Таки еврейский вопрос

Пусть в меня бросят камень, но огромное количество важных изобретений сделали в Советском Союзе евреи.

Виталий Гинзбург шутливо вспоминал, как некий партийный чиновник с досадой говорил: «Среди великих советских физиков одни евреи: Иоффе, Ландау, Зельдович, Лифшиц, Франк, Бронштейн, Альтшулер, Мигдал, Гинзбург... Хорошо, что хоть один русский есть — Халатников!» На что ему ответили: «Да, только Исаак Маркович и остался».

Вклад их в науку бесценен.
Не могу сказать, был ли это страх перед репрессий или горячее желание дать стране то , чего у других стран не было? В голову ни к кому не заглянешь. Но учёных у нас было много, изобретений тоже. Большой ошибкой было то, что мы не умели толком патентовать, да и щедрые были. Американцы, утопающие в своем обществе потребления, мозг не сильно напрягали и предпочитали переманивать наши умы, суля им рай на земле. Это все сложно и углубляться в этот процесс не буду, ибо тут уже наука тесно переплетается с политикой.
После распада СССР  как грибы стали возникать совместные компании с забугорными друзьями.

На одном таком, российско-американском предприятии, и трудился наш замечательный друг, рассказавший мне этот случай.
Фирма занимались разработкой оптических приборов. Основное, то бишь - ум,  был  наш российский, а деньги и, соответственно, права на приборы были американские.
Ездили америкосы в Россию как к себе домой. Возглавлял проект наш профессор Гольштейн (Фамилия изменена автором). Замечательный еврей, умнейший человек с хорошим чувством черного юмора. Но, был у профессора один недостаток: он страшно матерился, используя удивительные обороты и выверты русского мата.

И вот на одно из важных совещаний прилетела команда американцев. Требовалось принять важное решение по доработке прибора. А без согласия иноземных специалистов сделать это было невозможно.
Совещание начали американцы. Наш профессорский состав, видимо, не был силен  в знании английского, а америкосы кроме своего языка учить точно ничего не планировали, поэтому общение шло через нашего русского переводчика.
Гости дали свое видение на доработку изделия, и, важно раздувая щеки, многозначительно и гордо поглядывали на наших специалистов. Переводчик старался не упустить ни одного слова, понимая важность этого
доклада и без устали вторил американцу.
Во время изложения концепции американской стороны профессор Гольштейн начал нервно карандашом отстукивать по столу ритм.
К концу доклада профессор стал багрового цвета, нервно вскочил и, выпуская пар, начал орать, заставив пришлых специалистов слегка вжаться в стулья . Не понимая, открыв рты, они пытаясь хоть что-то уловить знакомое из фонтанирующий речи. Но едва ли они смогли понять хоть слово. Гольштейн изрыгал из себя
кучу мата, вспоминая всех матерей, акты любви, нетрадиционные ценности и одинокие пикеты. Нашим представителям были ясны буквально все нюансы проблемы и понятны пути решения.

Переводчик молча слушал десятиминутную матерную тираду не говоря ни слова.
Интуристы, понимая, что что-то пошло не по плану, еще какое-то время пытались уловить смысл гневной речи профессора, но затем перевели вожделенные взгляды на замолкнувшего синхрониста а ожидании перевода, который явно задерживался.
Наконец, устав от речи, наш учёный муж замолчал и, гордо занял свое место.
Ошеломлённые сумбуром, ничего не понявшие зарубежные коллеги, с нетерпением  ожидали длинного перевода Поняв суть профессорского монолога, переводчик пытался в уме трансформировать нецензурный текст, не имеющий отношение к техническому, но ясно описывающий проблему,  на культурный английский. В воздухе повисла пауза.
"What did he say?"- нетерпеливо задал вопрос главный американец.
Понимая все нелепость ситуации, но обладая русской находчивостью переводчик на выдохе выдал: "Он сказал, что прибор у вас работать точно не будет."

Вот она – краткость, сестра таланта.
И тут же была принята концепция доработки версии российских специалистов.
И опять же,  вот в таких случаях я испытываю необъяснимое желание встать и запеть гимн России, гордясь своей страной и, своим многонациональным народом.

                2025