Сказка об истинном мужестве

В одном далёком королевстве жил-был несчастный принц Май. Когда Май появился на свет, феи одарили его множеством благ и талантов: и красотой, и умом, и даже обещанием познать истинную любовь, что для особ королевских кровей большая редкость, а одна особенно мудрая фея пожелала, чтобы никакая тьма не могла причинить Маю вред. И всё же Май был очень, очень несчастен. Ведь за все свои восемнадцать лет жизни он не видел и тончайшего лучика солнечного света.

Дело в том, что не все феи любят людей. Ведь люди вырубают деревья и охотятся в их лесах, отнимая, завоёвывая с каждым годом всё больше тех девственно-диких мест, где любят селиться феи. И если уж какая-то фея не любит людей, то сильнее прочих не любит она королей и их семьи.

Последней одарить Мая пришла фея по имени Эдана, но дар её оказался проклятием.

«Коль никакая тьма не может навредить ему, то пусть она и станет его единственным убежищем, - пожелала она. – Свет же с этих самых пор губителен для Мая: лишь только луч солнца коснётся его кожи, он начнёт обращаться в камень, пока на веки не превратится в прекрасную статую, которую не тронут более ни заботы, ни печали. Таков мой ему подарок!»

Так пожелала Эдана, и покинула дворец, и никто не отважился преградить ей путь. И с тех самых пор все ставни во дворце были закрыты, все окна занавешены плотными шторами, и в этом душном, освещаемом лишь свечами, унылом мраке жил Май.

 Родители, как могли, старались скрасить его заточение. Все залы дворца были расписаны видами залитых солнцем лугов, лесов, морей. Маю дарили множество книг с картинками, а однажды на день рождения он получил необыкновенной красоты лампу, бросающую на потолок и стены отсветы голубого неба и золотого солнца, так что Май мог лежать у себя в кровати и представлять, что нежится на траве в ясный полдень. Но это всё равно не могло сравниться с настоящим теплом солнечного света. Май рос красивым, как того и пожелали феи, но ростом он был ниже других мальчиков, а кожей бел, как мраморная скульптура.

Чтобы дать Маю надлежащее образование, король приглашал лучших учителей, и принц изучал карты и языки далёких земель, искусство дипломатии, фехтование и верховую езду, но ни в чём этом не было смысла, пока над ним висело проклятие, ибо человек, тем более, будущий король, не может полноценно жить, вечно скрываясь во тьме.

В конце концов, дни Мая были полны тоски и одиночества, ведь, придерживаясь особого распорядка, Май редко пересекался с детьми своего возраста, а когда подрос, то уже был настолько далёк от них в своём мировоззрении, что ему сложно было вести непринуждённую беседу. Май с искренним любопытством слушал чужие рассказы о жизни за пределами дворца, об оживлённых городах, путешествиях и бескрайних морях, но его печалила чужая жалость и осторожность, с которой с ним обращались. Единственным его другом стал пёс Морган, и они часто вместе гуляли в саду под луной. Луна и звёзды были утешением Мая.

 — Ведь солнце – тоже звезда! – любила напоминать ему мать, королева Алисия.

Конечно, король с королевой пытались помочь своему сыну. Однако ни один волшебник, ни одна добрая фея не могли сравниться с мастерством Эданы и развеять проклятие. Было и множество доблестных воинов, что пытались сразить её, но все они пали жертвой злой магии. Эдана же скрылась в чаще леса, зачаровав тропы так, чтобы путь к её обители невозможно было найти. В гневе король приказал выжечь лес дотла, но факелы не смогли поджечь ни травинки. Это лишь больше разозлило Эдану, и, оставаясь в лесной глуши, она начала плести чёрные чары над королевством. Урожаи сгнивали, поля одолевала саранча, а города – крысы, скотина не родила. Все силы королевские алхимики, маги и добрые феи бросили на то, чтоб справляться с бедами, от которых страдали королевские подданные.

И вот, когда родители Мая уже совсем отчаялись, до них дошёл слух о странствующей героине-воительнице по имени Эдельвейс. Родом она была из небольшой страны, на которую однажды тоже обрушилось несчастье: ужасный дракон проснулся в горах от многовекового сна и потребовал платить ему дань кровью и золотом. Один за другим королевские воины погибали ещё на подступе к логову огнедышащего зверя, так что людям пришлось согласиться с его требованиями.

Но когда простого скота дракону стало мало, он велел отправлять в его пещеру молодых дев. Тяжело было народу выбирать, кого из своих дочерей послать на верную смерть, однако другого выхода никто не видел. Наконец, жребий пал на Эдельвейс, юную дочь кузнеца, ковавшего оружие для королевского войска. Всю ночь бедняжка горько проплакала, а с рассветом вошла в отцовскую кузню и взяла самый тонкий и неприметный меч. Затем она пошла на луг и нарвала трав и цветов, которыми оплела вокруг свой пояс и висящий на нём меч. Сплела она и венок, и ожерелье, чтобы никто ни о чём не догадался.

— Теперь я готова, - сказала она отцу, и, обнявшись с ним на прощание, направилась к логову дракона. Вслед ей доносились плач и молитвы.
Представ перед драконом, Эдельвейс дрожала, как лист на ветру, не уверенная, что её план сработает. Глаза ящера, пылающие янтарём, сразу подметили её украшения.

— Почему ты вся в цветах? – спросил он.

— О, для меня большая честь стать вашей жертвой! – воскликнула Эдельвейс, стараясь не выдать своего страха. – Правда, мне казалось, что вы должны быть немного больше. Думаю, у вас не получится проглотить меня целиком!

— Ха! Глупая девчонка, смотри, как широка моя пасть! – и дракон разинул её во всю ширь, красуясь рядами острых, как колья, зубов.

Этого Эдельвейс и дожидалась. Она сорвала с пояса меч, размахнулась и метнула его прямиком в раскрытую пасть. Клинок вонзился в нёбо, достигнув мозга, и дракон, взревев, забился в конвульсиях.

Так Эдельвейс освободила свою страну от его ужасного гнёта. Но на этом она не остановилась: получив благословение и от отца, и от короля, Эдельвейс решила стать воительницей и отправилась в путешествие по всем королевствам, сражая чудовищ и спасая невинных.

Когда мать и отец Мая узнали о ней, то незамедлительно отправили гонца разыскать её и передать просьбу о помощи. До принца тоже дошла эта история, но он не стал обсуждать её с родителями, поскольку устал и боялся уже на что-либо надеяться. Поэтому Май даже не узнал, когда Эдельвейс прибыла во дворец.

Однажды вечером, после заката, принц Май по обыкновению прогуливался по любимым уголкам дворцового сада, вдыхая густой аромат ещё недавно согретых лучами солнца цветов. Он был погружён в глубокие раздумья и не сразу заметил, как Морган неожиданно насторожился, а потом рванул с места и скрылся из виду. Май позвал его, но тот не возвращался. Свернув с аллеи к фонтану, принц остановился: рядом с Морганом стоял, склонившись, человек в доспехах. Это не были доспехи стражников, а значит, он был чужаком, тем не менее, пёс перед ним приветливо махал хвостом. Чёрные волосы незнакомца падали на лицо, скрывая его в тени.

«Странно, в это время в сад обычно никого не пускают», - рассеянно подумал Май, и вдруг услышал тихий женский смех.

Человек выпрямился, и принц увидел, что это действительно была девушка, немногим старше него самого. Строгие черты лица смягчала добрая улыбка, с которой она смотрела на катающегося перед ней на земле Моргана.

«Впервые вижу его таким. Кто эта девушка? И почему она в доспехах? Ах, неужели, это та самая…»

Повернув голову, девушка заметила его и слегка поклонилась.

— Принц Май? Мне говорили, что вы любите прогулки по ночному саду.

— А вы… Леди Эдельвейс?

— Ну какая же я леди, - с улыбкой покачала она головой. – Но вы можете звать меня своим рыцарем, потому что я здесь, чтобы спасти вас.

Сердце Мая пронзило болью. Сколько раз он слышал эти слова! Сколько у него было надежд когда-то, и все они обернулись горечью, безысходностью и чувством вины.

 Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Эдельвейс продолжила:

— Я понимаю, вам тяжело довериться мне после стольких неудач, но я готова поклясться, что сделаю всё возможное, чтобы снять проклятие. Я пройду сквозь зачарованный лес и найду Эдану, чего бы мне это ни стоило.

— Оттуда не возвращаются, - с тревогой произнёс Май, точно ожидая, что после этих слов она отступит. Но Эдельвейс ответила ему решительным взглядом и достала из поясной сумки невзрачный клубочек шерстяных нитей.

— Однажды я спасла барашка, отогнав окруживших его волков, а он оказался волшебным. Барашек дал мне своей шерсти и велел спрясть из него нить, - поведала она. – Эта нить никогда не закончится, не запутается и не оборвётся, так что я смогу заходить в лес и искать нужную тропу к обители Эданы сколько угодно.

— Но троп в лесу сотни, и это всё равно очень опасно! Там водятся дикие звери и чудища, подвластные воле Эданы!

— Маленькая надежда – уже надежда. Я побывала в десятках сражений, где только она у меня и была. Я не всесильна, и возможно, однажды я не сдюжу, но это не значит, что я отступлю.

— Что ж, - губы Мая наконец тронула робкая улыбка. – После этих слов я чувствую, что не имею права не разделять эту надежду, ведь только так я и могу вас поддержать.

Они на несколько мгновений замолчали, вслушиваясь в успокаивающий плеск фонтана. Многочисленные садовые фонарики отражались искрами на потёртых доспехах Эдельвейс. Май не мог не признать, что она действительно прошла через многое, и это заставляло его чувствовать себя неловко.

— Нравится ли вам у нас во дворце? – наконец, спросил он.

— Да, у вас замечательный сад, - заметила Эдельвейс. – Скажите, а что это за цветы? Они похожи на подсолнухи, но цвета индиго, и светятся в ночи!

— Подлунники, я полагаю, - рассмеялся Май. – Их создал наш придворный алхимик специально для этого сада.

— Они чудесны.

Май вздохнул. Созерцание этих цветов всегда наполняло его сердце тоской, напоминая о том, что лучи настоящего солнца к нему беспощадны. Но сейчас, глядя, как кто-то так восхищён, видя их в первый раз, он невольно ощутил радость, какую, должно быть, ощущает радушный хозяин, угодив своему гостю. Не часто ему доводилось испытывать такие простые, но тёплые чувства.

— Да, они чудесны.

Так и началось знакомство проклятого принца Мая и отважной девы меча Эдельвейс.
Согласно плану, составленному на общем совете, Эдельвейс должна была ежедневно входить в лес Эданы, исследуя его с разных концов, ища новые тропы и с каждым днём пробуя заходить чуть глубже. Брать с собой королевских воинов она не стала из опасения, что, не владея волшебным клубочком, те могут легко заблудиться, попав в ловушку змеящихся во все стороны троп, стоит им лишь немного отстать от неё.

Множество опасностей встретила Эдельвейс во время своих блужданий по зачарованному лесу. Взор застилал густой туман, за которым тропы были едва различимы, и они то и дело старались завести её в гиблую топь. Эдельвейс ходила кругами, с трудом находя новый путь, который она ещё не исследовала. Шепотки, звучащие как будто прямо из-под корней, могли бы свести с ума любого. То здесь, то там она натыкалась на павших в лесу рыцарей, ставших бездушными оболочками на службе у Эданы. Взгляд их пустых глаз, сияющих изумрудным светом, заставлял содрогнуться даже такую закалённую боями воительницу, как Эдельвейс. Но каждого из них она сразила своим мечом, подарив наконец покой.

Однажды путь ей преградила огромная каменная глыба, и Эдельвейс уже собиралась обойти её, как вдруг та дрогнула и стала с грохотом распрямляться. Вскоре перед ней предстал каменный великан с такими же изумрудными глазами, как и у воинов-мертвецов. Могучей рукой великан хотел схватить девушку, но та ловко проскочила мимо и ударила его мечом по ноге. Иной меч мог и не выдержать удара о камень, но меч Эдельвейс, окроплённый некогда драконьей кровью, мог теперь рассечь что угодно. Великан пошатнулся и припал на колено.

— Коль ты живой, должно быть у тебя и сердце! – воскликнула Эдельвейс и вонзила меч склонившемуся перед ней великану прямо в грудь.

Гул пронёсся по округе, сотрясая землю, и каменный великан рассыпался мелкой крошкой.

— Прости, видно, ты тоже был жертвой Эданы, - с сожалением произнесла воительница. – Стремясь защитить свои владения, она сама не заметила, как их стала покидать жизнь.

В другой раз противник застал её врасплох: вихрь пронёсся над кронами деревьев, срывая листву, и с десяток маленьких существ со сморщенными как кора лицами и ветвистыми рогами набросилось на неё сверху. Они облепили её, ловко хватаясь за броню, вцепились в волосы, царапали лицо. В довершение всего буря разразилась прямо посреди леса, деревья зашатались, дорожная пыль закружилась в воздухе, мешая смотреть и дышать. То было дело рук спригганов – существ, что находятся в родстве с феями и умеют управлять ветрами. Не видя ничего перед собой, Эдельвейс попятилась и ударилась о ближайшее дерево, а потом ещё раз и ещё, стараясь стряхнуть спригганов с себя. Она размахивала руками, мотала головой, и рубила, рубила, рубила. Ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем буря улеглась. Изумрудный дымок поднимался над древесной плотью поверженных спригганов.

В третий раз из тумана перед ней выступил человек-волк, почти вдвое выше взрослого мужчины. Эдельвейс оставалось только гадать, был ли он рождён таким, или его изменила жестокая магия Эданы. Уже знакомые изумрудные огни горели в его безумных глазах. Одним прыжком чудище преодолело разделявшее их расстояние и заревело прямо в лицо Эдельвейс. И в рёве этом слышалась не столько животная ярость, сколько боль и отчаяние. Увы, воительница не знала, как помочь ему, покуда она не победит саму Эдану. Волк замахнулся, и Эдельвейс отступила, выжидая удобный момент. Так они закружили поляне: девушка ускользала от каждого выпада противника, иногда парируя удары лап мечом. Наконец, улучив секунду, Эдельвейс оказалась прямо за его спиной и, не раздумывая, нанесла точный удар, отсёкший волчью голову от туловища. Горячая кровь обагрила серебристую траву под их ногами, и чудовище рухнуло на землю. Изумрудные глаза погасли навек.

И так продолжалось каждый день. К ночи уставшая Эдельвейс возвращалась во дворец, чтобы попытать счастья в другой раз. И всё же она находила время, чтобы заглянуть в сад к Маю, который с тревогой и нетерпением ждал её возвращения.

— Не мучайте себя так, - просил он. – Отдохните хотя бы день, а лучше несколько. Я ждал восемнадцать лет, могу подождать и ещё.

— Хорошо, это звучит разумно, - наконец поддалась на уговоры Эдельвейс. – Если не восстановлю силы, от меня будет мало проку.

— Вы можете погибнуть! – с досадой вскричал Май и смущённо замолк, сам удивлённый своей несдержанностью.

Он и до этого переживал за тех, кто рисковал своей жизнью ради него, но прежде это не казалось ему таким… личным. С какого-то момента прекрасное имя Эдельвейс начало звучать у него в голове, как только он просыпался, и с ним же он отходил ко сну. А сон его был беспокоен, как никогда раньше, ведь в этот момент отважная дева-воительница где-то в лесных дебрях боролась за его будущее, и могла уже не вернуться назад. В тревоге Май сворачивался в клубочек на шёлковых простынях, презирая себя за этот комфорт и безопасность, и твердил мысленно, как заклинание: «Эдельвейс, Эдельвейс, Эдельвейс! Вернись ко мне, Эдельвейс!»

И она возвращалась, и сердце Мая радостно трепетало, но и сжималось от боли, когда он видел ссадины и ушибы на лице Эдельвейс. А она отмахивалась и с преувеличенной бравадой рассказывала ему о новых поверженных врагах. Конечно, он понимал, что на самом деле ей тяжело, но ценил её стойкость и попытки его развеселить.

И всё же его чувства вырвались наружу, заставив Эдельвейс вздрогнуть скорее от интонации, чем от произнесённых слов.

— Простите, - прошептал он, опустив голову. – Просто это так несправедливо, что вам приходится проходить через все эти трудности, пока я отсиживаюсь во дворце.

— То, что вы не сражаетесь с монстрами не значит, что вы не боретесь, - покачала головой Эдельвейс. – Мне сложно представить, сколько мужества нужно в себе иметь, чтобы выносить это проклятие и невозможность хотя бы взглянуть на солнце. Ваша борьба гораздо сложнее моей.

Май почувствовал, что щёки его пылают. Хоть он и был по-прежнему не согласен с её словами, ему было сложно сдерживать улыбку, отчего он чувствовал себя перед ней совсем глупо.

— Что ж, - Май рассеянно коснулся нежных лепестков подлунника, пытаясь чем-то занять руки. – Что ещё удивительного вы видели в лесу?

И Эдельвейс с готовностью рассказала, как однажды дорогу ей перебежал испуганный джекалоп – прекрасный рогатый заяц, а после на освещённой ярким солнцем поляне она увидела целую деревеньку гномов, которые попрятались в своих домишках, только завидев её. Видела она и величественных белых оленей, и блуждающие огоньки, мелькающие меж ветвей, и плещущихся в ручье водных нимф… Не всё в лесу было подчинено воле Эданы. Пока нет, и надо было торопиться, чтобы сохранить остатки тех чудес, что ещё не извратили её заклятья.

— Вы правда видели единорога? – восхищённо вздохнул Май.

— Правда. Но хоть он и не был околдован Эданой, очень повезло, что единороги не нападают на женщин. Видите, мой принц, даже тут удача на нашей стороне!

О себе Май, к своему стыду, мог рассказать не так много, ведь его жизнь никогда не была насыщена событиями. И всё же Эдельвейс с интересом слушала о его уроках, любимых книгах, мечтах и чувствах, которые он вкладывал в свои стихи. Она не была искушённым знатоком поэзии, но тем трогательней и эмоциональней была её реакция на строки, звучащие из его уст.

— Никогда бы не подумала, что о ночи можно рассказать так много всего! – восхищалась она. – И тем более не подумала бы, что не зная, что такое солнце, можно так красиво написать о мечте о нём!

При их первой встрече Май и не подозревал, что у Эдельвейс окажется такое чуткое сердце. Иногда он задумывался, насколько искренна она в своей расположенности к нему – в конце концов, он принц. Но он старался гнать эти мысли, наслаждаясь теплом летних ночей и близостью, о которой он раньше и не мечтал. Обычно родители берегли его ото всех, опасаясь навлечь на него ещё какую-нибудь беду, но Эдельвейс была в их королевстве особым, почётным гостем. Май был бесконечно благодарен им за то, что они разрешили ей свободно посещать его сад.

Порой они просто молчали, и тогда Май украдкой разглядывал прикрывшую глаза и откинувшуюся на спинку скамьи Эдельвейс. Он думал о том, как хорошо, что он проклят, ведь иначе они бы не встретились, и корил себя за это. Если бы только всё могло быть иначе, проще, без проклятий, без титулов и ограничений… Но всё, на что Май мог надеяться – это что Эдельвейс будет в порядке.

Увы, они были не одни в этом хорошо охраняемом дворцовом саду. Все восемнадцать лет жизни Мая Эдана тайно следила за ним глазами своих воронов-слуг, выжидая удобного момента, чтобы исполнить проклятие. Разумеется, от неё не скрылось то, каким взглядом смотрел на Эдельвейс принц Май.

— Что может быть прекраснее чистой и невинной первой любви? – ухмыльнулась она, поглаживая сверкающее оперение сидящего у неё на руке ворона. – Тем слаще будет моя месть королевству этих человечишек!

Очередной ночью ничего не подозревающий Май дожидался свою подругу в саду на их любимой скамейке возле фонтана. Эдельвейс задерживалась: должно быть, уже сильно перевалило за полночь, и он собирался уже пойти и спросить о ней кого-нибудь из слуг, как вдруг тишину разрезало громкое хлопанье крыльев. Подняв голову, Май увидел большого ворона, кружившего над его головой. Сверху упал чёрный конверт. Май вскрыл его дрожащими пальцами, предчувствуя неладное.

«Твой прекрасный рыцарь у меня. Если хочешь спасти Эдельвейс, следуй за моим вороном», - гласило послание.

Мая обдало волной жара, сменившейся сковывающим душу холодом, на несколько мгновений он оцепенел, пытаясь осознать происходящее. А потом сорвался с места, устремившись к своим покоям. По пути он встретил замерших с остекленевшими глазами стражников и слуг. Должно быть, Эдана напустила на дворец какой-то дурман, морок, чтобы Май точно пришёл к ней, и пришёл один. Конечно же, всё это было ловушкой, он не мог этого не понимать. Но что ещё ему оставалось? Все опасения за свою жизнь меркли перед мыслью о том, что с Эдельвейс случилось что-то плохое. Отыскав свой меч, Май метнулся к конюшням. Там его дожидался уже осёдланный конь, над которым завис в нетерпении ворон.

Как Май и подозревал, ворота были распахнуты настежь, а одурманенные часовые и не подумали остановить его. Ворон, окружённый слабым изумрудным сиянием, провёл его через спящий город, который Май за всю свою жизнь почти и не видел, но сейчас он даже не думал о том, чтобы смотреть по сторонам: взор его был прикован только к его проводнику. Вскоре они свернули, оставив дома и улицы позади. Путь пролегал через поля к раскинувшемуся прямо посреди королевства людей зачарованному лесу.
Май слышал в детстве о том, что когда-то лес был значительно больше. Можно сказать, что их королевство выросло на нём, но с большей частью волшебных существ люди смогли договориться. Феи и Эльфы как правило относились к ним с мудростью и снисходительностью, как к более слабым младшим братьям. Они готовы были потесниться. Но незадолго до рождения Мая его отец, король Ричард, решил вырубить ещё часть леса под поля, чтобы избежать голода из-за растущего населения страны. Вот это и вызвало гнев Эданы, и без того с трудом терпевшей соседство с людьми. Среди фей она и сама с её способностями могла бы стать королевой. И стала ею в итоге, когда подчинила себе практически весь оставшийся волшебный лес. Вот, о чём шептались слуги во дворце, опасаясь, не разразится ли война с волшебным народом. Эдану необходимо было остановить – не только ради спасения Эдельвейс, но и ради будущего всего королевства.

«Но что я могу один, когда ни лучшие из наших воинов, ни даже Эдельвейс не смогли её победить? – с тревогой думал Май, погоняя коня. – Поможет ли защита от тьмы, которой меня одарили другие феи?»

Когда он наконец достиг кромки леса, деревья словно сами собой расступились перед ним, открывая просторный проход. Принц без раздумий заскакал по нему, взметая в воздух клубы пыли и опавшую листву. Ни одного препятствия он не встретил на своём пути, ни одного монстра или кровожадного зверя, только птицы испуганно разлетались с веток. Через какое-то время лесной коридор расширился, открывая его взгляду большую поляну, окружённую старыми дубами и высокими соснами. Здесь, в центре этой поляны стояла она – виновница бесконечной для Мая ночи. Эдана.

Она была действительно красива, как и подобает фее, и даже резкие черты лица или венчающие её голову, подобно короне, рога не портили её облик. Зелёные глаза горели огнём, но обжигали, как лёд. Медные волосы струились по хрупким плечам, чёрное платье облегало утончённую фигуру, а за спиной виднелись сложенные крылья цвета ночи, чуть трепещущие на ветру, как полы плаща. При иных обстоятельствах Май был бы восхищён этой поистине величественной женщиной, с которой в пору было писать картины. Но сейчас она вызывала в нём только враждебность.

Спешившись, Май шагнул ей навстречу:

— Где Эдельвейс?

— Не так быстро, дорогой принц, прежде чем спасти даму сердца, следует сразиться с драконом! – покачала пальцем Эдана, удовлетворённо улыбаясь.

— Тьма не может мне навредить, - напомнил Май чуть дрогнувшим голосом. – Ты не так сильна, как хочешь казаться!

— Ой ли? Тогда скажи мне, что есть тьма? – фея развела руками. – Можно ли тьмой считать, например, птицу?

Словно повинуясь этому её движению, с ветвей сорвалось бессчётное число воронов и закружило в небе, закрывая собой свет луны. В их оглушительном карканье слышались страх и обречённость. Птицы двигались по спирали, постепенно сближаясь в центре и формируя собой нечто огромное. Вскоре стал различим тяжёлый костяной клюв, а затем из общей массы вырвались два широких крыла, от взмахов которых зашатались деревья. В довершении всего созданное Эданой чудовище имело четыре лапы, сверкающие острыми как лезвие когтями. В страхе заржав, конь Мая скрылся где-то в лесной чаще.

— Можно ли тьмой считать, например, землетрясение? – Эдана махнула рукой, и гигантская птица резко приземлилась на поляну, вызвав такие вибрации, что Май не устоял и рухнул в траву.

Откатившись подальше, он со всей возможной поспешностью вскочил на ноги, и вовремя: монстр вновь взлетел, нацелившись когтями на него. Май метнулся за ближайшее дерево, и за его спиной послышался треск.

— Верно! Если на тебя вдруг обрушится дерево, можно ли считать это тьмой? – вопрошала Эдана, потешаясь над ним.

«Ох уж эти феи с их магическими тонкостями! – проворчал про себя Май, уклоняясь от очередной атаки. – Точно, мне нужно победить саму Эдану, и тогда птица исчезнет!»

Продолжая скрываться за деревьями, Май осторожно обогнул поляну, но как только он оказался напротив места, где видел Эдану в последний раз, он с  — удивлением обнаружил, что её там уже нет.

— Меня ищешь? – голос феи послышался с другого конца поляны.

— Не играй со мной!

Решив рискнуть, Май бросился в лобовую атаку, но не успел он достичь Эданы, как ворон-дракон взлетел над ним, преградив ему путь. И вновь махи его крыльев вызвали такие сильные потоки воздуха, что они сбили Мая с ног. На сей раз он не успел подняться с земли, но вовремя подставил меч, и длинные когти передних лап чудища замерли в паре сантиметров от его лица. Птица отпрянула, и Май, тяжело дыша, наконец выпрямился. Его немного шатало, и он чувствовал, как рука с мечом пульсирует от напряжения.

«Сколько ещё я так выдержу? Но если не смогу, то кто тогда спасёт Эдельвейс?»

Эта мысль придала ему новые силы. В следующий миг Маю вновь пришлось парировать натиск ворона, а потом уклоняться и снова парировать. Все его попытки подобраться к Эдане пресекались, как и прежде, невероятной силы порывами воздуха от крыльев чудовища, либо сотрясением земли. Май хватал ртом воздух, ушибы и царапины ныли, а постоянные налёты слуги Эданы мешали ему ясно мыслить. Но в какой-то момент он вдруг осознал: каждый удар ворона касался только его оружия, и ни разу тот не задевал его самого.

«Неужели?..»

Решив испытать удачу, Май, дождавшись новой атаки, поднырнул под замахнувшуюся на него лапу и оказался прямо рядом с головой птицы. Свободной рукой он коснулся гладкого клюва. Тут же костяная поверхность под его пальцами забугрилась, чёрные перья брызнули во все стороны. Ворон-дракон начал рассыпаться на части, и целая туча птиц закружила вокруг Мая, застилая обзор. Хлопанье крыльев оглушало, но это были обычные вороны, которые не могли ему навредить, даже находясь под контролем Эданы.

— Я разгадал твой обман! Ты ничего не можешь мне сделать! – выкрикнул он.

— А больше мне ничего и не нужно, - спокойно проговорила Эдана.

Птичья стая наконец разлетелась в стороны, открывая взгляду Мая всю ширь уже светлеющего неба. И замысел Эданы дошёл до него чуть раньше, чем маленький лучик цвета прозрачного мёда пробился через густую листву и упал ему на лицо. Май в изумлении коснулся щеки, почувствовав неожиданное тепло, такое лёгкое и приятное, какое он никогда не испытывал. Ахнув, он повернулся лицом к востоку, и глаза его расширились от восторга.

Сквозь туманную утреннюю дымку просачивалось нежное рыжевато-розовое мерцание, озаряя мрак зачарованного леса. Небо окрасилось в лиловый, а облака стали похожи на далёкие воздушные замки из чистого золота, словно пришедшие прямиком из детских снов. Свет, бесконечное количество света пролилось на мир, возвращая ему краски, и Маю казалось, что он задохнётся от этой красоты, растворится в ослепительных лучах восхода и станет с солнцем единым целым. Понимание близости собственной смерти было для Мая сейчас совсем неважным, ведь какое он имеет значение по сравнению с тем, что солнце наконец встало? Откуда-то издалека послышались радостные трели птиц, приветствующих утро.

«Эдельвейс мне польстила: настоящее солнце куда прекраснее любых стихов!»
Осознание того, что он так и не исполнил то, зачем пришёл, вернуло Мая в реальность.

— Эдельвейс! Эдана, прошу вас, отпустите её! – взмолился Май. – Вы получили, что хотели, а она даже не из нашего королевства!

Эдана не успела ему ответить: послышался громкий треск сучьев, и на поляну выскочил сначала вислоухий пёс с чёрно-рыжими пятнами, а следом соловый конь с закованным в доспех всадником. Это были Морган и Эдельвейс.

Здесь нужно вернуться немного назад во времени. Конечно же, на самом деле Эдельвейс вовсе и не была похищена Эданой. На самом деле, в этот день она даже не покидала дворца! Накануне она почувствовала слабость, вызванную каждодневными схватками с лесными чудовищами, и решила, что ей необходим отдых. Вечером она собиралась встретиться с Маем, как обычно, когда на дворец спустился морок. Эдельвейс, почувствовав внезапную дурноту и скованность, пыталась бороться, но не смогла даже покинуть своих покоев. Все находящиеся во дворце замерли там, где стояли, пока ничего не подозревающий Май дожидался её в саду. Когда же дурман рассеялся после ухода Мая, Эдельвейс кинулась на его поиски, и нашла оброненное им в саду письмо. Сперва она растерялась, но вскоре её голову посетила светлая мысль: можно попросить Моргана выследить Мая по запаху! Так они бросились в погоню за принцем. Войдя в зачарованный лес, Эдельвейс подгоняла коня, как могла, стараясь не тратить время на ненужные стычки. Она пыталась успеть, но увы, в этот раз удача была не на её стороне. Эдельвейс знала, что однажды её сил не хватит для борьбы против зла, но она не могла и подумать, что пострадает кто-то другой. Кто-то, кто стал ей дорог.

— Мой принц, скорее, прячьтесь в тень! – в отчаянии вскричала Эдельвейс, спрыгивая с коня.

— Поздно! – торжествующе провозгласила Эдана. – Как только луч солнца коснулся Мая, проклятие уже не остановить!

И Май чувствовал это. Даже если пока он мог двигаться, что-то тёмное, что-то холодное начинало стремительно разрастаться в нём, сковывая его изнутри. Серые тени застили солнце, погружая угасающее сознание Мая в бескрайний сумрак, и все его мечты, печали и радости – все чувства стали казаться бессмысленными. Наверное, то была сама смерть,  неумолимая и неотвратимая. Мысли в голове затихали, оставляя лишь звенящую пустоту, и ему приходилось прилагать все силы, чтобы удержать хоть какую-то. И этой мыслью стало: «Пусть я умру, но я могу помочь победить Эдану! Я не дам больше навредить ни Эдельвейс, ни моему королевству!»

Схватив за руки ликующую Эдану, не ожидавшую такого от умирающего, он крикнул, не слыша своего голоса:

— Разите, Эдельвейс!

Эдельвейс поняла: ведь тьма не может навредить Маю! И действительно, как ни пыталась вырваться Эдана, Май держал её крепко, точно в каменных тисках. Не мешкая ни секунды, Эдельвейс взмахнула мечом и пронзила чёрное сердце Эданы насквозь. Фея вскрикнула, забилась в хватке Мая в последний раз, и растворилась в воздухе изумрудным дымом.

Морган подбежал к Маю, взволнованно обнюхав его окаменевшие ноги, но тот уже ничего не видел, рассеянно глядя сквозь Эдельвейс на встающее солнце и делая тяжёлые последние вздохи. Он протянул руку вперёд, пытаясь найти Эдельвейс, и она обхватила его ладонь своими, поспешно сбросив латные перчатки.

— Мой принц, простите меня, я не успела, - Эдельвейс плакала впервые с того дня, как было объявлено, что она станет следующей жертвой для дракона.

— Не вините себя, - скорее догадался, чем услышал её Май. – Я ни о чём не жалею. Моё королевство теперь в безопасности, и я наконец увидел солнце. К тому же сегодня чудесное утро, и вы здесь, со мной. О большем я и не мечтал. Прощайте, Эдельвейс, мой верный рыцарь.

С трудом Май улыбнулся, и его губы замерли навек. Свет в тёплых глазах потух, но в них навсегда отразились те любовь и добро, с которыми юный принц смотрел на мир. Любовь, с которой он смотрел на Эдельвейс, и которую так и не высказал вслух. Но его поступок был красноречивее любых слов, и горькое осознание захлестнуло Эдельвейс с головой, когда она, роняя на землю горячие слёзы, сжимала в руках застывшую в сером камне ладонь Мая. Правда о его невзаимной любви только усугубляла чувство вины, и в эти мгновения Эдельвейс казалось, что весь её путь воина добра, вся её жизнь тоже закончится здесь.

Но жизнь не закончилась. Напротив – она даже вернулась. Болезни и вредители перестали угрожать полям, крысы бежали из городов, забирая с собой скверну эдановой магии, а скотина стала приносить здоровый приплод и молоко. Людей наконец покинул страх, отравлявший их жизнь долгие годы. И не только их: к порабощённым жителям волшебного леса теперь вернулась свободная воля. Королевство вновь стало таким, каким было до рождения Мая.

Эдельвейс никто не винил, для короля Ричарда и королевы Алисии она так и осталась почётным гостем и добрым другом. Все понимали, что она делала всё возможное, чтобы победить Эдану, чья хитрость и коварство не знали равных. К тому же они ценили чувства своего сына, пожертвовавшего всем ради этой девушки.

Из этой истории все извлекли свои уроки. И со временем Эдельвейс смогла найти в себе силы, чтобы вернуться к своим геройским подвигам. Жертва Мая выбила почву у неё из-под ног, но она же вновь наполнила её сердце решимостью. Эдельвейс не могла позволить, чтобы она была напрасной. Май навсегда стал для неё символом мужества, и в течение ещё долгих лет она возвращалась в королевский сад, где, заняв своё любимое место у фонтана, окружённый сияющими подлунниками, её ждал он, чтобы послушать о её новых приключениях и победах.