Получается, что сейчас я нигде, затерялась между двумя мирами,
не принадлежа ни к одному из них. Этот мир, что окружает меня
сейчас, он сотворен моей сестрой, и в нем нет ничего моего. Почти
ничего… Но и мир моего любимого Хай-Уилд тоже остался в
прошлом.
Я уже лежала в постели, когда спустя несколько часов громко
хлопнула входная дверь. Уходя к себе, я оставила на кухне записку для
Сиси, прикрепив к дверце холодильника. Большими буквами
уведомила сестру, что я сильно простыла, а потому легла спать в
свободной спальне, чтобы – не дай бог! – не заразить ее. Надеюсь, она
заметит мое послание. Войдя в квартиру, Сиси сразу же окликнула
меня, но, поскольку ответа не последовало, поспешила на кухню, где я
обычно нахожусь. Я услышала уверенные, громкие шаги в том
направлении, и тут же короткая пауза. Видно, Сиси увидела записку. Я
представила себе, как она читает ее. Но уже в следующую минуту
шаги раздались на лестнице. Стук в дверь.
– Стар, с тобой все в порядке? Можно войти?
– Да, – жалобно простонала я в ответ.
Дверь отворилась, в дверном проеме замаячила фигура Сиси,
облитая светом.
– Только не подходи близко. Я в ужасном состоянии, – взмолилась
я и стала отчаянно кашлять, имитируя сильнейшую простуду.
– Бедняжка! – посочувствовала мне сестра. – Чем тебе помочь?
– Ничего не надо. Я только что выпила лекарства.
– Если что понадобится ночью, буди, не раздумывай.
– Хорошо.
– А сейчас постарайся заснуть. Дома, надеюсь, тебе полегчает.
– Ты права, Сиси. Спасибо.
Слегка разлепив левый глаз, я увидела, что Сиси все еще мнется,
стоя в дверях и разглядывая меня.
– Я по тебе соскучилась, – вдруг сказала она.
– Я тоже.
Дверь закрылась, а до меня вдруг дошло, что во второй раз за
сегодняшний день я солгала. Я перевернулась на живот и мысленно
взмолилась, обращаясь к Небесам и умоляя их ниспослать мне сон.
Слава богу! На сей раз Господь снизошел к моей просьбе.
* * *
На следующее утро я проснулась в ужасном состоянии:
совершенно разбитая и больная, точь-в-точь как я описывала свое
состояние сестре накануне вечером. Сползла кое-как с постели и
обнаружила записку под дверью.
Ушла на занятия. Звони, если что. Люблю, целую. Сиси.
Я спустилась вниз. На кухне полный порядок. Она снова
приобрела свой прежний, пристойный вид. И я тут же опять
устыдилась той лжи, к которой прибегла вчера вечером в разговоре с
сестрой. Включила чайник, но вовремя вспомнила, что пакетики с
чаем закончились.
Пошлепала в гостиную. Посмотрела в окно. Судя по всему, день
обещает быть солнечным, совсем не таким унылым, как вчера.
Мысли мои сами собой потекли в сторону Хай-Уилд. Я
представила себе, что Рори, наверное, уже тоже встал. Интересно, что
у него будет на завтрак? Ведь меня рядом нет, чтобы приготовить ему
что-то вкусненькое. Ну же, Стар! Перестань себя накручивать. В
конце концов, рядом с ним его мать… И он вполне счастлив…
Однако что-то подсказывало мне, и, наверное, не одно лишь
тщеславие, что мальчонка тоже скучает по мне.
Нет!
– Тебя это больше не касается. Это – чужая жизнь, чужая семья, а
Рори – не твой ребенок. Тебе нет никакого дела до всех этих людей, –
сказала я громко, обращаясь к самой себе.
Поднялась наверх, пытаясь найти себе хоть какое-то занятие,
чтобы заполнить бесцельную пустоту предстоящего дня. Вспомнила
слова Орландо, что привычка к определенному распорядку – это тоже
панацея. Направилась в ванную и еще раз приняла душ. Потом
оделась, снова спустилась вниз и уселась за письменный стол с
твердым намерением приступить наконец-то к работе над своим
романом. Пора уже начать что-то делать для себя самой,
самостоятельно лепить свою судьбу. Я достала тетрадь, авторучку и
начала писать.
Спустя несколько часов я отложила перо в сторону и снова
подошла к окну. В лучах заходящего солнца уже сгущались первые
сумерки. Я стала разминать онемевшие от долгого держания авторучки
в одном положении пальцы. Пошла выпить стакан воды. Взглянула
мельком на свой мобильник. Куча эсэмэсок и два речевых сообщения.
Последние я решила игнорировать. Но любопытство и страх взяли
верх. А вдруг что-то случилось с Рори? Нехотя я стала прослушивать.
«Добрый день, Стар. Это Мышь. Не знаю, в курсе ли Орландо, но
Маргарет в эти выходные снова отбывает во Францию. Она сказала,
что вы якобы не против присмотреть за Рори и за домом на время ее
отсутствия. Пожалуйста, перезвоните мне и как можно скорее.
Телефон в Хай-Уилд не работает. Видимо, отключили за неуплату. Вот
Маргарет и попросила меня связаться с вами по мобильнику.
Спасибо».
Следующее сообщение было от Шанти. Спрашивает, как у меня
дела, где я сейчас, говорит, было бы здорово встретиться в ближайшее
время. Ее мягкий задушевный голос подействовал на меня
успокаивающе. Я тут же решила в ближайшие дни перезвонить ей и
договориться о встрече. Потом я принялась читать эсэмэски. Две из
них снова были от Мыши. А он явно нервничает. Понятное дело!
Сейчас, когда Орландо покинул сцену и стал для них недоступен,
пусть и временно, все заботы по уходу за Рори неизбежно должны
будут лечь на его плечи. А как он думал? Я уже приготовилась
отложить мобильник в сторону, но в эту минуту раздался звонок. И
снова звонил Мышь. Надо все же ответить, решила я.
– Стар! Слава богу! Наконец-то я до вас дозвонился. Я уже было
решил, что у меня неправильный номер вашего телефона. Пытался
дозвониться до Орландо, но тот тоже не отвечает.
– Да, он пока не собирается выходить на связь.
– Вы уже прослушали мое речевое сообщение? Прочитали
эсэмэски, которые я отправил вам ранее?
– Да.
– Так вы собираетесь в Хай-Уилд на следующей неделе?
– Боюсь, что нет.
– Понятно. – В трубке повисла долгая пауза. – Можно
поинтересоваться, почему? Маргарет сказала, что вы вполне
благожелательно отнеслись к ее просьбе изредка помогать ей здесь.
– Да, но при одном условии. Если Орландо не будет возражать. А
он возражает, причем самым категоричным образом.
– Но может же он изредка отпускать вас на пару денечков ради
своего племянника. Или нет?
– Наверное, мог бы. Но вчера он меня уволил, кстати, после
вашего звонка ему. А еще назвал меня предательницей, – резко
бросила я в трубку.
– Боже! – на другом конце линии послышался тяжелый вздох. –
Простите, Стар. Все эти наши семейные распри вас не касаются, это
так. А мы вот ненароком втянули вас в собственные разборки. Не
подумал как-то об этом, когда стал звонить ему…
– К сожалению, да. Не подумали. А в результате мы имеем то, что
имеем.
– То есть вы не сможете приехать в Хай-Уилд даже на выходные?
– Нет, не смогу. Простите, но не смогу. Орландо был
необыкновенно добр ко мне, и я не хочу предавать его и платить
черной неблагодарностью за его доброе ко мне отношение.
– Конечно, я все понимаю… Что ж, может, оно для вас даже к
лучшему. Наверное, действительно лучше держаться подальше от
нашей безумной семейки. Но Рори будет убит вашим отказом. Он тут
нам с Маргарет все уши прожужжал о том, какая вы есть
замечательная.
– Передайте ему, что я его очень люблю.
– Обязательно передам. Но все же… Может быть, когда все
страсти улягутся… вы передумаете?
– Вряд ли. Простите, но, скорее всего, не передумаю.
– Хорошо. Оставим этот разговор. Последнее. Сообщите мне,
пожалуйста, ваш адрес. Чтобы я хоть мог переслать вам деньги за то,
что вы ухаживали за Рори на прошлой неделе.
– Деньги не так уж и важны. Я была рада ухаживать за ним.
– Но мне это важно. Поэтому прошу вас, если вы не против…
Я продиктовала ему свой адрес, и он пообещал выслать мне чек
по почте.
– Что ж, на этом позвольте попрощаться. Наконец-то мои
долбаные родственники и я сам оставляем вас в покое. Наверное, когда
Орландо опомнится и придет в себя, то на коленях приползет к вам.
Будет умолять вернуться.
– Сомневаюсь. Вы же сами говорили, что он очень упрямый. А я
его сильно обидела. Обидела, сама того не желая.
– Не вы, Стар. Это я во всем виноват. Только я один. В любом
случае желаю вам удачи в поисках новой работы. И, прошу вас, будьте
на связи. Всего доброго.
– Всего доброго.
Мышь отключил телефон. А я, несмотря на всю свою решимость,
граничащую с упрямством, в эту минуту почувствовала себя так, как
бывает, когда завершается какая-нибудь красивая любовная история.
Вот и сейчас все потеряно: дом, семья… Вполне возможно, и мое
собственное прошлое тоже. Я судорожно сглотнула слюну, чтобы не
расплакаться. А потом пошла на кухню готовить ужин для нас с Сиси.
Ведь мы же опять вдвоем.
Я начала нарезать овощи для последующего тушения гораздо
более интенсивно, чем того требовалось. Не резала, а кромсала, и при
этом все время сверлило в мозгу: я снова вернулась на те же исходные
позиции, с которых и начинала. В ожидании Сиси я подумала, что,
может быть, хоть моя вымышленная болезнь немного смягчит ее
настрой, и она не станет выговаривать мне задним числом за то, что я
так непозволительно долго пробыла в Хай-Уилд. Между делом
отправила эсэмэску Шанти. Надо же, в конце концов, с чего-то
начинать новую жизнь. Пригласила ее на чашечку кофе в любое
удобное для нее время. Ответ пришел мгновенно. Она с радостью
заглянет ко мне завтра в четыре часа дня. Вот и будет мне занятие на
завтрашний день, подумала я уныло. С самого утра займусь тортиком.
Приготовлю что-нибудь новенькое, повторно печь лимонный торт не
буду. Громко стукнула входная дверь, следом послышался голос Сиси:
– Привет. Как ты себя чувствуешь, Стар?
– Спасибо. Гораздо лучше.
Сиси вошла на кухню и принялась внимательно разглядывать мое
лицо.
– Но ты еще все равно очень бледненькая.
– Да я всегда бледненькая, Сиси! – я попыталась рассмеяться. –
Говорю же тебе, со мной все в полном порядке. А как твои дела?
– Все нормально. Проехали, – отмахнулась от меня сестра, и я
сразу же поняла, что у Сиси что-то не так. – Пиво будешь? –
поинтересовалась она у меня, направляясь к холодильнику, чтобы
достать оттуда бутылку с пивом.
– Нет, спасибо.
– Ну, как справилась со своими обязанностями няньки? – задала
она свой следующий вопрос, устраиваясь за столом напротив меня.
– Все прошло чудесно. Рори замечательный ребенок.
– Еще собираешься туда?
– Нет. Это была разовая оказия.
– Ну и слава богу! Лично я только рада. Подумай сама, Стар. У
тебя диплом первой степени по английской литературе, ты свободно
говоришь на двух языках. И вообще, ты самый образованный человек
из всех, кого я знаю. Пора перестать продавать себя за гроши.
Собственно, эта последняя фраза Сиси уже давно стала
своеобразным рефреном в наших с ней разговорах. Но я решила не
развивать эту тему далее. Во всяком случае, не сегодня.
– А что у тебя новенького? Вижу, что-то не совсем в порядке, да?
– Как ты догадалась? – Сиси сорвалась с места, подбежала ко мне
и обвила руками. – Какое счастье, что у меня есть ты! – она тяжело
вздохнула.
– Так все же, что произошло?
– Трудно объяснить в двух словах. Знаешь, это как в школе, когда
ты вдруг оказываешься в числе отстающих… Так и здесь. Все
остальные в группе как-то держатся вместе, а я вот не вписалась в их
студенческую компанию. Я стараюсь, конечно, не комплексовать по
этому поводу. Но вообще-то я представляла себе, что художники ведут
себя несколько иначе. А они на деле оказались совсем не такими. И
мне очень больно, Стар, больно находиться среди них.
– Прекрасно понимаю тебя.
– Преподаватели критикуют мои работы буквально в режиме нонстоп. Я все понимаю… В конце концов, им за это платят, но можно же
когда-нибудь и похвалить для разнообразия. Хотя бы изредка. А здесь
никогда! Словом, на настоящий момент я полностью деморализована
своей учебой и уже всерьез подумываю о том, чтобы послать всю эту
хренотень ко всем чертям.
– А мне казалось, что главное у вас, художников, – это итоговый
показ работ в конце года. Разве нет? Обычно на такие показы
собираются всякие маститые критики, известные коллекционеры.
Потерпи немного. Надо дождаться этого события во что бы то ни
стало. Пусть они придут, увидят и оценят твои работы. Да, понимаю,
сейчас тебе очень трудно, но нельзя бросать начатое. Надо все довести
до своего логического конца. А ты уже готова сложить лапки.
– Да я и сама не хочу сдаваться. Помнишь, папа всегда повторял,
что жизнь слишком коротка для того, чтобы быть несчастливым?
– И он же не раз говорил нам, что мы не должны сдаваться ни при
каких обстоятельствах, – напомнила я Сиси. И меня вдруг поразило,
что отца уже больше нет в живых, а его мудрые наставления так сейчас
кстати. И еще не раз они помогут всем нам, сестрам.
– Да. – Сиси прикусила нижнюю губу, и я с удивлением увидела,
что в ее глазах заблестели слезы. – Знаешь, мне очень не хватает Па
Солта. Думала, что справлюсь с его утратой. Но в душе словно
образовалась большая дыра. Понимаешь меня?
– Еще как понимаю, – тихо обронила я в ответ. – А возвращаясь к
твоим проблемам, скажу так. Ведь твои занятия длятся совсем
недолго. Запасись терпением, дай срок, а там посмотрим, что будет.
– Постараюсь. Но сейчас мне трудно, очень трудно, Стар.
Особенно когда тебя нет рядом. А ты в последнее время так часто
отсутствуешь…
– Но вот я снова дома, и мы вместе.
Сиси отправилась наверх принимать душ. Я зажгла конфорку на
плите и поставила тушить овощи. Помешивая ингредиенты на
сковороде, подумала, что, наверное, мы с Сиси обречены на то, чтобы
всегда и везде чувствовать себя чужими. Такие две одинокие волчицы,
которые могут довольствоваться только обществом друг друга. Уж как
я пыталась вырваться, разорвать этот порочный круг, все тщетно.
Впрочем, жизнь, да и мировая литература тоже, пестрят историями о
том, как незамужние сестры находят утешение, общаясь друг с другом.
Так может, и мне стоит сдаться и смириться со своей судьбой?
Ужинали вместе. И впервые за долгое время присутствие Сиси не
напрягало меня. Скорее даже, наоборот, успокаивало. А потом она
показала мне на смартфоне свои последние работы. Честное слово, это
лучшее, что вышло из-под кисти моей сестры за многие годы. Или я
просто по-новому взглянула на ее картины? Вот ведь как меняется
наше восприятие в зависимости от того, готовы ли мы принять то, что
нам предлагают, или нет.
Спать мы отправились пораньше. Обе смертельно уставшие,
каждая от своих проблем.
У себя в комнате я какое-то время смотрела на луну в окне и
размышляла о том, что все же мы с Сиси, похоже, гораздо сильнее, чем
я полагала. И прежде всего мы схожи в том, что обе отчаянно
страшимся того жестокого мира, который существует за пределами
нашего уютного гнездышка.
 ЛЮСИДА РАЛИ