Аутизм и Порядок

*
Ну вот. Хотел написать первый пост про луну, а луны нет. Ночь туманная, мутная, как мое будущее. Как любое будущее. Так выпьем за буду... Нет, это шутка такая глупая. Короче, канал я завел, дно пробито, явка сделана, карты на руках, метка в кармане. Черная. Теперь можно спать.
P.S. Конечно, не зря я учился печатать десятью пальцами по методу Шахиджиняна, чтобы тыкать тут, как папуас, одним пальцем. Спасибо, сука, цивилизация. Спасибо, Стив Джобс. А я так любил Nokia с qwerty-клавой. Но это давно было.
*
Она вышла опорожненная, съежившаяся, в чужом поношенном халате, в этот полупустой казенный холл. Мы сели на скамейку: я, она и ее мать. И та стала утешать ее, но как-то... Как утешают наигравшихся и сломавших что-то детей.
*
Кроваво-красный автобус пронесся, как муха, и скрылся за поворотом.
*
Земля в корке рыхлого снега и грязного пота.
*
Ночь обволакивает мысли, пеленает их в куколки не вылупившихся желаний.
*
Марсельезу поет из-под обломков рука, сложенная в фак.
*
Они приходит за глазами ночью. Стоит закрыть, и они уже там... А ты здесь, пустой и бесполый. Без любви, без зрения - внутрь себя и веры в свободу.
*
Завтра будет еще сумасшедший день, полный ненависти и сокрушительного бессилия. Но - может и не быть.
один*
Завтра? Как только открою глаза.
*
Собирали шишки и бросали их в воду.
*
Синяя корка льда на стекле и коварный хруст ключа в замке.
*
Пустые дни в пустом стакане,
И муха бьется об стекло,
Мужик валяется в канаве,
Куда же время утекло?
*
Сны забываются почти сразу, грубая реальность нещадно разгоняет их, как дым. А иногда вспоминаются потом через время. Оказывается, хранились все это время, но были недоступны.
*
Едет к другу друг,
Но друг уже не тот,
Да и ты не тот уже,
А кто тот? Кого не истрепала времени рука?
За воротник кого она не дергала и не вышвыривала, как приживальщика лакей
На воздух и мороз пробздеться?
*
На большой, покатой куче мусора стоял он, на самом верху. И с этой горы наблюдал город, малую его часть, один всего лишь, чуть запеченный закатным солнцем, расплесканном в темных стеклах предвечерних окон.
*
Плясать надо от образа и только по необходимости.
*
В комментах, как в сортире, спермотоксикозные мужики письками меряются, а девки подглядывают и подбадривают.
*
Ива, старуха, согбенная, мотает кистями своими, ветвями, будто колдует над водой ведьма, будто волнами играет, манит утопленника со дна речного на пир - на обед поминальный зовет... Утка будет с кашей и ветчины нарезочка, пирожки с рисом, как подобает славянам на тризне, водка с грибами, баб Маня собирала, приходите, гости дорогие... А ветки режут воздух, ветер замешивают, и дождь все начинается и начинается, кап-кап, кап-кап... Все никак не начнется. Так всегда, когда затяжной, на всю ночь, заряжается.
*
Комната в комнате, мир в мире, мимо машины в пробке ползут, в каждой из них человек, а, может, и не один, и каждому из них, безотносительно того, кто он и что из себя представляет, абсолютно все равно в какой ты сидишь комнате и смотришь, возможно, именно на его машину, и крышу машины его провожаешь встревоженным взглядом.
*
А откуда тревоги в сердце твоем, человек, пустопорожнем? Горячей жидкостью наполни сердце, пусти пустые слезы по щекам. Пусть скажут бесчувственные люди, что это лишь водка течет из тебя. Пусть плюнут на тебя и уйдут. А мы с тобой знаем всю правду. Мы из одной сотканы боли и крови. Не жалко нам прожитых лет, но их наполнением дорожа, теребим этот медленный сплин мы.
*
Невесты скованы руки, изломаны пальцы в судорожном жесте, следы на запястьях, следы от ремней, продрана кожа. Орала, лягалась опять, проклинала, санитаров материла и прощала ребят, что крутили, что сами из пациентов, подвизались. Прощала.
*
Иногда просто нужно уметь остановиться.
*
Древние были не дураки. Каждый божий день желательно играть в игру "Я взял и умер". Просто берешь и в разгар дневной суеты ложишься на диванчик и притворяешься мертвым. Чайник, конечно, лучше заранее выключить. Но мессенджеры пусть разрываются от непрочитанных сообщений, реагировать нельзя.
*
Недоваренный суп преет на плите, звонит телефон, майор ломится в дверь:"Открывай, сука!" А нас нет. Мы репетируем и привыкаем. Лучше всего для этого заиметь складной тренировочный гроб. Пожалуй, когда-нибудь я запатентую и буду продавать этот новый вид медитации.
*
Полчасика будет достаточно. Дышим все реже. Думаем о земле и тьме.
*
Как меня такого прекрасного заманили (куда?)...
*
После того, как меня с треском и статьей в трудовой книжке выгнали из депо, я устроился на один московский заводик (в то время загнивающее производство)...
*
Оборонкой, между прочем занимался, в то время брали всех подряд,  а несколько лет назад позвонил в отдел кадров: не требуется.
*
Кто-то сказал, что у нас нет ничего, кроме прошлого, но у нас и прошлого нет. Случись завтра амнезия, и нет его и не было никогда. Единственный способ сохранить прошлое - через искусство.
*
Баба...  Обрезанный... Хазары... Плечи... Залысины... Гнев богиня...
*
На глаза падает угловатого крайнего дома, и седыми бровями лежит снег на подоконниках окон его, откуда, свесившись, кричали морякам пьяные общежичные бабы, вываливали сиськи, махали руками, кидали пачки сигарет проплывающему кораблю. Падали на палубу - шмяк-шмяк.
*
Тень*
*
Дядя Миша, тяжело переваливаясь, появлялся из сумрака и медленно приближался. Из сумрака, потому что не везде еще на заводе горел свет. Он завершал ночной обход, а я приходил пораньше.
*
Я приходил одним из первых. Не помню уже зачем и мог насладиться его всегда мрачным настроением духа.
*
Его похитило что-то, будто закрыло чёрной занавеской, как похищает человека сон... Только тот загадочный сон подкараулил его там, где не ждёшь.
*
Цветы прорастают из вечности в свет давнишних скитаний из этого мира в другой душа обрекает, судьба нарекает искать в этом мире покой, но сердце стучится и разум все тщится найти следы давней весны, когда все печали, как жизни скрижали, желтели, как листья, в пыли.
*
Цветы прорастают
из вечности
давнишних скитаний,
из этого мира в другой,
душа обрекает,
судьба нарекает
искать в этом мире покой,
но сердце стучится
и разум все тщится
найти следы давней весны,
когда все печали,
как жизни скрижали, желтели, как листья, в пыли.
*
Искусство и творчество - это средство для передачи такого опыта, тех моментов, что происходят в твоей жизни. Это не альтернатива твоей жизни. Кафка не раскрашивал свою бесцветную жизнь, а передавал свою внутреннюю.
*
Простые мысли простыми словами.
*
Я под стеклышком в земле, как самая любимая потаенная вещь. На небольшой глубине, рядом, можно найти по приметам оставленным нежной рукой. Она найдет. Добрая девочка, которой была моя мама. Там за стеклом, там я. В тряпочку обернутый, с перламутровой пуговичкой и монеткой затертой, и еще какая-то мелюзга, сущая безделица, и моя трепетная жизнь, бьющаяся за тем детским стеклышком, внутри того детского мира. Я там. Найди меня, мама. Вспомни, где твой секрет.
*
Если бы можно было превратиться снова с вещь, чтоб быть рядом с ней в том другом времени, когда меня еще нет. А нет значит, я никогда не умру, потому что я никогда не рождался.
*
Два чистых выскобленных от боли и горя сердца.
*
Чистое сердце матери.
*
Было, было, было... А было ли?
*
Соблазн заверить: он (она) никогда не любил ее (его)... А сколько в этом никогда было сомнений, возможностей, попыток полюбить?
*
Оторвав заплаканные ладони от лица, она увидела грязь на них, ее лицо было залеплено грязью. Теперь маска слезала с нее.
*
Грязь на руках засохла и осыпалась растрескавшейся коркой, как старая краска на мебели.
*
Сначала помнишь только два-три образа, затем начинаешь смотреть и выплывает весь фильм.
*
И каждую ночь его пылающий в лихорадке мозг погружал его в Содом воспоминаний, немощное тело трепетало, изнемогая, а похоть извивалась змеей на раскалённом песке.
*
Как глубоководная рыбы с изуродованной давлением чешуей.
*
Как рыба под глубинным давлением, изуродованная чешуей.
*
Писать в полусне...
*
Однажды все умрем,
И рук застывших огонь,
И свет горящих окон
Мы больше не зажгем.

Однажды все умрем
В постели, в боли, в кале,
А может быть на Бали
В кровате вчетвером.

Однажды все умрем,
И да просят нас боги,
В их не войдем чертоги,
Нам место под крестом.

Однажды все умрем,
И быть тому исходом,
Мы сами станем богом.
Однажды все умрем.
*
Однажды все умрем,
И быть тому исходом,
Мы сами станем богом.
Однажды все умрем.
*
Ослепительно белый шар
В моей распростёртой груди.
На помойке воняет клошар,
Он мансарду пропил за долги.

Мы во Франции люди чужие,
Не изведаны, никому не нужны.
Нам вернуться назад бы в Россию
И спасаться от черной чумы.

Но мы выбрали грабли по лаптям,
Слышишь звон толоконного лба?
Это мозгов наша талая слякоть
Тихо плещется в злых головах.

На помойке воняет клошар,
В Сену падают голода слюни.
Верно скажет любой либерал:
Мы пустые, напрасные люди...
Но мы люди, мы русские люди!..
Нам араба чужда анаша,
Нам бы водки из граненной посуды!..
До последней, до пьяной слезы...
И ослепительно белый шар
В моей распростертой груди.
*
Вот новый день, дождём омытый,
И снова ты лежишь, не бритый.
Проснись, пропоица, и пой!
Нас новый день зовет в запой.

Прошло, наверно, тридцать лет,
Ты алкоголик или нет?
Протри стакан свой. Юра Хой
Тебя опять зовет в запой.
*
Стихи чужие навязли на зубах,
Стихами чужими говорю я с ****ями,
А они мне поют о родимых краях
На чужих языках
И чужими словами.
*
Отпечаток пальца на стекле,
Мы жирными трогаем друг друга руками и пальцами.
А где-то гуляет зверь по земле,
Он в погоне летит за мышами и зайцами.
*
Блудница и мытарь под полной луной
Всю ночь простонали, мой ангел немой,
Свидетель печальный,
Ты видел не все.
Когда зачинали
Рассвет голубой,
Блудница сказала:
"Ты раб теперь мой".
А мытарь достал
из-за пазухи нож.
Сказал:
"Мое сердце, сука, не тронь".
И первый вонзил свое жало любви,
Блудница упала в луже крови.
*
Сегодня луна какая-то текучая, она сочится сквозь ее пальцы, как песок, как время. Как это остановить? Луной обмазаны ее губы... Она вся луна.
*
Дайте мне больше лукавых дождей из глины слепите мне ноздри буду я ползать…
*
Сидела она за кустиком…
*
Утро наступило, я встаю, а за окном трава растет, и светит солнце, я вижу свет его на полу своей комнаты, и предположительный запах травы колышется в моем сознании вместе с самими травинками. Иными словами, мне не нужно нюхать траву, чтоб знать, что она все еще пахнет.
*
Зачем выдумывать? Время мало оставляет мне места. Только теплые ветки потухших костров, и ты - на скамейке, пьяная.
*
Обескураженная, она выбежала на лестничную, схватилась за голову, рвала на ней волосы, страшные глаза, растрескались сетью капилляров, и из носа вылезла кровавая сопля отчаяния.
*
Лишние слова, где лишние люди, там излишни слова, в пыльных сундуках там лежат запрятанные денежки, выпавшие зубы по углам в тоске и паутине собирают всю ту же пыль, что лежала на короне царя вавилонского в подземном склепе его, когда бравые римские войны в составе отделившей от легионеров группе, действуя самонадеянно и самоотверженно, ворвались в усыпальницу с целью установить истинность, идентифицировать труп.
*
Все пыли по воле богов под завалами горы Фудзи.
*
Логика скудна, в портянку образов и снов заворачивать ногу воспоминаний и самоотверженных действий, направленных на участие в мировой судьбе славословного искусства.
*
Майор в портянку завернул два бутерброда, И Айгуль он позвонил, она со смены пьяной шла, в подземку заплетающейся ногой сходила...
*
Гордость и совесть, не чиста совесть, лукава гордость.
*
В который раз пафос моего рассказа будет: глядите, что я откопал. Чем дольше живешь, тем чаще оглядываешься, не пропустил ли чего стоящего, не находя в настоящем ни смысла, ни повода задуматься.
*
Я почему-то был уверен, что тема снаффа в кинематографе представлена как-то неполно и осторожно, по понятным причинам.
*
Наблюдаю кончину весны,
Отшумели дожди лоскуточками,
И я вижу в разрезе земли,
Как гиена шипит огонечками.
*
Это может быть. Гласила надпись на...
*
Этот день догорел
На плечах атланта.
Теперь, зарывшись в ночи ковер,
Можно думать о прекрасном,
И с этими мыслями засыпать
*
Солнце каждое утро как дар небес,
или это шаром катит на нас бес?
С чего начать? Крестом осенить?
Синего соседа за водкой попросить?
Возжелать ближнего жену?
Пусть солнце ответит,
А я подожду.
*
Спит пьяный Боря Ельцин,
И плачет он во сне,
Тоскует по России,
Печется о тебе.

Одну лишь знает скуку
В том мире, где теперь...
И просит он прощения
У родины своей.

Он вспоминает танцы
И водку льет из глаз,
И хочется надраться,
Как в самый крайний раз.

У трапа самолета
Он снова льет струю
И Клинтону с зевотой
Свое сует фак ю.

Наш Ельцин сам клевый,
Он дедушка мороз,
И для России новый
Он лучший мир принес.

Спасибо, Боря Ельцин!
"В какой стране живешь?"
Есть кетчуп и котлеты,
Есть секс, ядрена вошь!..
*
Ворона прыгает с ветки на ветку,
Никак ей не выбрать,
Которая лучше.
Вспорхнув, полетела к другому дереву.
*
Закат сползает, распятый на крыльях деревьев, пучки мореного солнца в затененной листве и полоска синего неба. Летние сумерки прозрачны.
*
Глаза растворяет солнечный свет,
Я вижу мир наружу нутром.
Меня пробуждает шуршанье газет.
И я выползаю в город глистом.
*
На ветках ночью сидят птицы,
Смешавшись с темной пустотой.
Вот так и наши канут лица
В безликий, черный мир иной.
*
На ветках ночью сидят птицы,
Смешавшись с темной пустотой.
Вот так и наши канут лица
В безликий, светлый мир иной.
*
Опять стою я на обрыве,
Как до меня не раз стоял
Тот, что уже умирал...
Пылал в нарыве,
Страдал, любил и предавал...
Где он теперь?..
Наверно, сгинул.
Теперь и мне пора за ним,
Иль этот ропот заунывный
Мне лучше бросить поскорей?
Пускай судьба сама решает:
И как мне быть
И где быстрей
Закончить то,
Что сам же начал,
Хоть эту жизнь не выбирал...
А только все пренебрегал...
И вот теперь один
Над бездной
Хмельной ухмылкой
Лечу нервы,
Но во хмелю мне не лететь,
Придется быстро протрезветь,
Как только брошусь я с обрыва,
И там внизу найдет меня
Тот, что ни раз уж умирал,
Любил, страдал,
горел в бреду,
И вот мы встретимся внизу.
*
На воле, на воздухе, стало полегче,
Евстегнеечу, сукину сыну,
И сразу все вспомнил, припомнил, конечно,
Как хладну Ховронью запутывал в тину...
И мальчик молоденький,
Оперативный,
Не смог удержаться
И врезал скотине,
С него на работе
Пусть взыщут с зарплаты,
А здесь на природе
Другие расклады.
Тут воздух бьет в ноздри,
Соленый и дикий,
Он нерв заостряет,
Становятся липки
Ладошки, и силы
К расправе дают сами боги!
О, кто бы подумал,
Что эти невзрачные
С виду мужчины
Поддержат порыв, молодой и ретивый,
И вместе с мальчишкой
Сорвутся и примутся
У Евстигнеича
Проламывать спину?
Но кто бы подумал?
О, Евстигнеич!
Ты пал жертвой страшной
Судебной ошибки
И дикой расправы
Судейского Линча!
Так славься в веках же,
Ты гордый убийца!
Ховронья сама же
Была кровопийцей!
Но люди узнают
Всегда слишком поздно,
С лейтенантской погоны
Посыпятся звезды.
Но этого мало...
Всегда слишком мало,
Всегда слишком поздно.
*
В городе душно,
Который день тараканы
Выползают на кухни
И пьют воду,
Что всегда остается в раковинах,
Они делают это ночью,
Потому что ещё бояться людей.
Не пришло еще время
Играть в открытую
И танцевать на человеческих кухнях
Тараканий танец шейк.
*
Липкие веки давят сознание,
Лезут из омута старые сны,
Бросив окурки, идут на задание
Двое разведчиков павшей страны.
*
Липкие веки давят сознание,
Лезут из омута старые сны,
Бросив окурки, идут на задание
Вновь партизаны павшей страны.
*
Сериалы, сериалы,
Сериалы в телеке,
Негры скачут на кобылах,
Все герои педики!
*
Ветер кружит, завывает,
Дед в "собаке" подпевает,
На гитаре наиграет
Дивный радостный куплет...
*
В темноту окутанный сижу я,
Светит мне экран мой, боже!
Стива Джобса, гада, проклиная,
И его поганый сенсор тоже,
Я леплю стихи, играя,
и по буквам пальцем
Развожу...
Как когда-то им в дерьмо вторгался
в первом опыте
бесценном
детском
и слепом.
*
Есть небо цвета фольги
И пламенный взгляд ее косых глаз,
И тонкие запахи ветхой луны,
И стёртые линии разрубленных фраз
*
От этой жары плавятся мозги...
*
Небо города черное, как труп. Холодный труп. И все мы стынем после стольких дней жары. И коченеют сердца в этой внезапной ненависти и прохладе. Так радостно остыть к ближнему, когда перегорело все: и чувства, и эмоции, и желания. Оставить его хладный труп в воде, пусть чьи-то чужие сети выловят теперь мертвеца, отогреют, воскресят, или отпоют и похоронят в своей земле.
*
В холодильнике томилась колбаса,
Лежала себе и лежала...
Ну грустно мне стало,
В двенадцатом ночи часу,
И съел я ее, колбасу.
*
Над городом нависла туча,
И разъярился в небе бог,
А в парке на иве плакучей
Повесился колобок.
*
Разодетая, с фингалом под глазом, а я такой скромненький, скоромненький, дрожащий, как последний кусок холодца на посудине, и ты... развратила, убила меня.
*
Разодетая, с фингалом под глазом,
За дверью Петрович с противогазом,
А в зале поминки, звенят вилки, рюмки,
И замусоленных я вытащил два рубля,
И протянул ему, Петровичу, а она глазами сверлила и оторочку кружевную платья своего теребила в прокуренных желтых пальцах. Устоять было невозможно, и я погряз в этой немыслимой спайке двух несовместимо разных, чужих друг другу личностей.
*
Были разведчики, теперь партизаны,
Вместо сапог тряпки, опорки.
Короткие сны, пересохшие раны,
И два патрона для старой винтовки.

Дед, с краю хата, отсыпал махорки,
Вдовушка вынесла хлебные корки,
С миру по нитки, по пуле с солдата,
Так и дойдем с тобой до Рейхстага.
*
Стива Джобса проклинаю каждый день,
Пальцем тыкая в экрана безысходность.
*
Дед, с краю хата, отсыпал махорки,
Вдовушка вынесла хлебные корки,
С миру по нитки, с солдата по пуле,
Путь устилают наш трупы холуев.
*
В хате у пруда немцы засели,
Живет там Герасим, кулацкий паскуда.
Без суда и другой канители
Висит на осине проклятый иуда.
*
Кровавым закатом день затопило,
Теплы еще трупы предателей родины.
Бредут партизаны, отдавшие силы,
И губы черны их, как от смородины.
*
Кровавым закатом день затопило,
Теплы еще трупы предателей родины.
Бредут партизаны, отдавшие силы,
И губы черны их от спелой смородины.
*
Липкие веки давят сознание,
Лезут из омута старые сны,
Бросив окурки, идут на задание
Двое разведчиков павшей страны.

Были разведчики, теперь партизаны,
Вместо сапог тряпки, опорки.
Короткие сны, пересохшие раны,
И два патрона для старой винтовки.

Дед, с краю хата, отсыпал махорки,
Вдовушка вынесла хлебные корки,
С миру по нитки, с солдата по пуле,
Путь устилают наш трупы холуев.

Кровавым закатом день затопило,
Теплы еще трупы предателей родины.
Бредут партизаны, отдавшие силы,
И губы черны их, как от смородины.
*
Палату жарит солнце целый день:
Жара и духота.
Давно окислилась постель
и смолкли в коридоре голоса.
Главврач бежит с бананами домой,
И медсестра не та, которая добра
была со мной...
*
Пальцы осклизли в стоячей водице…
*
Будь проклят, Стиви Джобс!
Вертись в гробу, каналья!
За то, что пальцы трут
Твой сенсор непрестанно!
За онеменье рук и деградацию!
За то, что способ свой в последнюю инстанцию
Возвел ты, рукоблуд!
*
…обязан вечностью лагать.
*
Советский Союз, как все прекрасное, не мог не умереть так рано.
*
Я
проебал свою жизнь,
На дырявом ведре
повисли ошметки.
Но там впереди
Есть еще миг,
Этот миг обо мне,
И он очень короткий...
*
Стив Джобс не гений ты, о, нет!
Скорей, прогресса ты холуй,
Лишил ты пальцев человека, заставив тыкать его одним...
*
Стив Джобс, гордец, горит в аду,
И черти нажимают кнопки,
И тихо стонет он в бреду,
В мечтах о сенсорной комфорке.

Не умолим граф Сатана,
Заступник верный старины.
Бедняга Джобс горит до тла,
Но потухает от струи.

И бесы вновь, встряхнув концы,
Берутся кнопки нажимать.
Стив Джобс в плену у Сатаны,
Обязан вечность он лагать.
*
Всю свою жизнь я носил
Маску недоступного бога.
Или урода.
Что, в общем,
одно и то же
для тех, кто видит в тебе
одно лишь препятствие.
*
Какие-то знаки чуждой породы,
Свирепые будни, тяжелые роды.
Опять побледнела и больше не стонешь,
смыкаются вежды с лесного спросонья...
*
Утром проснулся с трепещущим сердцем,
В тихой тревоге и сладкой тоске,
Там, впереди, непонятное где-то,
Кто-то смеется и бредит по мне.

Какие-то жесты и какие-то лица,
Какие-то люди и какие-то сны.
Все это случится или приснится,
Иль сбудется, вынырнув из пустоты.

Все грезится вечером и ночью тревожится,
Но утро день высветит из темноты,
И страхи уходят, уверенность множится:
Фантомы нелепые, пустые мечты.

Опять я у цели и снова при деле,
И руки-то помнят, и руки-то знают,
И я полноценный, как пуля в стволе.
Я в будущей драме, или комедии,
Возможно, в сознании,
А может, во сне...
*
Ночь тихо дышит,
Будто догорает, будто умирает...
Вот-вот, умрет.
И тогда рассветной мутью
всю округу день зальет.
*
Революции не будет,
Мещане правят сознанием.
Злые и добрые, разные.
Терпеливые, сытые, чуть капельку раздражительные,
Требующие покоя и тепла.
*
Вдохновение, это сочетание конструктивных усилий и наития.
*
Гречкой присыпана сухая земля,
А предлагали ведь взять два пакета,
На кассе "Магнита"... Из-за рубля...
****ь, сэкономил, мудак, на пакетах.
*
Если бы мысли рифмовались...
*
Обескураженная, она выбежала на лестничную, схватилась за голову, рвала на ней волосы, страшные глаза, растрескались сетью капилляров, и из носа вылезла кровавая сопля отчаяния.
*
Вода из-под крана
Похожа на рвоту.
И небо от дыма,
Как грязная жопа.

Войну объявила нам Грета ТурмАн
И мир разделила напополам.
*
Вода из-под крана
Похожа на рвоту.
И небо от дыма,
Как грязная жопа.

Землю окутал кислотный туман,
И мир разделился напополам.

Люди ходят по кругу,
Люди тыкают в небо.
Круговая порука -
Тяжелое бремя.

Время придет, нас найдет по следам
Мир, разделенный напополам.
*
На деревья я смотрю в окно, хорошо, что есть он, деревья. А то на что еще бы я смотрел, если небо заволокло пасмурной хлябью?
*
И листочки шевелятся на ветвях, и ветер свистит в приоткрытое окно, и что бы вы думали все это значит?
*
Москва. Пять утра. Подгулявшие с воскресенья москвичи пьют с бомжами на скамейке пиво, обсуждают новости шоу-бизнеса. По Саратову ударило беспилотником.
*
Отважные застольные баталии
И истлевшие на ногах тапочки.
Кеглеобразные застойные фекалии
И вкрученные ментами лампочки.

Соленые карманные огурцы на закуску
И оторванные юностью пальцы на заре,
Измученный нерв и дрогнувший мускул,
Глухие седины, сизые скулы и зубы в стакане с водой на столе.
*
Догорает серой окалиной
безразмерный русский куплет,
Где-то там на Тверецкой окраине
Кровянится о череп кастет.

Цвет гниения - синий,
И чернеют жилы в земле.
Мертвых глаз его иней
Забирает небо себе.

На бульваре девки раскосые
На турецком своем говорят.
И смеются мальчики босые,
Подгоняя прохожих под зад.

Русь христианская, покроши хлебушка.
Крест на грудь, на спине - купола.
Пляшет пьяная русская девушка,
И мужик орет из куста.
*
Синяя корка льда на стекле
и коварный хруст ключа в замке.
Ее уже нет, она ушла,
Крепче прижми приклад калаша.
*
Сегодня вторник, опять пытаюсь я в шарагу не успеть,
Какой-то гомик в метро отведал вместе с смузи мой кастет.
Менты связали и в каталажку меня в миг отволокли,
Звоню я маме, выручай, старуха, сына из тюрьмы.
*
Весной из под снега всплывает говно
Ветер гоняет запах говна
Весенний дождик как ночной энурез
И это повод смеяться и радоваться
Весна
Весна
Сырой воздух бьёт по мозгам
Половой орган пухнет любовью
На ветвях деревьев пухнут почки
А мои почки пухнут от пива
Весна
Весна
Еще неделя и снова без сна (и снова весна)
Меня угнетает чья-то жалость
Меня отравляет чья-то мораль
Я видел смерть червяка под подошвой
Весна
Весна
*
Вода из-под крана
Каплями пота.
Я смотрю на небо,
Ожидаю прилета.
Я вижу так чётко,
Но не верю глазам.
Меня словно режет
Напополам.

Люди ходят по кругу,
Люди тыкают в небо,
Люди смотрят на небо,
Люди ищут чего-то.
Время придет,
Меня найдут по следам,
Меня снова разрежут
Напополам.

Достойного неба
Упавшие камни,
Бескрайнего гнева
Закрытые ставни.
Наверное, завтра
Мы окажемся там,
Нас всех разделят
Напополам.
*
Тихая боль,
новые жертвы,
Свирепые очи
Вспороты настежь.
Каждая мразь
Оставляет свой след.
И снова кровавое лето.

Святые улыбки,
радость и грех.
Землю укроет
Последний снег.
Небо в руках
Свернётся в клубок.
И снова кровавое лето

Примитивный инстинкт
Умирает во мне.
Забился в угол
Восхваленный страх.
Кровавое лето
В моих глазах.
И снова кровавое лето.
*
Поиск наставника, жажда воды,
Вечные ценности смяты в кармане.
От чужой судьбы никому не уйти.
Родная планета с простыми вещами.

Спокойная жизнь заставляет бояться,
Запрещенная радуга в луже бензина.
Человечеству свойственно не ошибаться
Знакомым маршрутом до магазина.

Сытое время смывает надежду,
Забитые двери, застывшая речь.
С небоскреба нувориш закончил карьеру,
И новый Титаник дал старую течь.
*
Дикие дни.
С неба всю осень
слезает короста.
Снова они
ходят, скитаются,
просят чего-то.
Я не умру.
Просто на небе
стану чертою,
как самолет,
что улетал,
оставлял за собою.
Ты не уйдешь.
Просто вернёшься
снова к другому.
И разорвёшь
свой лепесток
у меня под ногою.
*
Мял соски ее в пальцах, как звенья четок.
*
Как два человека, часто видевшие третьего, но не друг друга, пообсуждали его вдоволь за глаза
*
Застигнутый врасплох этой глупостью, ловлю ртом, как рыба на суше. Женщина перемалывает языком кости, сама не знает, что говорит.
*
И небо тюремное,
земля, как стена.
В консервную банку
да прибудет вода.

Картофельной шкуркой
мазнув по губам,
зарылся в помойке
поэт Мандельштам.

Под шконкой Шаламов
бормочет стихи,
а урка, картавый,
поет от тоски
про суку Малуську,
про лодину-мать,
про то, как погано
в тюльме погибать.

И пес подвывает,
голодный, как Хармс.
Исаич тут тоже
играл в декаданс.
И он опроверг бы,
ведь псов уже нет.
Их зеки сожрали
давно на обед.

И был безымянный
один генерал,
Ему по прописке
порвали анал.
Все как по науке,
как Герман снимал,
на шкуре своей
Хрусталев испытал.

И небо тюремное,
земля, как стена
В консервную банку
да прибудет вода.
И небо тюремное,
земля, как стена.
В консервную банку
да прибудет вода.
*
Сегодня вторник
Опять пытаюсь на собаку я успеть
Какой-то умник мне будет в тамбуре
Толкать сегодня речь
И вот шарага, и мы с парнями снова мутим на бухло.
В ****у учебу - мы отправляемся к ближайшему ларьку.
Я снова буду в говно.

Сегодня вторник, а это значит,
мы гуляем до утра.
Нажремся водки, запьем пивом
портвейн "Три топора".
И к Егурновой мы обязательно сегодня заскочим,
возьмем конфет ей и до кровавой наебемся мы мочи.
Я снова буду в говно.

А утром снова в тумане пьяном мы отправимся гулять,
И на пути нашем никому мы не советуем стоять.
Мы не громилы, а просто подмосковная шпана,
Но даст по съебам, когда увидит нас, цветная (любая) гопота.
Я снова буду в говно.
О-о-о-у, эвэу-вэ, эвэу-вэ!
*
Копни землю (по-) глубже, возлюби мертвеца.
Здесь правду твердят всегда за глаза.
Из избы никогда не выносят сор.
А в голове твоей майор поедает помидор.

Моя свобода быть живым.
Твоя свобода быть тупым (гнилым).
Эта ваша свобода слова,
где все слова ****еж.

Осторожный бунтарь - пособник системы.
Зона комфорта как чувство вины.
Ты думал, как жить, а Ротко (Тесак) резал вены.
Мы лезли из кожи, а никому не нужны.

Что есть плохо, а что хорошо?
Кому донести, а кого заложить?
Ты предал мечту, а менту все равно.
Майор лучше всех знает, как тебе жить.
*
Время разбавит, правда согнет...
Кто испугался тех, кто не смог.
Скоро найдется новый подход.
Завтра начнется крестовый поход.
А звезды с небес летят и летят, и пьяные очи на небо глядят,
А звезды с неба летят и летят, и пьяные люди на небо глядят.
Живи для истории (;3),
Умри для всех.
Город в зловонии коптит и зовёт.
Новая вера из мрака грядет.
Тихо-тихо, никто не придет.
Никто эту правду никогда не найдет.
*
Умри сегодня, а я подожду.
Мы сами хороним свою же мечту.
Сегодня ты в деле, а завтра - никто.
Вселенная Марвел стала говно.

Но время всех расставит по местам.
На твой огонь найдется (прольется) вода.
И кто что стоил во всех этих боях (делах)...
И кто еще способен понимать...

Ты был анархистом и бунтарем,
И верил, что сам владеешь судьбою.
Вселенная Марвел стала говном.
Кто ты теперь, ответ за тобою.

Жить надо быстро, умереть молодым, -
в глупых (мудрых, мутных) своих песнях мы пели.
Молодость в прошлом, в будущем (впереди один) - дым,
и ты по окопу ползешь на коленях…
*
Пожелтевшие дни и остывший рассвет.
Превратились все сны в копоть прожитых лет.
Поле синих цветов догорает во мне.
Нету сил сделать шаг - раствориться во тьме.

Все осталось таким же, и небо, и ветер.
Неизбежность покоя, тихой ночи покров.
Расплавлялись, как воск, там звезды где-то
в плену синих погибельных этих цветов.
*
Человечеству нужен бог.
Человечеству нужен вождь.
Человечеству нужен страх.
Человечеству нужен раб.
Потребность везде и повсюду искать свою жертву.
Судьба ковыряться в земле и верить в приметы.
Отбери у человека свободу,
чтобы не было, не было, не было ее...
Изведи сучью породу,
отбрось сомненья, устраивай бойню.
Вскорми злую сущность и добрую волю.
Цель у всех одна,
убей их в себе,
освободи себя.
Сними заклятье
быть, как и все,
и жизнью распятым
гореть на кресте.
*
Они живут над нами,
Они живут под нами,
За стенкой, за дверьми.

Жуют во рту котлеты,
Разносят сор (СПИД) и сплетни.
Зовутся все людьми.

Выходят на площадку,
Устраивают сцены,
Расстраивают нервы,
А иногда и мрут.

Прощают себе слабость,
Прощают себе похоть,
Прощают себе мерзость,
Прощают все долги.

Наполнили карманы,
Заполнили квартиры.
И справили в сортире
от радости нужду.

Справляют дни рождения,
Дни радости и смерти,
Все свадьбы, именины
И каждый новый год.

Разносят сор и сплетни,
Зовутся все (же) людьми,
В свинью кладут монетки,
А ночью смотрят сны.
*
Миру нужен был бог,
Он молился на камень,
Когда это было,
Что каждый был равен...

И каждый понял, что так
Ничего он не значит.
Миру нужен был вождь,
Чтобы ставить задачи.

Миру нужен был раб,
Миру нужен был враг,
Чтоб пределы темниц
Своих расширять,
Чтобы строить новые
Камни для бога,
Вавилон создавать:
Наша суть и природа
(в этом наша природа).
*
Последние листья срывает с ветвей ветер, и дерево становится похожим на женщину, которую растрепанной и голой выгоняет на улицу пьяный насильник.
*
Ты стоишь у окна,
Будто не причем.
Я тебя долго ждал:
Морда кирпичом.
Ну и пусть я урод,
Главное не в том,
А любовь не уйдет
От меня потом.

Ты ушла, и осталось все,
Только без тебя.
Я опять без тебя.
Ты ушла, и осталось все,
Только без тебя.
Ты опять не одна.

До утра свет горит
В комнате твоей.
О любви говорит
Голос тот ничей.
Я тебя подожду,
Выйдет тот никто.
И к тебе я войду,
Будто ничего...

Ты ушла, и осталось все...
Ма-ма-ма... только ты одна.
*
В каждом сне мы с тобой.
И опять я молодой.
Купим пива и вина
И пойдем домой.

В каждом сне мы с тобой,
И опять я молодой
Купим пиво и вино
И пойдем смотреть кино.

Где бы ты ни была,
Знай, что я схожу с ума.
В каждом сне снова ты,
Отголоски той мечты.
Где бы ты ни была,
Знай, что я схожу с ума.
В каждом сне снова ты
И немного пустоты...
*
Ты уходишь в ночь,
Ты уходишь совсем.
Ты уходишь обратно,
Ты бежишь проблем.
Ты уходишь обратно,
И тебе все равно,
Какое я буду смотреть кино.

Новый день без тебя.
Новый мир без тебя.
Новый фильм без тебя.
Завтра будет без тебя.
*
У этого времени были аккорды.
У этого времени были слова.
Но этого времени я больше не помню,
Но и не забуду уже никогда.
Но этого времени я больше не помню,
но и не забуду уже никогда.

Это было время больших идей.
Это было время коротких ночей.
Это было время, где я и ты.
Это было время нашей мечты.

Но у этого времени были аккорды
Но у этого времени были слова.
Но этого времени я больше не помню,
Но и не забуду уже никогда.
Но и не забуду уже никогда.

Это было время больших идей.
Это было время коротких ночей.
Это было время, где я и ты.
Это было время нашей мечты.
Но нет-нет-нет-нет, я не помню.
Но нет-нет-нет-нет, я не знаю.
Но нет-нет-нет-нет, я не помню...
Это время, наше время...
Я не помню, я не знаю,
Это время я не помню...

Но я не забуду.
Но я не забуду.
Но я не забуду.
Но я не забуду.
*
Любовь замерзнет,
Любовь замерзнет, как вода.
Чужие звезды
забудут завтра путь домой.
Ты будешь рядом,
Ты будешь рядом не со мной.
Твой мир пуст,
Твои глаза пусты, как рай.
Твоей слюны вкус...
Не хватит дыры залатать.
На нашей ветхой,
На нашей порванной любви.
На-на-на-на...

Слепое сердце,
Пустое сердце без огня
Наносит точно,
Наносит верно свой удар.
И ты не можешь,
И ты не хочешь обойтись,
И бьешь под кожу
Иглою тонкой, словно шприц.

Любовь замерзнет, как вода.
Чужие звезды, как вода.
Любовь замерзнет, как вода.
Пустые звезды, как вода.
Любовь замерзнет, как вода.
Немые звезды, как вода.
Любовь замерзнет, как вода.
Любые звезды, как вода.
На-на-на-на...

Любовь замерзнет,
Любовь замерзнет, как вода...
*
Только без тебя, В каждом сне, Новый фильм, Без времени.
*
Мой друг, куряга и пьянь,
Тащит в рот любую дрянь.
Готов хлебать из-под козла,
Лишь бы от мочи размякла мозга.

Сам урод, а нет отбоя от баб.
Каждая новая тащит в рехаб.
А он отлежится и водовку жрет.
Глупая женщина плачет и ждет.

Как же быть и как тут помочь?
Нам это свинство терпеть уж невмочь!

Для государства ответ наш готов:
Вернуть ЛТП, люберов и ментов!

От демократии нам не продохнуть,
С коленей на лыжи,
Таков страны путь!

Водовки скажи нет!

*Ля до соль си ля
Припев: фа соль ми фа соль ми ля
*
Мой старый бог уже не обижается, если я не извиняюсь (это вульгарное слово уместно здесь в качестве оговорки по Фрейду) за каждую глупость, ведь он хорошо узнал меня за столько лет; ему даже не нужно читать мои мысли, он давно махнул рукой, и я сам, бывает, откину трепетно жидкую прядь седых его длинных волос и нашептываю в самое ухо свои мелкие грешки и прочие гадости, тревожа мирный сон старика. Таков мой старый бог. Таков и я. Слепленный из стереотипов, скажут умники. А я скажу, сами вы дураки.
Все предрешено в этом мире, и мой старый бог трясет в знак согласия кудлатой своей бородой и перхоть летит на вас с неба снегом.
*
Осень, мертвое тело
По реке течет вниз.
Это время успело
Нас запомнить на миг.
Мы потрогали небо,
Наш последний каприз.
Что бы далее не было,
Здесь останемся мы.
По ту сторону здравого смысла.
*
Там, за водой, черная вода,
Там, за горой, чертова гора.
Там, где ты стоишь,
Там лежу я.
Там, где ты молчишь,
Там пою я.
Дин-динь-дон, Дин-динь-дон,
Дин-динь-дон,
Динь-дон.
*
Солнце встает
там, на востоке,
Солнце течет,
нежные токи,
Взгляд обмани,
там ни соринки.
В сердце взгляни,
там одни льдинки.
*
Кухня в общаге, индивид прельщающий.
*
Дураки и дороги. Баня с борщом.
*
Липкие стены давят сознание,
В сумраке комнаты гаснут мечты.
Иду в магазин я, как на задание:
Купить повонючее себе колбасы.

Такую не дашь ни ребенку, ни женщине,
Сожрешь ее сам в гулкой ночи,
И слезы утрешь, скупые, конечно же,
И муки забудешь увядшей души.
*
Месть приходит ночью,
Когда все люди спят.
Голодную стаю волчью
Огни городские манят.
Стая ищет добычу,
Рушит сладкий покой,
Каждый из них здесь лишний,
Но каждый остаётся собой.
Им не нужен повод, чтобы кого-то загрызть.
К такой правде новой
Их приучила жизнь.
Заветное солнце потолка
Заменит нам свет из окна.
Мы все вернёмся к волкам.

Жажда славы и крови
В их глазах горит.
Кровавой рекой новой
Даст о себе знать геноцид.
Жалости нет здесь места,
Жалость не в этих сердцах,
Бедствия, новые жертвы
Выльются в чьих-то слезах.
Все примиренья напрасны,
Все время будет грызня.
Как бы кто не боялся
Взгляда в волчьи глаза.
Заветное солнце потолка
Заменит нам свет из окна.
Мы все вернёмся к волкам.
Они хотят познать,
Что такое власть.
Воля к власти
день изо дня,
Но выше власть
всегда дана.
Мы все вернемся к волкам.
*
Зверь был самый лучший,
Зверь жил среди нас.
И был один случай:
От смерти всех спас.

С тех пор повелось
Его чтить и любить
И каждую осень
Дары приносить.

Но злоба копилась
В сердцах от тоски.
Щенята у псины
Кусают соски.

Так бесовы дети
Насилуют мать.
Так люди решают
Кому погибать.

Его же скрутили,
Сломали клыки
И тело звериное
Рубили в куски.

А сердце пронзили
Жалом копья,
Визжа, словно свиньи,
И хохоча.

Завыл от отчаяния:
Он знал их людьми,
А люди кричали:
"Ты демон, умри!
Нам нужен виновный,
Нужны жертва и кровь!
Однажды нас спасший,
За нас и умрешь!"

Он был самый лучший,
Он жил среди нас...
*
Лысая невеста сидит под окном, под окном.
Под окном сидит одна губки бантиком.
Лысая невеста за желтым окном в ржавой фате
Глазом косым ловит дождя капли в лужице.
Заблеваны в клеточку тапочки,
Застегнуты наспех все пуговички (2раза)
На расцветастом халате!(2р)
На расцветастом.

За окном невеста все снует в солнца струях,
В желтом доме в дождь и в горе снова одна.
Блещет слюна. Словно струна рвется невеста под окном.
Жалобно - мне, тихо - тебе снова стучится в висок.
Распорядитесь, мои миленькие!
Расступись, говно, и я такой же рабочий (как ты)!
Точно такой же рабочий!
Такой же, как ты!

Лысая невеста ревет за окном, пускает слюну.
Лысая невеста, я так больше не могу.
А когда-то так любил, в сердце хранил
Флаг ее войны, вкус ее слюны во рту своем.
Оборвись струна да по сердцу стегни.
Слышу скрежет ее, как же больно же мне
И не вспомнит никто, и погасли огни.
И застегнут халат на все четыре пуговицы.
На все четыре.
Мраморные пуговицы.
*
Неба синь, море цветов(3р),
Море цветов, море цветов.
Там, где неба синь - море цветов.
Неба синь, море цветов (2р),
Море цветов, море цветов.
Там, где неба синь - море цветов.
Неба синь, море цветов (2р),
Море цветов, море цветов.
Неба синь, море цветов (2р),
Море цветов, море цветов(2р).
Там, где закружилась голова(4р).
Голова!

Там, где мы с тобой, там глаза - листвой.
Там, где мы с тобой, там леса стеной.
Там, где мы с тобой, там луна лисой.
Там, где мы с тобой, там снега - горой.
Там, где мы с тобой, там вода водой.
Там вода водой(6р).
Там, где ты, там и я(2р).
Там, где покатилась голова (4р).
Голова!
*
Одни работают доставщиками на маркетплейсах и по вечерам получают новую IT-специальность, а другие просто ходят себе, разглядывают что-то, в повседневном ищут потустороннее, да и просто в носу ковыряют. "Познай себя" — задавались древние. И я о том же: чего хочешь ты, человек? И я отвечаю себе: я ничего не хочу, кроме самой жизни. Грех ли это? Порок? В лучшем случае получается, что делаешь что-то для себя, стараясь для других. А урывая себе кусок, понимаешь вскоре, что давишься, что тебе и вовсе не надо было ничего. Проще говоря, ничего мне не надо, если это никому не нужно.
Вот и получается, что ни себе ни людям. Для себя неохота, для других западло. Паразитическое существование.
В руки лопату, и на картофель, ****ь, на картофель, к станку, парень!
А станочник скажет: что вам, сукиным детям, станок, это лопата какая, это тонкая вещь. Ведите его коров пасти, пусть учится.
А то IT, еб-т, профессию...
*
Ощущение, что все уже было. Уже писал, уже читал, уже впечатлялся, разочаровывался, сомневался, уже.
*
Писание не требует фотографической точности, для этого есть кино. Перессказ события тоже ни к чему, если в нем нет созидательной ценности. Писание, это каркас сна, который все равно каждый увидит по-своему. Поэтому стоит ограничиться приметами. К этому сводится знание материала.
*
Я тебя люблю. Эти слова тебе ненавистны. Я причинял тебе боль, мы жили все это время в сериале и говорили друг другу: все кончено. А потом начиналась новая серия, а кто был зрителем? Боль смотрела на нас и впивалась своим клювом в разбередившиеся раны. А потом мы все забывали и в новом сезоне любили друг друга, но ради интриги и остроты переживаний боль возвращалась, чтобы зрителю не было скучно. Так кто зритель? Если не боль. Если из сериала можно выйти, только умерев, пусть это буду я. Но я надеюсь на хэппи энд, или хотя бы на открытый конец.
P.S. Пффф…
*
Герои живут диалогами.
*
Скажи наркотикам нет, купи в аптеке трамал,
портвейн три семёры, это мой астрал,
мне семнадцать лет, и я неформал,
и я не имею свой ютуб-канал.
И я тоскую по временам, когда рэп, это кал.
Где мои 16 бит в Южном Бутово,
где меня сегодня нет, где ебут разутого.
Где мои 16 бит в южном Бутово,
где меня сегодня нет, в южном Бутово,
где я проклят и убит в южном Бутово.

Никогда не было, и вот опять,
все мы сосали сиську - 2,25.
Не привык к хорошему и нехуй привыкать.
Скажи политике нахуй, а кариесу нет.
Детство прошаркало, как старый штиблет,
всем классом ходили на экскурсию в интернет,
и смотрели там, как делают минет,
по телеку мтв и реклама мастер-дент,
мама - анархия, а отец - мент.

Поколение юристов, поколение менеджеров,
наши дети аутисты, либо трансгендеры.
Половина друзей в тюряге, а другая в почве.
Одному за кредиты продали почки.
Сколько можно вспоминать, и так уже корчит.
Нахуй эту ностальгию, пошли-ка лучше в «Точку».
*
Я вспоминаю слова, которые уже мелькали, гвоздились в уме и обещали стать чем-то, но вот пришел он, черный вторник, и все забылось, и все осталось там, на той стороне, где и потом кружили стаи суетливых птиц, они собирались на зимовку
*
6-13-64
*
Кожа стареет на ногах, грубеет, шершавыми становятся пятки, колючей нога, лишь влагалище по-прежнему источает нежность и благоухание цветка.
*
Когда увидишь ты, что день опять такой же, что улицы пусты, как в самый первый раз, и улыбнется вдруг нечаянно прохожий, свинья не съест и не бог продаст
*
Когда займешься ты вопросом сокровенным, а был ли новый год? И там вдруг за чертою чуть скрипнет дверь, и черт в нее войдет
*
Как солнце меж стволов деревьев, мой бог, как солнце сквозь стволы деревьев, о, мой бог, как солнце, пьяный, мой бог, как солнце, ранний, мой бог
*
Если спросить меня, чем мы занимались в юности? То вернее всего будет ответить: широебством. То есть, широебились
*
Там, за рекой, горят костры.
В огне пьянят твои черты.
И груди голые полны
Запретной страсти и любви.

Там, за рекой, горят костры.
Ты пляшешь голой у сосны.
С другими водишь хоровод.
Другой плетет тебе венок.

Там, за рекой, горят костры.
Запомню всех, с кем будешь ты.
И тенью ветки проскользну,
Вершить чтоб кару и судьбу.

Там, за рекой горят костры.
Там, за рекою, все мертвы.
И ты одна опять со мной
Земной постели делишь зной.

Там, за рекой, цветут цветы.
Среди цветов лежишь и ты.
И в небе -- красная луна.
Ты не отпрянешь ото сна.

Там, за рекой, горят огни.
Но это только мои сны.
И снова ты горишь с другим,
А я глотаю едкий дым.

Там, за рекой, ты одна,
не со мной, да не со мной,
ой, не со мной...
*
На лице ее клиновый лист, тешится ручонку у пупка, сердце точит крыжный глист, и виньетка вьется у виска.
*
Ты ушел от нее и вернулся к другой,
ты совсем не такой, не герой и не твой...
Зима отступает, сердце оттает,
снова с тобой, я не одна...
Снова в тебя я влюблена

Вот прошел ешё год,
ты вернулся с войны,
и забыл даже кот,
как ему мы нужны,
 а ты был не такой,
 ты вернулся другой,
не боец не герой
и какой-то чужой…
*
Вот пришел Новый год,
ты вернулся домой
И забыл даже код
ты от хаты родной.
Ты вернулся с войны,
И не свой, не чужой,
Ты стоишь под окном
И молчишь, как немой...

Зима отступает, сердце оттает,
Снова с тобой, я не одна.
Зима отступает, сердце оттает,
Снова в тебя я влюблена.

Ничего, ничего, все забудется вновь:
И тяжелые сны и во снах этих кровь.
Все залечит любовь, и вернутся мечты,
И наступит для нас время новой весны.
*
Посторонний. Явления Ивановна Пирогова.
*
Химеры.
*
Нет у меня ничего,
Все слишком поздно,
Сухой ветер бьет в лицо,
И дома ждут меня розги.

Я лишь раб, а жизнь госпожа.
Каждый день жду в спину ножа (это припев).
Не вижу лиц, одна паранджа.
И на кармане ганджа.
Вся Жизнь - порожняк.
*
Серят птички целый день,
Какают собачки,
Леший наложил на пень,
Дед насрал в коляске.
*
Я еду в автобусе, сияющее солнце катится вниз, и дымный воздух, и сопли в носу…
*
Моя любовь повисла на ветке, прилипла к затылку, к подошве, разлилась светом на снегу, третий день лежу в бреду. Как писал Достоевский: как в бреду-с. И я как они, в бреду-с. Да помогут мне классики. Моя любовь повисла соплей на носу, на ветке, на кочке, как змея, пригрелась. С новым годом вас, дорогие товарищи!
*
Главное, вовремя остановиться.
*
Так аппетитно кусала свои губы, что мне и самому захотелось кусить ее за губу.
*
Пацан на остановке так яростно целовал подругу в искусанные, потресканные губы, что вспомнилось детство. Как от****или Гришку Маргульцева в женском туалете. Он привел отца ментяру, и мы прятались от него в этом же туалете. Нашла его в ВКонтакте, прочитал всего Кастанеду и Ошу, делиться своими ночными откровениями оргазмического толку, как научился космитизировать свое тело и т.п.
*
Мы сидим с тобой, как птицы на весеннем рыхлом льду, под нами несется вода, и лед скоро растает, но мы уже улетим. Посидим немного и полетим.
*
Компульсивное переедание и импульсивные покупки, компульсивное изнасилование и импульсивные убийства.
*
Травмпункт. Двадцать первый век.
*
Доктор выходит из кабинета...
*
Это что, у нас в деревне был великий помор крыс, и крысы зарывались в землю и стонали, и земля полнилась стоном…
А в другой год было нашествие бабочек, бабочки сидели на дороге, и машины давили их…
Размазанные полосы оставались…
*
Ко мне долго пробивалась мысль, когда я смотрел, как мой сын ковыряется палкой в луже, что и я когда-то видел в лужах целые вселенные и миры. Было очень сложно заставить себя посмотреть на мир глазами ребенка, но в итоге я стал лучше понимать его.
Федор Чесноков.
*
Поскреби сегодняшнего патриота, и увидишь в нем вчерашнего либерала. Геннадий Куликов.
*
Как стать ребенком. Мысли и думы.
*
Холодное утро
Ошибка Гитлера
Пасмурный пассажир
За синие ноги трупов
*
Ева на иве висела,
Голая ива и голая Ева,
Ева на иве висела,
Болтала ногами и пела,
Ева на иве висела,
И, задыхаясь, сопела,
Ева на иве висела.
*
Вечер сгрудился на город, стемнело…
*
Странный ДР.
*
Привычная униженность.
*
Ожидание чужого интереса.
*
Про Игорька, про Мусатову.
*
Инклюзив, почему патриоты не читают книги с помоек?
*
Терпкий сок ее рта.
*
Дудочка палача.
*
...физиономиями, на остальных же лицах затеплился луч скорейшего просветления…
Свет скорейшего прозрения…
Свет мгновенного озарения…
*
Полтинник…
С такими мыслями... И улыбнулся…
*
Один пропущенный.
*
Все беспилотники сбиты, небо открыто. Слава всем причастным. Я могу вести ребенка в сад, а это не мало. Муравей тащит мирно свою рисинку.
*
Пропуская жизнь (сапсан).
*
На лице ее застыла ледяная корка, и он принялся лизать эту корку на лице ее.
*
Тяжелее всего быть никем.
*
Бюрократы любят говорить: каждый должен заниматься своим делом. Повертевшись…
*
Если ты никчёмен, то заведя семью, ты только еще раз себе это докажешь.
*
Фазиль Искандер, Калашников, Ксения Потупчик и Маркес.
*
Мне под кожу запустили чижа, и он выклевал сердце мое.
*
На неездовой зоне, между припаркованными машинами и пятерочкой пронеслась Лада веста, еле успел ребенка подхватить. Какая ****ь, думаю, так мчится. Дверь открывается, задев проходящего мимо мужика по локтю, и выходит бородач. И такой же за рулём. Два бородача.
*
Новинки…
Интернат, кружки…
Бауманская, отпевание.
*
Пожилая дама несёт себя через дорогу с чувством собственного бессилия привлечь внимание другим способом, только так угрожая водителям своим телом, немощи которого достаточно, чтобы упечь их за решётку в случае наезда, она ловит последние в своей жизни взгляды мужчин.
*
Мой папа ненавидит сапсаны
Они же буржуйки
*
Полки уходят на заре…
Госуслуги…
Солнце и немцы…
*
Вытер салфетками кресла для ребенка, чтоб не валялся на грязном, если захочет поспать. Потом, когда он залез на меня, какой-то мужик плюхнулся на это место. Он не виноват, но меня охватила злость, что я должен ездить с ребенком в другой город, чтоб поставили диагноз, чтобы оформлять инвалидность, мы должны обтирать эти вонючие электрички. ****ное ОАО "РЖД", которое все захапало, не очень раскошеливаться на уборщиц для быдла, сапсаны, сука, вылизывает. Вспомнил вчерашнюю баню: по телевизору победы. Победы-победы. Какие у вас, твари, победы? Вы все проебали и разворовали. Горите в аду, пидоры ****ные! Проверяют талончик каждые полчаса, беговые марофоны, чтоб вы сдохли все, твари ебанные!
*
Наша местная психиатр старая дура ****ная, ****ько высшей категории, она и слышать не хотела про диагноз и прочее. Ебанная тварь. Сдохните, твари. Суки, ****и, пидорасы.
*
Если бы не ****ные сапсаны, мы бы давно приехали, а так должны их пропускать. Чтоб вы в своих сапсанах ***м подавились.
*
— Сытость не порок-с. Но обжорство... Обжорство, милостивый государь, порок-с! Обжорство — порок-с! Вот я третьего дня-с взял из дома последние деньги, и что бы вы думаете?.. А прожрал самым бессовестным образом! Зашел на Ивановскую и уписал две шаурмы, а дома у меня дети босонькие, а?! Что бы вы думали?! Ну-с, говорите! Жалко вам меня после этого или нет?! Отвечайте немедленно! — А чего ж тебя, собаку, жалеть? — голос из-за стойки с кавказским акцентом. В наших краях тебя самого бы сожрали. — Вот и я говорю, милостивый государь... Нет, жалеть меня не надо, меня распять надо! Вот на этой вывеске: "Вкусно и точка". На ней, родимой, и повесить. — Мармеладов с последними словами пал духом, опрокинулся на стол, зарылся в хрустящих бумажках от съеденных бургеров и затрепетал в конвульсивных рыданиях. Мимо проходили едоки разной степени погруженности в пищеварительный процесс. И разной комплекции. Раскольников, глядя на него, замышлял нечто неслыханное.
*
Физически не смог посмотреть «Анору, проглядел на «перемотках». Когда сука в конце села на Борисова и пошли титры, состояние мое было такое, что я готов был выйти на улицу и забить кого-нибудь ногами. Только кого? Если бы мне встретился Борисов, я бы, наверно, выдавил ему глаза пальцами.
Фильм объективно дерьмо и даже фильмом его назвать можно с натяжкой. Тут даже обсуждать нечего. Технически дно пробили, когда сын олигарха пошел со «стояком» открывать дверь «бандитам». Они засунули ему в трусы какую-то палку. Это видно не вооруженным глазом. Я недавно смотрел старый фильм с Жераром Депардье, и в сценах, где нужен был стояк, у него был стояк натуральным образом. А здесь, что? Ваш «актер» не смог даже надрочить своей обрезанный ***к? Твари, просто твари, ****ь... Армянин с пельменями на голове остужает шишку, здесь забыли включить закадровый смех, чтоб понятно было. Юра Борисов ваш получит Оскар, конечно. Я думаю — два. Один за то, как натурально натягивал на гамбургер рот. Вообще, надо снимать более жесткий арт-хаус. Натягивающий на гамбургер рот русский гопник и с набитым ртом это констатирующий: «Я русский гопник!», это никого не шокирует. В следующем американском фильме Юра Борисов сам должен сыграть русского стриптизера, за дополнительную плату отсасывающего за ширмочкой сыну армянского олигарха, так будет жестче. Так будет честнее. С набитым ртом: «Я рашин проститут».
Да, когда ваш Юра Борисов будет получать свой Оскар, возьмите в руки флажки с триколором и машите ими, сука, машите и радуйтесь. Вашего любимого гопника показали в американском говне. Я вас поздравляю, холуи.
Сука, бля…
Ну а если серьезно, то очень много кавычек, и насколько все это русское и русские ли культурно мы, тоже в кавычках, причем очень давно. Вся Россия как бы ментально давно к кавычках. Эту опухоль нужно выскребать, этого замешанного на американской сперме с говном педераста ублюдка нужно выскребать ржавым совком из ****ы родины.
Всем сдохнуть.
Меня тошнит, нах...
*
Кому нужны маленькие боги, если есть большие?
Варианты ответа:
1. Кто мы, чтобы сортировать богов?
2. Маленькие боги помогают в маленьких делах, а большие -- в больших.
3. Мне чужих богов не надо, у меня свой, личный, как раз мне по размеру.
*
Неясно, что лучше: жениться или жить холостяком. В одном случае мозги **** жена, в другом -- ты сам себе ебешь их.
*
Опять мы едем в другой город,
Карманы мозга дум полны,
И мозг раздулся, словно боров,
Ему дурные снятся сны.

*
Люди сатанеют в суете предпраздничной, на улице грустно висел кусочек лазоревого неба на ветках. Грустно было гулять с ребенком в этой пустоте. В пустоте леса;
*
Старый новый год уходит.
*
Старый новый год уходит, разворачиваясь горбатой спиной, и в небе зажигаются звезды, рептилойд на ракете улетает домой.
*
-- Доктор, меня курируют через телевизор американцы! -- Нас всех курируют через телевизор американцы!
*
Народ ликует по поводу того, что Энтони Хопкинс с Ленардо ди Каприо остались без дому и пойдут бомжевать на Брайтон бич, ибо гей-пожарники не потушили пожар. Я думаю, да, наши пожарники Рублевке бы сгореть не дали, они не гомосеки какие-то.
*
Олеша говорил: ни дня без строчки. Я пойду дальше: ни дня без слова. Сегодняшнее слово: х...
*
За время отдаления от литературного процесса, мое сознание так очистилось, что я физически не могу написать: "он был прекрасен в своей непогрешимости и страстности..." Сейчас написал для примера. Или "атака на литературную элиту России".
*
Умер Дэвид Линч на днях. Возможно, сегодня его поместят внутрь земли. Вчера взялись пересматривать "Дикие сердцем": кровь, кишки, мозги, насилие и ебля. Банальная криминальная драма, раскрашенная сказочными архетипами и психоделикой. "Человек-слон" -- великий фильм, потому что человеческий.
*
Вот и зима уже у нас американская. На корню продались.
*
Отдых сам себя не отдохнет, его отдыхать надо.
*
Это был сон. И это была явь. Только из прошлого. Я вспоминал во сне то, что было со мной когда-то, а теперь исчезло, как все исчезает. Разве что память, но и она исчезает. И даже то, что памятью держится, это уже не то, что было в действительности, а только его отражение.
Саклин забыл свои сны, три дня носил в голове, и вот только бледное пятно воспоминания маячит еще перед глазами, когда он закрывает их, пытаясь вспомнить, разглядеть, отогнать завесу наносного мыслями, разумом и понять былое в его первозданном значении. Как послание бога, настойчивый стук по плечу заднего пассажира, что вместе с тобой трясется в одном затерянном вагоне метро. Спят бомжи по углам, и менты сидят насупленные, кто-то вызывает машиниста, а в ответ тишина.
*
Это был сон. И это была явь. Только из прошлого. Я вспоминал во сне то, что было со мной когда-то, а теперь исчезло, как все исчезает. Разве что память, но и она исчезает. И даже то, что памятью держится, это уже не то, что было в действительности, а только его отражение.
Саклин забыл свои сны, три дня носил в голове, и вот только бледное пятно воспоминания маячит еще перед глазами, когда он закрывает их, пытаясь вспомнить, разглядеть, отогнать завесу наносного мыслями, разумом и понять былое в его первозданном значении. Как послание бога, настойчивый стук по плечу заднего пассажира, что вместе с тобой трясется в одном затерянном вагоне метро. Спят бомжи по углам, и менты сидят насупленные, кто-то вызывает машиниста, а в ответ тишина.
*
Все чаще пылающий в лихорадке мозг погружал его в содом воспоминаний, немощное тело трепетало, изнемогая, и все бы он отдал сейчас, и эти последние жизненные силы, чтобы излить свою похоть на раскаленный песок. Пусть это змея извивается от зноя там, на земле.
Ученики же заглядывали, один за одним, в его келью, проверяли, нюхали, знали бы... А может, и догадывались. Он смотрел на них выцветшими своими глазами, на губах дрожали капли пота, уста, высушенные, запечатались навсегда уже, раньше сердца; оно же еще шептало, говорило с ними глазами. Они удалялись, приносили воды, поили его, протирали пот со лба и лица, уходили снова.
Один из них тихо напевал, мычал что-то, какую-то забытую мелодию. Он никак не мог вспомнить, откуда он знает ее. Но напоминала она ему что-то мучительное, как и все воспоминания. Все оставшиеся в голове (или сердце?) фрагменты прошлого стали вдруг причинять одну лишь боль. Боль воспоминания. Они, воспоминания, всегда рождали лишь боль, часто приятную, не узнаваемую за роем смешанных чувств, заглушавших все другие ощущения.
*
Холодное солнце встает над Россией,
Суровые лица утром в автобусе.
Чайки кружатся, и это красиво.
Люблю этот город... точка на глобусе.
*
Под простынкой спать еще рано, леденеет жопа за ночь. Ягод в этом году не пожрем, только клюкву, может.
*
****ейшн, как говорит мама, это когда ты сидел, чистил уши, и вдруг ты подрываешься мыть ребенку попу и ковыряться в какашках.
*
Автобус, сломанный, ползет на брюхе, водитель пальцем указывает назад: ждите следующий, уже идет.
*
Все успешные люди — гнилые. Успех, это про урвать и с****ить. Успех — воровской термин. Ученый, художник или писатель пожинают результат своего труда. Результат и успех, разные вещи.
*
Американцы, протестанты, придумали, что успех на стороне тех, кто с богом. А нищие прокляты, потому что нечестивы. Совершенно языческое сознание. Но они всех остальных считают pagans. Это логично для злодейского мышления, перевернуть все с ног на голову и пользоваться неразберихой.
*
Когда я в бане, смотрю телевизор, меня не терзают сомнения, что россияне -- носители колониального сознания, даже если им кажется иногда, что они где-то там побеждают.
P.S. Вернее, те, кто всем этим заправляют, они насаждают колониальное сознание, такое же, как у них самих.
*
Стал читать так называемого Владимова.  Про генерала. Пришел в ярость. Написал на полях комментарии. А потом поддался шкодному озорству и изрисовал всю книжку в лучших традициях времен учебы в ПТУ. А потом отнес на свободную полку в библиотеку: пусть кто почитает. Истинно, долбоебизм имеет свойство проявляться и после сорока.
*
Велосипед приехал из Китая. Собирал у пункта выдачи. Помог один из сотрудников. Особенно с педалями был опасный момент. Мог бы сорвать резьбу. В Америке бы так не помогли.
*
Поругался с Иваном Евсеенко. Просил его написать две строчки в редакцию Журнального мира, чтобы убрали мои тексты с сайта. А он изошел на говно. Ему ничего не надо.
*
Пьяный человек решил устроить перегонки с автобусом на велосипеде. Где-то надыбыл хороший велик. Подрезает автобус, показывает факи. Главная чувство: хорошо, что это не я. Конечно, я о себе так плохо не думаю, но и переоценивать себя в случае с алкоголем не стоит
*
Умирать не хочется, но время течет нестерпимо бессмысленно. Есть не хочется, но обед подводит черту: полдня позади. Ужин ставит точку: день кончается, скоро спать. Сны растравят душу, и темная глушь за окном, и звуки природы, как шепоты потустороннего мира. Завтрак многообещающ всегда, но что стоит за его многоточием? Как правило, ничего. Пустые надежды. Унылые дни. Все обрастает обыденным, и даже к скуке привыкаешь. Может, хоть где-нибудь в параллельной плоскости взрывается мир, похожий на этот.
*
Нельзя в этом мире стать ****утым, мир всегда будет на шаг впереди и всегда чуточку ****утее.
*
Это проблема рок-звезд. Хочешь снять штаны, пока решался, весь мир ходит без штанов. Засунул себе гриф гитары в задницу, оглянулся, туда-сюда, посмотреть, какой произвел эффект, а это уже стало мейнстримом. И даже у пенсионеров из зада гитары торчат.
*
Тяжелее всего быть никем.
*
Бюрократы любят говорить: каждый должен заниматься своим делом. Повертевшись где-нибудь на заводе в молодые годы, он всю жизнь потом вспоминают, что начинали когда-то с завода простым рабочим. Если бы мир был справедлив, то каждый работал бы периодически простым рабочим, даже академиков, если только они не на грани открытия, надо загонять на склад раз в месяц, машины разгружать. Нет никакой иерархии среди работ, любое дело физическое приносит усладу телу. Это я знаю стопроцентно, потому что лежу на диване.
*
Моя работа — быть с Баженом. Играть в щекотки и смотреть мультики до упада.
*
Пук-пук-пук.
*
Мне сказали, что деды все ближе к маразму начинают присоченять и вообще постоянно порят всякую чушь, а бабки их лупят за это чем под руку попадется. А я, получается, перевыполнил план, к сорока уже отсочинялся на пару томов, не считая каждодневного устного творчества.
*
Придумал, как возобновить видео-деятельность. Это должен быть формат видео-дневника. Организовать в кратчайшие сроки. С нерегулярным хождением Бажена в сад только так. Никаких тематических глобальных проектов, только ежедневные мгновенные мысли. Фиксация и проработка.
*
Самое ужасное в женушестве, это болеть, потому что не только с тебя не снимаются твои каждодневные обязанности: сидеть с ребенком и пр., но и, стоит вздремнуть, прилетает жена и вгрызается коршуном в печень. Сначала она хочет приласкать, но хищнические инстинкты берут верх, и она лупит нас палкой по голове. Это древняя гонящая мужика на мороз за лапой мамонта женщина, совсем забывшая, что никто уже не охотится, она давно эмансипирована и торгует на вайбириз, а муж ее сидит с ребенком. Женщиной управляют инстинкты, и мы их каждодневная жертва.
*
Сначала она сказала: ты устал, поэтому и заболел, а потом вспомнила истрепанные шкуры в пещере, и треснула по голове его палкой.
*
Сегодня из окна видел: пьяница местный наш шел и мороженое пожирал так яростно, перемазался весь, щеки, лицо, белые, и шел себе насасывал.
*
А еще сосед, он каждое утро ходит в магазин за рулетами, но сначала мусор выбрасывает, очищает планету, но сегодня пакеты у него были какие-то легкие, а он худой, ветром сносит, и ветер пакеты надул, мужик чуть в воздух поднялся, повисел там, как будто так и надо, с минуту где-то, и опустился на землю грешную снова. И пошел за рулетами.
*
Вечернее солнце подсвечивает деревья, люди сидят на толстых ветках и залупляют бананы.
*
Под окнами пацаны на мотиках гонки опять устраивали, а потом -- неожиданно -- мужики стометровку бегали взапуски.
*
Ветровки ветром надувались.
*
Я раньше горел Гумилевым, думал, мой поэт (почему-то) мне даже книжку презентовали, подарочное издание, а я все откладывал, а вот сейчас дочитываю книжку и понимаю, что не мой он поэт. С Маяковским по таланту не в какое сравнение, а ведь еще и духовно враждебен. В этом стихотворении он просит у Франции прощения... И как остры и актуальны до сих пор все эти его лукавые доводы: вышел кто за что, кто за выход в море, кто за газовую трубу, кто за домик в деревне, за булочку с изюмом, а кто за родину даже, а кто и просто так от скуки, кредиты закрыть. Просто охуеть, как актуально. Не зря расстреляли этого пидора. Жалко, Ахматову не расстреляли.
*
Одинокий кобель со злостью и завистью смотрит на сытого кобеля в ошейнике, одинокий, немолодой, бывший в употреблении мужик равнодушно взирает на довольного мужичка с пузцом, несущего впереди своей милой пакеты со снедью. Скоро помирать, всех положат в гробики, а домашнего кобеля зароют за забором на даче, и никто не узнает, что хозяин его сам ему мастурбировал, потому что любил, не пользовался сомнительными услугами подобного рода с Авито.
*
Короткое время вечером бывает такое солнце, что деревья стоят красные, как в Африке.
*
Листва моется в лучах солнца и ветра волнах.
*
Дома должно бздеть красотой. Это правильная установка.
*
Мое лицо распялино.
*
Распялинное лицо и бесконечное чувство вины.
*
Первый звоночек меня посетил. Я впервые "почувствовал в себе силы" сдохнуть в поликлинике. То есть, теперь и я не далеко от "тех дедов".
*
Может, кофе и пахнет приятно, но чашки от него всегда пахнут калом.
*
Раньше я один терпел как-то эту ***ту, теперь нас двое, ходим, по больницам, подтверждаем собой этот ****ный мир.
*
Когда совсем изъест себя, этот мир свернется, как залупка.
*
Носками тянет в электричке,
где-то кружит сон вахтавика.
*
Цыган орет в трубку и ***м машет в тамбуре. Омак о бэс омак о бэс идж момо идж момо.
*
Страх испытывать страх, страх быть поверженным, униженным, опозоренным. Нельзя не испытывать страх, боясь самого страха. Страх в глубинах страха, в причинах страха. Представить себя лежащим и испытывающим все унижения поверженного.
*
Небо чернеет, и ветер дрожит,
но слышится все еще
смех с детской площадки.

Это было ***ку.
*
Я чувствую пустоту вокруг, когда сажусь писать. Высасывание из пальца, вот, как это называется. Я один -- в пустой темной комнате, что я могу? Ничего. Даже не могу перенестись никуда. В другое место, в фантазию, мечту, я здесь, прикован к этой реальности, в которой я сижу с ручкой в руках над пустым листом, и мне не о чем писать. Разве это не нормальное состояние для писателя?
*
Конец войны, какой он в мечтах обывателя? Война глобальная, война в себе, на кухне, на поле, в небе, внутри своей больной головы. Где-то она, война? Она жужжит, как муха над головой, никогда не знаешь, с какой стороны залетит в следующее мгновение. Чаяния, надежды и засохшие бутерброды в дорожку... Так и не съедены, облеплены муравьями.
*
Мелкая собака накинулась на меня, но я облаял ее матом.
*
Как же я ненавижу эту так называемую бесплатную медицину, но если серьезно, то ненавижу я не ее, а всё наше правительство с их ****ными выставками на ВДНХ. Надеюсь, там когда-нибудь выставят их головы в парафине. И за монетку в отверстие головы можно будет послушать, как головы ****ят что-нибудь.
*
Увидел себя в старости. Дед в автобусе матом разговаривает: "На рынке дорого все, ****ься в рот! Чернота стоит, только деньги собирает, нахуй!"
*
Библиотеки наши, это ****ец. Захожу в Тверскую библиотеку Горького, на входе какая-то "Наталья, морская пехота" осоловело таращится: куда, вы куда? Вы? Никуда, ****ь, говорю. Идите на *** со своими библиотеками. Безопаснее на озоне заказывать.
*
Лица с плакатов метрополитена зазывают на службу. Семи пядей во лбу быть не надо, достаточно средней школы. Но нужно быть нормальным. Кончились ****анутые времена, мир зазывает на службу нормальных, чтобы поддерживать порядок в по-прежнему ****утом мире. Нормальные нужны теперь везде: на войне, в городе, нормальным нормально платят. Все поломанные должны были сдохнуть в нулевых. Им тут нехуй делать. ****утый мир жаждет нормальности и покорности.
*
Взнузданная лошадь я, распялина пасть удилами, глаза свирепо круглятся, взнуздали забавы ради, некуда скакать, лететь... Бешено носишься в загоне, ржешь ошалело с глупым лицом.
*
Внутренние дети сломают этот мир.
— Как думаешь, сколько стоит эта херня?
— Мой внутренний ребенок говорит, что дорого. Повышай ставки.
Мой внутренний ребенок хочет помочь ребенку по телевизору, у него саркома, или еще какая-то херь. Моему внутреннему ребенку интересно, что у лягушки внутри, давай вспорем ей брюхо и посмотрим? Внутренним детям скучно, они повышают ставки, внутренние дети поломают этот мир. Взрослым связали руки и поставили к стенке, взрослые скомпрометированы, внутренние дети устали донашивать чужие портки, играть в старые чужие игрушки. К черту все, внутренние дети доломают этот мир, доделают то, с чем не справились взрослые.
*
Он хочет ей за пятнадцать тысяч халабубу купить.
****ный мир.
*
Когда я, будучи взрослым, сажусь на качели и тихо покачиваясь, гляжу на воду в канале, меня до сих пор не оставляет смутное предчувствие, что кто-нибудь, совсем как в детстве, подойдёт и скажет: "Хули расселся тут, щас об качели уебу!"
*
Для кого-то Родина — это кишки. Ему нужно всего себя наизнанку вывернуть, чтобы почувствовать вкус Родины. Для меня Родина — это кусты. Глаз отдыхает на знакомой растительности, когда приезжаешь домой из-за границы. Я, правда, не ездок, но бывало и у меня. Абхазия, Бердянск. Глаз радуется траве, листве, сосне, панелькам, знакомым и дворам пустым; старым оставшимся от СССР качелям на детских площадках в провинциальных городах; много чему, на чем привык глаз отдыхать. Глаз не отдыхает на сытых лицах депутатов государственной думы, на их глупых словах; в этой возне нет ничего общего с Родиной. Моя Родина — трава, которую я узнаю с первого взгляда и отличаю от любой другой травы в любом другом месте земного шара, а не ваши ****ные бравурные рыла и жесты. Моя Родина — это пыль: всколыхнет сознание и снова осядет на русских дорогах, впитает грязь и кровь, намокнет под дождем, а потом снова готова взорваться в воздухе вместе с миной, гранатой, или чем там еще принято теперь взрывать пыль и перемешивать ее вместе с кишками.
*
Я вижу много красивых людей, они повсюду. Женщина в синем платье вышла на платформу, она, как синяя птица, неуклюже вспорхнула руками. Девушка с парнем. Грациозный дед вышел в кепке и с рукой в кармане, старый шоферюга и добрый парень.
*
Писатели, как проститутки, десять лет назад писали про травму и ЛГБТ, сегодня будут писать про патриотизм и СВО.
*
О Новой волне хорошо рассуждать через пятьдесят лет после Новой волны, тогда все это кажется серьезным: мэтры, таланты, гении, новое искусство, когда же ты очередную Новую волну наблюдаешь непосредственно в момент возникновения, тогда ты видишь, что это просто кучка мудаков объявила себя явлением.
*
Писать можно только в расплывчатом состоянии счастья, в удовлетворении бытия.
*
Когда учителя понадобятся так же, как солдаты?
*
Лицо мое, потасканная шлюха. Сколько раз приходилось тебе изображать улыбку или серьезность? Сколько раз заискивали мы с тобой перед этими ****ями, а потом кривились в бессильной злобе и чувстве сожаления? Сколько раз по тебе текли слезы голимой сентиментальности при просмотре слезливого фильма? И сколько раз хранило молчание ты, и бессердечности твоей удивлялись иные? Сколько раз, лицо мое, на тебе оставался след чей-то ноги или жопы? Сколько раз ты лежала в земле, и песок скрипел на зубах? Сколько раз плевали в тебя, сколько раз били? Сколько раз целовали? Молились на тебя, как на икону? Сколько раз ты предавало и выдавало меня? Страхом, низостью, гордостью? В твоих чертах, лицо мое, отпечатки всех наших мытарств и всех наших дорог. Я люблю тебя, лицо мое. Мне приятно видеть, как облетают с головы твоей волосы, как с деревьев листья по осени, как тускнеет кожа твоя, блекнут глаза и испещряешься ты сетью морщин, все это мило мне. И жестокость твоя, и трусость твоя, и притворство твое и беспомощность. Мы вместе с тобой от начала и до конца. Без тебя я никто. Потасканная шлюха, лицо мое.
*
Сбежать из дома в семь утра, пока все спят, побродить по пустым улицам, пугая бомжей и бездомных собак. Сесть на качельку, покачаться, глядя на то, как утки чистятся у воды. Вспомнить, как когда-то давно в детстве, в такую же погоду носился на велике ранним утром по таким же пустым улицам, и как был счастлив тогда. Почувствовать вкус свободы на губах, привычно ожидающих завтрака, от которого убежал. Свобода, как дымка над каналом, растает, как только раздастся звонок: "Куда пропал?"
*
Сбежать из дома в семь утра, сесть на автобус, побродить по пустым улицам, посконные сидят рыбаки у канала, утки щипаются у воды. Сесть на качели, вспомнить, как когда-то в детстве, так же по утру, катался на велике, и дождь хлестал в лицо, а ты гнал и гнал, и был счастлив... Пустота в желудке напоминает о завтраке, который ты оставил. Сглатываешь слюну, теребишь телефон в кармане, думаешь, позвонит сейчас, спросит, куда делся? А ты что скажешь? Придумаешь что-нибудь, в Пятерочке яйца по тридцать три рубля, а дома хоть шаром покати, вот и пошел... Но это только предлог, хотелось просто погулять одному, представить, что ты снова маленький и одинокий, и счастливый в своем одиночестве, хоть тогда этого и не понимал.
*
Когда-то я занимался развозом авансов работягам по разным объектам Подмосковья. Одним из таких был Люберецкий собачий питомник. К нему вела одна дорога без обочины, так что идти приходилось по колено в грязи, шарахаясь от проезжающих крупногабаритных машин. Собачий лай оглушал округу метров за пятьсот до подхода к воротам, и сразу же бил в ноздри концентрированный запах псины. Один раз только я подошёл к воротам питомника в абсолютной тишине, и пожилой охранник сказал мне, что у собак обед, поэтому молчат. Я и сам частенько обедал с работягами после выдачи авансов на курево и мелкие расходы. Они жили там почти безвылазно. Обстановка была барачная, мы сидели за длинным столом в тускло освещенном помещении, и мужики все были в ватниках и сапогах. Повариха их вкусно готовила курицу.
*
Сны всегда говорят правду о том, кто ты есть. Можно думать, что изменился, стал другим, но сны покажут, какой ты на самом деле: такой же, как был. Ничего не изменилось, только отвлекло тебя на время от себя самого.
*
Раньше курево было нормальное, а теперь ***ня. Раньше водка была хорошая, а теперь ***ня. Раньше бабы были красивые, а теперь хуйня. Раньше жизнь была ****атая, а теперь хуйня.
Прошлое нам известно, мы знаем, чем закончится тот день, который мы бесконечно любим вспоминать. Особенно приятно вспоминать трудные времена, преисполняться заслуженной гордости, зная, что ничто уже нас не пошатнет в том времени, никто не усомнится, а так ли ты был крут? Мы очевидцы событий, мы знаем: так. А кто не верит, лесом идет. Мы-то знаем, по чем пуд лиха! Прошлое нам дорого, а будущее неизвестно и пугает. Ничего хорошего мы от него не ждем. Внезапное горе? Внезапная смерть? Чтобы ни случилось, для нас оно будет внезапным. Но если мы переживём это, мы будем гордится пережитым и как победители вспоминать о темных деньках, пока смерть не угомонит нас.
*
Часто можно услышать: холодное дыхание осени. Если есть дыхание, значит, будет и вдохновение. В кого-то вдохнет осень новую жизнь и новые силы. Лето: воздух горяч и недвижим, мозги пережарены. Пора бездельников и прожигателей жизни. Осень взбодрит, зима дисциплинирует, научит, как выживать. Осознание собственной смертности придает нам сил. Мы знаем, что облетим, как одуванчики, как листья с деревьев однажды ляжем в эту землю и заснем под снегом, как грибы соединимся внутри в одно целое. Даже в психбольницах в эту пору все преображается, и жители близлежащих домов могут заметить, какое происходит оживление и -- лица больных, чьи пятачки носов прильнули к стеклу и глаза следят за тем, как грустно в очередной раз сменяет одежды природа.
*
И молчание моё станет проклятьем.